Борис Конофальский "Глубокий рейд. Книга 3 НОВЫЕ"

– Ну, пишут-то что? Показывай.

Но Саблин был разочарован: радиограмма была сплошь из каких-то закорючек. Он переводит взгляд на радиста:

– Не декодируется, что ли?

– Нет, – отвечает тот, – стандартные декодеры, что «зашиты» в рацию, этот код не читают.

Вот так вот. Вот и прокатились по Енисею. Три дня в одну сторону ехали, и что? Всё зря, что ли?

Саблин выругался:

– Ядрёный ёрш! Вот зараза, а…

Ну как так… Как он сам-то об этом не подумал? Ведь нужно было сразу, сразу сообразить, понять – раз дело тайное, значит, Савченко должен был иметь свой код. Свой декодер. И Пивоваровы тут не при чём, какой с них спрос, они же медики. Откуда им про все такие тонкости знать?

А тут его Денис и окликнул:

– Аким?

– Ну? – чуть раздражённо спрашивает он.

– Рогоз – протока справа, кажись… – докладывает Калмыков.

Саблин отрывается от дисплея рации, встаёт и смотрит на правый берег Реки. Там действительно камни отвесные, как будто расступились, и начинается рогоз. Он сначала пучками, а потом и сплошной стеной уходит вглубь берега.

«Может, и вправду протока… Похоже… По карте тут где-то должна быть. Едва не прозевал… Вовремя Денис её заметил…».

– Давай-ка, Денис, посмотрим… Держи туда.

– Принято, – отзывается рулевой. И не спеша разворачивает лодку к первым пучкам рогоза.

Глава 5

Саблин же снова присаживается к рации. Он не знает, что ему делать. А ведь и Карасёв, и Калмыков на руле ждут от него чего-то. Он должен либо что-то сделать, либо объяснить им, рассказать, какие у него планы. Может, им стоит повернуть лодку да поехать назад…

– По какому каналу пришло сообщение? – наконец интересуется прапорщик.

– Так вот, зафиксировал частоту и канал, – Карасёв «пальцем» перчатки тычет в экран: «сто шесть девяносто семь, частота четыреста двадцать».

– Давай на этой частоте: «Декодер утрачен. Что делать?» – радист быстро набирает текст. А Саблин продолжает: – И тот личный номер, что сначала я тебе давал, в конце сообщения набери.

И снова они отправляют радиоимпульс в эфир. А лодка тем временем уже зашла в плотную прибрежную ряску, и Калмыкову приходится добавлять оборотов, чтобы идти по этой растительной каше.

Аким смотрит на всё это и предполагает:

– Слушай, Денис, может, это затон какой?

– Не, не… – уверенно отвечает Калмыков. – Течение есть, как раз против нас… Вишь, сколько травы сверху нагнало?

«Течение…Ну слава Богу. Значит, не проскочили. Спасибо Денису, что заметил. Ну, хоть что-то хорошее».

Они оглядываются, рассматривая окружающую их растительность при помощи ПНВ, и тут как раз заскрежетал баклан. Резко, противно заскрежетал… где-то… где-то недалеко. Но ему никто из сородичей не ответил. Если он один, то не страшно, не рискнёт напасть. Тупая тварь… Не такая уж и тупая… Людям в броне он, конечно, не опасен, но Аким на всякий случай снял дробовик с предохранителя. И снова уставился в монитор рации. А там ничего. И тогда он говорит:

– Мирон, давай-ка то же сообщение – ещё раз.

Тот выполняет команду. А потом они молча движутся несколько минут. И когда Саблину кажется, что ему не ответят, маленький зелёный светодиод вспыхивает: есть приём.

– Ну, – торопит прапорщик радиста. Чего копаешься, текст-то не кодированный. – Что там?

И тот чуть отодвигается, чтобы дать Акиму увидеть экран рации: на, мол, сам смотри. И Саблин, придвинувшись, читает:

«Что вам нужно?».

Действительно, а что ему нужно? Сказать им, что у него голова того, чей код он забрасывает в эфир? И что этого человека нужно… вылечить, что ли? Ну, это бред… Связь просто оборвут – и всё.

– А откуда сигнал приходит? – наконец спрашивает он у Карасёва.

– Импульсы… – отвечает урядник. – Трудно их сразу запеленговать, нужно ещё послушать, но, кажись… север-восток-восток. Расстояние вообще не определить, но ежели прикинуть, считать по частоте, то не больше сорока километров, да в сплошном рогозе… Рассеивание сигнал поест.

– Ладно, пиши, – говорит Аким. Он понимает, что диалог нужно продолжить. – У меня есть то, что вы заказывали.

– Угу… – откликается Карасёв, и рация пищит: передача прошла.

И снова тянутся минуты. Тянутся и тянутся. Там, где-то за десятки километров от их лодки, за передатчиком, кто-то либо сильно сомневается в его словах, либо решает, как устроить встречу, но так, чтобы себя не обнаружить. Проходит одиннадцать долгих минут, от которых у Саблина испарина на лбу. И наконец приходит ответ, рация реагирует на приём:

«Координаты нашей прошлой встречи. Идите туда. Будьте осторожны».

