– Конечно. – Благодарная, она не стала создавать причин для волнения другу.
Разогреть она ничего не сможет. Сила оставила ее на сегодня. Но есть придется, чтобы хоть как-то восполнить ее. Пусть даже холодный ужин, но припасенный для нее с такой необходимой заботой.
– Спасибо, – обернулась к товарищам Ванда. – Спасибо за все.
Позже, когда удалось спровадить Шагрима и они с Ивон забрались в свои долгожданные постели, Ванда смогла немного расслабиться. Она накрылась одеялом по самую шею, чувствуя, что волосы, устилавшие подушку, все еще немного влажные. Завтра наверняка пряди завьются сильнее из-за того, что толком не высушила. Но это было так незначительно.
Зиль возник на высокой спинке кровати и делал вид, что дремал. Будто это и в самом деле требовалось сущности вроде него. Стоило одной девушке шевельнуться в постели, как фамильяр приоткрывал яркие глаза, лениво прищуривался и оглядывал комнату, едва освещенную лунным светом.
Ивон уже давно спала, когда и к Ванде пришел долгожданный сон. Он дал возможность забыться и оставить хоть ненадолго все тревоги. Ей снилось, будто парила или качалась, словно в колыбели. Ванда слышала тихий шелест листвы. А над нею сверкали яркой крошкой звезды, покачиваясь вместе с яркой луной в такт неспешному движению.
Чьи-то мягкие руки гладили ее волосы, касаясь щеки. И голос… Ванда слышала голос, на этот раз женский. И душа отчего-то отзывалась на него, тянулась, пытаясь разобрать слова. Голос пел нежно, тихо, а колыбель мягко качала ее, убаюкивая. Эта песня, такая знакомая, все звучала и звучала, даря ей успокоение.
Ветер, ветер тихо шепчет,
Колыбель твою качая,
Сон за хвост хватая крепче,
Свою песню напевает.
Он напомнит, он расскажет,
Как босой в траве бежала,
Как за день ты стала краше,
Спи, дитя, ты так устала.
Ветер, ветер пахнет пряно,
Ночь умолкшую остудит.
Ты с зарею встанешь рано,
Солнца свет тебя разбудит.
Спи, дитя, спи безмятежно,
Я с тобой останусь ветром.
В летний зной, зимою снежной
Буду песней, буду светом…
Глава 4
Утро началось слишком внезапно. И началось оно с ехидной морды, едва не уткнувшейся ей в лицо.
– Боги!
Ванда со стоном села на постели и вяло откинула волосы с лица. На соседней кровати то же самое безуспешно пыталась сделать Ивон. Зиль довольно принялся драть спинку кровати. Но зашипел, стоило первым утренним лучам скользнуть по его призрачной шерсти, видимо не очень-то приветствуя солнечный свет. Он рассыпался туманом и объявился у кресла, сверкая в тени яркими глазами.
– Ты всю ночь говорила во сне, – укорила Ивон, лениво потягиваясь и зевая совсем не подобающим для благовоспитанной каэли образом.
– И что же я говорила? – спросила Ванда скорее машинально, чем из любопытства.
Она смогла встать с кровати, чувствуя себя при этом полуразложившимся зомби. Кое-как добрела до шкафа и рискнула глянуть в зеркало. Явно неудачно поднятое неизвестным некромантом существо смотрело на нее скептически, щурясь не хуже Зиля. Оставалось зашипеть и начать корчиться под лучами солнца. Синяки под глазами стали потрясающе яркими, делая лицо еще более бледным. Волосы всклокоченные, будто ночью не спала, а нарочно спутывала пряди.
Что ж, новый день настал. Но горечь прожитого, вчерашнего, никуда не делась. Душа саднила, но Ванда внутренне собралась, не позволяя прокручивать в голове недавние события. Она должна думать только о том, что предстоит. Только об учебе. И погрузиться в нее полностью, лишь бы не возвращаться мыслями к горькой правде.
– У тебя есть какой-нибудь артефакт, – так и не дождавшись от подруги ответа на вопрос, повернулась к ней Ванда, – чтобы немного оживить вот это?
