Конечно же, это была уловка, но Шейна поверила.
В первой миске с крышкой оказался варёный рис, во второй – рубленые овощи, в третьей – кусочки баранины со специями. То, что я принял за голубые салфетки, на деле оказалось лавашом. Местные, оказывается, добавляют в тесто толчёную каменную розу – то самое растение, которое, по легенде, я закупаю от имени Цварга, – и оттого цвет еды столь необычный. Еду предполагалось есть руками.
– Вы неправильно заворачиваете, будет всё высыпаться на поднос, – засмеялась Шейна, когда я сложил в трубочку свой первый лаваш.
Она взяла мой неудавшийся «бутерброд», свернула низ конвертом, чтобы содержимое не выпадало, и отдала. Надо признать, местное блюдо оказалось на редкость вкусным, хотя, на мой взгляд, островатым.
– М-м-м… потрясающе!
– Поверьте, Янн, это самая простая пища. Даже не знаю, почему Франгаг её принесла. Видимо, собирала поднос на кухне на скорую руку.
– Мне нравится. Теперь твоя очередь. – И я развернул «бутерброд» к ней.
Шейна замешкалась.
– Янн, я не могу!
– Почему? – Я понимал, что, вероятно, откусывать от одного и того же лаваша – это слишком интимно для террасорки, но ответ меня поразил:
– Вы же мужчина!
– И что?
– Я не могу есть с вами за одним столом!
– Почему?
Этот момент действительно заинтересовал. Она вполне легко смирилась с тем, что сидит полуголой в одеяле на моей кровати, но совместная трапеза вновь ввела её в панику.
– Ну… – Она явно растерялась, пытаясь подобрать подходящее обоснование. – В «Саге Первых Дней» так сказано. Владыка велел женщинам есть, пить, молиться и спать отдельно от мужчин.
– Почему? – Я вновь задал логичный вопрос. – Про «спать» я ещё могу понять, это может быть неудобно, мужчины иногда храпят… но есть-то почему? – И вновь поднёс лаваш к её губам.
Я чувствовал по эмоциям, что она голодная, но почему-то она яро это отрицала.
Шейна взволнованно взмахнула руками:
– Янн, ну как вы не понимаете! Это же оскорбление!
– Кого?
– М-м-м… вас? – У неё получилось жалко и слегка вопросительно. Я расхохотался.
– А если я скажу, что меня это не оскорбляет? Мне, наоборот, будет приятно, если ты поешь.
– Но… мужчины должны есть свежую еду, Владыка создал их охотниками, им нужны силы и энергия, а женщины имеют право лишь доедать то, что они не съели, на следующий день… Вы поужинайте, а я, так и быть, съем то, что для вас окажется лишним.
– Так, Шейна, – я добавил строгости в голос, – а ну, давай ешь, или я разозлюсь.
Неожиданно это на девушку очень даже подействовало. Не задавая больше вопросов, она взяла лаваш и осторожно откусила. Потом ещё и ещё… А по ментальному фону резонаторы уловили настолько приятные бета-колебания, что я наконец-то расслабился.
– А маску ты можешь снять? Без неё же есть куда как удобнее. – Я указал жестом на кожаные ремешки на её лице. Они были аккуратными, не то что у деревенских, но всё равно страшно бесили.
Террасорка на миг замерла, а затем отрицательно покачала головой.
– Вуалеску? Нельзя! Это защита.
– М-м-м-да… От духов, что ли? – Я поморщился. Примерно что-то такое и ожидал услышать.
– Нет, от мужчин. Чтобы они не видели всего лица.
– Пф-ф-ф, то есть в твоей религии мужчины – это грязные похотливые животные, которые набрасываются на всё, что движется, и не могут держать себя в руках?
Шварх, ну как можно даже есть в этой неудобной лошадиной сбруе?!
– Вы… вы говорите греховно.
– Почему греховно? Это же ведь ты сказала, что маска – защита от других мужчин. Как видишь, я сижу рядом с тобой на одной кровати и ничего плохого до сих пор не сделал.
Шейна вспыхнула алым цветом, как будто я сказал что-то неприличное, и на этот раз замотала головой очень часто, показывая, что не согласна.
