– А диаметр труб?
Я задумчиво почесал затылок. Если сейчас окажется, что там можно только ползком… Нет, выполнимо, конечно. В том случае, если коллектор не затоплен. Иначе придется еще и ребризеры искать… Да и времени все это займет столько, что до утра не управимся.
Однако Гагарин поспешил меня успокоить:
– Метр шестьдесят. На четвереньках не поползем, но и не выпрямиться особо. Два километра по воде и грязи. Есть шанс, что забилось. Или заминировали – но если нет…
Я смотрел на схему молча. Кажется, это то, что нужно. Слишком много «если», но других вариантов, по-хорошему, просто нет – разве что пойти в лобовую атаку и потерять половину техники и бог знает сколько личного состава. Или снести все к чертовой матери ракетами и артиллерией и остаться без единственного нормального аэродрома поблизости… Нет, это не годится. Значит – решено. Коллектор.
– Понял. Работаем, – кивнул я. – Проберемся через дренаж, выйдем на территории, снимем расчеты ПТРК, запустим технику. Снесем ПВО – сядут вертушки с десантом. И дело в шляпе.
– Осталось решить, как группа поймет, что вы справились и можно выдвигаться. – Гагарин на мгновение задумался. – Какой будет сигнал?
– О, насчет этого не сомневайся, – ухмыльнулся я. – Когда я подам сигнал – вы сразу поймете.
* * *
Вода плескалась под ногами, при каждом шаге выбрасывая в воздух запахи многолетней мерзости: тухлый ил, старый мазут, ржавое железо и что-то еще. Живое, гниющее, но еще не сдавшееся окончательно. Влажный воздух лип ко лбу, просачивался под воротник и заполнял каждую складку комбинезона. Канал имел форму овального коридора – сужался ближе к верху, так что идти в полный рост было неудобно, приходилось чуть пригибаться.
– Ну и вонь, мать ее, – процедил кто-то сзади, почти беззвучно, сквозь зубы. – По-любому, Морозов именно это и ел, пока в школе учился.
– Не ной, – отозвался Иван Корнилов, и хоть голос под маской звучал глухо, усмешка ощущалась отчетливо. – Тебе просто кажется, что это вонь. На самом деле это аромат победы.
– То есть победа у тебя воняет болотом и крысами? – хмыкнул гардемарин.
– Победа не пахнет, – буркнул я. – Так что сделали тихо – и вперед!
Все замолкли.
В светло-зеленой картинке, выдаваемой прибором ночного видения, тоннель выглядел еще мрачнее, чем был на деле. Стены коллектора местами покрывались черной слизью, из редких отверстий сочились мутные капли, в отдалении раздавалось то ли чавканье, то ли кваканье.
Мы шли по колено в воде, перемешанной с ряской и покрытой темными маслянистыми разводами. Один раз под ногами что-то зашевелилось – то ли крыса, то ли лягушка размером с кулак. Дернулось под ботинком, чавкнуло и затихло.
М-да. Когда выберемся – нас по запаху можно будет за версту учуять…
– Сколько осталось? – спросил Корнилов, когда мы прошагали еще метров двести.
Кажется, даже не для того, чтобы уточнить расстояние, маршрут у него в тактическом планшете был. Скорее, чтобы разбавить вязкую тишину, нарушаемую только хлюпаньем ботинок и звуком падающих капель. Все же коллектор производил гнетущее впечатление даже на штабс-капитана Особой роты.
– По схеме – метров триста. Дальше – запорная решетка, старая, но сварка может держать. Там и проверим.
– А если заминировано?
– Тогда дальше пойдем. За реку Стикс, – хмыкнул я. – Или ты собрался жить вечно?
Через несколько минут мы действительно наткнулись на решетку. Старую, покореженную и заросшую плесенью. Прутья были толстыми, но ржавыми – видно, стояли тут десятилетиями.
– Инструмент? – спросил кто-то сзади.
– Сейчас.
Я шагнул вперед, поднял руку, и Дар с тихим, едва слышным треском заискрился между пальцами. Вокруг стало чуть светлее. Воздух сгустился, и когда я провел ладонью по решетке, та зашипела, покраснела и с тихим скрежетом разлетелась, будто изнутри ее кто-то вывернул.
– Элегантно, – заметил Корнилов. – Я думал, ты сейчас как всегда – Молотом, с грохотом…
– Никак нет. Сегодня мы – шепот ветра в ночной листве, – отшутился я, шагая вперед.
За решеткой проход сужался, и воды стало меньше. Запах при этом, что характерно, только усилился.
Непереносимо, аж глаза режет. Ну, ничего. Скоро это все закончится.
Впереди мелькнула лестница. Есть!
– На месте, – негромко проговорил Иван. – Выход – в зоне котельной, сразу за ангарами. Позиции ПТРК практически над нами.
– Готовьте снаряжение, – скомандовал я. – Минута отдыха – и выходим.
Послышались едва слышные щелчки, тихое бряцанье – отряд проверял оружие и экипировку.
– Готов.
– Готов.
– Готов.
