Он считал меня полной идиоткой. Он был настолько уверен в моей слепой любви и наивности, что даже не старался быть убедительным. Эти дурацкие эмодзи, эта приторная слащавость – он общался со мной как с ребенком, которого можно отвлечь яркой игрушкой.
И я действительно была ребенком. Семь лет я верила каждому его слову, радовалась его подаркам, ждала его возвращения из командировок. Семь лет строила воздушные замки из его обещаний и жила в мире иллюзий, который он для меня создал.
Вспомнилось, как три года назад он ездил в «командировку» в Питер на неделю. Теперь я понимала – это была неделя с ней. Наверное, тогда она была беременна, и он хотел быть рядом. А мне рассказывал про важный контракт с логистической компанией.
Или как полтора года назад он начал работать по субботам. «Проект для немецких партнеров, любимая, ты же знаешь, как важно произвести хорошее впечатление». А сам ездил к сыну. Играл с ним в песочнице, катал на качелях, читал сказки на ночь.
Каждое воспоминание оборачивалось болью. Каждая его ложь теперь была видна насквозь. Как я могла быть такой слепой? Как не замечала очевидного?
И в этот момент что-то щелкнуло в моей голове.
Ледяная волна стыда, которая терзала меня все утро, вдруг начала отступать. Едкое чувство вины испарялось, как утренний туман. Все отвращение к себе, вся злость на собственную слабость медленно, но неотвратимо разворачивались на сто восемьдесят градусов и находили новую цель.
ЕГО.
Это ОН во всем виноват. Это ОН превратил меня в ту, кем я стала прошлой ночью. Это ЕГО ложь толкнула меня в объятия незнакомца. Это ЕГО предательство заставило меня искать забвение на дне стакана. Я не падшая женщина – я жертва его манипуляций, его лжи, его подлости.
Но теперь я знала правду. И это меняло все.
Жаркая, всепоглощающая ярость хлынула мне в вены, выжигая остатки боли и унижения. Она была чистой, ослепительной, очищающей. Ярость придавала сил, делала меня больше, чем я была секунду назад.
Я больше не собиралась себя стыдиться. У меня не было причин для стыда. У меня были причины для ненависти.
Я посмотрела на экран телефона, где все еще светились его приторные сообщения, и почувствовала, как губы сами собой складываются в холодную улыбку. Он думает, я сижу здесь, плачу в подушку и жду его возвращения, как верная собачка. Он думает, я – его ручная, покорная «королева», которая будет терпеть любые унижения ради призрачного счастья. Он думает, что победил окончательно и бесповоротно.
Он никогда в жизни так не ошибался.
Я встала из-за стола, прошла к зеркалу в прихожей. Женщина, которая смотрела на меня оттуда, уже не была сломленной жертвой. Взгляд стал другим. Острым, как лезвие скальпеля. Холодным, как сталь. Я увидела в нем то, чего не видела много лет – силу. Настоящую, не показную силу.
Стас считал меня слабой? Прекрасно. Пусть продолжает так думать. Это даст мне преимущество.
Я подошла к его кабинету. Дверь была приоткрыта. Внутри все стояло на своих местах – стол, кресла, стеллажи с книгами-декорациями. Я вошла внутрь и села в его кресло. Почувствовала себя полководцем, планирующим сражение.
Время детских игр закончилось. Пора было стать взрослой. Пора было перестать быть жертвой и стать охотником.
План пока что был туманным, но направление уже определилось. Я буду бить его по всем фронтам – по деньгам, по репутации, по самолюбию. Буду медленно, методично разрушать его мирок, как он разрушил мой. Он хотел играть в тайны? Отлично. Но теперь играть будем по моим правилам.
Моя месть будет изысканной, продуманной, безжалостной. Как хороший виски – с выдержкой и характером.
Стас научил меня многому за эти семь лет. Но главный урок я усвоила только сейчас: никому нельзя доверять. Особенно тем, кто говорит, что любит тебя.
Спасибо, дорогой муж. Спасибо за этот ценный опыт.
Глава 4
Я сидела в его кресле, в его кабинете, и холодная ярость, что кипела во мне последние часы, постепенно остывала, превращаясь в нечто иное. В сталь. В твердую, острую, как хирургический скальпель, решимость. Эмоции были роскошью, которую я больше не могла себе позволить. Эмоции делали меня слабой, предсказуемой, понятной. А я должна была стать для него загадкой. Невидимой угрозой. Хищником, затаившимся в высокой траве.
Передо мной лежал блокнот в кожаной обложке – подарок Стаса на день рождения два года назад. Ирония судьбы. На первой странице моим собственным, но будто ставшим чужим, угловатым почерком было выведено три слова:
Информация.Активы.Союзники.
