Закурив, я прижался к стене и смотрел на рюкзак, в котором лежало всего 30 граммов кокаина. 30 граммов в обмен на жизнь. Уголёк так и не тронутой сигареты обжёг пальцы. Когда его тело погрузили на носилки, я подошёл и прикрыл веки. У него было лицо ребёнка – такое невинное, безмятежное. Он просто ошибся, свернул не на тот путь и…
Кашлянув, я глухим голосом закончил:
– Тогда меня повысили. В отделе меня поздравляли, ведь я долго гонялся по следу наркобарыг… а в итоге просто пристрелил бегунка, мальчишку, который так никогда не получит высшего образования, не женится, не воспитает сына и…
Мне чертовски захотелось курить или выпить. Или выпить и закурить. Горло запершило. Она поднесла мне стакан воды. Зубы застучали по стеклу бокала.
– Я готова с вами поработать. Если обещаете ничего не утаивать.
А вот с этим было посложнее… потому что многие тайны должны уйти в могилу вместе со мной.
Глава 13
– А не жирно ему гуляш жрать? – спросила официанточка, чьи лучшие годы были позади. Я скольжу взглядом от плохо выбритых ног по юбке, замызганному фартуку и утыкаюсь в её недовольное дряблое лицо. – Сама готовила, между прочим.
Я улыбаюсь одними губами и вылезаю из-под стола. Бруно нехотя смахивает этот её «сама-готовила-гуляш» с расстеленной на полу газетки. Но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Да?
Официантка ждёт комментарий. Я отпускаю шутку в духе: – Славненький у вас гуляш, – и она удаляется за стойку.
Это придорожное кафе можно заносить в список «никогда-нибудь». Чёрствый хлеб. Картофельное пюре с комочками, которое, точно вам говорю, подогрели в микроволновке. Зелень с пожухлыми листочками, ну и пересоленный жирнющий гуляш. Я наелся. Спасибо.
Бруно доедает без энтузиазма. Предлагаю ему пирожок с ливером. Он осторожно нюхает и отдёргивает морду.
– А я доем, – жую всухомятку. Вода осталась в машине.
Официанточка поглядывает на меня. Кокетливо. Ну, или мне кажется, что в сочетании этих пухлых губ, поглаживания выжженных дешёвой краской волос и глаз в стиле «Уля-ля» можно списать это на кокетство. Флирт по-деревенски.
Я встаю. Беру со стола зубочистку и оставляю 4 сотни… в последний момент забираю соточку, оставленную на чай.
Бруно вылезает следом. Облизывает нос. Поглядывает на меня.
Выйдя из кафешки, я смотрю на лобовое и радиатор. Почёсываю затылок и думаю, как это месиво из жуков стереть, но не размазать. В салоне нашлась влажная салфетка. Под шум от проезжающих фур протираю стекло – выходит так себе. Бруно, сидя на задних лапах, наблюдает.
– Пописай пока, – перехожу к другой стороне лобового. Он не понимает и продолжает пялиться.
Вот мы только отъехали… через полтора часа гавкать стал – пришлось в чистом поле останавливаться и ждать этого оболтуса. В открытое окно залетело два слепня, и я отбивался как мог. Победил, но какой ценой…
– Пипи-кака. Нет? – сминаю салфетку и закидываю в урну возле кафешки.
Ко мне подошла семейная пара и спросила, вкусно ли в этом чудесном заведении? Я ответил, что лучше не бывает, сел за руль и напоследок рекомендовал им взять гуляш.
Бруно шутку не оценил и широко зевнул на заднем сиденье.
Зубочистка совсем размокла, выкидываю в окно и трогаюсь.
Вечерело, скоро въедем в Горно-Алтайск, и надо бы где-то бросить кости.
Давненько я не крутил руль так долго… отвык от такого количества фур на дороге, обгонов, затёкшей поясницы и постоянного напряжения. И всё же что-то меня подталкивало, давало сил… мне казалось, что я не должен… нет, не то слово. Обязан оказаться в Аскате. Что конкретно я там увижу – непонятно.
Для Веры возвращение на родину было больной темой. Стоило как-то завести разговор о том, чтобы отдохнуть и заодно скататься до мест её рождения, как она менялась в лице и просила прекратить. Всё, что касалось её прошлого, было покрыто ореолом тайны. Не знаю… есть же в семьях темы, которые не принято обсуждать, вот и у нас Верино прошлое стало табу, и, чтобы не злить её, я принял это как данность. Табу значит табу.
Встречный ряд машин помигивал фарами, предупреждая о ближайшей засаде ГАИ. Сбавив скорость, я поглядел на Бруно. Мягко покачиваясь, сложив морду на лапы, он смотрел прямо перед собой. Интересно, о чём он думает? Вспоминает ли своего хозяина… и что бы случилось, если бы я по случайности не забрёл в тот проулок.
