Началась ожесточённая игра.
Он отбивал. Я отвечала. Мы двигались слаженно, будто репетировали этот матч всю жизнь. Мяч метался между нами, как шальная пуля, без цели и пощады.
Мы бегали по корту, не давая друг другу ни секунды передышки. Адреналин плыл в венах, в воздухе искрилась напряжённость: каждый удар мог стать решающим, а каждый промах – провалом.
И вот это случилось – первый промах. Мой промах. Мяч коснулся земли во второй раз, и я услышала лёгкий вздох толпы.
0:1 в его пользу.
Чёрт.
Джеймс улыбнулся, и я еле сдержалась, чтобы не показать ему средний палец.
Не расстраивайся, Кейт. Мы только начали.
Я не сдавалась. Выждала момент и подала мяч так, что Джеймс не успел отбить. Опоздание в полшага стоило ему партии.
1:1.
Я посмотрела на него.
Он ухмыльнулся:
– Тебе просто повезло.
– Ага. Повезло, что ты слишком расслаблен и уверен в себе, – парировала я и подала снова.
Где-то за спиной слышались крики Никки:
– Давай, Кейт! Покажи ему!
Толпа оживилась, поднимая градус напряжения. В воздухе пахло потом, пылью корта и вызовом. Сейчас это было уже не просто игрой – это была дуэль. Слова сказаны, ставки сделаны. Осталось выяснить, кто из нас сорвёт куш.
Эта игра должна была быть лёгкой и быстрой, но дальше пошла настоящая жара. Мяч скакал между нами, как язвительная шутка. Толпа оживилась, ставки выросли вдвое. Никки уже не сидела – стояла с бокалом, орала речёвки и хлопала в ладоши.
И вдруг я услышала:
– Дже-е-е-еймс! – протянуто, с надрывом, как будто он был рок-звездой, а не кардиохирургом. – Джеймс-Джеймс-Джеймс!
– Разнеси её, доктор Кроуфорд!
– Мы тебя люби-и-им!
Это кричали те высокомерные сучки на каблуках. Они визжали при каждом его удачном ударе, как будто он не по мячу попал, а спас очередную жизнь.
Джеймс делал вид, что не слышит их. Но я прекрасно видела, как дёргались уголки его губ при каждом визге «фанаток».
Я сильнее сжала ракетку. Ну что ж, посмотрим, как твоя фан-база отреагирует на поражение.
Каждое очко доставалось нелегко. Джеймс подавал агрессивно, проверяя мою реакцию, будто тестировал меня на выносливость. А я смеялась в лицо его атакам, даже когда промахивалась. Ему нравилось, когда я бросаю вызов. Я это чувствовала. Видела, как искра мелькала в его глазах каждый раз, когда я отбивала мяч, который по всем законам физики должна была упустить.
Мы шли строго вровень – 3:3.
Он снова ударил – резко, под углом. Мяч шмякнулся об линию, почти касаясь её. Почти.
– Аут! – раздалось откуда-то сбоку. Один из гостей решил поиграть в судью.
4:3.
– Какая жалость, – поддела я, хватая ракетку поудобнее. – Ещё один такой удар – и тебе придётся угощать меня ужином. Соберись, Джей-Джей!
Он ничего не ответил, лишь усмехнулся. Устал, но сдаваться не собирался. И это только подогревало азарт. Его решительное лицо и вызов во взгляде заводили меня так сильно, что между ног сводило от тянущей боли.
Осталось совсем чуть-чуть.
Нельзя расслабляться.
Я подала быстро. Джеймс прыгнул, отбил. Я отбила в ответ. Мы бегали, как два безумца, срываясь в сторону при каждом ударе, будто от этого зависела наша жизнь. Пот тёк по вискам, дыхание сбилось, но я не сдавала позиций. Мне нужна была эта победа, как кислород. Мне нужна была правда. И ещё нужно было хоть немного сбить с него спесь.
Очередной удар. Я отправила мяч точно в угол корта, куда Кроуфорд не успел дотянуться. Мяч дважды коснулся земли, и судья – теперь уже в лице восторженной Никки – завизжала:
– Победа!!! Кейт победила!
Толпа взорвалась аплодисментами, смехом и криками поддержки. Я улыбнулась, ощущая этот сладкий вкус триумфа. Люди подпрыгивали, свистели и радовались так, словно это был финал Уимблдона.