Она обвела пальцем свое сонное лицо. Ивон поморщилась, глядя на нее, и покачала головой.
– Боюсь, что я еще не настолько сильна… Тебе лучше обратиться с этим вопросом к Шагриму.
– Вот уж нет, – отмахнулась Ванда и даже немного взбодрилась. – Холодный душ вполне подойдет. А ты даже не смей думать, чтобы отправиться за мной!
Она пристально поглядела на марага, нервно забившего хвостом по полу. Дух склонил голову набок, и его глаза сделались огромными.
– Я не поддамся на это. Ты ведь понимаешь?
Сила тлела в ее груди малой искрой, пытаясь вспыхнуть и разлиться привычным теплом по крови. Но пока была слишком слаба. Радовало лишь, что сегодня предстояла только теория. Приведя себя в порядок, Ванда надела новую форму и тщательно заплела косу. Она прихватила пару нужных книг, добавив к стопке и одну из найденных в ящике Лейтона тетрадей. Ту самую, в которой отыскала старые записи о сочетании основных рунных линеек. Были там пометки и о вариациях составления собственных линеек, написанных таинственным Р. Д. Эти записи могут стать весьма полезным дополнением к тому, что удастся записать на лекциях достопочтенного каэля Торина Морруса, преподающего у них рунологию.
В корпус боевого факультета сегодня лететь не придется. Они с Ивон будут часто пересекаться в основном замке Арда. Эта мысль согревала. Подруга улыбнулась ей, завидно походя на воздушное румяное облако в своих бело-голубых одеждах. Но Ванда чувствовала напряжение, которое Ивон тщательно пыталась скрыть.
– Что тебя беспокоит?
Они вышли в коридор общежития, направляясь к столовой.
– Сегодня два занятия у профессора Тэусса, – вздохнула Ивон, прижимая к груди книги.
Понимая причину ее волнения, Ванда кивнула.
– Знаешь, – продолжала подруга, – когда-то в детстве я наслушалась о волшебном вкусе плодов цаленсии. Той, что растет только в Нимерладских горах. Они были настолько редки, а я так измучила отца своим нытьем, что он велел раздобыть мне эти плоды. И когда вожделенное блюдо с удивительно пахнущими цаленсами стояло передо мной на столе, я трепетала от предвкушения и счастья.
– И каковы же на вкус эти плоды? – Ванда вздохнула, чувствуя на щеке легкую прохладу, когда Зиль возник на ее плече.
– Они оказались отвратительно горьки, – вздохнула Ивон.
– Профессор Тэусс стал для тебя своеобразным цаленсом? – спросила Ванда, хотя и так понимала, к чему вела подруга.
– Да, – подтвердила ее предположение Ивон. – Горький, терпкий, жесткий, он стал для меня в ту пору самым большим разочарованием. Но вместе с тем в тот день я открыла для себя и простые плоды ивии из нашего сада. Те самые, которые из каприза даже не пыталась попробовать. Они выглядели простоватыми и слишком обычными. Но на вкус оказались слаще меда. Мне стыдно, Ванда. Стыдно, поскольку я снова повторила ту же ошибку, что и в детстве. Я не извлекла нужного урока и была осмеяна. Поделом.
– Ты слишком строга к себе. – Ванда склонила голову, приветствуя двух преподавателей, шедших навстречу по шумному коридору. – Но что же собираешься делать? Я поддержу тебя, что бы ни решила.
– Я подала прошение о зачислении в группу каэля Гарса, – торопливо проговорила Ивон. Щеки ее отчего-то окрасил легкий румянец смущения.
Ванда сделала вид, что не заметила этого. Гарс был достойным человеком и наверняка опытным артефактором. Если Ивон будет чувствовать себя на его занятиях увереннее, возможно, это лучшее решение. Но было одно «но»…
– А как отнесся к твоему побегу сам Тэусс? Наверняка еще ни один студент не отказывался от его лекций, – осторожно поинтересовалась Ванда.
– Сегодня я об этом узнаю. – Голубые глаза Ивон налились цветом от волнения, а губы дрогнули.
– Все будет хорошо, – подбодрила Ванда. – Если приняла решение, будь тверда.
