– Боишься за свою честь? – оскалился он как-то насмешливо. Однако убрал руки и тут же отпрянул от меня, отошел на шаг. Я же облегченно выдохнула, совершенно растерявшись и не понимая, что происходит. – Поверь, мне не нужна твоя честь, Дарёна.
Сказал он это как-то неуверенно и тихо.
Я же нахмурилась. Неужели? А зачем тогда целовал меня сейчас? Что-то опять не сходилось в поступках этого мрачного герцога.
В эту минуту я поняла, что он живой человек, а не какой-то злобный ледяной монстр, каким его считали в королевстве, как и всех магистров ордена Звезды. Ведь губы герцога были теплыми и упругими, а руки сильными и в то же время нежными, когда он прижимал меня к себе во время поцелуя. И все это я прекрасно осознала сейчас.
Де Моранси медленно отошел от меня и поднял с пола трость. Я отметила, что его взгляд потеплел и стал не таким угрожающим и колючим, как еще минуту назад, до поцелуя.
Эта ситуация слишком напрягала нас обоих, потому я быстро сказала:
– Я как раз собиралась идти в комнату вашей жены, чтобы подобрать платья.
– Забудь об этом.
– В смысле? Вы же вчера велели…
– Ты ниже Лауры и худее ее. Вряд ли тебе подойдут ее наряды. А перешивать нет времени. Мишель должен видеть тебя уже сегодня в подобающем виде.
– Но как же тогда быть?
– Сейчас поедешь с Оливье в город. К мадам Жоржетте. У нее модный салон в центре. Там у меня открыт кредит. Подберешь себе пару-тройку платьев. Поняла меня?
– Я в модный салон? – Я окончательно опешила.
Он что, говорил это серьезно? Не шутил?
– Да. Выберешь себе что-то пристойное и достойное звания герцогини, матери моего сына. Ты говорила, что разбираешься в этикете и моде. Справишься?
Хотя про моду я ничего не говорила, но решила этого не озвучивать. Наверняка мадам из модного салона поможет мне подобрать нужные платья.
– Справлюсь, – уверенно кивнула я.
Я же не дура отказываться от новых нарядов за счет герцога. Ну, привык он сорить деньгами, тратя на рабынь, это его блажь. Я-то что?
– Потом эти платья останутся тебе, – добавил твердо де Моранси.
– Спасибо. А сколько мне взять нарядов, ваше сиятельство? И за какую цену?
Все же наглеть совсем не хотелось, еще разозлится.
– Я отпишу мадам Жоржетте, что именно надо. Она поможет. Цена неважна. Я потом все оплачу. Главное, ты должна съездить и вернуться как можно быстрее.
– Поняла.
– Придешь и покажешься мне.
– Хорошо, – кивнула я. – Могу я взять с собой Эжени? Она поможет мне выбрать платья.
– Э-э-э… Опять эта Эжени? – нахмурился герцог, но тут же согласился: – Ладно, бери. Только побыстрее отправляйся, чтобы Мишель не оставался надолго один.
– Слушаюсь, ваше сиятельство, – ответила я, снова улыбнувшись, и побежала в комнату Мишеля за Эжени.
Она как раз выходила оттуда с подносом и грязными тарелками.
Филипп де Моранси
Когда девушки унеслись по коридору в сторону лестницы, я даже облегченно выдохнул.
Похоже, я совсем рехнулся.
Целую какую-то служанку вот так, ни с того ни с сего в коридоре, словно зеленый юнец!
Такого со мной никогда не было. Чтобы мои чувства взяли верх над разумом. Но в тот момент эта девчонка так взбесила меня, говорила со мной совершенно без страха и почтения. Подтрунивала и шутила! Где это видано? Я был так зол, что жаждал наказать ее. Показать, где ее место!
И в тот миг не придумал ничего лучшего, чем поцеловать ее.
Не пороть же ее в самом деле и не в темницу сажать.
Я хоть и казался окружающим жестоким чудовищем, но истязать женщин точно было мне не по душе.
Не знаю, что на меня нашло, но в тот момент я поцеловал ее. Отчего-то очень хотелось это сделать. Действительно, ее губы оказались сладкими и сочными, как я и предполагал, а ее цветочный едва уловимый запах окончательно опьянил. Еле заставил себя отпустить ее, и то только после ее просьбы.
Последние месяцы болезни и испытаний, жестоких переживаний за жизнь сына стали для меня тяжким бременем. Я почти не спал, постоянные боли разрушали мое тело и подорвали душевное спокойствие. Похоже, я уже был не в себе, почти не контролировал себя.
Оперся на трость. Ноги в коленях нещадно ныли уже с утра, а все тело ломило от тянущей боли. Еще и плечи чесались. Может, принять ванну? Она хоть немного снимала зуд кожи.
