Вспоминаю, с каким равнодушием он вчера говорил мне о том, что изменил с Мариной, и что собирается жить на две семьи. До сих пор в голове это не укладывается. И ведь еще условие ставит: если я уйду от него, то он ничего не оставит мне после развода.
Ну это мы еще посмотрим. Я найму адвоката и буду бороться до конца. Дом куплен до брака, он принадлежит Владу, но я столько сил вложила в него и в сад! Мебель, технику, все это тоже покупал Влад, но в браке. И все это будет делиться поровну. Как и машины, как и его счета в банке.
Пусть даже не надеется на то, что я отступлю.
Квартиру Стасу, как понимаю, мы теперь тоже не купим. Сам он не торопится переезжать, ему комфортно жить с нами в огромном особняке, но мы хотели ближе к Новому году купить ему квартиру в элитном жилом комплексе, а Софе машину.
Но теперь у Софы есть и машина, и квартира в Сочи, которая записана на нее, а у Стаса дырка от бублика.
Ничего страшного, мы как-нибудь и без Влада справимся. Сами все купим. В конце концов работа у меня высокооплачиваемая, стабильная, у Стаса тоже голова работает что надо, так что не пропадем.
Я поражаюсь тому, из-за чего все это началось. То, что Марина хорошо сработала это понятно, на то она и психолог. Но как Влад мог повестись на это? Как он мог поверить ее словам о том, что он всегда для меня будет на втором месте, и что я любила и буду любить только Артема?
Со мной поговорить об этом не мог? Поверил первой встречной?
Я знаю, что для Влада это болезненная тема. Нет-нет да спрашивает у меня:
«Ты до сих пор о нем вспоминаешь?»
«Все еще любишь его?»
Устала ему повторять: «Я любила Артема, но теперь у меня есть ты, и люблю я тебя».
Всю жизнь ревнует меня к человеку, который давно умер. Для него Артем как триггер. Стоит только вслух произнести его имя, и Влад тут же выходит из себя.
Он же был его другом. Почему не может вспоминать его добрым словом? Почему не может проще относиться к тому, что между мной и Артемом были отношения? Зачем все время сравнивать себя с ним? Зачем пытать меня вопросами?
Влад наблюдал за нашими отношениями, видел, как от нашей любви искрился воздух, и не может вырвать это из памяти.
Я давно отпустила Артема, а Влад не может забыть и отпустить то, что между нами было…
Он даже на могиле Артема обычно стоит с каменным лицом. Словно не друга пришел навестить, а врага.
– Анна Александровна, доброе утро! – слышу шепот медсестры. – Пришли проведать малыша Марины Викторовны?
Я вымученно улыбаюсь.
«Пришла посмотреть на сына своего мужа», – отвечаю мысленно.
– Не буду вам мешать, – бегло смотрю на коллегу, выхожу в коридор и вижу перед собой Марину – бледную, глаза впалые, волосы торчат в разные стороны, держится за низ живота.
Как она вообще дошла до отделения интенсивной терапии новорожденных? Ей даже с кровати вставать нельзя.
– Что вы здесь делаете?.. – испуганно смотрит на меня. – Вы… вы приходили к моему ребенку? Вам нельзя! Вы не должны приближаться к нему.
– Думаешь, избавлюсь от сына своего мужа? – прищуриваюсь, в упор глядя на нее. – Это ты у нас можешь идти по головам. Запустила свои щупальца сначала в мою душу, затем – в мою семью, а сейчас строишь из себя невинную овцу, делая вид, что не знаешь, как так вышло? Владислав рассказал мне о том, что ты ему наплела. Браво! – усмехаюсь я. – Хорошо его обработала. Нажала на нужные рычаги. Ребеночка ему родила, – качаю головой, – обеспечила себе и сыну безбедное существование. Молодец! Только в Сочи пока не торопись, ладно? Тебе придется задержаться в Москве на какое-то время. А еще попроси своего лечащего врача, чтобы назначил тебе успокоительное. Оно тебе пригодится, когда будешь отвечать за все, что сделала.