Забавная штука – случай. Если бы от меня не ушла жена, я бы не стал травить себя алкоголем, не вышел бы на улицу, ища на жопу приключений, и не набрёл на тот проулок, где до полусмерти избили паренька. Да и если вдуматься… не я нашёл Бруно, а он меня. Как и те письма, спрятанные под двойное дно обувной коробки.
Проглотив ком в горле, я заставил себя переменить тему… мне до боли в груди не хотелось снова мусолить написанные слова в тех любовных письмах. По крайней мере сейчас. Солнечный диск почти скрылся за горизонтом, оставив оранжевые разводы на потемневшем небе. По крайней мере сейчас…
Глава 14
5 дней до убийства
Крик вырвал меня из сна… Подскочив, я, тяжело дыша, огляделся… потрогал руками влажное тело… прошёлся по волосам… смахнул прядь со лба и рухнул обратно на диван.
Яркий свет резанул глаза. Поворачиваюсь на бок, закрыв одеялом лицо.
– Что случилось?
– Ничего…
– Ты кричал.
Я не отвечаю. Жена ещё какое-то время стоит в проходе гостиной и гасит свет.
Зная себя… мне больше не уснуть. Привстаю… в ногах скомканная простынь. Сердце ещё работает на полных оборотах. Грудь вся мокрая от пота. Уткнув локти в колени, я опускаю голову в раскрытые ладони. Сглатываю – и перед глазами всплывает лицо мёртвого мальчишки. Лужа крови, вырастающая пятном на грязном бетоне.
Встаю… подхожу к аптечке, спрятанной за нишей кухонного гарнитура, и на ладонь высыпаю горсть таблеток. Горьковатый вкус растекается по нёбу… наливаю в стакан воду и залпом запиваю. Одна таблетка всё никак не проскакивает в горле… Плеснул в стакан ещё воды. Глоток… зубы ударяются о края стакана.
Подхожу к холодильнику и, открыв дверцу, щурюсь… синий свет ложится на живот, холодок приятно остужает кожу. Беру бутылку виски, наклоняюсь к морозильнику и достаю формочку для льда. Включаю ночник… упираю большие пальцы в формочку и выдавливаю крупный кубик в стакан.
Почему он не послушался меня, не опустил пистолет? Зачем он попытался выстрелить? Или выстрелил я, а он только нажал на курок от испуга?
Виски с плеском наполнило стакан, от чего кубик льда всплыл, звонко ударившись о стеклянные края. Сев за барный стул, я сделал глоток… тепло растеклось по желудку.
Дело о бегунке так бы осталось одним из сотни безымянных дел, если бы не его возраст… Мальчика звали Антон, он учился в средней школе и должен был закончить 11 класс… должен был. Его родители – обычные пропойцы, чей сын воспитывался улицами. А улицы воспитывают своевольно. Попав «не в ту» компанию и поверив в песню о лёгком заработке, он полгода работал мелким закладчиком. Ныкал по подъездам соль, травку и прочий шлак. Ему везло. Он не попадался. Выглядел как обычный школьник, который зашёл «не в тот» подъезд. У парнишки завелись деньги, и в школе поползли слухи. Новый прикид, дорогие цацки быстро бросаются в глаза. Только вот… однажды удача отвернулась от него, и, нарвавшись на «не того» парня, он был хорошенько отделан и лишился товара. Антон пролежал в больнице около недели. Родители спустили всё на тормоза. Дело замяли, списав всё на обычное (пусть и жестокое) хулиганство.
Отпив ещё… я грустно ухмыльнулся… как много «не того» было в жизни Антона.
У каждого бегунка есть свой старший, кто даёт наводку, распределяет товар и курирует наркоцепь. И этот старший, видимо, не очень любил оставаться в дураках. Ограбив Антона, они ограбили и его… так, видимо, и появилась идея выдать подростку ствол. Чёрт…
…Я ещё раз подошёл к холодильнику, вытащил яблоко, отгрызенное с одной стороны, и, вырезав почерневшую часть, стал нарезать тонкие ломтики.
А раз у Антона появился ствол, ему стали доверять товар подороже. Кокаин уже не закладывался по занюханным подъездам. Нет… нужны были более изощрённые места, где легче скрыться, не привлекая к себе внимания. Заброшки, старые заколоченные фабрики, склады… где помимо тебя ещё шарахаются другие повернутые сквотеры и наркоманы. Там в порядке вещей находить подвешенные на торчащих арматуринах трупы животных, начерченные углём знаки на стенах или обычные шприцы.
…Большой палец отозвался резкой болью. Опустив глаза, я увидел, как из порезанной ножом кожи выступила кровь. Я отодвинул яблоко… бросил нож и, притянув палец к губам, почувствовал вкус металла.
Может, нужно было пойти с напарником? В ту ночь… он разругался с женой и хорошенько прикладывался к фляге, не отлипая от телефона. Кажется, они стали делить детей, имущество и… он не на шутку завёлся, напрягая и меня в том числе.
