Имя хлестнуло ее. Она отшатнулась.
– Ты знаешь Дерека?
Я вытащила записку из напульсника.
– Держи.
Она вырвала листок из моей руки и прочитала. Ее глаза расширились. Ливи смяла записку и бросила ее в круглое отверстие мраморной стойки.
– У тебя проблемы?
– Мне нужно идти. Я буду наказана, если меня не будет слишком долго.
– Подожди! – Я схватила ее за запястье. – Я могу помочь. Скажи, что случилось.
– Ты ничего не сможешь сделать! Ты просто шлюха! – Ливи высвободилась, порвав рукав своей рубашки, распахнула дверь и вылетела наружу.
Бывают моменты, когда психологическая устойчивость в стрессовых ситуациях как нельзя кстати. Она помогает тебе прорываться вперед, когда ты пробираешься по канализации, по самые бедра утопая в человеческих экскрементах, кроша на кусочки бесконечно восстанавливающегося червя-импалу. Еще она не дает тебе закричать, когда два молодых идиота собираются покончить жизнь самоубийством, не без участия «Жнецов», и противостоят всем попыткам им помочь.
Записка.
Она выкинула ее. Я дала слово, что не буду читать послание, пока не отдам его Ливи, но теперь девушка уже узнала содержимое записки и вообще выбросила ее, так что та стала достоянием общественности.
Я была обычной женщиной, поэтому технически могла ее прочесть.
Две дамы, которые направились в уборную еще до меня, покинули свои кабинки, продолжая щебетать о чьем-то бицепсе. Они прошли мимо меня и начали поправлять свой и без того идеальный макияж перед зеркалом.
Мысленно я пробежалась по всем доводам за и против. Они – довольно-таки жалкие, но мне, в общем-то, наплевать.
Я повернулась к стойке и сунула руку в отверстие. Комки влажных бумажных полотенец касались моих пальцев.
Женщины уставились на меня так, будто у меня на голове вырос канделябр.
Мило им улыбнувшись, я убрала руку и заглянула в дырку. Низкий, широкий мусорный бак забит салфетками до отказа. Я могла пытаться весь день, но так ничего и не достать. Стойка – мраморная, а шкаф под ней металлический. Имелся вариант добраться до мусорного бака через небольшую дверцу.
Я схватилась за ручку. Заперто.
Дамы поняли, что самым разумным было игнорировать меня и вернулись к обсуждению бицепсов.
Я осмотрела замок. Взлом не являлся моей сильной стороной, зато тупо сломать что-то – это как раз в моем духе. Я отступила, чтобы у меня было больше места. Хорошо, что стойка оказалась относительно высокой: трудно сделать удар снизу с достаточной силой.
Я шагнула вперед и стукнула боковым ударом дверь. Металл загремел, как барабан. Дверца прогнулась, но выдержала.
Женщины замерли.
Я опять пнула по вмятине.
Бум.
Хорошая дверь. Бум.
Дверца соскользнула и с грохотом рухнула на пол. Я улыбнулась испуганным дамам:
– Уронила обручальное кольцо. Знаете, так бывает. Девушка сделает все ради бриллианта.
Они ретировались.
Я вытащила мусорное ведро и начала в нем рыться. Бумажное полотенце, еще полотенце, использованный тампон…
Фу. Кто положил его в урну для полотенец? А вот и она.
Я развернула смятую записку. «В «Ред руф инн» в то же время, сегодня ночью». Кусочки пазла начали выстраиваться у меня в голове. Потрясающе красивая девчонка, наверное, собственность команды смертоносных гладиаторов, которые, возможно, даже и не люди. Юный оборотень с чрезмерно развитым защитным инстинктом. Дерек по уши влюблен – ничто другое не заставило бы его нарушить законы Кэррана, – и он собирался спасти Ливи. И он явно был на прямом пути к тому, чтобы ему отрезали яйца.
Итак, где же находится «Ред руф инн»? Я слыхала, что эта сеть отелей была фактически единственной франшизой, еще остававшейся в бизнесе. Отличительная черта «Ред руф инн» – красная крыша.
Но в наше время крышу любой лачуги можно покрасить в красный цвет, а затем начать сдавать в развалюхе комнаты на ночь.
Проблема заключалась в том, что я не имела ни малейшего представления, где поблизости может быть «Ред руф инн».
