Развод. Тебе не стоило меня злить
Лея Вестова
– Я заберу у тебя дочь! – выкрикнул он, хватая меня за руку, когда я попыталась пройти мимо.
Его пальцы больно впились в кожу, наверняка останутся синяки. Но страшнее физической боли были его слова – они ударили под дых, выбивая воздух из лёгких. Мгновение паники – ледяной, парализующей – сменилось такой яростью, какой я никогда в себе не знала.
– И что ты с ней будешь делать? – я презрительно хмыкнула, высвобождая руку. – Ты, который не помнит, в какой группе она в саду? Который не знает, какие лекарства ей можно, а какие нельзя? Который ни разу не был на родительском собрании?
Я подхватила чемодан, чувствуя, как каждая мышца напряглась от тяжести. Физической и эмоциональной.
– Только попробуй, – прошипела я, обжигая его гневным взглядом. – Только попробуй отнять у меня дочь, и я уничтожу тебя. Клянусь, ты пожалеешь, что родился.
Лея Вестова
Развод. Тебе не стоило меня злить
Глава 1
Монитор моего компьютера внезапно погас, погрузив в темноту открытые документы и недописанное письмо. Я растерянно нажала несколько клавиш – безрезультатно. Система не отвечала. А через мгновение за моей спиной раздался холодный голос Андрея Михайловича.
– Елена Сергеевна, пройдёмте в мой кабинет.
Я медленно обернулась. Начальник возвышался над моим столом, как мрачная тень, его обычно приветливое лицо застыло неподвижной маской. В груди шевельнулось нехорошее предчувствие – я догадывалась, что сейчас произойдёт. Вчерашнее письмо о рисках нового договора поставки, которое я расписала по пунктам, бесследно исчезло из почты. Системный администратор Павел старательно отводил глаза, когда я проходила мимо его стола – всё стало предельно ясно.
В просторном кабинете Андрея Михайловича царила душная атмосфера. Кондиционер работал вполсилы, словно задыхался от напряжения, витавшего в воздухе. На массивном столе красного дерева лежал одинокий лист бумаги.
– Присаживайтесь, – он указал на кожаное кресло для посетителей. – Думаю, вы понимаете причину нашего разговора.
– Не совсем, Андрей Михайлович, – я постаралась, чтобы голос звучал спокойно, хотя внутри всё дрожало от возмущения.
– Вот заявление об увольнении по собственному желанию, – он пододвинул ко мне лист. – Подпишите, и разойдёмся по-хорошему.
Его глаза были холодны и пусты, как у змеи перед броском. Я знала истинную причину происходящего – Марина, его любовница из бухгалтерии, которой я, не подозревая об их связи, поручила разбор старых договоров. Рутинная работа, которую должен кто-то выполнять. Откуда мне было знать, что она привыкла получать зарплату просто так?
– А если я откажусь? – тихо спросила, глядя ему прямо в глаза.
– Тогда мы найдём другие основания. У вас ведь был серьёзный промах с последним договором поставки? – он улыбнулся краешком губ. – Тот самый, о котором вы пытались предупредить. Жаль, письмо куда-то… затерялось.
Руки предательски дрожали, когда я выводила подпись. Ещё три месяца назад я была так счастлива, получив должность руководителя договорного отдела. Строила планы, мечтала о карьерном росте. Теперь всё рушилось из-за чьей-то прихоти и ревности. Генеральный директор на больничном – пожаловаться некому.
– Служба безопасности проводит вас, – Андрей Михайлович нажал кнопку на селекторе. – Не беспокойтесь, личные вещи вам помогут собрать.
Молчаливый охранник наблюдал, как я складываю в картонную коробку немногочисленные личные вещи. Фотография мужа улыбалась мне с рабочего стола – последняя, где мы были действительно счастливы вместе. Коллеги провожали сочувственными взглядами, но никто не решался подойти. Страх сильнее солидарности.
– Пропуск оставьте на ресепшн, – бросил охранник, когда мы дошли до выхода.
Такси ехало медленно, или мне так казалось. Водитель что-то говорил о пробках и погоде, но я не слышала. В голове крутились обрывки фраз, недосказанные аргументы, которые теперь потеряли всякий смысл.
Ключ в замке повернулся беззвучно. В квартире играла музыка – странно, Костя должен быть в офисе. У порога стояли изящные женские туфли. Сердце пропустило удар, когда я услышала знакомый смех из спальни, и другой – женский.
Дверь открылась от лёгкого толчка. Костя вскочил с кровати, путаясь в простыне. Его секретарша – кажется, Ирина – прикрывалась одеялом, её лицо пылало от смущения.
– Лена, подожди! Это не то, что ты думаешь! – крикнул Костя мне вслед.
– А что я должна думать? – я развернулась, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. – Что вы тут в шахматы играете?