Получив три доклада о готовности, я кивнул и первым полез по лестнице. Невысокой, всего метров в пять, не больше. Остановился под старым, заржавленным люком. По идее, его нельзя было открыть тихо – но с Даром иногда даже невозможное становится возможным. Я приложил ладонь к металлу и начал собирать энергию.
Сверху, едва различимо, раздался глухой стук. Кто-то ходил прямо над нами.
– Работаем по готовности, – тихо сказал я. – Выхожу первым, остальные за мной.
Я глубоко вздохнул, собрался и высвободил Дар.
Ну, поехали.
* * *
Люк вышел из гнезда без единого звука: металл буквально вспыхнул от соприкосновения с Даром. Ржавчина, прихватившая железо надежнее сварки, осыпалась, и тяжеленный кругляш плавно сдвинулся вбок. Из проема потянуло холодным воздухом с запахом мазута и нагретого бетона – мы вылезли в подвал старого технического блока, в двух шагах от задней стены котельной.
Я первым выскользнул наверх, осмотрелся – внутри было пусто, только мертвые шкафы с электроникой да ржавые трубы. Присев на колено, я повел стволом автомата. Где-то здесь был тот, чьи шаги мы слышали из коллектора. Но где?
В отдалении послышалось журчание. Я усмехнулся. Понятно. Поднявшись, тихо, перекатываясь с пятки на носок, двинулся на звук. Шаг, другой, третий… Есть. Боец в темном комбинезоне, забросив автомат за спину, отливал прямо на стену. Я поднял оружие и прицелился, палец выбрал слабину спуска… Хлопок, лязг выбросившего гильзу затвора… Готово. Получивший пулю в затылок боец ткнулся лицом в стену и медленно сполз по ней в лужу собственной мочи. Я огляделся и вернулся к люку.
– Чисто, выходим.
Гардемарины, подобно призракам, один за другим просочились в ангар.
– Выходим наружу, снимаем часовых, если есть, – быстро зашептал я, тыча пальцем в планшет. – ПТРК на крыше, прямо над нами. Лестницы – здесь и здесь, – указал нужные участки. – Делимся на двойки, снимаем расчеты. Если получится тихо – спускаемся и повторяем процедуру на крыше администрации. Всем все понятно?
– Так точно! – вразнобой ответили гардемарины.
– Тогда работаем.
Пройдя к выходу, я толкнул металлическую дверь, высунулся и огляделся. И тут же, зашипев, нырнул обратно: прожекторы заливали светом взлетно-посадочную полосу, и смотреть из ангара в прибор ночного видения было физически больно. Подняв ноктовизор на шлем, я огляделся еще раз. Чисто.
– Пошли, – прошептал я.
Иван с напарником тут же растворились в темноте, направившись вдоль стены ко второй лестнице. Мне с третьим бойцом досталась ближняя.
– Иду первым, поднимаюсь, ухожу в сторону, страхую. Ты за мной. Работаем по моей команде. Быстро и тихо. Пошли.
Взобравшись по лестнице, я высунул голову, осмотрелся и одним движением втянул себя на крышу. Тут же откатился в сторону, присел за вентиляционным коробом, взял оружие наизготовку. Напарник через пару секунд занял позицию возле меня.
– Пошли, – прошептал я.
И в полуприсяде двинулся вперед. Идти тихо по металлической крыше было сложно, но я старался изо всех сил. Впереди замаячил невнятный силуэт, и я снова опустил ПНВ на глаза. В мерцающем зеленоватом свете сумел разглядеть три фигуры: две лежали у продолговатой трубы противотанкового ракетного комплекса, еще одна курила, опершись спиной на ящики. Убедившись, что напарник занял позицию и готов к работе, я поднял оружие и прицелился в ближайшего противника.
– Иван, что у вас? – одними губами прошептал я в рацию.
– На позиции. Готовы работать.
– Тогда на три. Один… Два… Три!
Палец утопил спуск, лязгнул затвор, и фигура у ящиков дернулась и обмякла. Синхронно со мной выстрелил напарник. Я тут же перевел прицел и избавился от последнего противника. Готово.
– Минус три. Чисто, – проговорил я в рацию.
– Минус четыре. Чисто, – отозвался Иван. – Что дальше? Спускаемся и работаем по расчетам на админкорпусе?
– Погоди. – Я усмехнулся. – У меня появилась идея.
Я пробрался к ПТРК, быстро осмотрел… Знакомая машинка. Конкретно эта модель модернизирована, но принцип остался прежним.
Хм. А ведь может интересно получиться…
Я взялся за трубу, доворачивая устройство в нужную сторону, припал к окуляру прицела… Да. То, что надо.
Присев, я отложил автомат и прижал наушник гарнитуры.
– Иван, – вкрадчиво поинтересовался я, – а ты умеешь пользоваться ПТРК?
* * *
– Отличная работа, – усмехнулся Гагарин, входя в диспетчерскую, где наша группа, развалившись в креслах, заслуженно отдыхала после успешного штурма. – И с сигналом ты хорошо придумал, да.
