– Поищем в других водоёмах, – пообещал Максим. – Мы сверху пролетали и над реками, и над озёрами. А пока довольствуйтесь тем, что есть.
– Тут другая проблема намечается, – сказал Редошкин. – Моя зажигалка практически перестала фурычить. Что будем делать, когда газ совсем кончится?
– Будем добывать огонь как неандертальцы, – развеселился Костя.
– Может, так и придётся делать, – остудил его веселье Максим. – Будете бродить по лесу, ищите выходы кремня или другого камня.
Пока «гражданские» ходили по грибы, Максим с Редошкиным вскрыли контейнеры, сброшенные с вертолёта, и обнаружили ПЗРК «Вербу» и переносной противотанковый ракетный комплекс «Крюк» с запасом ракет – по две на каждый ствол.
– Живём! – обрадовался сержант. – Можно будет отлично перекрыть периметр в окнах уязвимости! Жаль ракет мало.
– Остынь, – хмыкнул Максим, тем не менее обрадованный не меньше Редошкина. – Воевать с нами некому.
– А вдруг к нам свалится какая-нибудь сволочная артель наподобие негритосов? Если нас сюда затащило, почему не может затащить кого-то ещё?
Слова сержанта заставили Максима задуматься. Он вдруг подумал о чёрном лесе. Вполне можно было допустить, что и лес этот попал в Заповедник тем же путём, что и попаданцы с Земли. С этой точки зрения действительно стоило позаботиться о защите лагеря, чтобы расслабившихся землян нельзя было застать врасплох.
В двух других контейнерах лежали разобранные беспилотники «Ворон» с электрическими движками. Ресурс их аккумуляторов позволял дронам держаться в воздухе всего около шести часов, но и эти небольшие аппараты серьёзно усиливали возможности защиты колонии.
Для оружия и дронов соорудили отдельный шалаш-склад в кустах, недалеко от шалаша командира группы – Максима. Он мог в любой момент воспользоваться им, хотя свой «шёпот смерти» – снайперскую винтовку «Lobaev Arms» – держал под рукой, в своём шалаше.
Точно так же не расставался со своим М4 Редошкин, привычно таская его на плече, куда бы он ни собирался.
От «хамелеонов» пришлось отказаться. Их шлемные рации по-прежнему не работали, выдавая тихий шелест местного эфира, а питающие электронные системы комбинезонов аккумуляторы почти разрядились, отчего маскер-системы начали глючить и преимущества боевых костюмов серьёзно упали. Таскать их на себе не имело смысла.
Переоделись в инопланетные наряды, обнаруженные в яйцевидной ракете неведомых «торговцев космоса», и теперь отряд землян щеголял в костюмах весёлых расцветок, со стороны напоминая группу бродячих актёров, что веселило Костю и расстраивало Редошкина. Впрочем, на его ворчание никто не обращал внимания, и сержант перестал в конце концов жаловаться на слишком просторную одёжку.
Слетали к ракете, уничтоженной залпом НУР американского вертолёта, сбитого впоследствии Максимом. Нашли несколько уцелевших настенных ячеек кормового отсека ракеты, в которых оказались знакомые «фаустпатроны».
Редошкин снова обрадовался, оценив возможности инопланетных гранатомётов, стреляющих каким-то электрическим либо силовым полем. Во время стычек с африканскими боевиками СОА эти невзрачные «мётлы» показали себя мощным оружием, оставляя от противника только неглубокие вдавленности в почве: каждый выстрел буквально раскатывал попадавшие под удар предметы и объекты, в том числе и человеческие тела, в тонкий молекулярный слой, как дорожный каток раскатывает асфальт.
– Надёжная штучка! – повертел в руках «фаустпатрон» Редошкин. – Отвезём домой, спецы её раскрутят, и пиндосы сдохнут от зависти. Как ты думаешь, медальки за это мы заслужим?
– Не о том мечтаешь, – укоризненно качнул головой Максим. – Знаешь, о чём говорит наличие такого оружия в инопланетном звездолёте?