– Подадите на меня в суд?.. – округляет глаза, словно была уверена в том, что я этого не сделаю.
– А ты думала, что я это просто так оставлю? Даже не надейся! – жалю взглядом.
Обхожу ее, сую руки в карманы халата, иду к выходу из отделения и слышу вслед:
– Вам не удастся ничего доказать, Анна Александровна. Советую вам не тратить на это время. Если, конечно, вам важна ваша профессия.
Глава 7
Влад
– Да, купил, – говорю в трубку. – Подгузники самые маленькие и присыпку. Халат тоже везу. Ты просила шелковый, но я взял махровый. Вдруг холодно будет в больнице.
– Спасибо большое, Влад, – вздыхает Марина. – Спасибо за твою заботу.
– У тебя все нормально? Что-то мне не нравится твой голос, – спрашиваю, остановившись на светофоре.
– Как у меня может быть все нормально, когда мой ребенок находится в реанимации? – всхлипывает она. – Я только что была у него. Влад, к нему приходила Анна, – испуганно произносит. – Я не знаю, зачем. Мне очень страшно. А если она с ним что-нибудь сделает, чтобы отомстить нам?
– Не говори ерунду! У нее даже мысли такой не возникнет, – злюсь я.
Как она смеет так думать о моей жене?
– Тогда зачем она приходила к нашему сыну? С какой целью?
– Она всегда переживает за детей, которым помогла появиться на свет. У тебя были сложные роды, ребенок родился слабым, и я уверен, что Аня просто интересовалась его здоровьем. Не накручивай себя. Выбрось из головы дурные мысли. Она никогда не причинит вред ребенку.
– Я тоже думала что достаточно хорошо знаю ее, но только что она показала свою другую сторону, и мне правда стало страшно после того, как она посоветовала мне запастись успокоительными, так как она собирается устроить мне райскую жизнь. Не знаю, что она имела в виду, но после этих слов я очень сильно переживаю за ребенка. Я не хочу, чтобы она приближалась к нему. Прошу тебя, поговори с ней. Я и так практически не сплю, а сейчас круглыми сутками буду дежурить в отделении, где находится наш сын, и следить за тем, чтобы Анна снова не пришла туда.
– У тебя со слухом проблемы? – цежу сквозь зубы. – Я же ясно сказал, что она ничего не сделает ребенку.
– Влад… – произносит дрожащим голосом, – разве я заслужила, чтобы ты разговаривал со мной таким тоном? Я родила тебе сына, мы с ним чуть не умерли вчера. Я… я испытала сильнейший стресс, а ты вместо поддержки повышаешь на меня голос?
– Вот именно! – рычу в трубку. – Аня вытащила тебя и нашего сына с того света, а ты ещё смеешь думать, что она ему что-то сделает? Выбрось из головы эти мысли. И вместо того чтобы дежурить рядом с сыном, займись своим восстановлением.
– Хорошо, – вздыхает она. – Прости, если я что-то не так сказала. Но все же очень прошу тебя поговорить с ней. Мне будет спокойнее, если ты запретишь ей подходить к ребенку. Влад, я разбираюсь в людях и знаю, на что способна оскорблённая женщина. Ты бы видел какими глазами она на меня смотрела, и…
– Закрыли тему! Жди, я скоро буду.
Меня словно током бьет, когда она что-то говорит про мою жену. Я прекрасно знаю свою Аню. Она и мухи не обидит.
Да, она очень зла на меня и Марину, но никогда не причинит никому вреда, чтобы отомстить нам. Это не про мою жену.
После вчерашнего эмоционального разговора мы разошлись по разным комнатам. Я остыл, пожалел о своих словах, и решил, что нужно ещё раз спокойно обо всем поговорить.
