Андрей Стоев "Странные земли"

Ногу я старался протирать очень аккуратно, но засмотревшись на мечущихся рыбок, случайно провёл мокрой рукой по самой царапине. Засохшая кровь легко стёрлась, но под ней почему-то никаких ран не оказалось. Я что, плохо запомнил, где она была? Легонько потыкал пальцем – боли нигде не чувствовалось. Тогда я решительно стёр остатки крови и обнаружил то, к чему уже был внутренне готов: чистую кожу, на которой ещё можно было разглядеть почти незаметную белую полоску шрама. «Это сколько же времени я шёл?» – в полном недоумении подумал я. Вряд ли настолько долго – солнце точно так же висело прямо над головой, совершенно не сдвинувшись с места. А можно ведь ещё вспомнить, что я как-то слишком уж быстро приспособился идти по дикому лесу босиком – не верится, что это нормально для городского жителя. Что-то не замечал я раньше за собой таких способностей к регенерации… или может быть, это просто место такое, курортное?

Может быть, я ещё долго разглядывал бы почти исчезнувший шрам, но внезапно почувствовал спиной чей-то взгляд и резко развернулся. Саженях в десяти[3 - Сажень – 2,1 м (48 вершков).] от меня стояла большая кошка – очень похожая на рысь, но размером заметно побольше. Скорее, ближе к леопарду. Киса стояла неподвижно, разглядывая меня жёлтыми глазами – выглядело это так, будто она пришла по кровавому следу, но в конце пути обнаружила не совсем то, что ожидала найти. Впрочем, я её спокойствием не обманывался – если она почувствует мой страх, то нападёт мгновенно.

Здесь я вспомнил, что в руке у меня до сих пор пистолет – а собственно, куда бы я мог его деть? – и медленно начал его поднимать. Не думаю, правда, что он мне сможет как-то помочь. В голову стрелять бесполезно – пуля этой пукалки практически наверняка не пробьёт череп. Пуля в грудь киску, скорее всего, тоже только разозлит и никак не помешает разделать меня на части. Надёжнее всего было бы попасть в сустав, тогда я легко смог бы убежать. Вот только попробуй в него попади, а учитывая, что патрон у меня один-единственный…

Напряжённую ситуацию разрешила сама кошка. Она предупреждающе зарычала, не спуская с меня глаз, попятилась, а затем, по-прежнему глядя на меня, повернулась и одним прыжком исчезла в зарослях.

Я с недоумением посмотрел на пистолет в руке – она что, тоже пистолета испугалась, как тот куст? Ну да, в тех местах, где бывают люди с ружьями, звери действительно боятся ружья. Но с чего бы им бояться пистолета? Я как-то слабо представляю себе охоту с пистолетом, да и на кого с ним можно охотиться?

«Да бред какой-то!» – сказал я вслух. Лес промолчал.

По крайней мере, люди где-то здесь всё-таки есть. Киса с людьми явно знакома, и понимает, что ничего хорошего от людей ждать не приходится. И главный вопрос здесь: а мне-то чего стоит ждать от местных?

* * *

Идти вдоль ручья было легче, чем по лесу. Не в том смысле, что дорога была менее сложной, просто в путешествии появился хоть какой-то смысл. Всё-таки проще идти, понимая, что вода обязательно куда-нибудь выведет, и куда-то ты рано или поздно дойдёшь. Ведь даже я, совсем неопытный таёжник, знаю, что если идти по лесу без ориентиров, то будешь просто бесконечно бродить по кругу. А с ориентирами в этом лесу было совсем туго – все эти приметы насчёт мхов и муравейников здесь совершенно не работали. Определить стороны света по солнцу тоже не получалось – оно как висело, так и продолжало висеть в зените и никуда заходить не собиралось.

По пути в ручей впали ещё несколько маленьких ручейков, и его уже можно было, наверное, назвать маленькой речкой. И вот там, где он сливался с ещё одной такой же речкой, справа наметилась небольшая полянка, а с неё доносились голоса. Точнее сказать, один голос, мужской – слов было не разобрать, но интонации казались какими-то неприятными. Я тихонько, стараясь не наступать на сухие ветки, подобрался поближе и осторожно выглянул из-за раскидистого куста. То, что я увидел и услышал, мне категорически не понравилось.