– О чём?
– О том, что не только на Земле идут войны, но и где-то в космосе, на других планетах, в других галактиках и даже в других вселенных.
Редошкин поскрёб в затылке.
– Я об этом не подумал. Интересно, кому везли эти «фаустпатроны» владельцы ракеты?
– Кому-то они были нужны, пока продавцов не вывернуло в наш Заповедник.
– Как ты думаешь, они выжили?
– Вряд ли, иначе вернулись бы к ракете. Может, мы ещё встретим их скелеты в лесу.
– Почему скелеты? Здесь же можно прокормиться.
– Они могли умереть и от старости – ракета лежит здесь много лет.
После обследования остатков яйца оба посетили лагерь боевиков, собрали их оружие и обследовали катер, в трюме которого обнаружились два ящика с патронами для пулемёта и снарядами для автоматической двадцатимиллиметровой пушки. Но больше обрадовала находка двух бочек с соляркой – топливом для двигателей катера. Если пулемёт и пушку нельзя было демонтировать и перевезти в другое место, так как для стрельбы из них нужен был модуль дистанционного управления, расположенный в рубке катера, то солярку можно было отливать в канистры и пользоваться ею при необходимости, хотя идея – для чего нужна солярка в условиях заповедного леса – в голову ни Максиму, ни Редошкину не пришла.
Поиски уцелевших бойцов группы – старшего лейтенанта Леонида Верника (операционная кличка Вера), лейтенанта Мирона Мирадзе (Мир), лейтенанта Иосифа Матевосяна (Софа), старшего сержанта Жени Чубченко (Чуб) – так ничем и закончились. Не помогли и запущенные дроны, обследовавшие лес в радиусе двадцати километров. По мысли расстроенного Редошкина ребят разбросало так далеко друг от друга и от лагеря боевиков, что они не слышали стрельбы во время разборок с боевиками, иначе наверняка стянулись бы к этому району. А так как появился только один Корзоев, не уберёгшийся от гибели, остальные в настоящее время бродили где-то за пределами обследованной лесной зоны.
Если только они уцелели, невесело подумал Максим, не высказывая своих опасений вслух.
– Продолжим поиски, – сказал он.
– Продолжим, – подтянулся Редошкин.
Но до сих пор никаких следов пребывания сослуживцев они не нашли.
Максим выбрался из шалаша.
Воздух в лесу был прохладен и свеж, наполненный знакомыми и незнакомыми, но приятными ароматами. Хотелось пить его как воду и думать только о хорошем. Не давал покоя только утренний сон, полный тревог и угроз. Лес продолжал внушать человеку свои страхи, и отмахнуться от них было нельзя.
Максим обошёл шалаши, прислушиваясь к долетавшим изнутри звукам, но ничего не услышал. Все жители небольшой земной колонии спали бесшумно, даже Костя.
Тогда он спустился к воде, умылся, в очередной раз удивляясь чистоте болотной воды, начал готовить костёр, чтобы сварганить нехитрый завтрак: грибную икру (недоеденную вечером) и компот из ягод.
Как оказалось, все ягоды Заповедника были насыщены эндорфинами (по заявлению Кости) и вызывали у потребителей эйфорический эффект сродни действию морфина, после чего у человека возникало яркое удовольствие от жизни. Их хотелось есть беспрерывно, и Максим в конце концов запретил всем слишком часто наведываться в ближайшие ягодники с «малиной» и «земляникой».
В одном из шалашей, полог которого был украшен гирляндой золотистых коробочек – плодов какого-то растения (как ни странно, об этом позаботился Костя), зашуршало, полог откинулся, и к разгоревшемуся костру вышла Вероника с заспанным лицом. Потянулась, выгнулась дугой, сцепив руки перед собой, отчего её грудь приятных очертаний и размеров туго натянула футболку.
– Доброе утро.
Максим замер на несколько мгновений, вбирая тёплый образ девушки в уголок памяти, где она безраздельно властвовала.
– Доброе. Как спалось?