Никки подбежала ко мне, обхватила за талию и закружила на месте, крича:
– Дааа. Чемпионка! Моя чемпионка!
Пока я наслаждалась вкусом победы, народ резко активизировался. Будто кто-то крикнул «свободная касса!» – и уже через минуту все три корта были заняты. Игра раззадорила не только нас с Джеймсом, каждому захотелось стать чемпионом. Никки пришла в неописуемый восторг от такой движухи, а я была только рада угодить подруге.
Когда она отпустила меня, я подошла к скамейке, где стояли бутылки с водой.
И Джеймс.
Его глаза встретились с моими – тёмные, сосредоточенные. Проигравший, но не сломленный.
Я вытерла лоб тыльной стороной ладони и ухмыльнулась:
– Похоже, ты должен мне ужин. И никакой лжи.
В его взгляде не было недовольства от проигрыша, не было злости – хотя признавать поражение он не любил, особенно от меня.
Он смотрел на меня с тем самым выражением, от которого у меня срывает тормоза. Именно тем взглядом, который я обычно ловила на себе тайком. Тем взглядом, в котором были скрыты все его порочные мысли и желания. Этот взгляд заводил меня до колючих мурашек. Он распалял меня изнутри. Мы будто не в теннис играли, а разыгрывали прелюдию.
Я почувствовала, как по шее стекает капелька пота и скрывается в ложбинке между грудей. Взгляд Кроуфорда проследил этот короткий путь. Его кадык дёрнулся, но он быстро вернул внимание на моё лицо.
– Я заеду за тобой завтра в семь вечера.
– Лучше в восемь.
– Хорошо. Завтра в восемь. Поужинаем и покончим с этим.
– Покончим с чем?
– Завтра узнаешь.
Он схватил бутылку с водой и быстро ушёл в сторону раздевалок, а я так и осталась стоять, сжимая ракетку в руке. Как же он умеет бесить и портить всё предвкушение.
Солнце медленно опускалось за кроны деревьев, накрывая площадку оранжево-золотым сиянием. Пульс ещё бился в ушах – от игры или раздражения, я уже не знала. Я выиграла, но сейчас чувствовала себя не как победитель, а как девчонка, которую обвинили в читерстве.
– Кейт, ты богиня! – закричала Никки, хлопая в ладоши. – БО-ГИ-НЯ! Мы хотим фото с победительницей! Иди к нам!
– Приду через десять минут, – отозвалась я. – Сначала хочу принять душ и переодеться.
Я пошла к раздевалкам, ноги немного подгибались от усталости, но внутри всё ещё гудело от адреналина. Площадка осталась позади, а вместе с ней – крики, аплодисменты и Никки, которой не терпелось выложить фотку победительницы в сторис с хэштегом #QueenKate.
Мужские и женские раздевалки располагались в разных концах коридора: мальчики направо – девочки налево.
Я уже собиралась толкнуть дверь в женскую, но замерла.
Джеймс.
Там был Джеймс. В соседней комнате. И, возможно… голый.
Я воровато огляделась по сторонам, как школьница, задумавшая что-то неприличное. Убедившись, что вокруг никого нет, быстро подошла к мужской раздевалке и медленно приоткрыла дверь. Внутри было пусто и тихо, только из душевой комнаты с правой стороны доносилось характерное шипение воды.
Кроуфорд.
Тот самый, которого я только что размазала по корту, сейчас был один за хлипкой дверью. Я не могла пропустить такое зрелище.
Я вошла тихо, как кошка – шум воды заглушал мои шаги. В лицо ударил запах шампуня и пара, смешанный с чем-то мужским – спортивным и яростно сексуальным.
И тогда я увидела его. И замерла на месте.
Джеймс не мылся – стоял в одном полотенце, обёрнутым вокруг крепких бёдер, опёршись руками о раковину и опустив голову. Его глаза были закрыты, спина чуть подрагивала, будто он сдерживал в себе что-то – злость или желание, не знаю. Капли воды поблёскивали на смуглой коже, медленно стекали с широких плеч по рельефной спине и пояснице, исчезая в пушистой ткани.