– Вуалеска… это защита, – наконец выдала она повторно. – Сниму только перед мужем.
Я пожал плечами. Перед мужем – так перед мужем…
От Шейны пришёл отклик удивления, когда ей неожиданно попалась баранина. Оказывается, несмотря на то что Аль-Мадинат жил за счёт натурального хозяйства, мясо ей доставалось редко:
– Баранина содержит нужную мужчинам энергию, а для нас Владыка создал курицу и индюшку, – пояснила гостья.
«Ну да, а ещё баранина богаче на железо и белок, чем птица», – мысленно отметил я, заранее осознавая, что Шейна не поймёт, начни я лекцию про молекулярные соединения, гемоглобин и ферритин в крови. Хорошо же Владыка «устроил» мужчин на Террасоре! Лучшая еда – всё им.
Слово за слово я расспросил её о многом и узнал тоже многое…
Я выяснил, что напротив дворца градоправителя располагается купально-помывочный комплекс, в который Идрис Свет Истины, руководствуясь модой с северных городов, вложил много личных средств и даже прорыл мудрёные канавы к реке, но, к счастью, парная так и не стала популярной в Аль-Мадинате.
– Почему «к счастью»?
– Эти тесные и влажные посещения – рассадник греха! – уверенно заявила Шейна и добавила чуть тише: – По крайней мере, так сказали проводники Владыки около двадцати лет назад, когда по Аль-Мадинату прокатился мор и те, кто пользовался парными, заразились чёрной хворью.
Сама Шейна предпочитала мыться в небольшом оазисе рядом с городом в прохладное время года, а в летнее, когда водоём пересыхал, – в тазике с ковшом. То корыто, которое стояло в моей комнате, как я и подозревал, являлось «роскошной ванной».
Я взял с очаровательной террасорки слово, что она больше не будет таскать в мою комнату воду десятилитровыми вёдрами и уж тем более не станет выносить горшок. Пришлось сознаться, что в случае необходимости я собираюсь посещать центр греха и разврата – парной комплекс. О том, как именно функционируют организмы цваргов и что в случае надобности я с лёгкостью могу на неделю или две вместо физической еды перейти на бета-колебания, решил не вдаваться в подробности.
Отдельно я расспросил про каменные розы, думая, что смогу нащупать что-то по своему делу, но Шейна принялась перечислять блюда, которые на её родине готовят с ними, так что я ничего не смог распознать. Возможно, и стоило бы рассказать, что знаю о многочисленных смертях девушек, но террасорка ужинала с таким удовольствием, что стало жалко портить ей аппетит.
Под конец я выспросил, зачем в корыто кладется простыня – оказывается, чтобы не посадить занозу от бамбука, – и сам объяснил, что такое карманы в брюках. Девушка пришла в искренний восторг, когда узнала, что вовсе необязательно подвешивать кошели и мешки на пояс, где их легко могут срезать рыночные воришки.
Шейна попросила разрешения потрогать карман в моих штанах, что стало, честно говоря, тем ещё испытанием. Тепло её пальчиков распространилось сквозь тонкую ткань подклада и отпечаталось на бедре. Однако, судя по эмоциональной составляющей, Шейна действительно не осознавала ни как действуют на меня её прикосновения, ни насколько у мужчин эта зона гхм-м-м… отзывчива. Пришлось брать всю волю в кулак.
Гостья оделась в кабинете, когда уже совсем стемнело. Перед её уходом я проверил коридор. Признаться, отпускать её совершенно не хотелось, так неожиданно легко и беззаботно прошёл вечер. Давно такого не ощущал.
***
Шейна
С колотящимся от волнения сердцем я вернулась на женскую половину дворца глубокой ночью. Туника сохла долго, но я не пожалела об этом ни на секундочку. После встречи с Янном я поймала себя на том, что в груди так хорошо и сладко, будто бабочки распахнули крылья и щекочут своими крылышками, а их пыльца, словно запрещённое вещество, будоражит кровь. Хотелось улыбаться и даже смеяться. Какой же Янн восхитительный, как много знает, какой галантный…
Однако надо всё же быть осторожнее.
Щёки горели, сердце билось в груди пойманной птицей. Хорошо, что никто не увидел, как я выходила из апартаментов цварга. Если хоть кто-нибудь узнает о моём продолжительном общении с мужчиной, то поднимется скандал.