В центре маленькой полянки сидела девушка – точнее, стояла на коленях, – и по лицу её текли слёзы. Выглядело это немного странно, потому что девушка была одета во что-то, очень похожее на кожаную броню, и в целом выглядела если и не как валькирия, то довольно близко к этому. Рядом с ней лежало копьё довольно устрашающего вида, но было совершенно непохоже, что она собирается им воспользоваться – хотя, судя по ситуации, это было бы очень правильным решением.

Перед ней, вальяжно уперев руки в бока, стоял довольно тщедушного вида мужчина, одетый, как обычный крестьянин, в простые, явно домотканые, рубаху и штаны. Никакого оружия у него не было, если не считать ножа на простом кожаном поясе. Тем не менее по его тону можно было подумать, что дело как раз обстоит наоборот, и это он в броне и с оружием куражится над простой крестьянкой.

– … и даже не надейся, что я им сразу тебя отдам, – за один только тон мне немедленно захотелось дать ему в морду. – Моя ищейка стоила гораздо дороже тебя, безродная шавка, и ты заплатишь мне за неё сполна. Ты скоро будешь умолять отдать тебя Галенам, чтобы они тебя просто убили.

Ситуация достаточно стандартная и понятная – злодей и девица. Неизвестно, конечно, насколько девица невиновна, может она действительно заслуживает мучительной смерти, но вот мужик этот у меня вообще никакой симпатии не вызвал. Как-то уж совсем не подходят такие слова и такой тон борцу за справедливость и мстителю за невинных. Ну и как мне поступить? С одной стороны, что здесь может сделать голый человек? Этот персонаж хоть и выглядит, как крестьянин, но копья почему-то совсем не боится. У меня, правда, есть пистолет – может, он пистолета испугается? В общем, совсем не хочется вмешиваться в чужую разборку. А с другой стороны, бывают такие ситуации, когда ты обязан вмешаться, если не хочешь потерять к себе всякое уважение. Стоит самоуважение риска того, что тебе воткнут вот это самое копьё прямо в голое брюхо? Или ещё чего похуже сделают – ясно же, что этот мужик из магусов, оттого и плевать ему на оружие.

Я всё же начал склоняться к тому, что вмешаться надо, но всё и так решили за меня. Магус вдруг насторожился, резко повернулся в мою сторону и приказал:

– Эй ты, за кустом! Быстро вышел сюда!

Я вздохнул и вышел. У каждого, наверное, есть свой момент позора, и мой определённо настал.

– Брат? – ошеломлённо спросил магус, глядя на меня и приоткрыв от удивления рот. – Что с тобой? Почему ты в таком виде?

– Я геолог, из Рифейска, – развёл я руками, сгорая от стыда. – Был в разведке, а потом непонятно как сюда попал, вот в таком виде и попал. Буду очень благодарен, если поможете мне вернуться домой.

– Что? – непонимающе переспросил он и потряс головой, словно пытаясь что-то там внутри уложить. Он некоторое время тупо смотрел на меня, а потом в его глазах забрезжило понимание, и он захохотал. – Ах, вон оно что! Я чуть было не стал посмешищем, приняв за брата обычное животное! Но к счастью, никто об этом не узнает. Удачный день, удачная охота! Хотя ищейку жалко, конечно…

Он задумчиво посмотрел на меня, что-то про себя прикидывая, а потом приказал: «Замри!», и я действительно оцепенел. Не знаю, было ли это параличом – все мышцы просто стали как будто чужими. Я пытался восстановить контроль над собой, но у меня ничего не получалось, как будто я бился о кирпичную стену.

Магус небрежно пнул девчонку в бок и приказал:

– Посиди пока смирно. Сейчас я по-быстрому прирежу это чучело и займусь тобой как следует.

Затем он лениво направился ко мне, нащупывая рукой нож на поясе. Вытащить нож сразу у него не получилось, гарда за что-то зацепилась – то ли за пояс, то ли за что-то ещё, и магус посмотрел вниз, отведя от меня глаза. И как только он отвёл глаза, мне сразу же стало легче. Я вновь почувствовал себя и, не раздумывая ни секунды, вскинул руку с пистолетом. Магус опять посмотрел на меня, но я уже нажимал спуск. Хлопнул выстрел, пуля вошла ему прямо в левый глаз, и магус упал на спину, раскинув руки.