Утром, когда я спустился на кухню, застал жену у плиты.
– Ань, я хочу извиниться за вчерашнее.
– Не утруждайся, – не оборачиваясь, бросила она. – Вчера ты показал свое истинное лицо. Как говорится: «Друг познается в беде, а муж познается в разводе». Вот так всю жизнь живешь с человеком, живешь, и даже не подозреваешь о том, на какие подлости он способен. Он может не только изменить и заделать ребенка на стороне, так еще и угрожать, что после развода ничего не оставит.
Поставила на стол тарелку с омлетом, кружку с кофе, села и пожала плечами.
– Больше не вижу смысла разговаривать на эту тему. Все остальные вопросы будем решать через адвокатов.
– Какие адвокаты, Ань? – возмущенно смотрел на нее. – Ты серьезно хочешь развода?
– А ты серьезно думаешь, что прощу тебя? – удивленно выгнула бровь и рассмеялась на весь дом. – Как ты себе представляешь нашу дальнейшую жизнь? Пару раз в месяц ты будешь улетать в Сочи к своей второй жене и сыну, я тебе буду печь пирожки в дорожку, целовать на прощание, затем сидеть у окошечка и ждать, когда любимый супруг наиграется с сыночком и вернется? Ах да, совсем забыла, – махнула она рукой и снова засмеялась, – еще ж гостинцы буду передавать Марине с сыном. Они ж теперь тоже наша семья, как выразилась Софа.
– Ты никогда ничего о них не услышишь, – пообещал я. – Мы будем жить так же, как жили всегда. Не почувствуешь разницы. Просто представь, что их нет.
– Абсурд какой-то, честное слово, – закатила глаза. – Можно я спокойно позавтракаю и поеду на работу? Сделай одолжение, не порти мне аппетит этим бредом сумасшедшего.
– Как скажешь, – кивнул я. – Продолжим разговор вечером.
Подошел к плите, посмотрел на пустую сковороду и перевел удивленный взгляд на жену.
Мы выходим на работу примерно в одно время и всегда завтракаем вместе. Обычно Аня встает пораньше, готовит на нас двоих, и мы вместе садимся за стол. Стас утром пьет только кофе, и Аня о нем позаботилась, сварила. Софе сегодня не надо в институт, она спала. Но я-то пришел на завтрак!
– Ты не делала на меня омлет? – спросил у жены.
– Как это? – жуя, смотрела на меня во все глаза. – А в сковороде его разве нет?
Обтерла губы салфеткой, вышла из-за стола, и устремила удивленный взгляд в сковороду.
– Забыла, наверное, – пожала плечами. – А ты представь, что он есть, ладно? Раз уж у нас началась игра в иллюзии. Я представлю, что Марины и вашего сына не существует, а ты представь, что на столе стоит завтрак. Приятного аппетита, – съязвила Аня, и снова уселась за стол доедать свой омлет.
В этот момент на кухню спустился Стас. Полностью игнорируя меня, подошел к Ане, поцеловал ее в щеку, пожелал ей хорошего дня, взял кофе и вышел из кухни со словами: «Кофе выпью на террасе и сразу поеду в банк писать заявление на увольнение».
Стас достаточно вспыльчивый, весь в Артема. Думаю, к вечеру он отойдет, и мы с ним тоже спокойно обо всем поговорим.
Черт возьми, я же все делал ради Ани! Только ради нее одной! Воспитал ее сына, как собственного ребенка, устроил его в банк, собираюсь в будущем посадить его в свое кресло, чтобы Аня была за него счастлива и спокойна. Я все время думал только о ней.
С каждым годом Стас все больше и больше становится похожим на своего отца, и мне это чертовски не нравится. Смотрю на него и вижу перед собой Артема.
Живого.
Его глаза, его взгляд, его черты лица. Он даже смеется как он. Напоминает его жестами, мимикой, голосом, фигурой. Однажды наблюдал за его выступлением и на полном серьезе думал, что по боксерскому рингу перемещается Тёма. Точно так же как отец встает в стойку, наносит удары сопернику.
