Он принял стойку так плавно, будто рожден для фехтования, и двигался с такой легкостью, что мне хотелось кричать. Он выставил вперед правую ногу и подался ко мне, держа колени над носками. Спина прямая. Всегда. Руки расслаблены. Не придраться.
Я расхаживала по участку дорожки, тяжело дыша через металлическую маску.
– Сегодня я буду беспощадна, – предупредила я.
– Не сдерживайся.
Машина для подсчета очков в поединке начала отсчитывать время. Я сделала глубокий выпад. Как шпажист Зак предпочитал агрессивную манеру. Он пропустил пробные выпады и пошел в атаку за считанные секунды от первых трех минут. Его гибкое тело рассекало пространство, острие шпаги было нацелено прямо мне в сердце. Я увернулась, отступила и снова двинулась вперед. Он не воспринял мой ход как угрозу. Заносчивый мерзавец.
Я заставила его пожалеть об этом, когда бросилась к нему, пригнулась до самого пола и ударила его по коленям. Он зарычал от контакта, но сумел промолчать. Машина сопроводила его отступление сигналом. 1–0.
Зак встал на линию стойки «к бою».
– Еще раз.
– Твои инстинкты… – Я щелкнула пальцами, отвернулась от него и вернулась на исходную позицию. – …не так хороши, как ты думаешь.
– Я плачу тебе не за болтовню, Джейн. – Он снова принял правильную стойку. – А за фехтование.
Продолжай в том же духе, и я покромсаю тебя в клочья.
В следующем раунде я издевалась над ним, без конца кружа шпагой в воздухе и вынуждая защищаться, пока его парирование не стало беспокойным и резким. Он отплатил мне впечатляющими продолжительными выпадами, которые заставляли держать ухо востро, вторгался в мое личное пространство, когда я меньше всего ожидала, и атаковал с такой враждебностью, что можно подумать, будто я обезглавила терракотовую скульптуру в его домашней библиотеке. Он обладал смертоносным сочетанием силы, скорости и боевого азарта. Истинный поклонник искусства войны.
Кончик его шпаги коснулся моего плеча. Я застонала, будто мне больно, и с криком отпрянула.
– Тьфу. – 1–1.
Зак отступил, любуясь своей шпагой.
– Прими поражение с достоинством. – Свежо предание.
Мы вернулись на исходные позиции и начали снова. 2–1. 3–1. 3–2. С течением боя я была вынуждена признать, что Зак, пожалуй, мог бы претендовать на место в олимпийской сборной. Он обладал всеми необходимыми качествами. Скорость, ловкость, нечеловеческое чутье и превосходная наблюдательность. Он двигался словно танцор, с изяществом и непревзойденной дисциплиной.
Посреди второго раунда я перестала следить за очками. Знала лишь, что одержу победу. Я никогда не проигрывала.
Я сделала выпад шпагой.
– Почему именно фехтование?
Зак искусно уклонился. Если мой вопрос и удивил его, он не подал вида. За все четыре месяца наших тренировок, я никогда так много не разговаривала. Поскольку мне больше не нужно скрывать свое истинное лицо, я поддалась любопытству. Поправка: я намеренно себя разоблачила. Хотела, чтобы он знал, что именно я научила его владеть шпагой. Что я знала, как пронзить сердце, и его в том числе.
Он исполнил безупречный pas en arriere[32 - Шаг назад – отступление противника в фехтовании.].
– Касание лезвия предпочтительнее прикосновения человека.
– А что не так с людьми?
– Все. – Он попытался задеть меня в плечо, но я уклонилась, повернувшись на месте. – Например, ты, как по мне, слишком много болтаешь.
– Найди себе другого тренера.
Раздался холодный смешок.
– Мы оба знаем, что ты слишком талантлива, чтобы тебя можно было заменить, чего не скажешь о большинстве работников.
– Андраш – лучший инструктор, чем я.
– Андраш – дохлая лошадь. Обозлившийся на весь мир. Жертве не стать победителем. А я не нанимаю неудачников.
Наши шпаги со звоном схлестывались, а затем расходились вновь.
– Ты очень высокого мнения о себе, – прорычала я.
– Лишь потому, что большинство живых существ ничтожны. Разве ты не согласна, Джейн Доу?
Я пошла в атаку, сделав выпад так быстро, что за мной пронесся поток воздуха. Зак ушел от нее с двойным прыжком, скорее благодаря атлетичности, нежели мастерству, и предпринял тщетную попытку попасть мне в сердце. Я атаковала быстрее, безжалостнее, отказываясь давать ему передышку между отраженными ударами. Он споткнулся и, упав на пол, распластался на дорожке.