Глава 9. Утренняя вылазка на «Галилею»
Янн Робер
После насыщенного вечера я спал сном младенца и проснулся за час до рассвета только благодаря будильнику на коммуникаторе. Пока солнце не раскалило воздух, а город ещё дремал, я оделся и трусцой направился к шаттлу – благо дорогу запомнил. Конечно, можно было взять кобылицу эмира, но хотелось по возможности не терять физическую форму.
– Здравствуйте, эмиссар высшего звена Янн Робер! – торжественно поздоровался бортовой компьютер. – Как прошли ваши последние десять с половиной часов? Есть ли информация, которую мне следует отправить в Службу Безопасности Цварга?
– Нет, пока ничего нового, над делом только начал работать.
Я схватил объёмную дорожную сумку и принялся складывать туда подходящую по погоде одежду – бельё, пару синтетических футболок с функцией отведения тепла, пару рубашек из тончайшего шёлка, штаны попроще… Надо было ещё вчера собрать вещи, но встречаться «на чемоданах» с незнакомыми гуманоидами не хотелось. Поверх одежды в сумку полетели универсальный гель-шампунь и зубные каппы, которые можно использовать даже без воды – они сами растворяются во рту и превращаются в воду с мятным привкусом.
– А связь, пока меня не было, с Цваргом появлялась? Какие-то сообщения приходили?
– Да. – Я хотел дать команду включить проигрывание аудиозаписи, но компьютер добавил женским мелодичным голосом: – От вашей жены.
Шварх.
Я поморщился. Наученный горьким опытом, уточнил:
– Длина сообщения?
– Сорок три минуты двадцать секунд.
М-да… Нет у меня столько времени на корабле штаны просиживать. Душ – и тот максимум минут пятнадцать займёт.
– Лея, можешь пересказать кратко, о чём говорила Эсмеральда? – попросил я.
– Да, разумеется. Эмоциональный тон сообщения я классифицирую как принадлежащий истероидному психотипу личности с ярко выраженным нарциссическим окрасом. Все сорок три минуты Эсмеральда Робер выказывала недовольство банковским лимитом трат в день, озвучивала свою неудовлетворённость. К сожалению, я не совсем поняла, относится это к интимной сфере или всё-таки к финансовой, так как в сообщении прозвучали слова, означающие половые органы. Очень сумбурная речь. Ваша жена также выразила категорическое несогласие с тем, что не может купить спорткар без вашего акцепта.
Да, в этой характеристике вся Эсми.
– Ох, где же ты была, Лея, когда я собрался жениться? – хмыкнул я, утрамбовывая в дорожную сумку ещё одну рубашку про запас.
– Простите, господин эмиссар, мне не совсем понятен ваш вопрос. Наверное, меня ещё не существовало. Серия шаттлов «Галилея» – относительно новая разработка.
– Если бы ты тогда существовала, я бы точно на тебе женился!
– Сэр, вынуждена напомнить, что законами Цварга запрещена женитьба на искусственном интеллекте. На Танорге[1] рассматривался такой законопроект, но так же был отклонен.
– Лея, это была шутка, не бери в голову. Больше Эсми ничего не говорила?
– В последние двадцать секунд она экспрессивно сообщила, что будет настойчиво с вами связываться.
Я вздохнул и посмотрел на коммуникатор, который почти не ловил связь. Как же здорово, что Террасора располагается в девятнадцатом секторе космоса! Прямо-таки курорт для моих мозгов.
– Лея, а подскажи, где у нас баллончик от всякой гадости?.. Блохи, там, клещи и вот это всё.
– Подсобка, шкаф «2», третья полка сверху, коробка с этикеткой «Санитарная обработка».
– А какой-нибудь запирательный механизм у нас есть про запас?
– Распечатайте на 3D-принтере. Не забудьте поставить картридж с материалом, который при застывании имеет прочность металла.
– Спасибо, дорогая. Что бы я без тебя делал!
– Это моя обязанность помогать вам, господин эмиссар высшего звена Янн Робер, – вежливо отозвался бортовой компьютер.
