Купер остановился так резко, что я чуть не врезалась ему спину, и повернулся ко мне. Он опустил шлем на землю, между ступнями, потом выпрямился и положил руки мне на плечи, все это время поддерживая зрительный контакт.
– Я знаю, что это в твоих силах. Я знаю, что с нами ничего не случится. Но, если не хочешь, ты всегда можешь отказаться.
Вот и все. Мое сопротивление было сломлено. Понимал ли он, что эта близость, и эти глаза, и этот голос творили со мной? Даже если нет, я хорошо знала свою слабость, и теперь тонкий голосок в моей голове говорил: «Посмотри на него, он хочет, чтобы ты пошла с ним. Может быть, после этого он влюбится в тебя».
Могу сказать точно: осознавать слабость и противостоять ей не одно и то же. Эх. Я и не думала, что все еще так зависима от него.
Я кивнула.
– Попробую.
– Правда? – переспросил он, сияя улыбкой.
Я схватила его за футболку и сжала ее в кулаке.
– Да. Но потом ты угостишь меня молочным коктейлем.
– Только если тебя не стошнит, – сказал он, освобождаясь от моего захвата. Потом он сделал шаг назад, подхватил шлем и, наконец, приблизился к своему квадроциклу.
– Подожди, что?
Он взял шлем у меня из рук и сам водрузил его мне на голову.
– Ау. – Из-за шлема мой голос звучал глухо, но зато между мной и разбитым черепом была хотя бы какая-то преграда.
Он приподнял козырек.
– Что?
– Ничего. Давай скорее покончим с этим. – Мой желудок уже сжался от напряжения, и я поняла опасения Купера. Возможно, я и не осилю молочный коктейль, потому что меня точно стошнит.
Он запрыгнул на квадроцикл и завел его. Потом повернулся и похлопал по сиденью сзади. Я опустила козырек и забралась на него. Он взял мои руки и обхватил ими свою талию.
– Держись крепко, договорились?
Я кивнула. Об этом можно было и не говорить. Купер надел свой шлем, и мы поехали.
Лучше бы я была у руля. Лучше бы он научил меня управлять квадроциклом. Но он не научил, и я сидела за спиной Купера, завсегдатая гонок на дюнах. Прирожденного гонщика на дюнах. И он не играл на понижение. У меня во рту появился кислый привкус. Ландшафт впереди был ужасающий. Обычно гладкая песчаная поверхность сейчас пестрела ямами. Некоторые были мелкими и безобидными, но те, которые представляли интерес для Купера, простирались футов на тридцать[9 - Примерно 9,14 м.] в ширину. Мы спускались по их склонам на самое дно. Выбираться из них нужно было мгновенно, поэтому Купер разгонялся так сильно, что я вцеплялась в него еще крепче. Возможно, такое положение радовало бы меня больше, если бы не страх.
– Ненавижу тебя. Ненавижу тебя. Ненавижу тебя, – повторяла я, пока он продолжал разгонять двигатель. Он не мог меня слышать, но мне становилось лучше оттого, что слова эхом гуляли по моему шлему.
В какой-то степени этот эксперимент мне даже нравился – я редко добровольно отправлялась на поиски адреналина, так редко, что и не помнила, когда меня в последний раз охватывал такой сильный страх. Но и такая ненависть к Куперу тоже была для меня нечастым явлением, и я робко начала надеяться, что она поможет мне справиться с моими чувствами.
Купер заехал на верхушку холма и приостановился. Две передние шины стояли на самом краю песчаного обрыва. Если бы он слегка поддал газа, мы бы рванули вниз по восьмидесятифутовому[10 - Примерно 24,38 м.] склону. Если бы не я, он бы с радостью попытал удачу, полный самодовольства и надежды, что не полетит кубарем.
Он повернулся ко мне, не вставая с сиденья.
– Тебе весело? – крикнул он.
Я покачала головой вместо того, чтобы сказать «нет», в страхе, что меня вырвет.
– Да ладно? Я был уверен, что тебе понравится.
Я снова покачала головой.
– Ладно, тогда, думаю, мы возвращаемся.
Он дождался моего кивка и стартовал с прежней скоростью. Когда мы остановились возле трейлера, я на ватных ногах слезла с квадроцикла и опустилась на землю.
Он снял шлем и присел сбоку от меня.
– Значит… ты действительно трусиха. Я шутил, когда назвал тебя так перед Амелией, но сейчас вижу, что не ошибся.