Он его никогда не видел, но полностью копирует его движения.
Гены, мать его!
Пока Стас был маленьким, я спокойно относился к тому, что он сын моего погибшего друга, но с годами…
Одним словом, мне становится все сложнее и сложнее находить с ним общий язык. Физически начинаю его не переносить.
Вижу, как Аня иногда сидит и любуется им. Может непрерывно смотреть на него несколько минут, когда ест, смотрит телик в гостиной или сидит за компом. Постоянно говорит: «Какой ты у меня красивый вырос!»
Она так говорит, потому что тоже видит в нем копию Артема. И смотрит на него так же, как смотрела на Тёму. Стас до конца жизни будет напоминать ей о нем. И мне придется смириться с этим.
«Скорее бы женился и уехал из дома».
А Аню я никуда от себя не отпущу. Она моя с того дня, когда впервые ее увидел. Моя женщина. И никогда не будет с кем-то другим.
По пути в медицинский цент вспоминаю, как много лет назад Тёма представил мне свою девушку, о которой очень много рассказывал. Мы тогда случайно встретились в кафе, где я отдыхал с коллегами по работе.
«Влад, Аня, – посмотрел он на нас по очереди, и взял ее за руку, – наконец-то выдалась возможность вас познакомить. Ань, это тот самый друг, точнее сказать не друг, а братишка, – потрепал меня по плечу, – с которым мы еще в одни ясли ходили. – Влад, это моя Анютка, – поцеловал ее в щеку».
Он что-то говорил про нее, но я уже ничего не слышал.
Стоило мне только посмотреть в глаза безумно красивой девушки с ангельскими чертами лица, и из шумного кафе тут же исчезли все запахи, звуки и цвета. Осталась только Аня. Анютка, как называл ее Тёма.
«Почему я не встретил тебя раньше Тёмы?», – первая мысль, которая закралась в мою голову.
Весь вечер сидел за соседним столиком, и, не вникая о чем говорили мои коллеги, смотрел на Аню. Смотрел и завидовал своему другу.
После его смерти я дал себе слово, что она будет со мной. Готов был на все что угодно, лишь бы добиться ее.
Меня не остановила новость о том, что она ждет ребенка от Тёмы, и то, что она продолжала любить его долгое время после смерти. Я готов был ждать. Главное, чтобы она была рядом.
У меня начиналась ломка, если долго не видел ее. Сходил с ума, когда она не отвечала на мои звонки, закипал, когда она отказывалась от моей помощи.
Когда они с сыном жили у матери, я привозил им кое-какие продукты, игрушки, и обязательно что-то нарочно забывал в машине. Забывал, чтобы вернуться и еще раз увидеть ее.
Выдохнул только тогда, когда она забеременела от меня.
Но все равно всю жизнь ревную ее к Тёме. Как только представлю, что она думает о нем, вспоминает, как им было хорошо вместе, меня начинает разрывать на куски.
Я знаю, что они никогда уже вместе не будут, что она не сможет уйти от меня к нему, но ничего не могу с собой поделать. Это мое самое уязвимое место.
Никогда не изменял ей, не смотрел в сторону других женщин, никого кроме нее не видел. Но стоило мне только один раз пообщаться с Мариной, и у меня сорвало крышу с петель.
Останавливаю тачку у медицинского центра, откидываюсь на спинку кресла и вспоминаю слова Марины, которые полностью перевернули мое сознание, черт побери.
Глава 8
Владислав
После знакомства с Мариной я понял, что моя жена прорабатывала со своим психологом не только тему гибели сестры, но и тему, которая ей всю жизнь не дает покоя.
Я не стал разговаривать об этом с Аней. Прекрасно знал, что она мне ответит: «Влад, я давно его отпустила. И люблю я только тебя».