Привыкай к такому положению. В конце концов, именно так и подают приготовленных омаров.
Зак пытался прийти в себя. Вскочить на ноги. Как бы хороши ни были его рефлексы, он не мог потягаться с моей отточенной скоростью. К тому времени, как он приподнял шею, кончик моей шпаги уже коснулся его маски в отместку за те два раза, когда он нацелил на меня нож.
Табло издало сигнал. 9–7. Спазм в животе ослаб, когда я надавила ступней на его колено, не позволяя встать. Взмахом шпаги выбила шпагу из его руки.
Зак остался лежать на дорожке, спокойный и собранный под маской, его грудь едва вздымалась при каждом вдохе.
– А это красная карточка, Джейн Доу.
– Так уж вышло, что красный – мой любимый цвет. – Я постепенно снимала с него маску кончиком шпаги, стараясь не задеть красивое лицо острием. Как бы мне ни претило это признавать, нельзя портить такое произведение искусства.
Зак открывался передо мной сантиметр за сантиметром, словно показывался из-за медленно поднимающегося театрального занавеса. Его мужественное лицо оставалось непоколебимым и головокружительно прекрасным. Он сумел встретиться со мной взглядом через мою маску. По спине побежали мурашки. Мы не прикасались друг к другу. Вовсе нет. Мою ногу и его колено разделяли слои ткани и смягчающих накладок. Но я считала шпагу продолжением своей руки, и ее кончик касался края его лба прямо там, где вдовий пик[33 - Линия роста волос на лбу в форме треугольника вершиной вниз.] переходил в безупречную прядь угольно-черных волос, спадавшую на его правый глаз.
Он оставался совершенно неподвижным, когда я смахнула ее острием шпаги.
– Любопытно.
– Чем же?
– Ты осьминог, а не бык.
Сердце замерло. Вот я и сделала это. Выдала себя. Своим тупым ртом и заносчивым поведением. «Ты хотела этого», – напомнила я себе. Но почему-то казалось, что я скорее допустила оплошность, а не добилась цели. Я промолчала, к счастью, не забывая дышать.
– Ты знала… – Его хриплый голос проникал через защитные слои моей формы и скользил по коже, как черный бархат. – …что Аристотель считал, будто осьминоги глупые? Воспринимаешь это как личное оскорбление?
Тишина. Я замерла, вспоминая два последних раунда и гадая, что же выдало мою личность. Закари Сан, оставаясь верным себе, не позволил мне долго наслаждаться неизвестностью.
– Даже за маской твое умение сохранять бесстрастное выражение лица такое же посредственное, как и навыки игры в го. – Он так легко поймал мой взгляд, что я чуть не забыла, что на мне все еще была маска. – Ты была будто на иголках. Сама не своя. А это совсем не похоже на моего привычного преподавателя.
Я сняла маску и взглянула на него с усмешкой. Непослушные светлые локоны рассыпались ниже талии, окутывая все тело. Кожа блестела от пота. Мы встретились взглядом. Я не могла смотреть на этого мужчину, не чувствуя при этом, как тело гудит в ритме песни в стиле хэви-метал. Будет очень непросто все время вынужденно находиться рядом с ним. Тело слишком сильно пылало, когда он близко.
– Значит, вот как ты узнала о званом вечере. – Зак запрокинул голову, позволяя, чтобы лезвие моей шпаги в легчайшем касании прошлось по его лбу и носу. По венам несся адреналин. Он играл с огнем. – Я вскользь упоминал о нем на одном из наших прошлых занятий.
Я не ответила. Он, как обычно, уже обо всем догадался.
Зак смерил меня критическим взглядом.
– А ты и впрямь не из их числа?
– Кого?
– Их. Людей. Заурядных. Простых. Тупых. – Я промолчала. – Ну и ну. Здорово же я с тобой повеселюсь. – Его губы растянулись в ленивой улыбке. Едва уловимой. Он был невероятно скуп в выражении радости. – Моя собственная блестящая игрушка. Которой я могу наслаждаться. Измываться над ней. И ломать.
Я осознала всю серьезность своей ошибки. Я просчиталась. Где-то свернула не туда. Не стоило соглашаться на него работать. Намеренно оказываться рядом с ним. К собственному ужасу, я сделала то, в чем однажды обвинила его. Бросила игру. Ушла в раздевалку, чтобы зализать раны и перестроиться. Его мрачный смешок преследовал меня, пока я убегала, скрывшись в тени коридора и оставив его наслаждаться победой.