– Да. Я буду тверда. Я буду думать о камне.
– О чем?
– Да так…
Разговаривая таким образом, они добрели до столовой. Здесь пришлось разделиться. Ванда взяла поднос с завтраком, разворачиваясь и собираясь добраться до стола, где уже сидели одногруппники. Расстояние казалось бесконечным. Но если вообразить себе, что выставила невидимый щит против любителей сплетничать или считающих свою кровь чище других, то вполне можно продержаться какое-то время. Она тщательно игнорировала шепот и смешки, раздававшиеся в громадном зале столовой, пока шла к своим товарищам. Но, увы, ее слух был слишком хорош.
– Приемыш сегодня слишком горда… – слышалось шелестение голосов где-то неподалеку.
– Я бы на ее месте в одно из ардовских озер кинулась от стыда…
– Я слышала, что Фемир Синхелм подобрал ее буквально у обочины…
– Бедная сиротка…
Ванда стиснула зубы, невозмутимо продолжая идти вперед. А стоило одному из особо сердобольных студентов вздумать поставить ей подножку, как черная тень метнулась к его ноге. Через мгновение, взобравшись к самому лицу нахала, Зиль яростно оскалился, обвивая его шею длинным хвостом. Став белым как полотно, мальчишка попытался отмахнуться от духа, но безуспешно.
– Вернись, – велела Ванда, заставляя фамильяра нехотя отпустить свою жертву.
– Ты сумасшедшая, Синхелм! – кинул вдогонку студент, стоило нечисти оказаться на ее плече.
И тут же умолк, когда мараг вновь хрипло зарычал.
– Чего ожидать от приемыша? – донеслось до Ванды напоследок, когда она опустила поднос на стол и села на свободный стул.
Молча кивнула товарищам, которые на минуту прекратили завтракать, глядя то на нее, то на Зиля. И зачем смотрели? Что? Сейчас ее попросят убраться? Не произнося ни слова, мальчишки вновь принялись есть, возвращаясь к своим тарелкам. Ванда взялась за вилку, заставляя себя повторить за ними. Она должна есть. Даже если не хотела. Должна.
Над столом повисло тягостное молчание. Но оно было для Ванды громче рева раненого ханка. Нет, они не были злы. Ее товарищи сдерживались. Но она прекрасно видела, что вопросов у них были миллионы.
– Откуда у тебя дух марага? – спросил вечно взъерошенный Раду.
– Я так зол, Синхелм! – перебивая его, не выдержал Гай и взмахнул вилкой, благо что пустой. – Как отец мог так подставить тебя? О чем он только думал? Разве он не знал, что королю не понравится, что его держат за…
– Гай! – одернул его Кахнер.
Ванда не отозвалась, молча продолжая есть. Вкуса не чувствовала, просто жевала, глотая, чтобы хоть как-то восполнить силы.
– Никто из нас не знает истинных причин, – хмуро продолжал Тео. – Причины есть всегда. Найдется и разумное объяснение.
– Какое разумное объяснение? Ты видел, что произошло вчера? Если бы ректору отчего-то не взбрело в голову перечить королю, то ее бы арестовали, как преступницу, – зло и хрипло пытался перейти на шепот Гай. – Теперь все зависит от проклятого письма… Серьезно?
– Хватит говорить так, будто Синхелм здесь нет. Она здесь. Как и это… это мертвое существо, – поморщился при виде Зиля молчавший до этого Ян. – Почему ты молчишь?
Он смотрел на Ванду.
– Потому что мне нечего сказать, – наконец отозвалась она. – Для кого-то из вас это проблема?
Она посмотрела на товарищей исподлобья, чувствуя, как усталость накатила новой волной. Но ощущение огня в груди стало ярче, подсказав ей, что сила прибывала. По капле, но прибывала.
– Нет, – ответил за всех Кахнер. – Для нас будет проблема, если ты свалишься с ног и оставишь кого-то без пары для тренировки.
– Поэтому ешь давай! – Димер мрачно пододвинул к ней свою высокую кружку с молоком.