Наскоро сделав всё необходимое и даже приняв душ, я вышел из шаттла и так же спокойной трусцой вернулся во дворец градоправителя. Неожиданное дело: после известия о том, что Эсми пыталась со мной связаться, Террасора вдруг показалась не такой уж и вонючей. Подумаешь, всего лишь днём жарко, как на сковородке, очень шумно и местные не придумали элементарной канализации. Зато резонаторы не сводит от капризов ненаглядной жёнушки.
Аль-Мадинат медленно просыпался, а сухой воздух нагревался. Чтобы посмотреть на город и его обитателей повнимательнее, я на этот раз проложил путь через базар. Торговцы неторопливо ставили шатры-палатки цвета слоновой кости, их жёны и дети помогали, натягивая светлые лоскуты ткани между глинобитными зданиями с плоскими крышами.
Без сопровождения в виде четвёрки паладинов на меня никто особенно не обращал внимания. Никто не бросал свои дела, не выстраивался в шеренгу, как это было с селянами. Торговцы навскидку не видели во мне выгодного клиента и потому предпочитали заниматься делами, а не разглядыванием необычного мужчины. На удивление, женщины вели себя ещё более скромно – стоило поймать чей-то взгляд, как террасорка тут же вспыхивала и опускала глаза в землю, а до резонаторов доносились эмоции страха. Что удивительно, так вели себя даже совсем маленькие девочки.
«Да уж, патриархальное общество, ничего не скажешь», – зло хмыкнул про себя. За годы службы я повидал всякое, но такую затравленность – впервые.
За всю пешую прогулку взгляда не отвели лишь несколько девочек лет пяти, которым матери тут же сделали замечание, и одна террасорка, одетая сверхвызывающе по местной моде, если я хоть что-то смыслю в этом. На ней не было ни единого украшения, руки и ноги закрыты, зато платье настолько прозрачное, что фигура в целом очень хорошо видна. Волосы оттенка ржавчины разметались по плечам, от неё разило эмоциями ненависти, а всех мужчин она провожала приклеенной улыбкой, облокотившись на выжженную солнцем стену какой-то халупы.
«А вот и представительница древнейшей профессии, – мысленно отметил про себя. – Если расследование зайдёт в тупик, то можно будет обратиться за помощью и к такой, главное, чтобы голова от её эмоций не разболелась раньше, чем я что-то выведаю».
Внимательно всматриваясь в горожан, я отметил, что очень многие террасорки – подавляющее большинство – носят широкие металлические браслеты, полностью скрывающие кожу предплечий. И ладно бы мода на украшения такая была, так нет же – больше половины из них прятали руки в длинных, расширяющихся к краю рукавах нарядов.
Я бы мог подумать, что прятать руки – это социальное правило, которое предписывает местная религия, но и тут планеты с лунами не сходились: из всей оравы горожанок я насчитал целых три, которые, как и Франгаг вчера вечером, демонстрировали гладкие обнаженные руки практически до подмышек. При этом, судя по поведению, общему тону эмоций и цепочечным маскам на лицах, они явно относились к зажиточному слою населения.
Может, обнажать руки для женщин – это привилегия какая? Из всех моих теорий эта единственная имела хоть какой-то смысл.
Впрочем, загадочная женская мода не так сильно меня волновала, как пресловутые таинственные смерти девушек в пещерах с каменными розами. Я специально шёл через рынок, а не через какую-либо другую часть города, чтобы найти подходящего торговца и как следует расспросить.
На широком деревянном прилавке лежали причудливые растения. Толстые и мясистые серо-зелёные листочки с колючим краем плотно прилегали друг к другу и образовывали розетки, напоминающие по форме классические розу. Я сразу понял, что это именно те самые суккуленты, о которых говорил Фабрис. Правда, розетки оказались не голубыми, как их описывала Шейна, а обычными зелёными, но для начала диалога сойдёт.
– Да пребудет с вами Владыка! – громко сказал я, стараясь максимально нивелировать акцент.
Огромный тучный мужик, явно не из бедствующих, обернулся. Его лицо с тёмными кустистым бровями и густой бородой ничем не отличалось от среднестатистического террасорца, коих за утро я уже насмотрелся. Он с сомнением покосился меня и мою сумку, но всё-таки ответил:
