– Мы начнем в семь, – Рати убрал руки в карманы черных шорт. – Лучше прийти пораньше, чтобы занять место. Столиков, как видишь, не много.
Он, в отличие от меня, сразу не стал церемониться, перейдя границы и «тыкнув» брюнету, который, в свою очередь, подарил моему парню согласный кивок. Выглядел он, как наш ровесник, так что, скорее всего, Рати и не посчитал нужным устраивать театр фальшивых вежливостей.
– Я приду. А теперь, прошу меня извинить, – уголок губ был приподнят в дерзкой ухмылке, когда незнакомец удалился за барную стойку, отправляясь, видимо, на поиски владельца заведения.
Финни же почему-то вывернул из-за стойки, проходя мимо того, кто сшибал всех своей наглостью и запахом лимонной конфеты.
– Ты же был на улице, – протянул с сомнением Ликос, и тот пожал плечами, запрыгнув на невысокую сцену.
– А еще я был в туалете. Для посетителей еще не убран, и я решил сходить в тот, что для персонала.
– Не уверен, что так можно.
– Без разницы. Вы уже нашли себе нового друга? – его взгляд метнулся к Тэкито. – Тэ, признайся, что это была твоя инициатива, да?
Убрав волосы от лица, папа-группы слова смешал на выдохе:
– Я в этом участия принимал примерно столько же, сколько в моей жизни это делал отец, – и сел рядом со мной на край сцены.
Он не звучал так, словно, это его как-то задевало. На самом деле, все совсем наоборот. Пускай, Тэкито и был немного угрюмым, но тема отца всегда озвучивалась с шуткой, хотя, каждый из нас знал, что именно из-за него наш папа-группы стал таким молчуном.
Если уж на то пошло, то никто из нас никогда не был в полном порядке. Брошенные дети, и у каждого была своя история до того, как перед ними открылись двери детского дома в небольшом городке Калифорнии, США – Риверсайде.
Когда Тэкито было восемь, он сам лично снимал своего отца с петли на крошечной кухне их дома. В семь родители Роберты погибли в автокатастрофе, а африканские родственники со стороны мамы не собирались связываться с ребенком, в котором текла кровь немца. Эван до сих пор иногда звонит матери-алкоголичке, чтобы узнать, жива ли она еще. Ликос же своей лишился в шесть лет – утонула, а спустя два года увидел, как из окна их квартиры выпрыгнул отец. Паолу до десяти лет воспитывала бабушка, а гиперопекающие родители Финни, не позволяющие ему дышать без их ведома, угорели в пожаре, когда ему стукнуло двенадцать. Рати же в шесть понял, что не нужен ни отцу, которого никогда не видел, ни матери что решила оставить его совсем одного. Он воспитывался дядей до тех пор, пока тот не решил, что не справляется с подростающим племянником. А я даже знать не хотела ничего о судьбе своих, – итак было ясно, что им оставалось не долго с таким образом жизни. И честно говоря, мне совсем не было их жаль, даже больше, я считала, что они заслужили все, что с ними случилось.
– Мы купили китайской еды! – в зал ворвался Эван с двумя пакетами коробочек из ресторана.
– Очень интересно послушать, как вы ее нашли на улице, усеянной итальянской кухней, – смешок соскочил с губ Рати, когда подошел к столу. – И, Паола, закрой дверь, пожалуйста.
Блондинка послушно вернулась и щелкнула замком на входной двери заведения. Остальные подтянулись к столу, куда Эван уже выставлял коробочки с лапшой, которые все моментально разбирали.
– Мы решили всем взять кофе. Ну, – взгляд Роберты нашел Финни, – кроме тебя. Твой зеленый чай, – и протянула стаканчик другу, который воевал с палочками хаси. Коротко «угукнув» с полным ртом лапши, он забрал свой чай.
Еда была острой, но вкусной, и Рати, сидя рядом, точно наслаждался, – ему всегда нравилось все жгучее и огненное, чтобы опаляло язык на пару с горлом. Чего нельзя было сказать о Ликосе, который уже покраснел, как варенный рак, до самых кончиков ушей и закашливался от остроты халапеньо, запивая каждый раз несколькими глотками кофе. Оно его нисколько не спасало.
Тэкито же помыл руки и, забрав свою коробку, вытянул ноги на стуле под соседним столом.
Нам нужно было отрепетировать несколько песен прежде, чем вернуться к трейлерам и переодеться. Но пока что я отставила полупустую коробочку на стол и, подтянув колено к груди, слушала болтовню ни о чем своей семьи.
Энрике
– «Кёрли» или жизнь твоего Консильере? – брови Риккардо хмурились с каждым словом все больше, пока он вчитывался в сообщения одного из наших партнеров, с которым у меня были очень воодушевляющие взаимоотношения. – Идиот. Конечно же, я выберу «Кёрли», о чем вообще речь? Уго его сильно приложил по голове, что он стал нести такую хрень, совершенно не беспокоясь о своей безопасности? Или отсутствие инстинкта самосохранения теперь считается модным?
Красный рейнджер: «Я туда не поеду»
Красный рейнджер: «С каких пор ты любишь дешевый алкоголь и неудобные стулья?»
Красный рейнджер: «Если ты сейчас выдашь душераздирающее признание в том, что уже много лет являешься поклонником викингов, я тебя заблокирую, клянусь»
– Могу набрать Уго, и мы прокатимся до этого бесстрашного ублюдка, чтобы провести парочку воспитательных бесед, – предложил, быстро набирая ответное сообщение Ёрки.
Энрике: «Если пойдешь со мной, то скажу Рику, что это я тогда разгромил бар»
Красный рейнджер: «Пошел на хуй»
Красный рейнджер: «Одеваюсь»
– Челларио грозится убить тебя, испугайся хотя бы немного из вежливости, – усмехнулся Риккардо, и я заблокировал экран телефона, вернув ему взгляд.
– Обещаю, что построю из себя испуганного оленя две минуты, когда приеду вырезать ему глаза. Пусть наслаждается.
Брат откинулся на спинку кожаного кресла кабинета, а я поднялся на ноги.
– Как все продвигается с Мителло? – темные глаза мгновенно уставились на меня, пока брови не прекращали хмуриться.
– Инес вчера купила свадебное платье. Пока что, это все из приготовлений на данный момент, – вздохнул он. – Большую часть организации будем решать на днях. Уго с Витале должны съездить в отель, чтобы забронировать его на нужные даты. Я их уже предупредил.
Не веселый смешок улетел куда-то в сторону.
– Инес выглядит так, будто ей назначили дату похорон, а не свадьбы.
Рик нервно пальцы в темные волосы запустил, и следом сцепил их в замок на столе.
– Будто я не вижу, что вся эта ситуация с Гоцоном и традиционалистами совсем не создает благоприятную атмосферу в нашем доме. Каждый на нервах, а Инес в особенности, учитывая, что ей придется переехать и жить по правилам Мафорда в чужом доме, под руководством и защитой другого Капо.
– Не стоит забывать, что она не знает, что такое жить под защитой Капо, – я скрестил руки на груди под вопросительный взгляд Риккардо. – Ей известна лишь защита брата.
– Братьев, если уж на то пошло, – поправил он, и я согласно кивнул.
– В любом случае, к Мителло она испытывает не больше эмпатии и чувств, чем к каменной дорожке у нас во дворе. Хотя, думаю, что дорожка ей нравится чуть больше.
Рик усмехнулся, покачав головой:
– Иди уже отсюда, ради Бога.
18:38
Ботинок Ёрки расплескал лужу и утонул подошвой в грязи, стоило ему только выйти из машины. Из-за угла соседнего кирпичного здания доносились тошнотворные звуки, – там точно кто-то извергал все содержимое своего желудка. А мимо на скутере проехал дуэт, сопровождаемый перегарным шлейфом, с криком: «Я ебал вашу мать, богатые ублюдки!».
Мои руки расслабленно прятались в карманах бежевых штанов, пока Ёрки настойчиво давил прожигающим взглядом мне в щеку.
– Знаешь, что я понял? – на выдохе, с игривой ухмылкой протянул я, пока глазами водил по заведению напротив.
Оно было с деревянной фасадной отделкой, а над дверью висела массивная, вычурная вывеска «Аргус» с готическим шрифтом, подсвеченная уютным желто-оранжевым светом.
– Что твой парфюм за восемьсот долларов совсем не вписывается в местный набор запахов и обстановку? Согласен, поэтому настойчиво предлагаю свалить отсюда, – он достал влажную салфетку из бардачка машины и уже обтирал свой грязный ботинок. Но говорил точно обо всем происходящем вокруг.
Эта улица Сант-Хилла была довольно грязной и полна пьяниц. Ее называли «блядский переулок», так как здесь были собраны практически все недорогие заведения, в которых люди начинали свой невероятный и незабываемый отдых уже в обед. Не считая, конечно же, таких мест, как «Аргус», который открывался позже.
– Что, пожалуй, все могло быть гораздо хуже, чем я представлял.
Ёрки, обойдя лужу, образовавшуюся у дороги из-за дождя, выбросил в мусорку салфетку, и его чуть не снесли с ног, резко распахнувшейся дверью. Глядя на этого бедолагу, мне хотелось рассмеяться.
– Я уже начинаю думать, что быть тем, на кого Риккардо спустит собак, не так уж и плохо, – ворчание Элмо[10 - Персонаж из «Улицы Сезам»] доносилось до моих ушей, когда подошел к нему и открыл дверь, пропустив его вперед. – Честное слово, больше вообще от тебя трубку не подниму.
Я зашел следом, нагло улыбаясь. В нос ударил запах старого дерева, который распространялся по всему помещению. Будучи здесь утром, аромат пива не так сильно выражался, как сейчас, – его разливали по кружкам практически всем посетителям. Жареные кусочки свинины и говядины источали интенсивный мясной аромат, вперемешку со специями, и если бы не был сыт, то желудок точно устроил бунт, лишь бы ему что-то перепало.
– Почему? Тебе что, не понравился лось? – ухмыляясь, локтем пихнул Ёрки в бок, и прошел вглубь.
Он проследил за моим недавним взглядом, где наткнулся на огромный охотничий трофей, – голова лося, прикрепленная к центральной стене. Его рога достигали в длину точно не меньше полуметра, и врач поморщился, догоняя меня.
Музыкантов на сцене еще не было, отчего вокруг играла, незнакомая мне, музыка из колонок. Но я мог уверенно сказать, что она хорошо вписывалась в атмосферу паба.
– Лось разъебный, убедил, – оказавшись рядом, пробубнил Ёрки.
Почти все деревянные столы были заняты уже захмелевшими посетителями, но мы смогли отыскать один свободный, находившийся в углу, накрытым тенью от чужих глаз. К нам почти сразу подбежала официантка маленького роста с двумя тугими косичками, вооружившаяся блокнотом и ручкой.
– Ты же говорил по дороге сюда, что не станешь ничего здесь есть, – я откинулся на спинку стула, сложив руки на груди, когда девушка скрылась среди оживленных и шумных столиков, приняв наш заказ.
– Я и не планировал, но запах этого гребаного мяса свел мой желудок с ума. Никак не смог ему отказать, – пожал он плечами, найдя опору локтями на краю немного обшарпанного стола. – Ты планируешь мне, наконец, объяснить, зачем мы здесь?
Глаза вниз, взглядом на запястье, где нашел циферблат часов. Стрелки же уже показывали без минуты семь.
– Скоро узнаешь.
На сцене промелькнула фигура высокого, крепкого блондина. Его мышцы обтягивала светло-голубая футболка, пока он настраивал под свой рост подставку для микрофона, а расписанная гитара свисала на плече. К нему присоединилась загорелая светловолосая девушка, проделывая то же самое с соседней стойкой.