Поплелся снова в кабинет. Надо было разобрать почту. Из-за этой девчонки вообще ничего не сделал с утра. Все думал, верно ли я поступил, когда привез ее в свой дом. Но, похоже, не зря. Мишель признал в ней мать, и теперь требуется ничего не испортить.
Глава 18
В ближайший городок Бритонь мы с Эжени ехали в карете герцога, с золотыми вензелями, словно две великосветские дамы. Немного ошарашенные и довольные. Глазели по сторонам на белоснежные поля и леса, пробегавшие за окном, и жмурилась от яркого солнца, так непохожего на зимнее. Даже боялись говорить друг с другом, опасались нарушить очарование этого сказочного морозного утра.
Бритонь располагалась гораздо ближе к замку герцога, чем Жиронди, где я жила до этого, и была гораздо многочисленнее и больше. Множество лавок от портняжных до бакалейных, трактиров и кофеен располагалось на центральной площади и широком примыкающем к ней проспекте. Город уже был весь украшен к Рождеству различными белыми гирляндами из ваты, зеленой лиственницей на окнах домов, яркими желто-красными венками – символами любви и семьи.
Кучер Оливье по приказу де Моранси привез нас к лавке мадам Жоржетты, находившейся на окраине площади. Мы с Эжени вышли из кареты, восхищенно оглядывая помпезный салон с яркой вывеской «Мода для дам», со стеклянными витринами и светлой черепицей на крыше. Нерешительно поднялись по ступеням. Оливье остался ждать нас у кареты.
Я боялась, что в модной лавке этой мадам на нас с Эжени будут смотреть высокомерно и презрительно. Но хозяйка салона приняла нас как дорогих клиенток. Она сама вышла к нам и быстро прочитала записку от герцога, которую я передала ей. Мадам тут же заискивающе улыбнулась.
– Так, милочка. Это вы Дарёна? – спросила мадам Жоржетта. Я кивнула и поздоровалась. Она же продолжала: – Замечательно. Герцог велел подобрать вам полный гардероб на зиму. Этим мы сейчас и займемся.
– Целый гардероб? – опешила я.
– Именно. Не переживайте, милочка, в моем салоне все есть. У меня как раз появились великолепные шелковые рубашки и модные шляпки из соседнего королевства. Есть и туфли, и зимние рединготы с мехом.
Я, конечно, немного знала о том, что дворянки на каждый зимний или летний сезон шили или покупали себе новый гардероб. Обычно он состоял из трех дюжин нарядов, шляпок и туфель, а также нижнего белья и других аксессуаров, которые были необходимы для полного облачения дамы.
– Да, – кивнула мадам и, прищурившись, снова оглядела меня. – Герцог де Моранси так и написал. Не волнуйтесь, он уведомил меня, что все оплатит. В моей лавке у него неограниченный кредит. Или что-то не так?
От пронзительного взора мадам мне стало не по себе. Показалось, что она думает, что я содержанка герцога или его любовница, раз он решил заказать мне эти многочисленные наряды. Но это было не так. Я была актрисой, играющей роль матери Мишеля, не более того. И, конечно, де Моранси не следовало писать ни о каком полном гардеробе. Это же безумные деньжищи. Я примерно представляла, сколько стоит одно платье в этом салоне. Они все были пошиты из дорогих заморских тканей: шелка, атласа или бархата, с кружевами и ручной вышивкой.
Но бездумно тратить деньги герцога я не хотела. Мне бы совесть не позволила это сделать, потому я сказала:
– Могу я попросить вас об одной услуге, мадам Жоржетта?
– Что такое?
– Мне нужно всего пять платьев, не более того. Из изысканной дорогой ткани, но довольно скромных, чтобы они были без сильно оголенных плеч и рук.
– Но как же? – удивилась мадам. – Сейчас в моде именно сильно открытые платья из просвечивающей ткани.
– Понимаю, – согласилась я, сразу же вспомнив вульгарные платья Мадлен, из декольте которых почти вываливалась грудь.
Еще не хватало, чтобы я расхаживала по дому в подобных нарядах. Я все-таки играю роль мамы Мишеля, а не любовницы герцога. Потому такие платья мне точно ни к месту.
– Но мне такое не подходит. Все же прошу вас, мадам, давайте подберем платья более закрытые и скромные. Я воспитывалась в монастыре, и излишние взгляды мне ни к чему.
– В монастыре? – удивленно воскликнула модистка. – Как странно… Но, наверное, сейчас модно брать в содержанки пуританок? Таких как вы?
Она спросила это так просто и обыденно, что я даже растерялась. Собственно, она озвучила мысли, которые были написаны на ее лице до этого.