– Отлично! Как дома на даче, даже спокойней. А тебе?
Он присел на корточки, подкладывая в костёр «полешки».
– В принципе, тоже нормально. Пару раз вставал – ещё не привык к такой тишине. Сон видел. По сути, он меня и разбудил.
Вероника перестала тянуться, подошла ближе.
– Сон? Хороший или плохой?
– Скорее тревожный, нежели плохой.
– Расскажешь?
– Лес предстал в виде войска, а его предводитель – гигантский дуб, похожий на воспетого Пушкиным богатыря, – предложил мне возглавить войско.
– Правда? Это так романтично!
Максим вспомнил атаку псевдошмелей, но говорить об этом не стал. Поднялся на ноги, и их лица оказались напротив друг друга. Наступило хрупкое молчание. Потом она потянулась к нему с непривычно ждущим выражением глаз, и он, не раздумывая, притянул девушку к себе и поцеловал.
Она ответила. И миг счастья затмил собой все прошлые переживания, опасения, страхи и надежды.
В уме всплыла строчка из чьего-то стихотворения: судьба дарует поцелуй…
Так оно и было на самом деле, хотя не поцелуи характеризовали их влечение друг к другу, усилившееся в последние дни, а взаимный интерес, вспыхнувший при первой же встрече. Но суть состояния Максима от этого не изменилась: близость красивой девчонки-археологини манила и радовала, и эту близость можно было действительно выразить словами – поцелуй судьбы!
– Пусти… а то увидят…
Огромным усилием воли он расцепил руки.
Вероника освободилась, залилась краской под его взглядом (господи, неужели ещё есть на Руси такие искренние девчонки?!), облизала ставшие пунцовыми губы.
– Пойду умоюсь.
Он кивнул, не желая ранить словами оставшееся послевкусие поцелуя.
Вероника направилась к озерцу.
Из шалаша справа выбрался Редошкин, протирая глаза кулаками.
– Что за шум, а драки нет? Ох, я и разоспался! А ты уже на ногах?
Ответить Максим не успел: из-за кустов послышался тихий вскрик девушки.
Оба отреагировали в режиме боя: Редошкин нырнул в шалаш, выпрыгивая обратно с карабином, Максим выдернул нож, торчащий из полена, – и оба метнулись к водному окошку болотца.
Вероника стояла, сжавшись, прикрыв голову руками, в низинке за пучком «тростника», а над ней кружил, издавая тихое зудящее стаккато, гигантский псевдошмель!
Редошкин вскинул карабин, но Максим опередил сержанта: нож со свистом распорол воздух и рассёк насекомое размером с кулак надвое. Половинки шмеля упали на голову девушки, и она отскочила, попадая в объятия майора.
– Твою дивизию! – выговорил Редошкин, опуская ствол М4 и высматривая, нет ли поблизости ещё шмелей.
– Он… напал, – дрожащим голосом произнесла Вероника.
– Не укусил?!
– Н-нет…
– Первый раз такого зверя вижу, командир! – сказал Редошкин. – Встречал пчёл, муравьёв, тоже кстати немаленьких, но такую громадину вижу впервые! Откуда он здесь нарисовался?
– Из чёрного леса. – Максим погладил пальцами щёку девушки, отпустил. – Кажется, нас обнаружили. Это разведчик.
– Кто?! – изумился Редошкин.
Максим не ответил, обдумывая родившуюся идею навестить чёрный лес, с которым воевал лес Заповедника. Пора было заняться вторжением иного плана, о котором лес намекал уже не первый раз.
Глава 4. Российская аномальщина
Плащинин, оставшийся начальником особой группы, получившей задание президента продолжить работу с «иновселенским нападением», проявившимся в африканском Баире, собрал команду сразу после встречи с президентом.