По тону было не слишком понятно, издевается капитан или на самом деле хвалит. Впрочем, мне сейчас было плевать на его подколы: я действительно очень устал за последние сутки.
Когда мы двумя выстрелами из ПТРК разнесли расчеты на административном здании, я не удержался, перезарядил комплекс и третьим зарядом подорвал машину РЭБ, стоящую в отдалении под маскировочным тентом.
Да, это наша собственная машина, да, она дорогая, но если кому-то что-то не нравится – пусть направят мне счет, оплачу. Хотя лучше переадресовать его тому, кто отдал дорогущую и, нужно заметить, секретную технику в руки Матвею Морозову.
Впрочем, этим будет заниматься контрразведка. У нас немного другие задачи.
Когда машина РЭБ взлетела на воздух, я просто вышел в эфир и отдал приказ атаковать. Все, что оставалось после этого, – продержаться пять-десять минут до подхода подкрепления. Дело техники, в общем. А через полчаса аэродром снова принадлежал нам. Какими бы подготовленными ни были наемники, противостоять Особой роте практически в полном составе им оказалось не под силу.
И вот мы сидели в диспетчерской, отставив оружие и сбросив бронежилеты, хлебали обжигающе-крепкий чай, который заварил предприимчивый Корнилов, отыскав чайник и пачку заварки.
А я разглядывал буквально изрешеченный пулями труп, привалившийся к стене. Рядом с ним все еще дымились остатки личной электроники – смартфона и тактического планшета, которые неизвестный координатор штурма успел сжечь, несмотря на шквальный огонь, который мы на него обрушили. Полагаю, где-то в куче горелого пластика тлели и его документы.
Постарался на совесть. Не отстреливался, не пытался уйти, а уничтожал данные… Молодец. Жаль только, что зря старался: даже отсюда я отлично различал густой бронзовый загар на еще не успевшем побледнеть мертвом лице, и характерный профиль, который сложно было спутать.
– Кажется, у меня появилось несколько новых вопросов к дону Диего, – проговорил я, заметив, что Гагарин тоже обратил внимание на мертвого иберийца. – И мне просто не терпится задать их ему как можно скорее.
– Полагаю, у тебя будет такая возможность, – усмехнулся капитан, поворачиваясь ко мне. – И гораздо раньше, чем ты думаешь.
С этими словами Гагарин достал из кармана смартфон и протянул мне. Я взял гаджет, пробежался глазами по строкам сообщения и хмыкнул.
Что ж. На ловца и зверь бежит. Очень вовремя.
Главное теперь сделать так, чтоб самому не стать охотничьим трофеем.
Глава 6
Дверь открылась почти неслышно. Занятый мною кабинет в самом обычном здании на южной окраине города, неподалеку от выезда на трассу, не отличался ни солидностью, ни дороговизной обстановки, ни даже размерами, подобающими положению советника ее высочества по особым вопросам – а фактически командующему объединенными силами гвардии и гардемаринской роты. Однако его светлость герцог дель Инфантадо, похоже, не забыл, чем закончилась наша последняя встреча.
И заходил осторожно – совсем не как в тот день, когда он имел наглость вломиться прямо на закрытое заседание Совета имперской безопасности.
Впрочем, ни хорошие манеры, ни даже учтивость, с которой дон Диего запрашивал аудиенции через младшего Гагарина, не отменяли того факта, что новости он принес преотвратные – хотя бы потому, что других не мог принести по определению. Вряд ли за эти четыре дня иберийские доны, германские фрайхерры и еще господь знает кто передумали оказывать младшему Морозову всестороннюю поддержку.
Нас с Елизаветой предупреждали. Мы – не послушали. И последствия…
Последствия или уже наступили, или были на подходе: при всей своей наглости дон Диего никогда не отличался глупостью и предпочитал не сотрясать воздух, не имея на то серьезных оснований.
А значит, основания у него имелись. Или очередная едва завуалированная угроза, или прямой ультиматум от мадридского двора… Но куда скорее – оповещение о вполне конкретных именах и звучных фамилиях и титулах, готовых усилить не самое выдающееся воинство его сиятельства Матвея Морозова. Его величество Альфонсо Четырнадцатый всегда предпочитал загребать жар чужими руками. Желательно – руками моих же соотечественников, но его хитрые планы раз за разом терпели крах. И теперь очередь дошла и до иберийцев.
Наделенных Даром наследников древних родов, которые, конечно же, явились сюда по зову совести. И представляли исключительно собственные фамилии, и не носили знаков отличия армии его величества.
О том, как именно они пересекли границу, я не стал даже спрашивать: у младшего Морозова наверняка было достаточно друзей на юге страны, чтобы высадить на пляжи Черноморского побережья хоть десяток полков с вертолетами и тяжелой техникой. И я мог только догадываться, какие еще силы уже совсем скоро поспешат отгрызть хотя бы кусочек ослабевшей империи – и на чьей стороне они выступят.
Но даже это никак не могло стать поводом идти на уступки.
– Доброго дня, ваша светлость.