Конечно, я хотела ее разуверить по поводу моего статуса содержанки при герцоге де Моранси, но передумала. Какая разница, что подумает обо мне эта мадам? Главное, что на самом деле я никакая не любовница. К тому же правду ей точно знать не следует, так что пусть пребывает в понятном ей заблуждении.
– Именно так, – кивнула я, улыбнувшись. – Пожалуйста, давайте уже начнем смотреть платья, а то у меня очень мало времени, мадам.
– Да-да, понимаю. Проходите в ту комнату, мадемуазель, и раздевайтесь. Сейчас Нати снимет с вас мерки, а я пока посмотрю, какие платья вам будут к лицу.
Когда мы вышли из лавки модистки, было уже почти два часа дня. Оливье загрузил мои коробки с платьями, парой туфель и шляпками в карету, и мы уже собрались уезжать, но я вспомнила еще об одном деле.
– Оливье, а ты не знаешь поблизости лавку аптекаря или знахаря? Которую посещает его сиятельство герцог?
– Герцог не бывает у аптекаря. Он же маг и лечится сам, – ответил сухо кучер.
– Очень жаль, – вздохнула я.
Видя, как я расстроилась, Оливье задумался и вдруг сказал:
– Правда, заезжали мы с мессиром однажды в лавку, в том месяце. Она здесь неподалеку. Герцог покупал там лекарство для сына, что прописал ему лекарь.
– Как чудесно, что ты вспомнил это, Оливье, – обрадовалась я. – Побыстрее вези нас в эту лавку.
– Еще чего придумаете? – недовольно поморщился кучер. – Его сиятельство дал четкие указания – везти вас только до портнихи. Он будет гневаться, если узнает, что я еще куда-то вас возил.
– А герцогу можно не говорить о том, и он не будет сердиться. А мы быстро.
Через пять минут спор с Оливье увенчался успехом, и он согласился нас отвезти, так как я сказала, что мне нужно тоже лекарство для Мишеля. Пришлось соврать, потому что мальчику явно не требовались никакие эликсиры. А нужно было хорошо питаться, гулять на свежем воздухе и перестать бояться всего и вся, и тогда он, возможно, поправится.
Когда вошла в лавку аптекаря, я первым делом спросила:
– Добрый день. Скажите, есть ли у вас кредит для герцога де Моранси?
– Для его сиятельства? Кончено есть, мадемуазель, – ответил аптекарь, восхищенно окидывая меня взором.
Я уже выглядела как респектабельная девица в новом платье от мадам Жоржетты. Потому довольно закивала. Теперь я смогла купить то что надо, ведь раньше денег у меня не было. А де Моранси не дал мне ни су.
Глава 19
На обратном пути до замка мы с Эжени, довольные и немного уставшие от суеты в лавке модистки, всю дорогу болтали.
– Эжени, ты же наверняка знаешь, почему малышу Мишелю носят пересоленную гадкую еду? Знаешь? – задала я вопрос, когда мы уже покинули Бритонь и ехали мимо запорошенных снегом полей.
– Да.
– Это Мадлен? Так? – спросила я, отчего-то даже не сомневаясь в ответе маленькой служанки.
– Она, – кивнула медленно Эжени. – Она портит еду маленькому господину. А Барбара покрывает ее.
– Зачем?
– Не знаю, но мне кажется, что госпожа Мадлен настроена против мальчика. Она его ненавидит. Я не раз слышала, как эта ведьма говорила, что если бы Мишеля не было, она бы скорее завоевала сердце герцога.
– Как это связано? Мальчик и завоевание герцога? – не поняла я.
– Однажды я случайно услышала их разговор с Барбарой. Мадлен говорила, что, когда его сиятельство смотрит на сына, он вспоминает покойную жену. Оттого ее Мадлен не может никак полюбить.
– Глупость какая-то, – поморщилась я. – Если герцог не может ее любить, то мальчик тут совершенно ни при чем. Она что, не понимает этого? К тому же де Моранси собирается жениться на ней, значит она ему все же нравится.
– Но он не любит ее. Это все знают в замке, – твердо заявила Эжени. – Потому-то эта ведьма так злобствует.
– Тогда зачем герцог обручился на ней?
– Кто ж знает. Богатые все с причудами, – пожала плечами служанка. – А еще герцог и первую жену не любил, мадам Лауру. Так говорила старая няня Мишеля, мадам Попет. А еще няня говорила, что его сиятельство вообще никого не может любить. Он из тех людей, кому такое чувство неведомо.
– Возможно, это правда. Порой его взгляд просто жуткий, – согласилась я. – Эжени, но почему Барбара на стороне этой злодейки Мадлен? Почему не расскажет все герцогу о кознях его невесты? Неужели им не жалко Мишеля?
