Вспоминаю о нужде, взвыв мысленно: «Скотина! Зачем напомнил?!»
– Откуда ты знаешь?
– Это естественная реакция живого организма на физическую нагрузку. Хочешь обоссаться на морозе или все-таки мы будем сотрудничать?
Похоже, выбора нет. Ладно, пусть думает, что я с приветом.
– Будем сотрудничать. Есть нож? Я реально хочу в туалет, а тут узел…
– Держись крепче… – хмыкает.
Через миг его светлая макушка проносится мимо моего лица, тело окутывает жаром близости.
Дверь захлопнута. Машина лихо разворачивается и с оглушительным ревом несется по заснеженной дороге.
Мои глаза округляются так же стремительно, как быстро ползет вверх стрелка спидометра.
Мы разобьемся… Я не адреналищица. Меня вжимает в кресло от скорости и страха.
Такое же резкое торможение вызывает чувство, будто я уже… уже под себя сходила.
Глаза зажмурены, дыхание частое.
Наглая рука лезет куртку, в штаны.
– Эй!
Лезвие рассекает воздух.
– Беги… – ухмыляется кретин.
Я… Мы…
Аааа… Уже у дома!
Несусь обратно со скоростью гепарда, залетая в просторный санузел на первом этаже.
– Как хорошо, блиииин! – почти плачу, успев в самый последний момент.
* * *
Выхожу. Хам терпеливо ждет и улыбается во все тридцать два зуба.
– Ты так стонешь и покрикиваешь. Во время оргазма такая же шумная? Удовольствия от секса больше в разы, чем просто помочиться, когда сильно хочется.
– Нет.
– Тихая, что ли?
– Не думаю.
– В смысле?
– Я фригидная! – лгу, потому что мне как бы сравнивать не с чем.
Секса у меня еще не было.
– Фригидная чокнутая белка-мошенница. Что еще?
Эммм… Немного скелетов в шкафу и семейных секретов, но я делаю честные глаза и трясу головой:
– Ничего. Скорее всего, я стала жертвой мошенника.
Глава 4
Ника
В доме пахнет морозной свежестью.
Этот тип оставил распахнутыми настежь все, до единого, окна, пока крался следом за мной на машине.
Ногам сразу становится прохладно. Я переоделась обратно в пижаму, сажусь на кресло с ногами, укрывшись пледом, пока бугай закрывает окна.
Потом он знаком приглашает меня за собой.
– Документы с собой возьми.
Выбирает кухню.
Он усаживает меня за барную стойку и расправляет на столе мятые бумаги об аренде, читает внимательно.
Спрашивает. Выясняет подбробности.
Переспрашивает.
Снова задает вопросы с самого начала.
Потом о том, что было в самом конце.
И так по кругу!
У меня уже язык заплетается.
– Ты хочешь меня на деталях словить? Не выйдет! Мне незачем врать! – выкрикиваю охрипшим, сухим голосом.
– Выпей теплой воды, – советует. – Не прохладной.
Я следую его совету, нервно оглядываясь через плечо.
Чувствую, он смотрит.
– Что? – огрызаюсь.
– А ты не маленькая.
– Какая родилась.
Бугай медленно скользит по моему телу взглядом вверх и вниз, вверх и вниз, даже как будто под пижаму проникает.
Его взгляд как холодные щупальца.
Я пытаюсь абстрагироваться. Но не выходит игнорировать интерес в его взгляде.
– Ноги длинные, – кивает удовлетворительно, трет подбородок.
Он начисто выбрит. До синевы.
Я опускаю взгляд вниз, потому что не в силах разглядывать его мощный подбородок и крепко сжатые губы. Почему-то внутри все мелко-мелко начинает дрожать.
– Это ты к чему?
– Просто факты констатирую. Кое-что я понял. Сядь.
Сердце падает вниз, рухнув в район желудка. Оно дрожит там словно испуганный птенец, и рвется вверх, до самого горла.
– Понял, кто это тип. Не Умаросян или как его там. Документы липовые. Но я понял, откуда у него доступ и ключи от дома.
– И? – осторожно спрашиваю. – Откуда?!
Внезапно я понимаю, что автоматически согласилась с доводами незнакомца, мол, это его дом.
– Я заказывал клининг. Крутился там один, черный… – размышляет. – Думаю, быстро понял, что бываю в доме редко, подсуетился. Подделал бумаги, якобы может распоряжаться имуществом по доверенности, и сбрил с тебя деньжат немало.
– Так, постой. А ты чем докажешь, что этот дом – твой?
Он игнорирует и быстро машет перед лицом выпиской какой-то, успеваю выхватить взглядом начальные буквы фамилии Осл… и больше ничего.
– Ментов, что ли, вызвать? – спрашивает лениво. – Приплетут тебе соучастие в мошенничестве…
Ментов мне только не хватало.
– Можно же решить вопрос мирно. Сам посуди, я немаленькие деньги отдала, а ты… Не разобравшись, машину мне испортил. Я жертва, а не преступник.
– Зачем тебе дом в глуши? – перебивает.
– А тебе?
– Я тишину люблю, – закуривает. – Был в поездке. Иногда возвращаюсь сюда. Побыть одному. Вопрос снят? Ты зачем сюда…
– Тоже… тишину люблю. Медитирую. У меня испытание духа, – несу заученные фразы.
Самая хорошая ложь – та, что правдивая.
Он кивает. Повисает тишина, в которой слышно, как шипит сигарета и размеренно дышит мужчина. Я вообще не дышу, я хватаю воздух поверхностно, как птичка.
– Дан.
Короткое слово звучит словно выстрел в тишине.
– Что?
– Зови меня Дан.
– От имени Даниил? Даня?
– Дан, – стреляет холодным взглядом. – Назовешь Даней, будешь грызть мерзлую землю.
– Хорошо, Дан. Что дальше?
Тянусь к своим документам, он небрежно накрывает их ладонью и прячет в карман.
– Пусть будут у меня.
– Сколько?
– Я решаю. Не пизди.
Напряжение стягивает нервы в узел.
Молчание длиной в несколько минут растягивается на целую вечность.
У меня мурашки размером с воробья. Не меньше. Я даже пошевелиться не могу, когда мужчина на меня начинает смотреть. Словно на допросе.
Контролирую дыхание, пульс… Они срываются. Снова ловлю.
Он подсекает взглядом, и меня снова толкает в лихорадочную истерику, которая беснуется внутри.
Дан неторопливо курит, стряхивая пепел в большую пепельницу, оставляет сигарету тлеть на краю потом перемещает стул по кафелю.
Ножки скребут пол, действуя мне на нервы.
Я оспасением наблюдаю за его передвижениями.