Это был костяк моего плана. Скелет, на который предстояло нарастить плоть и мышцы. Я четко понимала, что нахожусь в кардинально проигрышном положении. Стас плавал в этом мире как акула в родной стихии. Он знал все ходы, всех нужных людей, все подводные течения и рифы. А я? Я была дилетанткой. Декоративной «королевой», которая не знала о своем королевстве ничего, кроме цвета штор в спальне и марки кофе на кухне. Это нужно было менять. И менять очень быстро.
Но сначала мне было необходимо взять себя в руки. Руки дрожали – от адреналина, от страха, от предвкушения. Я встала, подошла к бару в углу кабинета – еще одному приобретению Стаса – и налила себе коньяк. Дорогой, выдержанный. Выпила залпом, почувствовала, как жжет горло, как растекается тепло по груди. Это помогло. Дрожь прошла.
Первый пункт плана. Информация. Мне нужно было знать о Стасе все. Не ту лакированную версию его жизни, которую он любезно позволял мне видеть, а настоящую, грязную, неприглядную правду. Его настоящие финансы, его передвижения, его связи. И, конечно, все о ней. О той женщине, которая была достойна его ребенка. О моем «несостоявшемся» сыне, которому я так и не стала матерью.
Я не могла просто вбить в поисковике «частный детектив Москва». Это было бы слишком примитивно и крайне рискованно. Стас был параноиком в хорошем смысле слова, он мог отслеживать мою интернет-активность. Мне нужен был кто-то проверенный, кто-то из старого мира. Из мира моего отца.
Я встала и подошла к книжным стеллажам, занимавшим всю стену кабинета. В отличие от Стаса, который покупал книги метрами для создания нужного антуража, отец действительно читал свою библиотеку. На нижней полке, аккуратно пристроившись между томами по истории экономики и мемуарами промышленников, стояла его старая записная книжка в потертом коричневом кожаном переплете. Я помнила ее с детства – отец иногда доставал ее из сейфа и что-то записывал карандашом. Для меня она была реликвией, частичкой его тайной жизни, в которую он меня не посвящал. Я никогда не заглядывала в нее – это казалось святотатством. До сегодняшнего дня.
Я осторожно взяла книжку в руки. Она была тяжелее, чем выглядела. Кожа потрескалась по краям, корешок истерся. Я открыла первую страницу и увидела отцовский размашистый почерк: «В.Б. Королев. Личное». Защемило сердце. Как же мне его не хватало сейчас. Он бы знал, что делать. Он бы защитил меня.
Я листала пожелтевшие страницы с именами и телефонами, многие из которых были зачеркнуты – люди умирали, меняли номера, теряли актуальность. Какие-то фамилии я узнавала – бизнесмены, чиновники, судьи. Отец умел дружить с нужными людьми. И вот, на букве «М», я нашла то, что искала. «Макаров И.П.» И рядом карандашная пометка отца мелким, почти неразборчивым почерком: «Деликатные вопросы. Абсолютная конфиденциальность. Дорого, но результативно».
Интересно, какие «деликатные вопросы» были у моего отца? Я так мало знала о его настоящей жизни, о теневых сторонах его бизнеса. Может быть, он тоже кого-то проверял? Кому-то не доверял? Эта мысль была одновременно тревожной и обнадеживающей.
Мне потребовалось два часа, чтобы решиться на звонок. Я дважды набирала номер и сбрасывала, не дождавшись ответа. В конце концов, я решила, что мне нужна новая сим-карта. Я надела темные очки и шарф – глупо конечно, доехала на такси до ближайшего торгового центра и купила карту в салоне связи.
Вернувшись домой, я набрала номер Макарова с нового телефона. Руки снова дрожали. Трубку сняли после третьего гудка.
– Слушаю, – голос был низким, спокойным, абсолютно нейтральным. Без вопросительных интонаций, без любопытства.
– Игорь Петрович Макаров? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. Получилось не очень – я слышала в нем дрожь.
– Кто спрашивает?
– Меня зовут Анна. Я дочь Владимира Борисовича Королева. Мой отец оставил мне ваш номер.
На том конце провода повисла долгая пауза. Я слышала только тихое, размеренное дыхание и отдаленный шум машин за окном. Время тянулось мучительно долго.
– Я помню вашего отца, – наконец произнес Макаров, и в его голосе появилось что-то почти человеческое. – Умный был человек. И порядочный. Редкое сочетание в наше время. Соболезную вашей утрате. Что у вас случилось, Анна?