«Жнецы» произвели на меня впечатление параноиков, приезжающих и уезжающих всем скопом. На их месте я бы ушла вскоре после окончания последнего поединка, в котором принимала участие моя команда. Вдобавок держали Ливи на коротком поводке. Ее отсутствие недолго останется незамеченным. Дерек оказался идиотом, однако не лишенным мозгов. Он бы это понял. Он встретит девушку где-нибудь недалеко от их маршрута, которым они будут возвращаться. В лучшем случае они поговорят, и она вернется. В худшем у него есть средство передвижения.
Вот вам и совместный побег. Который закончится катастрофой.
Я пнула мусорный бак обратно под стойку, приставила дверцу, чтобы закрыть дыру, поправила свой наряд и покинула уборную.
Сайман сидел в одиночестве. При виде меня он выгнул бровь. Скопировал мой жест – он явно недоволен. Но не настолько, чтобы не подняться при моем появлении.
– Еще минута, и мне пришлось бы просить персонал спасти тебя, – сказал он.
– Ты и есть персонал.
– Нет, я владелец.
Туше.
– Какие у тебя проблемы со «Жнецами»?
– Думаю, ты неправильно поняла суть нашего соглашения. – Он поднялся и галантно предложил мне свой локоть. – Ты оценила команду. И именно ты обязана раскрыть информацию, так что будь уверена, Кейт, меня переполняет желание услышать твое мнение. Дрожу от предвкушения.
– Дрожишь?
– Конечно. Займем наши места?
Я вздохнула и позволила вывести себя с ВИП-площадки. Я жутко устала оттого, что меня держали в неведении.
9
Мы спустились по лестнице, прошли за угол и очутились в другом роскошном коридоре, пронизанном арками.
Казалось, Сайман наугад выбрал одну из них и отодвинул тяжелые, кирпичного оттенка занавеси. За ними скрывался круглый балкончик, окруженный сплошными стальными перилами, которые едва доходили мне до бедер. Я увидела четыре мягких кресла, обитых рыжеватой тканью, очень похожих на те, что стоят в кинотеатрах.
Я прошла к перилам и начала изучать огромный зал. Настоящий амфитеатр, он протянулся в обе стороны по крайней мере на сто пятьдесят ярдов. Стены напоминали соты с арочными балконами в три ряда. Каждый вмещал от шести до восьми зрителей и имел собственный вход, который, если судить по конкретно нашему, вел в широкий коридор. Персонал пытался свести к минимуму давку, если что-то пойдет не так.
Впереди находился самый нижний уровень, смахивающий на громадную оркестровую яму. Там-то уже не было ни сидений, ни балконов.
Голый бетон, слегка наклоненный к центру, где расположилась овальная песчаная арена. Ограда из прочных переплетенных цепей, закрепленных на стальных столбах, очерчивала ее.
Действительно, «Яма», как она есть. Наш балкон выступал в разы дальше, чем остальные, и если бы я разбежалась, то допрыгнула бы до ограждения. Песок тоже привлек мое внимание. Я отвела взгляд.
– Особые места?
– Лучшие, Кейт. Но, несмотря на то что «Яма» так близко, мы в полной безопасности.
Сайман указал куда-то вверх. Я подняла голову и обнаружила металлическую решетку, скрытую бархатной кулисой.
– Я могу опустить ее, потянув за рычаг. И, конечно, имеются дополнительные меры предосторожности.
Теперь он указал вниз.
Слева от нас на бетонном полу расположился тяжелый пулемет «Е-50», установленный на поворотном основании и укомплектованный двумя красногвардейцами. Оружие меня особо не интересовало, но я знала: такое использовали оборонщики при столкновениях с бесхозными вампирами.
Пулемет стрелял патронами пятидесятого калибра со скоростью более трех тысяч футов в секунду. На расстоянии в две тысячи футов выстрел оказывался смертельным. На расстоянии ста ярдов он мог пролететь сквозь твердую сталь, будто это была папиросная бумага. При максимальной скорострельности он выплевывал полторы тысячи пуль в минуту. Конечно, с такой скоростью ствол расплавится после нескольких тысяч выстрелов, но, если вы не убили вампира за первые несколько секунд, вы все равно будете мертвы.
В дальнем правом от нас углу стоял точно такой же пулемет. Все, кто попадется между огнестрелами, мгновенно умрут.
К сожалению, самое лучшее оружие находилось в распоряжении самых сильных парней. Если бы я хотела доставить владельцам «Арены» неприятности, то попыталась бы убрать артиллеристов.