Я посмотрел на кровавую кашу на месте глаза и чувствовал тошноту. Меня наверняка стошнило бы, но желудок был совершенно пустым, и я просто смотрел на мёртвого магуса, не понимая, что делать дальше.

Может быть, я бы просто стоял и дальше, но убитый внезапно оказался вполне себе живым. Он уставился на меня уцелевшим глазом и злобно оскалился. Я понял, что ещё секунда-другая, он скажет заклинание, или как там у них принято колдовать, и на том жизненный путь Артёма Боброва закончится. Я прыгнул обеими ногами магусу на живот; он захрипел и скрючился, вытаращив единственный оставшийся глаз. Пока он пытался разогнуться и вдохнуть, я схватил нож, который лежал совсем рядом, и вогнал его в уцелевший глаз. Почему в глаз? Сам не знаю. Наверное, подсознательно решил, что его сила действует через глаза – я же смог пошевелиться именно тогда, когда он отвёл от меня взгляд.

Нож был не очень длинным, но всё же достаточно длинным, чтобы проткнуть мозг почти насквозь. Это выглядело совершенно невероятным, но лезвие в голове магуса не то что не убило, а даже не убавило ему прыти. Он дёргался, извивался, пытался оторвать мои руки от ножа, выплёвывал какие-то не совсем понятные мне ругательства – в общем, вёл себя совершенно не как положено человеку с ножом в глазу. А я просто сидел на нём, вцепившись в рукоять ножа, и не обращал внимания на его удары, а просто боролся с непрерывно накатывающими волнами дурноты. Сколько это продолжалось, не знаю, мне казалось, что бесконечно. Но в конце концов он стал постепенно слабеть, бурное сопротивление перешло в подёргивание, потом в агонию, и наконец он окончательно затих.

Я с опаской слез с него, не выпуская из руки нож. Некоторое время смотрел на труп, ожидая, что он опять зашевелится, но на этот раз он, похоже, умер надёжно. Я кое-как встал на ноги – меня ещё здорово качало, но стоять более или менее получалось. Огляделся вокруг – на полянке ничего не изменилось. Девушка сидела на прежнем месте и с приоткрытым ртом смотрела на меня совершенно круглыми глазами. Я хотел было подойти к ней, но вдруг вспомнил, что я по-прежнему голый и застеснялся.

А впрочем, у меня же теперь есть штаны – что с бою взято, то свято. Я попробовал стащить их с магуса – не особенно успешно. Не потому, что он сопротивлялся – просто у меня до сих пор не было никакого опыта снятия штанов с трупов. В конце концов штаны я всё-таки добыл, и они оказались на удивление хорошими – очень мягкая плотная ткань определённо не была обычным домотканым полотном. Штаны оказались мне чуть-чуть коротковаты, но в целом не стесняли. Нож я несколько раз воткнул в землю, чтобы очистить от крови, и засунул в ножны. Непохоже, что магус снова оживёт, однако нож всё же хотелось держать под рукой.

За то время, пока я возился со штанами, в голове немного прояснилось. На полянке всё оставалось по-прежнему. Девчонка всё так же смотрела на меня, не двигаясь с места, и всё ещё плакала – ну, может, уже и не плакала, но лицо у неё было по-прежнему в слезах.

Я двинулся к ней – не торопясь, чтобы не пугать, – и уже раскрыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, как она заговорила сама:

– Убей меня, Старший! – взмолилась она, всхлипывая. – Я же ничего тебе не сделала – убей меня, пожалуйста!

– Эээ, – тупо промычал я, не понимая, что ответить.

– Умоляю тебя! – в её голосе звенело отчаяние.

– Да не собираюсь я тебя убивать! – наконец отошёл от ступора я.

В её глазах появилась безнадёжность. Она застыла, а затем быстрым движением выхватила у себя с пояса нож, и приготовилась воткнуть себе в сердце. Глаза у неё стали отрешёнными, и я понял, что ещё мгновение, и она действительно себя убьёт. Я быстро попятился, и это было правильным решением – она явно заколебалась.

– Ты придурочная, да? – спросил я спокойным и тихим голосом, чтобы не провоцировать сумасшедшую.

– Что? – она непонимающе посмотрела на меня.

