Ксавье О. Холлоуэй "Комикс"

– М-да… И как только Эвил с тобой работает? Туго ему приходится, видать. Хотя тут, конечно, на любителя. В отчетах мне периодически сообщают, что на окраине доминантки – самая ходовая тема.

– Ой, только не начинайте! К тому же в махинациях с выдачей лицензий на ночные клубы замешаны сотрудники полиции – это знает даже сопливый стажер в любой газете.

– Ну, положим, это все выдумки самих газетчиков. А, вот, твою правдивую историю я знаю. Маленькая девочка потеряла семью…

– Вы уже заговариваетесь, комиссар.

– Если бы… Ты знаешь, когда ты тогда так настырно донимала меня своими проектами по нашей многострадальной городской безопасности, я в итоге насторожился и поручил собрать маленькое досье.

– О, интересно. Нашли что-нибудь?

– Хм. Ну, кое-что. Больше всего меня поразил вроде бы милый проект, связанный с детьми из пробирки. Как он назывался там у вас? «Свет»? Или «Сияние»? А, неважно. Генетически модифицированные оплодотворения. Первые опыты, триумф, но проект внезапно сворачивают, а вашего главного профессора, или как там его, обвиняют в евгенике и чуть ли не в расистских экспериментах над детьми. Тебе же удалось тихо слинять, хотя ты там, на минуточку, руководила аж всем отделом безопасности… Как же ты прошляпила такие эксперименты? Вот тогда я и подумал, как же хорошо, что я тебя не взял.

А потом ты вдруг оказываешься в команде мэра в должности личного секретаря. Подозрительно: вчера – безопасность, а сегодня уже подаешь кофе нашему мэру. И все это как раз в тот момент, когда его уже ничто не спасет от провала, но вдруг наш Эвил чудесным образом выигрывает выборы…

– Комиссар, среди ваших подчиненных умирает бульварный романист. Пока он не насочинял что-нибудь про вас, я бы на вашем месте его нашла… и… наказала бы, что ли.

– Точно доминантка! Я знал, что тебе понравится.

– Вы слишком высокого мнения о себе. В этом вся соль вашего города. Высокомерие в итоге и сыграет со всеми вами…

– Злую шутку? Похоже, бульварный романист умирает все-таки в тебе. Ну, и что же это за шутка?

– Сами узнаете, тогда вместе и посмеемся.

– Ох, устал я от тебя. Бабы есть бабы. Вроде и поговорил с тобой, а вроде и нет. Херня какая-то. Может, уже и мне нальешь? А то я продрог в этих ваших гостеприимных коридорах.

Элла достает из-за спинки дивана початую бутылку шампанского и второй бокал.

– Только шампанское?

Элла наполняет бокал, Уэйд кривится:

– Бабское пойло. – Залпом выпивает и просит добавить еще. Элла добавляет. – Кстати говоря, начальник пожарной охраны сообщил мне, что предполагаемая причина возгорания – поджог. Причем, начался пожар, по всей видимости, в кабинете мэра. Ты чайник выключала перед уходом с работы вчера, дорогая?

– Причина же поджог, а не короткое замыкание, дорогой.

– Ах, ну да… Жаль… А ты не поджигала кабинет мэра перед уходом с работы, дорогая?

– Нет, милый. Мэр еще оставался на работе, когда я уходила.

– Да? Ну, что ж, очень, очень жаль. Я так надеялся…

– Если бы я знала заранее, то ради вас я бы оставила газ включенным или поиграла бы со спичками.

– Как романтично!

Они чокаются бокалами и одновременно выпивают. С улицы доносится трескотня раций. Уэйд, преодолевая икоту, спрашивает:

– Откуда ты выкопала этих деревянных солдат?

– Кого?

– Новое пополнение охраны мэра, сэр, – картинно козыряет Уэйд – Там же все альтернативно-одаренные, двух слов связать не могут.

– А-а-а… эти. Эвил в свое время подбирал их сам. Они постоянно дежурили в его загородной резиденции.

Уэйд встает, потягивается, зевает, выглядывает в маленькое окошко.