Я затаила дыхание, очарованная видом. Тело Джеймса выглядело так, будто его выточил скульптор-перфекционист с обсессивно-компульсивным расстройством[12 - Обсессивно-компульсивное расстройство – психическое расстройство, сопровождающееся навязчивыми мыслями и действиями. Часто выражается в стремлении к абсолютному порядку и болезненном доведении всего до идеала.] и фетишем на мускулатуру. Грудь – твёрдая и выпуклая, с тёмными сосками. Живот – сухой, с выраженными кубиками пресса. А руки… чёрт, его руки. Широкие ладони, длинные пальцы, вены, как маршруты на карте – их хотелось запомнить на ощупь.
Это было не просто тело – это была грёбаная провокация.
Мой взгляд опустился прямо к тому самому месту, где ткань уже не скрывала главного. Да – он был возбуждён.
Я прикусила губу.
– О чём задумался, Джей-Джей?
Он вздрогнул, резко обернулся. И рявкнул:
– Что ты тут делаешь? Выйди!
Я склонила голову с невинной улыбкой, в которой крылась вся моя нечестивая сущность. И закрыла дверь на замок.
– Кейтлин, я сказал, выйди отсюда!
Кажется, он начинал паниковать. Как это мило.
Я медленно пошла к нему, давая ему возможность снова наорать на меня, остановить или уйти. Но он не сделал ничего из этого.
Я встала прямо перед ним. Улыбнулась, провела указательным пальцем по вздымающейся груди с тёмными волосками, задержалась у верхнего края полотенца и двинулась ниже.
Джеймс тут же перехватил мою руку и сжал.
– Зачем ты это делаешь? – хрипло спросил он.
Я посмотрела ему в глаза и пожала плечами.
– У меня душа добрая. Считай это моральной помощью проигравшим.
Прежде чем он успел сказать хоть слово, я одним движением сорвала с него полотенце и еле сдержалась, чтобы не ахнуть от восторга. Чёрт возьми, это вообще законно быть настолько совершенным везде?
Его член стоял передо мной, словно вызов всему моему самообладанию – внушительный, твёрдый, невероятно соблазнительный. Он был не просто идеален, он был произведением искусства: ни слишком толстый, ни слишком тонкий, с изящными венами, бегущими по изгибу к блестящей тёмно-розовой головке.
Я почувствовала, как кровь приливает к моим щекам и между ног, а жажда взять этот идеальный член в рот с каждой секундой становится всё невыносимее.
Мои пальцы обхватили его. Он был обжигающе горячим, как раскалённое железо.
– Кейтлин… – Голос Джеймса прозвучал возбуждающе-умоляюще. – Остановись.
– Тише, доктор, – прошептала я и скользнула пальцами вниз, затем вверх, медленно, с нажимом лаская налитую плоть. – У тебя тяжёлая работа и несносные друзья. Я просто помогаю снять напряжение. Расслабься. Никто не узнает.
Его дыхание стало прерывистым, грудь вздымалась от волнения и желания. Он не шевелился, словно пойманный в ловушку, где правила диктует не разум, а тело.
Я ускорилась, двигала рукой всё увереннее, чувствуя, как он дрожит в моей ладони, как его тело подчиняется каждой моей прихоти.
Джеймс вдруг схватил меня за талию и вжал в стену. Пальцы его левой руки до боли впились в мою кожу сквозь тонкую ткань майки. Поднялись выше и сжали грудь – грубо, жадно. Я вздрогнула от наслаждения, но Джеймс тут же отдёрнул руку, будто опомнился или испугался, что зашёл слишком далеко.
Я прижалась к нему теснее, не прекращая ритмичные движения рукой. Потёрлась набухшим клитором о бедро и застонала. Да я сама скоро кончу.
– Боже… – Джеймс уткнулся лицом мне в шею, вцепился в меня, как в единственную точку опоры, и тихо прошептал: – Кейт…
Я рвано выдохнула. Он правда назвал меня Кейт? Мне не послышалось?
Между моих ног страшно заныло – от тех звуков, что издавал этот мужчина, от его тяжёлого дыхания, от самого факта, что он потерял контроль. Из-за меня.
Пол под ногами поплыл, мысли ускользали, тело дрожало от похоти и жажды секса – того, чего оно не могло сейчас получить. Это сводило меня с ума.
Я ускорила движения рукой, другой схватила Джеймса за волосы на затылке, чуть потянула назад и заставила взглянуть на меня.