– Нет, если ты действительно не хочешь жить, я тебе мешать не стану, – сказал я, стараясь, чтобы мои слова звучали достаточно убедительно. – Но ты не могла бы покончить с собой чуть попозже, когда я уйду?

– Куда ты уйдёшь? – переспросила она с удивлением.

– Куда до этого шёл, туда и уйду.

– Ты не собираешься отдавать меня Галенам?

– Я не знаю никаких Галенов, – серьёзно ответил я. – И никого никому отдавать не собираюсь.

– И ты не станешь меня задерживать, если я просто встану и тоже уйду? – спросила она по-прежнему недоверчиво, но нож всё же опустила.

– Не стану, конечно, – покачал головой я. – Иди куда хочешь, твоё дело. Но я хотел бы с тобой пойти, если ты не возражаешь.

– Зачем ты хочешь со мной пойти? – спросила она, глядя на меня в полном недоумении.

– Не то чтобы именно с тобой, – пожал плечами я. – Просто хочу к нормальным людям выйти, а с тобой это будет гораздо проще. Да и вообще по лесу лучше ходить не в одиночку. Обещаю вести себя хорошо и не быть обузой.

Глава 6

– Со мной, значит, хочешь идти, – медленно повторила она, мучительно раздумывая.

О чём она раздумывала, мне было совершенно понятно. Идти вместе она не хотела и боялась, отказать мне тоже, похоже, боялась – в общем, решала сейчас, чего боится больше, и могла качнуться в любую сторону. Не уверен, что выйдет как-то на её решение воздействовать, но почему бы не попробовать сыграть на чувстве благодарности?

– Не подумай, что пытаюсь на тебя надавить, – мирным тоном сказал я, – но всё-таки хочу напомнить, что спас тебя от смерти.

– У меня нет долга перед тобой! – тут же вскинулась она. – Ты сражался за себя!

– Про долг я ничего не говорил, – примирительно согласился я. – Ты мне не должна. Но всё же не будь меня, ты была бы мертва. Или даже хуже.

– Я не признаю за собой долга, но всё же тебе обязана, – неохотно согласилась девчонка и, наконец, решилась. – Ты можешь идти со мной, если поклянёшься, что не причинишь мне вреда.

Похоже, мой аргумент и в самом деле послужил той маленькой гирькой, которая сдвинула чаши весов. А я про себя нарисовал ей плюсик – с человеком, который признаёт свои долги, даже такие необязательные, вполне можно иметь дело.

– Клянусь, что не причиню тебе вреда, – объявил я и добавил, немного подумав: – Но только если ты не станешь пытаться причинить вред мне.

– Матерью клянись! – потребовала она.

– Ну, клянусь мамой, – слегка озадаченно согласился я.

– Да кому твоя мама интересна?! – возмутилась девушка хмурясь. – Не мамой клянись, а Великой Матерью!

– Клянусь Великой Матерью, – послушно повторил я.

– И Сердцем Мира!

– И Сердцем Мира тоже клянусь, – подтвердил я.

Она некоторое время сверлила меня подозрительным взглядом, но в конце концов решила всё-таки удовлетвориться такой клятвой.

– Скоро, наверное, темнеть будет, – заметила она деловым тоном. – Надо переместиться куда-нибудь, чтобы рядом с трупом не ночевать. Мало ли кто на кровь притащится.

– Хорошая мысль, – кивнул я. – Только давай я его сначала раздену. Рубаха мне тоже нужна, да и обувь совсем не помешает.

Хорошо, что вовремя спохватился – если бы он успел закоченеть, рубаху, возможно, снять бы не получилось. Впрочем, это и сейчас было совсем непросто.

Рубаха тоже оказалась хорошей, сшитой из очень качественной льняной ткани, определённо не домотканой. Ну, или домотканой, но сотканной на чём-то получше примитивного ткацкого станка. Обувью оказались мягкие кожаные мокасины[4 - Да, мокасины – это индейская обувь, о которой Артёму не должно быть известно. Однако автор так и не сумел подобрать подходящего отечественного аналога. Из более или менее похожего можно вспомнить разве что поршни, но всё же поршни сделаны совсем по-другому и, прямо скажем, слишком уж примитивны.] с мягкой же кожаной подошвой – у нас такие обычно носят охотники, хотя в последнее время редко, больше фабричную обувь. Не потому, что фабричная лучше, просто хорошую охотничью сейчас мало кто делает. Эти мокасины были сделаны хорошо, даже очень хорошо.