Это ощущение называется «Камень с плеч». Он отваливается от рации. Хватает свой планшет. Метрах в двадцати снова орёт баклан, он бьётся в рогозе, слышится шум, всплески… Баклан кого-то поймал, или кто-то жрёт баклана, но Аким на это вообще никакого внимания не обращает, он снова заглядывает в планшет. И снова находит на карте ту точку, координаты которой ему передали Пивоваровы. Но… если это не то место, не место последний встречи Савченко и заказчиков… Он даже не будет знать, что делать дальше.

– Аким, так куда едем-то? – интересуется Калмыков.

– Пока держи восток ровно, – отвечает Саблин, не отрывая камер от планшета.

– Значит, как и планировали… на Талую идём?

– Угу… – коротко бросает прапорщик.

Тогда Мирон и говорит ему:

– Слушай, Аким, чего-то я не пойму – так ты, что, никого не знаешь из тех людей, к которым мы едем? А кто же тебе эти контакты дал? – продолжает допытываться радист. – Это тот парень… тот… ну, который в кубрике?.. – Карасёв явно имеет в виду Савченко.

Он снова раздражает Акима; прапорщик вообще не хочет рассказывать обо всём этом. Хотя… Он, конечно, понимает, что всякому нормальному человеку хочется знать, во что он ввязался.

Всякому хочется, но вот Денис почти ничего не спрашивает сверх того, что Саблин ему рассказывает сам. Ну, то Денис… А Карасёву надо сейчас отвечать. И он отвечает:

– Нет, не он… Друзья его.

– А что же они сами не поехали?

– Они не казаки, не болотные… – Саблин осматривает местность. – Они бы тут сгинули. Вот меня и просили.

– А… Ну, ясно, – говорит Карасёв и тут же напоминает: – Эти… ну, с которыми мы связывались… просили, чтобы мы были осторожны.

– Просили, – соглашается Саблин, но не понимает, к чему он клонит.

– Просили острожными быть… Видно, в тайне всё держат… Оно, наверное, так и надо, я про них ничего не знаю… Какие у вас там с ними дела… А только мы туда идём, ну, в ваше тайное место, а сами с собой дрон тащим…

– Точно, забыл про него, – Саблин встаёт и идёт к ящику, где сложены зенитные ракеты. Достаёт одну из них… Совсем небольшой, двадцать пять сантиметров длиной и шесть в поперечнике боеприпас. Но вещица увесистая. У него на дробовике нет подствольного устройства для запуска. Но в ящике есть удобная ракетница. Аким быстро снаряжает оружие.

– Мирон, где он?

– По кругу ходит, сейчас две двести северо-восток от нас. Высота тысяча двести сорок, – откликается радист.

– Принял. – Саблин откидывает прицельную панораму и поднимает ракетницу к плечу. Но цели не находит, её закрывает рогоз. – Денис, стань правым бортом к рогозу и заглуши моторы.

– Есть, – отвечает Калмыков, подводит лодку к стене рогоза поближе и выключает двигатели.

Стало совсем тихо, и Саблин спрашивает:

– Сейчас он где?

– Тысяча восемьсот метров юг. Идёт на запад, – докладывает Мирон, и вдруг говорит: – Слушай, Аким, а может, не нужно его бить?

– Что? – не понимает его прапорщик.

– Армейские обидятся ещё. Нам потом через них возвращаться. А дрон, он вещь дорогая, как бы объясняться не пришлось, – рассуждает Карасёв. – Начнут потом приставать: зачем сбили, что таили? Ещё возместить попросят…

– А чего они за нами следят? – не соглашается с ним Калмыков. – Мы, что, налётчики какие? Они с нами говорили, знают, кто мы! Зачем дроны за нами кидают?

– Так на то тут и заставу разместили, чтобы за обстановкой следить, – поясняет радист. И продолжает: – Не спешите, казаки… Сейчас по радиомаяку до заставы семнадцать километров, она от нас на юго-юго-запад, ещё тринадцать кэмэ пройдём, и дрон сам отвалится.

– А если не отвалится? – интересуется Саблин.

– Тогда это не с заставы запускают, – разумно предполагает Карасёв. – Тогда уже можем его бить с чистым сердцем.

Саблину не очень-то хочется признавать правоту радиста. Но по большому счёту…

– Ладно, – наконец произносит он и разряжает оружие, – Денис, держи на северо-восток.

– Есть держать на северо-восток, – откликается Калмыков, а прапорщик укладывает ракетницу и боеприпас обратно в ящик.

Камень. Саблин уже не помнил специфику болот за Енисеем. Давно тут не был. И вот теперь вспоминал. То и дело лучи носовых прожекторов выхватывали из черноты болота не пучки рогоза или кусты акации, а крупные валуны. Или даже острые куски какой-то горной породы. Определить в темноте, что это за порода, возможности не было, все камни густо зарастали болотной растительностью и покрывались лишайником.