– Оно и видно, что деревенщина… О-о! А вот и наш славный мэр подъехал! М-да, ну и денек сегодня – только начался, а уже тошно. Пойду побеседую с твоим начальничком, глядишь, до чего-нибудь добеседуюсь.

– А, часом, не вы ли, комиссар, подпалили мэрию?

– Чего?!

– Ну, чтобы, там, подкосить конкурента…

– Ты вроде не дура же, чтобы такое говорить. Я был бы счастлив, если бы кто-нибудь перед выборами подпалил мне комиссариат, или патрульную машину хотя бы.

– Хм, а, может, сам мэр в таком случае?

– Не такая уж и дурацкая идея, хотя сомнительно. Но как раз будет с чего начать разговор. Адьё, дорогуша!

– Удачи, комиссар!

– Ты душка!

Уэйд выходит. Дверь распахивается от ветра, холод с сыростью врывается внутрь. Элла поджимает ноги и накрывается пледом. Ей отлично видно, как Уэйд вальяжно идет к лимузину. Эвил выходит и, ожидая Уэйда, успевает застегнуть пальто и поднять воротник.

Они здороваются. Уэйд смеется, много жестикулирует, показывает то в сторону мэрии, то на трейлер, то вокруг. Незастегнутый плащ развевается и хлопает на ветру. Эвил почти не двигается. Иногда что-то спрашивает, кивает, но движения скупы. Так они разговаривают минуты две, пока Уэйд не начинает демонстративно мерзнуть. Эвил открывает дверь лимузина, и Уэйд тут же запрыгивает внутрь. Эвил медлит. Оборачивается в сторону трейлера. Замечает Эллу. Показывает ей жестом, что позвонит. Элла, улыбаясь, поднимает в ответ бокал. Эвил исчезает вслед за Уэйдом, и лимузин уползает за пределы видимости.

Элла достает мобильник.

* * *

Жарко. Уэйд возится, снимая плащ. Что-то задевает, матерится. Эвил терпеливо наблюдает. Уэйд, наконец, бросает плащ рядом и закуривает.

– Ты знаешь, Эвил, мы сто лет с тобой не беседовали по душам. Это нехорошо.

– Я вот как раз собираюсь с тобой поговорить кое о чем.

– Я имею в виду вообще. Нам надо чаще встречаться, обсуждать всякое. Мы ведь не враги. Выборы выборами, но мы должны действовать сообща. Никто не знает наш город лучше нас. Что-то происходит последнее время.

– Что ты имеешь в виду? – Эвил расстегивает пальто.

– Тебе мало истории с кинотеатром, что ли? Я вчера весь день разгребал последствия, все следы подмел, чтобы никуда не просочилось, что мы там были. И знаешь, что забавно? Сейчас полное ощущение, что ничего не было.

– Было.

– Да знаю я. Но я, например, вообще ничего не помню. Скажи спасибо моим людям, что вытащили нас оттуда до приезда федералов.

– А я вот кое-что смог восстановить, Уэйд. И, похоже, мы в заднице.

– Да ладно? – Уэйд недоверчиво морщится. – Федералы опросили вчера больше трехсот человек – у всех потеря памяти. Никто ничего не помнит. И Винни, похоже, тоже пока молчит. Что ты раскопал?

– Сейчас расскажу. Только ты мне сперва скажи, что ты имел в виду, когда говорил «что-то происходит в последнее время»?

– Да много всего… Убийств много. Куча всяких мелких происшествий, о которых даже газетчики не пишут, но из-за всего этого у меня в комиссариате творится черт-те что, и день ото дня все хуже и хуже. Выборы эти еще. И раньше бывали тяжелые времена, но сейчас… такое впечатление, что все разом свихнулись.

– Я тебе подкину еще. Я сам поджег кабинет сегодня ночью.

– Что?! На хрена?!

– Вчера вечером я нашел свою одежду, в которой был в кинотеатре, и кое-что вспомнил. В голове все спуталось, честно говоря… Сам не помню, как, но я точно сам поджег… И это не все. У меня вчера утром брал интервью журналист. Он меня увидел и сразу в обморок упал, а когда очнулся – сбежал. Он тоже там был, и ему удалось мимо федералов проскользнуть. Я с ним ночью поговорил. Думал, он из банды Винни, но нет – он сам по себе оказался. Он мне рассказал, что смог вспомнить. Я думаю, мы заражены, Уэйд. Все посетители заражены. Многих уже отправили в психушку.