– Мне нужна информация, – я сделала глубокий вдох. – Полная и подробная. О моем муже, Станиславе Игоревиче Вольском. Все его финансы, активы, контакты, передвижения за последние три года. Абсолютно все, что можно выяснить.
– Это серьезная работа, – его тон снова стал деловым. – И дорогая. И потенциально опасная, если человек влиятельный. А ваш муж, насколько я знаю, не бедствует.
– Цена не имеет значения, – сказала я, удивившись собственной решимости. – Конфиденциальность имеет. Он не должен узнать об этом ни при каких обстоятельствах. Даже случайно.
– Я работаю в одиночку уже двадцать лет. Помощников не использую, информацией не делюсь. Утечки исключены. Что-то еще?
Я на секунду замялась. Произнести это вслух было все еще больно, как давить на незажившую рану.
– Да. Нужно узнать все о женщине. Его… любовнице. Имя, фамилия, где живет, на что живет, откуда у нее деньги. И о ее ребенке. Мальчика зовут Арсений Станиславович Вольский. Дата рождения – пятнадцатое марта две тысячи двадцать третьего года.
– Понял, – коротко сказал Макаров. – Это все?
– Да. Нет, подождите, – я вспомнила еще одну важную деталь. – Там есть документы на детский загранпаспорт. Заявление на поездку во Францию. Мне нужно знать, когда и куда именно они планируют ехать.
– Отмечу. Мой гонорар – пятьдесят тысяч евро. Двадцать пять авансом, двадцать пять по готовности. Наличными. Завтра в полдень, кафе «Пушкинъ» на Тверском, столик у окна на втором этаже. Я подойду сам. Будьте одна. И будьте готовы к тому, что правда может оказаться хуже ваших предположений.
– Я готова, – ответила я, хотя не была уверена, что это правда.
– Анна… – вдруг сказал он, и в его голосе снова проскользнула тень человечности. – Ваш отец был хорошим человеком. Он не раз говорил мне о вас. Гордился. Будьте осторожны. Такие как ваш муж, не любят, когда роются в их грязном белье. И у них есть возможности это пресечь.
– Я буду осторожна, – холодно ответила я. – Спасибо за предупреждение.
Я положила трубку и обнаружила, что руки снова дрожат. Первый шаг был сделан. Самый страшный, самый важный. На душе было странное ощущение – смесь ужаса и облегчения. Я действовала. Я боролась. Я перестала быть пассивной жертвой.
Второй пункт плана. Активы. Мои и отца. Компания, недвижимость, счета, акции. Стас управлял всем этим с момента трагической гибели родителей. Управлял, как я теперь понимала, исключительно в своих интересах. Пора было вернуть контроль.
Следующий звонок был нашему семейному юристу, Аркадию Львовичу Вершинину. Полный, лысеющий, с маленькими хитрыми глазками мужчина, который работал с отцом уже двадцать лет. Но он также работал и со Стасом последние месяцы. Я не могла доверять ему полностью – слишком велика была вероятность, что он уже стал частью Стасовой системы. Но он был единственным, у кого был доступ ко всем документам. Нужно было действовать тонко.
– Аркадий Львович, добрый день, это Анна Королева-Вольская.
– Анечка, здравствуй, дорогая! – его голос был, как всегда, елейно-сочувствующим. – Как ты себя чувствуешь? Станислав Игоревич звонил сегодня утром, беспокоился. Сказал, ты немного приболела, температура…
Ложь. Какая у них отработанная, слаженная система лжи. Стас уже подготовил почву, объяснил мое возможное странное поведение болезнью. Предусмотрительный.
– Все в порядке, спасибо за заботу, – я старалась говорить спокойно, но твердо. – Аркадий Львович, у меня к вам деловой вопрос. Я хочу войти в курс дел компании. Активно войти.
На том конце провода снова повисла пауза. Я уже начинала к ним привыкать – к этим паузам, после которых люди подбирают слова, решают, что мне, можно сказать, а что нет.
– Войти в курс дел? – удивленно переспросил он. – Анечка, милая, зачем тебе это? Там сплошные скучные цифры, контракты, логистические схемы… Станислав Игоревич прекрасно справляется, он держит меня в курсе всех событий. Компания в надежных руках. Тебе нужно отдыхать, восстанавливаться после трагедии…
– Я уже достаточно отдохнула, – отрезала я, придавая голосу стальные нотки, которых раньше в нем не было. – Мой траур закончился. Это компания моего отца, и я – его единственная наследница. Я имею право знать, что в ней происходит. Более того, я обязана это знать. Я хочу, чтобы вы подготовили для меня полный финансовый отчет по всем операциям за последние два года. Особенно по тем сделкам, которые одобрял лично Станислав Игоревич в мое отсутствие. И я хочу провести независимый аудит.