– У нас таких каменюк нету, – замечал Калмыков. – За Обью есть, конечно, но там-то уже горы начинаются.

– А здесь скоро сопки пойдут, – говорил ему Карасёв. – И камня ещё больше будет.

– Главное, чтобы в воде их не было, – резюмировал Саблин.

И с этим были согласны все. Корпус у лодки был отличный, ровный, добротно сваренный, крепкий, но на большой скорости даже и его можно было распороть об острый подводный камень. Так что Денис сам, без приказа, снизил обороты.

И тот десяток с лишним километров, что им нужно было пройти, прежде чем от них отстал дрон, они шли больше часа.

– Всё… Отвалился, – доложил Карасёв. – Обратно полетел. Вокруг никого.

– Значит, с заставы его кидали, – размышляет Калмыков.

– Значит, так, – соглашается радист.

– Правильно, что сбивать его не стали, – продолжает Денис.

«Правильно? А какого хрена им от нас нужно было?».

Аким ничего не стал говорить своим товарищам. Его, если честно, в сон клонило. Спорить или объяснять что-то желания у него не было: отвалился дрон – и хорошо.

– Денис, – говорит он. – Ты как?

– Я в порядке, атаман.

– Тогда держи на восток ровно. Мирон, ты тоже не расслабляйся, следи за округой; я посплю до рассвета, как рассветёт – разбудите. Всё… Повнимательнее будьте, казаки.

***

Восход. Солнце всё красит в красный и розовый. Даже чёрные деревья, которые иной раз как-то умудряются расти прямо на камнях, и те на рассвете меняли свой мрачный окрас на фиолетовый. Мошки сразу поубавилось, её уже не нужно смахивать с камер и с фильтров маски каждые несколько минут.

Саблин сменил курс, теперь он вёл лодку ровно на восток, на поднимающееся солнце. Карасёв спит у рации, привалившись к борту. Калмыков предлагал ему лечь в кубрике, но старый радист опять отказался, сказал, что не нужен ему кубрик, что он привык спать в броне. Денис перевёл камеры на Саблина и качнул шлемом: ага, привык он. Калмыков явно посмеивался над урядником, который поначалу готов был спать в кубрике, пока не узнал, что, или кто, там будет с ним рядом. А вот Денис головы Савченко не боялся, поэтому с удовольствием скинул броню и в одной «кольчуге» завалился в кубрике спать, предварительно покурив и настроив под себя кондиционер.

Болото под солнцем оживало. Проходя на тихом ходу мимо россыпи камней, торчащих из воды, Саблин увидал длинную банку, где воды было едва ли полметра. Вода там была чистая, без растительности… И вот вся та отмель, не широкая, просто кишела улитками. Они собирались там размножаться на открытой воде.

«Рогата жаба! Если тут поставить садок с хорошей приманкой… так его потом в лодку не втащить будет… В станице расскажу – не поверит никто! – он начинает прикидывать. – А если руками брать… центнер тут запросто можно собрать. За пару часов. А центнер… это сколько же он будет стоить? – Саблин считает и удивляется: очень неплохие деньги выходят. – Может, как-нибудь наведаться сюда… Далеко, конечно… Места незнакомые… Вряд ли люди в такую-то даль потащатся. А так есть над чем подумать».

Он на всякий случай отмечает то место на карте в планшете.

А солнце поднимается уже над рогозом. Начинает бить в камеры прямыми лучами, приходится уменьшать восприятие, но даже так, чуть привстав с банки и не выпуская руля, он видит вдали на востоке черные сопки, которые торчат над рогозом.

«Где-то здесь и Талая уже должна показаться».

Он ставит моторы на холостой ход, а сам пробирается к банке, на которой размещены рация и РЭБ; там, стараясь не тормошить Карасёва, прапорщик «осматривается». Но сюда радиомаяк от Тридцатой заставы уже не достаёт. И точное местоположение у него определить уже не получается. Только приблизительное, плюс-минус десять километров. Впрочем, и этого ему пока достаточно. Нужно дождаться, пока встанет солнце, и тогда точку нахождения можно будет вычислить точно. Заодно он выяснил, что вокруг никого нет… в том числе и дронов. В общем, пока всё шло нормально. Он успокаивается и снова садится к рулю.

Глава 6

И всё-таки Аким хотел знать, где сейчас он находится. Нашёл ли он устье Талой? Для этого там, где было поменьше травы, Саблин время от времени глушил моторы и смотрел, есть ли течение. И вот во время одной из таких остановок он услышал у себя за спиной сильный всплеск воды. И сразу перевёл панораму задней камеры на дисплей шлема, сам же рукой нащупал двустволку, что лежала на его «колене».

Саблин увидал в десяти метрах за кормой лодки полуметровый косой чёрный шип, на секунду появившийся над водой, а потом ещё один, немаленький такой, всплеск. Прапорщик развернулся назад, увеличил зум камер и разглядел, как по бурой воде расплывается большое радужное пятно.