В неё вошли те же специалисты и сотрудники Главного разведуправления Минобороны, что начинали решать проблему первыми, ещё в сентябре, когда стало известно о захвате экспедиции ЮНЕСКО боевиками Союза освобождения Африки. Хотя добавились и новые: заместитель директора ФСБ вице-адмирал Левин и доктор технических наук, главный эксперт ГРУ в области космических технологий Рощин. Остальные трое, включая Плащинина и исключая себя, Сергею Макаровичу были хорошо знакомы: начальник управления военно-воздушных операций Гусев, уфолог Кондратюк и физик Карапетян, чья идея о последствиях столкновения бран-вселенных оказалась верной.
Конечно, это были только руководители подразделений, знавшие суть проблемы, но именно они имели возможность привлечь к её решению десятки исполнителей и требующуюся технику, не посвящая служащих в детали операции, и Сергей Макарович испытал немалое облегчение от того, что не он один будет отвечать за успех дела. Однако оперативную составляющую всего комплекса мероприятий Плащинин возложил всё-таки именно на него, полагая, что бригада Сил специального назначения имеет все необходимые средства, и это обстоятельство привело Савельева в уныние. Свободных специалистов и групп у него не было, все имевшиеся профи разведки и диверсий выполняли свои задачи, и снимать их с операций и перебрасывать на другой «секретный» фронт было непросто. Тем не менее пришлось.
К своим помощникам, вместе с ним летавшим в Баир, майору Спицыну и капитану Барышникову, Сергей Макарович присоединил группу полковника Скабеева, готовившуюся к рейду в Афганистан, и теперь у него под рукой были девять мастеров разведывательно-диверсионного дела, за деятельность которых он мог не беспокоиться. Эти хорошо тренированные парни умели всё: следить за объектами и субъектами, воевать, расторопно выполнять деликатные поручения, выполнять любую порученную работу и не выделяться из толпы, что было немаловажно при возникновении тревожных ситуаций, и убедительно молчать.
Карапетян позвонил приятелю во вторник, двадцать девятого октября:
– Сергей, можешь приехать?
– Куда? – спросил Сергей Макарович, бросив взгляд на часы: время двигалось к обеду, и он собирался спуститься в столовую «стекляшки».
– Ко мне в институт, пропуск я закажу.
– Хорошо, буду через час.
Поколебавшись, Савельев оставил намерение пообедать и поехал в Курчатовский институт не мешкая.
Комплекс знаменитого Курчатовского института, занимавшегося проблемами ядерной физики, располагавшего пятью ядерными реакторами разного типа, занимал площадь около двадцати гектаров на северо-западе столицы. Но здание, в котором работал Егор Левонович, стояло недалеко от центральной проходной на площади Курчатова, и Сергей Макарович, оставив машину на стоянке дли ВИП-гостей, поднялся к нему на четвёртый этаж.
Физик сидел в собственной стеклянной клетушке перед компьютером, поглядывая то на экран, то на бумаги на столе. Волосы на голове у него были взлохмачены, рубашка на спине (сидел без пиджака) промокла от пота. Вид у ведущего специалиста центра был возбуждённым.
– Садись, – сунул он руку гостю не оглядываясь.
Сергей Макарович сел рядом на белый пластиковый стул, заметив, что и рабочий стол физика, на котором стоял монитор с объёмным эффектом, тоже пластиковый, и стаканчик с кофе на столе из полистирола, и тумбочки в комнате сделаны из пластика.
– Неэкологично живёшь, – проворчал он.
– В смысле? – не понял Егор Левонович.
– Пластик вреден в любом смысле. Кто бы что ни говорил, он испаряется, и ты дышишь его испарениями и закусываешь кофе пластиком. Знаешь, сколько на Земле производится этой необходимой заразы?
– Никогда не задумывался, – фыркнул Карапетян.
– Триста пятьдесят миллионов тонн в год!
– Я к этому не имею отношения, – отмахнулся Егор Левонович, занятый своими мыслями. – Что дали, на том и сижу, из того и пью. Смотри, что я накопал в базе данных ФСБ по аномальным зонам России. Пришлось делать выборку наиболее интересных для нашего случая мест.
Палец физика коснулся клавиатуры, и на мониторе возникла страница текста с заголовком: «Аномальщина».
– Я тебе почитаю.