Закари Сан даже не удосужился встать.
Он и так знал, что уже на вершине.
Глава 13
Олли фБ: Видел сегодня, как родители Зака отправились после бранча по магазинам за невестой.
Зак Сан: Повторяю в последний раз: моя тетя мне не родитель.
Олли фБ: Она тебя растила, ты вечно ее стыдишься, и она говорит самую позорную хрень. Так что, по сути, эта женщина – твой родитель.
Ромео Коста: Не могу поверить, что говорю это, но я согласен с Оливером.
Ромео Коста: Любой, кто травмирует тебя до такой степени, считается родителем.
Ромео Коста: Теперь поясни, что значит «отправились по магазинам за невестой».
Олли фБ: Рад, что ты спросил. Они в прямом смысле слова подходили к ничего не подозревающим женщинам и спрашивали у них дату рождения и перечень наследственных заболеваний. Твоя Айи даже указала на одну и воскликнула: «Эта слишком маленькая, чтобы выносить ребенка размера Санов».
Зак Сан: [GIF: Отступает в кусты]
Ромео Коста: НА УЛ И ЦЕ?
Олли фБ: Нет, неотесанный ты мужлан. В бутике Hermes. Ромео Коста: А говорят, любовь бесценна.
Олли фБ: Какой бы ни была цена, Зак скажет, что она завышена, и откажется платить.
Зак Сан: Позор-то какой.
Ромео Коста: Это не так позорно, как лицезреть в суде увеличенное фото своего члена в рамках ожесточенного судебного процесса между твоей бывшей любовницей и вице-президентом.
Олли фБ: Я бы не стал называть это позором. Может, небольшим неудобством?
Ромео Коста: Господи, Олли. Люди напечатали футболки с изображением твоего члена и слоганом «ГОЛОСУЮ ЗА НЕГО».
Олли фБ: Я счел это весьма лестным. И да будет вам известно, фото моего члена – самое приличное, что извергали политики в последнее десятилетие.
Олли фБ: Единственный недостаток состоит в том, что люди теперь хотят с ним сфотографироваться, потому что он стал знаменитым.
Ромео Коста: В чем же тут недостаток? Ты наснимал столько секс-видео, что в пору открывать собственный Pornhub.
Олли фБ: Сфотографироваться просят не любовницы. А первые встречные на улице. И, судя по всему, любезный ответ на их просьбу считается «непристойным обнажением».
Зак Сан: Это все объясняет.
Олли фБ: Что именно?
Зак Сан: «Лучше всех отсасывают беззубые».
Олли фБ: А. Бумеры. Последнее великое поколение. Похотливые, опытные и не умеют обращаться с камерой айфона.
Олли фБ: В общем, вернемся к бедам Зака.
Олли фБ: Чувствуешь, как этот подбитый мехом воротник затягивается на твоей шее, сынок?
Ромео Коста: Брак не наказание.
Олли фБ: Я бы, без преувеличения, предпочел электрический стул.
Ромео Коста: [Эмоджи, закатывающий глаза] Олли фБ: Каждый. Раз.
Глава 14
= Зак =
В первый рабочий день Фэрроу я задался целью не покидать свой кабинет.
Первое и самое важное: мне нужно было поработать. Работа дарила радость и покой. Торговля акциями. Захват компаний. Преобразование их в мои собственные.
Все качества, которые превращали меня в неприступного и странного человека, – недостаток внимания, страсти и эмпатии, – в мире бизнеса становились достоинствами. Неважно, что я уже сколотил внушительное состояние. Зарабатывание денег – моя любимая кровавая забава. Фондовые биржи – моя арена. А каждое живое существо – мой противник. Я восседал на своем позолоченном троне на Дарк-Принц-роуд. Непобедимый чемпион.
Второе и менее важное (но все же примечательное): Фэрроу нужно время, чтобы освоиться в поместье. Привыкнуть к владениям, которые я называл домом. Побродить по территории, изучить каждый закоулок и почувствовать себя комфортно. Я прочел ее как открытую книгу и решил пойти ей навстречу. Не потому, что меня в самом деле волновало, освоится она или нет, а потому что эта женщина – ходячая неизлечимая головная боль.
Я смогу воплотить свой план, только когда она успокоится.
Осьминожка служила живым доказательством тому, что удача меня не покинула. Изначально я заглянул в ее крохотную кухню, чтобы поиздеваться над ней. Может, даже наказать. Но потом кое-что произошло. Нечто чудесное и ужасное одновременно.