– Я в курсе, что все в психушке, но чем заражены? У меня, например, все нормально.

– Не знаю, Уэйд. Это какое-то помешательство или что-то вроде того, но что его вызвало – я без понятия.

– В смысле?

– Ты знаешь меня, я ведь вообще трус, особенно после того случая. – Эвил трогает пластину. – Но за последние сутки я столько всего натворил… Расстрелял прожектор, который мне светил в окно с соседнего здания, поджег свой кабинет, то есть всю мэрию в итоге, а чуть позже ночью я отрубил этому журналисту палец кухонным топориком, когда допрашивал. Мог и убить его. Как тебе такой расклад?

Уэйд смотрит на Эвила, открыв рот.

– Ты сейчас серьезно?

– Вполне.

– Это, конечно… неожиданно… мягко говоря. Но при чем тут заражение? У меня ничего такого не было.

– Вообще ничего странного не происходило?

– Нет. – Уэйд отворачивается и смотрит в окно.

– Уверен?

– Нет.

– Ага!

– Что «ага!»? Сплю я беспокойно, плохо сплю, но я плохо сплю уже год, наверное! И я, блядь, не поджигал свой кабинет и никому ничего не отрубал.

– Может, по-разному действует…

– С чего ты вообще взял, что это какое-то заражение? Тебя же накачали чем-то перед началом!

– Уэйд! Я был в какой-то маске! Я подходил к людям и стоял напротив несколько секунд, а пока я стоял, они бились в судорогах! Я это помню!

– Чем так можно заразить и заразиться?

– Я не знаю.

– Давай рассуждать логически. Ты еще что-то узнал?

– Нет.

– Нам надо просто разобраться, что за хрень устроил Винни. Обожди! У меня же есть Петерсон. Сейчас выясним. – Уэйд достает мобильник и набирает номер: – Алло, Джон, говорить можешь? Федералы далеко? Отлично. Где сейчас Петерсон? Так. Так. Но где он сейчас? Так. А кто у него? Понятно. Подними его досье и прямо сейчас высылай к нему группу!

Уэйд уже собирается отключиться, но в последний момент останавливается:

– Обожди! Еще вопрос: Петерсон говорил, что внутри кинотеатра работало около десяти наших – их всех повязали федералы вместе людьми Винни? Ага, так и думал. Не выпускали еще никого? А что так долго? Ладно… Высылай группу к Петерсону и все его контакты прочеши, если на месте его не будет. Звони мне сразу же. – Уэйд прячет мобильник во внутренний карман. – Ну, ты слышал, в общем.

– Агент?

– Скорее всего. После кинотеатра его не видели, и с тех пор он не выходит на связь. Сейчас к нему поедет группа. У дела, похоже, не одно дно и не два.

– Что будем делать?

– Не знаю. Я бы пожрал.

– Мы как раз в ресторан едем.

Уэйд вздыхает и засматривается в окно. Лимузин заезжает в тоннель, желтый свет фонарей мечется по салону, освещая искаженными пятнами то Эвила, то Уэйда. Молчание. Только мягкие удары покрышек о стыки асфальта.

– Может, выпьем? Там, справа от тебя, в баре, есть коньяк.

Уэйд достает коньяк и рассматривает этикетку.

– Утро у меня сегодня пьяное. Ну, давай, а то меня аж дергает от твоих рассказов. – Уэйд разливает по бокалам немного коньяка, один отдает Эвилу. – Ты в курсе, что твоя Элла выпила почти целую бутылку шампанского в трейлере? Я ей, конечно, помог, но все равно…

– Хм.

– Во-во. Я с ней сейчас пообщался, и мне постоянно казалось, что эта дамочка слишком себе на уме. Не то чтобы говорила хрень, хотя и не без этого… Но все время такое мерзкое ощущение было, будто меня рассматривают в микроскоп.

– С бабами всегда так.

– Не скажи. Твоя – особенная. Где ты ее откопал?

– Да так… Давняя история.

– Досталась от предшественников?

– Вроде того.

– И ты ее все равно взял?