Рунные знаки едва вспыхнули на его пальцах, над кружкой появился пар, говоря о том, что содержимое было согрето. Согрето для нее…
Ком сдавил горло слишком неожиданно. Ванда задержала дыхание и посмела вдохнуть, только когда убедилась, что не разревется перед всеми. Думай. Чувствуй. Действуй. Только в таком порядке. Иначе она сойдет с ума. Ванда приняла кружку, благодарно кивнув Нейлу.
– Спасибо. – Делая глоток горячего молока, она ощущала, как все согревалось внутри, даря успокоение.
Зиль нагло растянулся на столе между посудой и протянул лапу к Димеру, поглядывая на него алыми глазами. Выпуская острые как бритва когти, сверкнувшие серебром, мараг поскреб ими рукав его формы. Раздалось нечто походившее на одобрительное урчание. Димер осторожно высвободил руку, явно не оценив расположение мертвого зверя-убийцы.
– Первое занятие у нас травология, – сменяя тему, чтобы разрядить обстановку, ухмыльнулся Гай. – Будет вести та грудастая…
Он закусил губу, неловко сжав в кулаки свои руки, которыми демонстрировал размер прелестей достопочтенной каэли Зорик. Ванда покачала головой. Мальчишки…
– Та уважаемая инрэйг, – поправляя себя, пробормотал Гай.
Глава 5
Первое из двух занятий каэли Маркар проводилось в громаднейшей оранжерее, походившей на некий прозрачный лабиринт, выполненный из стекла и камня. Небольшие, выложенные разноцветными камнями дорожки вели к различным частям бесконечного строения. Некоторые имели прозрачный купол и были буквально залиты солнечным светом. В других местах помещение освещалось только зачарованными сферами. Они парили над головами студентов, не тревожа те растения, что привыкли прятаться от дневного светила. Были места, где остро пахло сыростью и тленом, а порой стоял такой смрад, что слезились глаза. Торопливо выходя из одной такой секции, Ванда спрятала лицо в сгибе поднятой руки, из последних сил стараясь не дышать.
– Что за ужас? – воскликнул кто-то из ее согруппников.
В ответ нечто змеевидное, укрытое слоем противной темной жижи, высунулось из секции, поползло к ноге студента и стремительно обвилось вокруг его щиколотки. Гибкий обнаглевший корень илхикамина куатемока собрался утащить к себе неосторожного студента, потревожившего его громким голосом.
– Как вы можете видеть, – невозмутимо продолжала объяснения Зорик, глядя на попытки подопечного высвободиться, – илхикамин не гнушается и живой плотью для подпитки своих корней.
– Помогите! – Ян попытался оторвать корень от ноги, но тот оплел ее еще сильнее, уже подтаскивая мальчишку к своему логову.
– А также можете видеть, что бывает с теми, кто слишком болтлив, когда велено молчать! – Маркар едва шевельнула рукой, веля корню оставить в покое бедолагу.
Растение нехотя подчинилось, и склизкая змея побега скрылась в темноте секции, откуда послышалось печальное бульканье.
– Проклятье… – пробормотал Ян, поднимаясь и тряся ногой, чтобы убрать с ботинка грязь. – Подождите меня!
Возмущенный студент отправился вслед за товарищами, вовсе не горевшими желанием находиться рядом со смердящим согруппником.
– Илхикамин предпочитает заболоченные земли. Преимущественно обитает на Раудморских топях. Но встречается и на окраине томаринских лесов, в западной части. Оттуда и был привезен в оранжерею образец, который вам представлен сегодня, – рассказывала Зорик.
Инрэйг шла впереди своих подопечных. Темно-зеленое платье очень шло ей. Яркие огненные волосы Зорик оставила распущенными, только по сторонам лица подобрала их небольшими гребнями.
Голова буквально кружилась от слабости. Но Ванда наконец смогла нормально дышать, убирая от лица рукав форменной куртки. Она пошатнулась, неловко ступая по каменной дорожке, и была поддержана гибкой цветущей лианой, спустившейся к ней с купола очередной секции.
– Кто-то не выспался? Или вчера слишком увлекся тренировками? – спросила Зорик, останавливаясь рядом с Вандой.