Мокасины оказались мне чуть тесноваты, но всё же не настолько, чтобы создавать какие-то неудобства. В кожаную сумку я просто заглянул мельком – возможно, там найдётся что-то полезное, но с этим можно разобраться и позже.

– Ты закончил? – поинтересовалась новая подруга.

– Закончил, – подтвердил я. – Подштанники с него стаскивать не буду, как-нибудь обойдусь пока.

– А как ты, кстати, оказался в таком виде, да ещё посреди леса? – поинтересовалась она.

– Долгая история, – вздохнул я. – Расскажу, конечно, но давай чуть позже.

– Позже так позже, – согласно кивнула она.

И взмахнула своим копьём. Лезвие сверкнуло, размазалось блестящей дугой, и голова магуса откатилась в сторону. Я уставился на девушку в немом изумлении.

– Старшим надо головы отрубать, – авторитетно пояснила она в ответ на мой удивлённый взгляд.

Какая-то непочтительная в этих краях молодёжь, совсем неправильно к старшим относится. Надеюсь, я для неё ещё достаточно молодой.

Она вдруг смутилась:

– Извини, Старший, я не то имела в виду…

А, нет, недостаточно молодой. Что на это ответить, я совершенно не представлял, поэтому просто промычал что-то неопределённое. Если она и в самом деле соберётся рубить мне голову, то боюсь, у неё это вполне получится. С оружием она обращалась очень привычно и уверенно, и копьё у неё было не какое-то облегчённое женское, а настоящее боевое копьё с широким обоюдоострым лезвием длиной в локоть.

– Он вроде не собирается восставать, – решила объяснить она, – но лучше на это не полагаться. Вдруг у него ещё осталось сколько-то эссенции, тогда он смог бы понемногу выкарабкаться. Мы же не хотим, чтобы он ожил?

– Нет, этого мы точно не хотим, – согласился я. У этого персонажа и в самом деле имела место нездоровая склонность оживать. – Нам бы надо его похоронить как-нибудь…

– Хоронить нельзя, – решительно отказалась она. – У него же могут быть друзья или родственники, они будут его искать. И найдут обязательно. Если он будет похоронен, они поймут, что его убили, будут искать уже нас. И вполне могут найти. А так его звери объедят, кости разбросают, тогда они подумают, что он просто нарвался на сильного зверя.

Ну-ну. Даже я на такую хитрость вряд ли бы купился.

– Если так, тогда не стоило ему голову отрубать, – заметил я. – Сразу же видно, что голова именно отрублена, а не отгрызена. Если кто-то всерьёз его смертью заинтересуется, то быстро сообразит, что звери голову не отрубают.

– Если кто-то всерьёз заинтересуется, то быстро сообразит, что звери добычу не раздевают перед тем, как съесть.

– Аргумент, – вынужден был признать я. – Ну что, пойдём искать новое место?

* * *

Света уже стало заметно меньше, и день явно клонился к вечеру. Как-то неправильно клонился – солнце всё так же стояло в зените, просто стало светить меньше. Эффект меня очень заинтересовал, но я решил отложить разговор об этом на потом – пока что хватало и более насущных вопросов.

– Давай хоть познакомимся, что ли, – предложил я, когда мы, наконец, обустроились на другой полянке минутах в двадцати ходьбы от первой. – Как тебя зовут?

Обустроились, надо заметить, вполне неплохо. Спутница оказалась запасливой, как матёрая белка – у неё в рюкзаке нашлись и пара ковриков из какого-то вспененного материала, и лёгкий тент, с виду непромокаемый, и топорик, которым она моментально нарубила сухих веток для костра, даже не подумав как-то меня задействовать. Очень самостоятельная девица, настоящая подруга первопроходца.

– Арна, – отозвалась она. – Из Стеров.

– Истерова? – подавив улыбку, переспросил я.

– Из рода Стер, – поправила меня Арна. – А ты кто?

– Артём Бобров, – в свою очередь представился я.

– Артём из Бобров? То есть Артём Бобёр?

– Нет, Артём Бобров, – терпеливо поправил я. – Не из Бобров, а просто Бобров.

– А род твой как называется? – она непонимающе смотрела на меня.