– Не говори, что мы здесь из-за какого-то концерта неизвестной группы. Я тогда точно заблокирую твой номер.
– Ты почти угадал, – усмехнулся я.
Ёрки вздохнул, как курица-мама:
– Какой кошмар. Вы только гляньте на этого страшного и ужасного Консильере Сант-Хилла, – и наклонился ко мне, понизив голос почти до шепота: – Ты думаешь, я тебе поверил?
Вернувшись в нормальное положение, спросил:
– Кто из них? – и головой кивнул в сторону сцены.
Я же не сводил глаз с группы, что выходила, становясь по своим, видимо, заранее оговоренным, местам.
Пеннивайз устроился за барабанами, а тот, что первый сообщил мне о времени концерта уже стоял за синтезатором. Все остальные держали в руках гитары, и она тоже.
Огненная бестия с острым язычком распустила волосы, – они спустились волнами на ее спину и плечи. Она подняла уверенный взгляд от струн, уводя его вглубь паба, но смотря, словно, сквозь посетителей. Мазала по каждому, не вникая и не обращая внимания, пока ее глаза, цвета полуночного моря, не наткнулись на меня. Аккуратные брови мгновенно, на рефлексе, нахмурились, показывая все свое негодование, пока почти отчетливо видел, как в радужках всплывали вопросы, подобному: «Серьезно пришел?».
Да, Лисенок, я здесь и планирую раздражать тебя весь вечер.
– А. Я, кажется, понял, – смешок Ёрки донесся до моих ушей, сквозь шум пьяных голосов. – И, если хочешь знать мое мнение на этот счет, – взглядом нашел лицо друга, скрытое тенью. – Она секси, бесспорно.
– О, не волнуйся, mia amico[11 - Мой друг ], – ухмылялся, хлопая его по крепкому плечу. – Порно будет.
Он тихо засмеялся:
– Это что-то типо обещания?
– Типо, – не смог удержаться и передразнил интонацию Ёрки, отчего его глаза закатились под ресницы, сопровождаемые глуповатой улыбкой.
Раздался звук легких ударов по микрофону, и все взгляды посетителей устремились к сцене.
– Раз-раз, порядок? – голос блондина прорезал утихающий шум, он задавал вопрос больше в пустоту, и слегка улыбнулся. – Знаю, что вам без разницы на то, кто мы и откуда, да и как называется наша группа. Впрочем, как такого названия у нас и нет, так что, давайте просто насладимся хорошей музыкой, идет?
И раздался первый аккорд гитары. А глаза мои неотрывно цеплялись за ту, что сводила органы и разум с какого-то адекватного рассудка, расщепляя в хлам хриплостью и сексуальным тембром что-то между ребер. Я смотрел, не прекращая на то, как пальцы эти тонкие без какого-либо яркого маникюра владели струнами, гипнотизируя разум. Как волосы откидывала назад для удобства, как губами произносила немецкие слова, а я ни черта не понимал. Ни единой буквы и значения. Но точно понял и осознал, что уже был почти покорен этим языком, и готов слушать его ежедневно.
ВИШНЯ ТРЕТЬЯ
Арлин
Когда мы отыграли последнюю подготовленную на сегодня, песню, начали собирать музыкальные инструменты и свою аппаратуру со сцены. Финни был готов драться с любым, кто попытался бы его хоть раз отговорить уносить барабаны обратно в багажник трейлера, предложив оставить их в незнакомом пабе, так что, Рати с Эваном уже помогали ему с переносом.
Время перевалило за одиннадцать вечера, а желудок уже подавал всевозможные сигналы на то, чтобы в него попала хоть какая-то еда.
Народ в зале не уменьшался, а на место нашим песням включили музыку из какого-то специального плей-листа База, который сейчас обсуждал все нюансы следующего нашего выступления в его пабе с папочкой. Тэкито, взяв гитару и барабанные палочки, сразу же ушел в его кабинет, как только закончилась крайняя песня.