– Независимый аудит? – в голосе юриста прозвучали нотки нескрываемой паники. – Но зачем, Анечка? Это очень дорого, долго, бюрократично. Нет никакой необходимости тратить деньги компании на…
– Необходимость определяю я, – я говорила медленно, чеканя каждое слово. – Подготовьте все документы. Я буду в офисе завтра в десять утра. И найдите мне контакты лучшей аудиторской фирмы из тех, с кем мы еще никогда не работали. Хочу свежий взгляд. До свидания, Аркадий Львович.
Я положила трубку, не дожидаясь его ответа. Руки снова тряслись, но на этот раз от злости. Я знала, что через пять минут он будет названивать Стасу, сообщать о моем странном поведении. Прекрасно. Пусть они думают, что скорбящая дочь решила поиграть в бизнес-леди от скуки и безделья. Пусть недооценивают меня. Это было мне только на руку.
Остаток дня я провела в кабинете Стаса, изучая бумаги, которые лежали в открытом доступе. Не самые важные, конечно, но и они могли дать представление о масштабах. Потом открыла сейф. Внутри лежали основные учредительные документы, свидетельства на недвижимость, пакеты акций, банковские справки. Я читала все, вникала в каждую строчку, каждую цифру, гуглила незнакомые термины на своем новом телефоне. Я чувствовала себя студенткой, готовящейся к самому важному экзамену в жизни. И это действительно был экзамен на выживание.
К вечеру голова гудела от цифр и юридических формулировок. Но я начинала понимать масштаб отцовской империи. И масштаб того, что могло быть украдено. Суммы были умопомрачительными. Если даже десятая часть моих подозрений подтвердится, Стаса можно будет посадить на очень долгий срок.
Глава 5
На следующее утро я проснулась в пять, хотя будильник был поставлен на семь. Сон ушел сразу и окончательно. Я лежала в постели, глядя в потолок, и впервые за долгое время точно знала, что мне предстоит делать. Это чувство было почти физическим – как будто внутри меня включился мотор, который больше нельзя было выключить.
Я встала и направилась в гардеробную – огромное помещение размером с небольшую квартиру, забитое платьями, костюмами, туфлями, сумками, которые покупал мне Стас последние годы. Дорогие игрушки для своей красивой куклы. Я прошла мимо стоек с шелками и кашемирами, мимо полок с обувью от мировых брендов, и нашла в самом дальнем углу то, что не носила уже много лет. Строгий брючный костюм угольно-серого цвета, который покупала себе сама еще до замужества, когда пыталась работать в отцовской компании и быть ему полезной. Позже Стас отговорил меня – сказал, что женщина должна украшать мужской мир, а не конкурировать в нем.
Костюм оказался немного тесен в бедрах, но сидел все еще отлично. Я надела белую шелковую блузку, застегнув ее на все пуговицы до самого горла. Туфли на среднем каблуке – удобные, деловые. Собрала волосы в тугой низкий пучок, закрепив заколками и лаком. Макияж минимальный – тональный крем, чтобы скрыть синяки под глазами, тушь, нюдовая помада. Никаких ярких акцентов, никакой женственности. Только строгость и деловитость.
В зеркале на меня смотрела совершенно другая женщина. Не Аня-малыш, не Анечка-королева, а Анна Владимировна Королева. Дочь своего отца. Наследница империи. Противник, с которым придется считаться.
В офис я приехала к половине десятого. Здание компании представляло собой современный стеклянный небоскреб, построенный еще отцом. Мое появление в приемной произвело эффект разорвавшейся бомбы. Сотрудники, привыкшие видеть меня только на новогодних корпоративах в образе «красивой жены большого босса», замирали и оборачивались мне вслед. Я шла по мраморному коридору, не глядя по сторонам, и стук моих каблуков звучал как дробь военного барабана.
Я прошла мимо приемной Стаса – его секретарша, молоденькая блондинка с надутыми губами, вытаращила глаза, но ничего не сказала – и направилась прямо к кабинету отца. За последние полгода там никто не работал. Стас предпочел обосноваться в соседнем, более современном помещении, а отцовский кабинет превратил в мемориал.
Перед дверью сидела Тамара Сергеевна, секретарь отца последние пятнадцать лет. Пожилая, седая, преданная ему до последнего вздоха женщина. При моем появлении она вскочила, как будто увидела привидение.
– Анна Владимировна… – в ее голосе смешались удивление, радость и что-то еще, что я не смогла определить.