– Давай поговорим, – он сделал шаг ко мне, всё ещё держась за простыню. – Я могу всё объяснить…
– Не утруждайся, – я развернулась и вышла, захлопнув за собой дверь.
Ноги сами понесли меня к парку напротив дома. Тому самому, где мы с Костей часто гуляли вечерами, строили планы на будущее. Теперь эти воспоминания отдавали горечью.
Села на скамейку – нашу любимую, под старым клёном. Первые слёзы упали на руки беззвучно, горячо. Телефон в сумке надрывался от звонков – наверное, Костя. Или с работы – может, что-то забыла. Какая теперь разница?
Мимо проходили люди – с собаками, с детьми, влюблённые парочки. Все куда-то спешили, у всех были свои истории. А я сидела, оцепеневшая, и смотрела на опадающие листья. Осень. Как символично.
– Простите, у вас всё в порядке? – раздался рядом участливый женский голос.
Я подняла глаза. Передо мной стояла пожилая женщина с добрым морщинистым лицом.
– Да, спасибо, – попыталась улыбнуться, но губы дрожали. – Просто… тяжёлый день.
– Бывает, милая, – она присела рядом. – Знаешь, моя бабушка всегда говорила: «Всё, что ни делается – к лучшему.»
Я горько усмехнулась:
– К лучшему? За один день потеряла работу, мужа, веру в людей. Какое уж тут лучшее?
– А ты подумай, – она мягко коснулась моей руки. – Может, это знак, что пора начать что-то новое? Иногда жизнь отнимает у нас привычное, чтобы освободить место для чего-то важного.
Небо затянулось тучами. Начал накрапывать дождь, но я не двигалась с места. Женщина ушла, оставив после себя странное чувство умиротворения. Телефон снова завибрировал – мама. Сбросила вызов. Не могла сейчас говорить, не была готова объяснять.
Капли дождя смешивались со слезами. В промокшей насквозь блузке становилось холодно, но это даже радовало – физический дискомфорт отвлекал от душевной боли. Достала из сумки телефон, пролистала контакты. Подруги, коллеги, родные – кому позвонить? Кто поймёт? Кто не осудит?
– Девушка, вы бы домой шли, – окликнул меня проходящий мимо охранник парка. – Дождь усиливается, простудитесь.
– Спасибо, сейчас пойду, – кивнула я, но осталась сидеть.
Мысли путались. Вспоминала, как познакомилась с Костей, нашу свадьбу, его слова о вечной любви. Какой же наивной я была! Вспоминала, как радовалась повышению, как строила планы по улучшению работы отдела. Смешно. Система не терпит тех, кто пытается что-то менять.
Небо окончательно потемнело. Нужно было идти… но куда? Домой не хочу. Уехать к родителям – не готова к расспросам. В гостиницу? Съёмную квартиру?
Достала из сумки помятую копию заявление об увольнении. Бумага размокла от дождя, чернила расплылись. Скомкала листок, бросила в урну. Взглянула на часы – скоро нужно забирать Алинку из детского сада.
Алина… Мысль о дочери словно придала сил. Я не могла позволить себе раскиснуть. У меня есть ради кого жить, ради кого бороться. В голове начал складываться чёткий план действий: подать на развод, найти съёмную квартиру – на первое время хватит накоплений, а потом… Потом обязательно найдётся новая работа. С моим опытом это вопрос времени.
Поднялась со скамейки, расправила плечи. Дождь почти прекратился, оставив после себя свежесть и прохладу. Достала из сумочки зеркальце, привела в порядок макияж. Натянула на лицо улыбку – дочка не должна видеть мою боль. Она и так скоро узнает об изменениях в нашей жизни.
– Ничего, – прошептала сама себе, направляясь к детскому саду. – Мы справимся. Главное – мы есть друг у друга.
Глава 2
– Алин, солнышко! – я постаралась, чтобы голос звучал максимально беззаботно, обнимая дочь у входа в детский сад. – У меня для тебя сюрприз!
Она стояла в раздевалке, такая трогательная в своём голубом платьице с оборками, которое уже было чуть помято после дневного сна. Светлые волосики растрепались, образуя пушистый ореол вокруг разрумянившегося личика.
– Какой? – её глаза загорелись любопытством, пока я застёгивала пуговицы на её курточке и поправляла съехавший набок бантик.
– Мы едем в гости к тёте Наташи! Устроим настоящий девичник со Светой!
– Ура! А папа? – невинный вопрос больно кольнул сердце.
– Папа сегодня занят, милая. Зато мы, девочки, повеселимся!
В такси Алина щебетала без умолку, рассказывая о прошедшем дне в саду, о том, как они рисовали осенние листья и учили новое стихотворение. Я механически кивала, стараясь удержать на лице улыбку. Телефон молчал – ни одного звонка от Кости.
Наташа встретила нас у подъезда, её тёплая улыбка немного согрела озябшую душу. Один взгляд на моё лицо – и она всё поняла, но виду не подала.