Мы пасли эту старую фабрику три дня, и вот… в щели между заколоченным проходом скрылись пятки Антона. Мальчика… с которым предполагалось должно всё пройти гладко. Поймаю… приведу в участок и легко выбью информацию о том, кто стоит выше. Но… судьба разыграла карты иначе. Два выстрела отвлекли напарника от ругани по телефону. А я… получил то, что получил… и пусть это моя пуля прошила сердце мальчика, я тоже умер. По-своему, потеряв человечность.
Следующие трупы меня не трогали. Они оставались только частью дела. Цепочкой, ведущей к убийцам.
Отпив ещё, я поймал ртом почти растаявший кубик льда. Сплюнув его обратно, я вытер губы и решил проведать могилу мальчика. Сегодня годовщина, как-никак…
Глава 15
Что-то шершавое. Что-то мокрое. Что-то пахнущее слюнями скользнуло по моей щеке. Лбу. Ушам… Во сне я слился поцелуем, наши языки затрепетали. В стиле «французы будут в восторге». Что-то влажное плюхнулось мне на губы, и я приоткрыл один глаз. Волосатая морда. Второй глаз… волосатая морда так и осталась.
– ФУУУУУУУУУУУУУУУУ!!! ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ!!!
Моё лицо напоминало столик кафешки, который только что протёрли вонючей тряпкой.
Собрав с лица слюни-слизь, я тряхнул рукой, разбрызгав ошмётки по стене, потолку… да и телеку досталось.
Привстаю, сбрасываю на пол ни хрена не дышащее одеяло из синтетики и взглядом ищу бутылку. В горле так сухо. Так сухо, что впору повторить это в третий раз – ТАК СУХО. Вода закатилась под кровать. Это я понял, когда прижался щекой к ковру и увидел столько пыли… столько пыли. СТОЛЬКО ПЫЛИ.
Ополовинив бутылку, я воскрес. Взял со столика возле стены блюдце и налил Бруно. Лакает.
Почёсывая задницу, иду в уборную. Принимаюсь за выключатель… вверх… вниз… ещё разок вверх. Приходится оставить открытую дверь, чтобы хоть какой-то свет проникал в душевую. Пол скользкий. Лейка – в белых разводах. Не то чтобы я весь такой неженка-привереда, но есть ощущение, что я принимаю душ после футбольной команды, и запах такой… Я опустил глаза и увидел забившийся волосами слив. Ну да… теперь понятно, откуда запах.
В общем, вылез я из душа с ощущением, что стал не сильно чище… так… мокрее разве что. Тянусь за полотенцем. Капли по руке падают на кафель.
Резкий звук музона чуть не сбил меня с ног. Осторожно выглядываю через дверь, прикрыв пенис. Бруно сидит на полу, под лапами пульт от телека. Полотенце падает на пол. Не сводя глаз с Бруно, наощупь беру полотенце… опять же, пялясь на волосатого монстра, вытираюсь и перекрикиваю музон:
– Если под конец путешествия выяснится, что ты говоришь, я не удивлюсь.
Бруно не обращает внимания и слушает-смотрит-изучает видеоклип. Играет американский панк-рок.
В дверь постучали… нет, задолбили. Обвязав полотенце вокруг пояса, быстро иду к двери и чуть не падаю, подскользнувшись на кафеле.
– Да…? – открываю дверь.
В коридоре мужик в семейниках и натянутой вокруг пузени майке.
– ВРЕМЯ ВИДЕЛ? – орёт он, перекрикивая музон.
Голос у него грозный, конечно. Я решаю не говорить ему, что это не я, а пёс включил музыку… да и пёс с ним. Я прошу прощения, захлопываю дверь и иду к Бруно.
Наклоняюсь, вытаскиваю из будто налакированных коготков пульт. Тыкаю на кнопку. Тихо… слышу, как за стеной ходит мужик и докладывает жене, что я баклан или еблан… что-то с «лан» на конце… не разобрать из-за звука шагов.
А сколько время-то? Шторы вовсю атакованы солнечным светом. Подхожу к окну и впускаю свежий воздух. С тумбочки беру телефон… 6:20…
– Ты чё так рано-то?!
Бруно не отвечает. Облизывается только.
Вспоминаю про консервы… и то, что открывашку взять из дома я не догадался. Ладно… натягиваю штаны, майку… проверяю запах подмышек. Бруно вскочил и виляет хвостом…
– Посиди здесь, я быстро.
Подходит к двери.
– Говорю же, тут будь.
Машу на него рукой и выхожу.
Бруно пулей проносится по коридору, на скорости в заносе врезается в стенку и, стуча коготками, сбегает по лестнице. Снизу раздаётся вопль и БАБАХ, ещё было ДЗЫНЬК… я бегу следом.