На случай, если технологии потерпят неудачу, две дополнительные команды красногвардейцев ждали своего часа в противоположных углах: одна группа бойцов – с метателем стрел, другая – с разнокалиберными стволами и прочим оружием.
– Похоже, вы не хотите повторения катастрофы с Андрофом.
Если Сайман и удивился моим знаниям любопытных фактов об Играх, то никак этого не показал.
– Верно. Но, уверяю тебя, довольно-таки много оборотней до сих пор принимают в турнире участие.
– Как? Разве Царь Зверей не наложил на это вето?
– Мы приглашаем оборотней, не входящих в его Стаю. Они сражаются, и мы увозим их до истечения необходимых трех дней.
Значит, у приезжих оборотней – три дня, чтобы нанести визит Стае и получить разрешение остаться на ее территории, иначе местные хозяева сами к ним придут, что совсем не понравится непрошеным гостям.
– Впечатляюще.
Сайман улыбнулся:
– Оно того стоит. Только цена билетов покрывает большую часть расходов, связанных с бойцами. Настоящие деньги приходят со ставок. За хороший бой Совет получает от половины до трех четвертей миллиона. Самый крупный выигрыш превысил два миллиона.
С надбавкой за риск я получала чуть больше тридцати тысяч в год.
Я смотрела на песок «Ямы». Видения закружились в моей голове. Ограда, бетон, оружие, Сайман – все растворилось в ослепляющем солнце, ярком и безжалостном. Я слышала шум толпы на деревянных трибунах, стремительное стаккато испанского, пронзительный смех женщин и хриплые голоса букмекеров, выкрикивавших номера участников.
Я ощутила присутствие отца, спокойное и надежное. Успокаивающий вес Погибели оттянул мою руку. И я чувствовала запах моей кожи, опаленной солнечными лучами. Из песка поднимался кровавый пар…
– Присядем? – голос Саймана вторгся в мои мысли. И к лучшему.
Мы заняли свои места. Огромные занавеси кирпичного оттенка сдвинулись в дальние левый и правый концы зала, открывая два входа с тяжелыми дверями: правый окрашен ярким золотом, а его двойник слева – в «веселенький» оттенок иссиня-черного.
Сайман наклонился ко мне.
– Бойцы входят через «Золотые ворота», а трупы покидают «Яму» через «Полуночные». Логично, правда? Золото принадлежит победителю.
Раскатистый гул огромного гонга пронесся по «Арене», призывая аудиторию к тишине.
Из «Золотых ворот» вышла стройная женщина в серебряном платье.
– Добро пожаловать в наш дом битвы, где жизнь и смерть танцуют на острие клинка! – Ее низкий голос прозвучал на всю «Арену». – Да начнутся Игры!
– София, – проговорил Сайман. – Продюсер.
Женщина скрылась.
Огромное табло, подвешенное на цепях, опустилось с потолка и зависло прямо над «Полуночными воротами». Имена, написанные на белом фоне каллиграфическим шрифтом, были обрамлены двойными деревянными рамками: Родригес против Каллисто. Коэффициенты под ними гласили: «– 175/ + 200».
На победу Родригеса ставили немного больше человек. Если вы сделаете ставку на него как на победителя, то придется поставить сто семьдесят пять баксов, чтобы получить сверх еще сотню. Если вы выберете Каллисто и она выиграет, за каждые сто долларов вы получите обратно свои деньги и еще двести в придачу.
– Оба – люди. Не слишком интересно. – Сайман махнул рукой в сторону табло. – И как тебе «Жнецы», Кейт? Мне не терпится услышать твою оценку.
– И Март, и Цезарь – бойцы?
Он кивнул.
– Ты когда-нибудь видел, как у них течет кровь?
– У Цезаря. Во время боя с оборотнем он получил несколько глубоких ран на груди и спине. Март до сих пор не тронут.
Я задумалась:
– Ты заметил, насколько идеальна его кожа?
Сайман нахмурился:
– У нее ровный оттенок, но я не понимаю, к чему ты клонишь.
Неудивительно. Кто-то, кто обращался со своей кожей как с глиной, лепил и тянул по собственному желанию, не понял бы важность идеального цвета лица. Слова «прыщик» просто не существовало в словаре Саймана.
– У обычных людей есть недостатки. Синяки, угри, забитые поры, маленькие шрамы. Ничего подобного у Марта нет. Его кожа абсолютно гладкая и неестественно идеальная.