– О, какие гости! – она подхватила Наташу на руки. – А мы со Светланкой как раз пиццу собирались делать. Поможете?
В прихожей Наташа достала для Алины старый Светин спортивный костюм с забавными котятами – «чтобы не испачкать платье». Девочка с восторгом переоделась, чувствуя себя совсем взрослой в «пижамке как у Светы».
Кухня наполнилась уютными запахами и звуками. Подруга включила детские песенки, и девочки, подпевая, раскатывали тесто маленькими скалками. Их ручки были перепачканы в муке, а на носу у Алины красовалось белое пятнышко. Они старательно выкладывали кружочки ветчины, маслины, посыпали всё сыром, который таинственным образом оказывался не только на пицце, но и на столе, и даже на полу.
– Самая вкусная пицца в мире! – объявила Света, когда мы наконец достали из духовки наше кулинарное творение.
После пиццы были яблоки, порезанные звёздочками, и горячий какао с маршмеллоу, от которого у девочек появились забавные «усы». Они хихикали, вытирая друг другу шоколадные следы салфетками.
– Тётя Лена, а давайте в фанты играть! – предложила Света после ужина.
Мы написали задания на маленьких бумажках: «спеть песенку», «изобразить животное», «станцевать», «рассказать стишок». Алинка хохотала до слёз, когда я, вытянув фант, изображала обезьянку, прыгая по комнате и почёсывая бока. Наташа с серьёзным видом читала «Муху-Цокотуху», стоя на одной ноге. Девочки показывали балетные па, кружась в импровизированных пачках из полупрозрачных штор.
Когда пришло время сна, мы расстелили в детской большой надувной матрас. Света поделилась с Алиной своей любимой пижамой в единорогов, немного великоватой, но от этого ещё более уютной. Девочки, уставшие от впечатлений, уснули почти сразу, держась за руки.
Мы с Наташей устроились на кухне. Она молча достала бутылку красного вина и две свечи в старых медных подсвечниках.
– Рассказывай, – тихо произнесла она, наполняя бокалы.
И я рассказала – про увольнение, про Костину измену, про то, как рухнуло всё в один день. Голос дрожал, но слёз уже не было. Только пустота внутри и тяжесть в груди.
– Наташ, нет у тебя знакомых, кто квартиру сдаёт? Нам с Алиной нужно где-то жить…
– Ты с ума сошла? Живите у меня, сколько нужно, – она сжала мою руку. – А с квартирой поспрашиваю, конечно. Только… может, с Костей поговорить стоит? Всякое в жизни бывает, может, кто-то его…
– Сбил с толку? – я горько усмехнулась, делая глоток вина. – Его постоянно что-то сбивает с толку, Лен. То он забудет за интернет заплатить, то Машу из сада забрать. То оденет её в лёгкую курточку в холод, сам при этом в пуховике ходит. Я устала тащить всё на себе – дом, быт, ребёнка. А сегодня… – голос сорвался. – Я шла домой, надеялась найти поддержку, а нашла…
Подруга молча обняла меня, и мы просидели так несколько минут. Свечи отбрасывали причудливые тени на стены, где-то за окном шумел ночной город.
– Завтра я отпрошусь с работы пораньше, – наконец сказала она. – Поможем вам вещи забрать.
– Спасибо, но я сама. Схожу, пока он в офисе.
Ночь я провела на диване рядом с посапывающей Алиной. Сон не шёл. В голове крутились тревожные мысли: как сказать дочери, что мы больше не вернёмся домой? Как найти новую работу? Хватит ли накоплений на первое время? Что скажут родители? А вдруг Костя начнёт претендовать на опеку? От последней мысли к горлу подступала тошнота.
Я смотрела на спящую дочь – такая маленькая, беззащитная, с разметавшимися по подушке волосами. Она посапывала во сне, иногда чему-то улыбаясь. На щеке остался след от подушки, а к ночной рубашке прилип маленький маршмеллоу. Её мир пока ещё целый, неразрушенный. И я должна сделать всё, чтобы он таким и остался.
Утром Наташа ушла на работу, оставив мне запасные ключи и записку с номером ее знакомого риэлтора. Я отвела Алину в сад, стараясь отвечать как можно беззаботнее на её вопросы о папе и доме. Она не понимала, почему мы не взяли с собой её любимого плюшевого зайца. «Не переживай, солнышко, – сказала я, целуя её в макушку, – сегодня заберём и зайку, и все твои игрушки.»
И теперь я стояла перед дверью нашей… теперь уже его квартиры. Телефон по-прежнему молчал – за всё это время Костя так и не позвонил. Видимо, был слишком занят, придумывая оправдания с той… как её… Впрочем, какая теперь разница?
Глубоко вздохнув, я достала ключи. Нужно просто собрать вещи и уйти. Только бы его не было дома.