– Здравствуйте, Тамара Сергеевна, – сказала я, останавливаясь рядом с ее столом. – Я буду работать здесь. В отцовском кабинете. Принесите мне, пожалуйста, крепкий черный кофе без сахара. И попросите финансового директора зайти ко мне через пятнадцать минут со всеми отчетами за последний квартал. Еще мне нужны контракты на все крупные сделки, заключенные после смерти отца.
– Конечно, Анна Владимировна, – в ее глазах блестели слезы. – Как хорошо, что вы пришли. Владимир Борисович был бы рад.
Я открыла дверь в отцовский кабинет и на мгновение замерла на пороге. Здесь ничего не изменилось. Массивный дубовый стол, за которым он проводил по двенадцать часов в день. Кожаные кресла для переговоров. Стеллажи с книгами, которые он действительно читал. Сейф в углу, замаскированный под обычный шкаф. В воздухе все еще витал едва уловимый запах его сигар – дорогих кубинских, которые он позволял себе только в особых случаях.
На столе по-прежнему стояли его любимые фотографии – я, семилетняя, сижу у него на плечах в парке. Мы оба смеемся. Он подбросил меня вверх, и фотограф поймал тот момент, когда я лечу в воздухе, а он ловит меня. Тогда я была уверена, что папа может все. Что он всегда меня поймает, всегда защитит.
Я взяла рамку в руки, провела пальцем по его лицу сквозь стекло.
– Папа, – прошептала я. – Прости, что так долго спала. Я исправлю все. Обещаю.
Я поставила фотографию на место и села в его массивное кожаное кресло. Оно было огромным, создано явно для мужчины крупного телосложения, но я чувствовала себя в нем на своем месте. Я его дочь. Его кровь. Его продолжение. И я буду бороться за его наследие до последнего дыхания.
Тамара Сергеевна принесла кофе в той самой фарфоровой чашке, из которой пил отец. Следом появился финансовый директор – Виктор Семенович Краснов, полный лысеющий мужчина за пятьдесят. Он смотрел на меня со смесью подобострастия, удивления и плохо скрываемого раздражения. Привык отчитываться перед Стасом, а тут я, девочка, которую он помнил в школьной форме, вдруг заговорила с ним на деловом языке.
– Виктор Семенович, – я жестом указала ему на кресло напротив стола. – Садитесь. Мне нужен полный отчет о финансовом состоянии компании. Доходы, расходы, прибыль, убытки за последние два года. Особенно интересуют сделки, одобренные Станиславом Игоревичем в мое отсутствие.
– Анна Владимировна, – он сел на край кресла, явно чувствуя дискомфорт. – А Станислав Игоревич в курсе, что вы…
– Станислав Игоревич в командировке, – отрезала я. – А я являюсь единственной наследницей и владелицей контрольного пакета акций. Мне не нужно ни у кого спрашивать разрешения для ознакомления с делами собственной компании. Отчеты мне нужны к концу дня. Все документы – в оригиналах.
Он кивнул, но я видела, что ему это не нравится. Еще один, кто немедленно побежит жаловаться Стасу. Впрочем, это меня не беспокоило. Пусть он знает, что я активизировалась. Главное – не дать ему понять истинных масштабов моих подозрений.
Следующие несколько часов прошли в интенсивной работе. Я требовала документы, изучала контракты, задавала вопросы. Некоторые сотрудники отвечали охотно – они помнили отца и были рады видеть его дочь в деле. Другие явно сопротивлялись, ссылались на необходимость согласования со Стасом. Я мысленно заносила их в черный список – это были его люди, купленные или запуганные.
К обеду у меня сложилась предварительная картина. Компания была прибыльной, но не настолько, насколько должна была быть при таких оборотах. Куда-то утекали деньги. Много денег. Я нашла несколько подозрительных трат – «консультационные услуги» фирм, которых не существовало, «представительские расходы» на суммы, сопоставимые с бюджетом небольшого города, «благотворительные взносы» в фонды, о которых никто никогда не слышал.
В час дня я сообщила, что еду на встречу с партнерами. На самом деле ехала к Макарову. В такси я нервничала – в руках была сумка с двадцатью пятью тысячами евро наличными. Таких денег я никогда в жизни не носила с собой.
Кафе «Пушкинъ» было полно туристов и бизнесменов. Я поднялась на второй этаж, села за столик у окна и заказала чай. Ровно в полдень ко мне подошел мужчина. Среднего роста, неприметный, в сером костюме. Лет шестидесяти, с обычным лицом, которое легко забыть. Идеальный частный детектив.
– Анна? – он сел напротив меня, не протягивая руки для знакомства.
– Игорь Петрович?