Я швырнула в него горстью песка, а потом стянула свой шлем с головы.
– Мне могло понравиться больше, если бы вела я.
– Желаешь сесть за руль? – Он покачал ключами у меня перед лицом.
Я протестующее подняла руки.
– Нет.
– Итак, что думаешь? – Он кивнул на отрезок песка со следами квадроцикла. – У этого твоего списка есть потенциал?
Я вспоминала об испуге, который сковывал мою грудь, когтями раздирал мои внутренности. Никогда прежде он не атаковал меня так сильно. Зато сейчас его будто и не бывало. Я столкнулась с ним и победила. Меня охватила гордость.
– Да… кажется.
Я снова посмотрела на него. Дразнящая улыбка застыла на его губах. Купер тоже должен был испытать – тогда уж его ухмылка точно долго не протянет. Я рассказывала маме с дедушкой о бесстрашии Купера, потому что верила в него. Но я, похоже, ошибалась. Все чего-то боятся.
– Теперь твоя очередь. Чего ты боишься?
Он приподнял шлем и держал его на весу.
– Я ничего не боюсь, Эбби.
– Нет, я не шучу. Ты сказал, что будешь выполнять задания вместе со мной. С каким страхом ты собираешься бороться?
Он разок подбросил ключи, поймал их.
– Хм. Правда, ничего приходит на ум. Но я еще подумаю об этом.
Я протянула ему шлем.
– Я тоже.
Восемь
– У меня болят ноги, – пожаловалась я. – Почему у меня болят ноги? Мы и тридцати минут не провели на квадроцикле. – Мы шли по Мейн-стрит к машине Купера, и я потягивала молочный коктейль, который он купил мне в награду.
– Твои бедра сжимали сидение так, словно вся жизнь зависит только от этого. Еще бы они не болели.
– Моя жизнь зависела от этого. – Я трижды постучала кулаком по правому бедру. – Ауч. Очень больно.
– Тогда хватит себя бить. И ходить вот так вот.
– Как так?
– Как будто возвращаешься после долгой прогулки на лошади.
– Я о том и говорю. Не могу это контролировать. – Я снова ударила себя по ноге.
Он обогнал меня на шаг, показал себе на спину и присел.
– Запрыгивай.
– Вот и запрыгну. Может быть, через сотню ярдов[11 - Примерно 100 м.] и твои ноги заболят. – Я заскочила ему на спину и опустила подбородок на широкое плечо. Моим ногам не стало легче, да и чувство, что я падаю, честно говоря, никуда не исчезло.
Магазины на Мейн-стрит в основном были рассчитаны на туристов – здесь можно было найти воздушных змеев, пляжные безделушки, приспособления для серфинга, – но Купер рассматривал каждую витрину очень внимательно.
На серебряном фонарном столбе я заметила вывеску и крикнула:
– Подожди! Стой!
– Что случилось?
– Смотри. – Я указала на надпись. – Прочитай.
Он подошел ближе и прочитал вслух:
– Любительский театр объявляет открытое прослушивание на роль в мюзикле «Музыкант». – Купер закинул меня повыше на спину и понес дальше. – Нет уж. Я пас.
Я потянула его за плечи, как потянула бы поводья настоящей лошади. Конечно, я ждала подчинения, но это был Купер, и Купер воспротивился. Тогда я вырвалась из его хватки, чтобы спрыгнуть.
– Купер. Пробы через три дня. – Я обратила его внимание на дату в объявлении. – Крайний срок для моего следующего опыта как раз в этот день. Сама судьба вступает в игру. Мы с тобой еще никогда не играли в театре. То, что нужно!
– Судьба?
– Точно. Судьба. Рок. По счастливой случайности мы прошли мимо этой листовки. По счастливой случайности именно сейчас мы работаем над списком. Так и работают счастливые случайности. – Я достала телефон и сфотографировала объявление.
Он запрокинул голову и издал протяжный стон.
– Как же я скучаю по Джастину. Он бы никогда не заставил меня заниматься такой ерундой.
– Точно! Джастин должен знать, что пропускает. – Я отправила ему фотографию со словами:
Я:«Купер умолял меня сходить с ним на пробы».
– Какая же ты хулиганка, – сказал Купер.
– Неужели боишься? – спросила я. – Вот он, твой страх?
– Нет. Просто это глупо. Мы не пройдем. Мы оба ужасно поем.
– Эй! Говори за себя.
– Думаешь, нас примут?
– Нет. Мы пробуемся не для того, чтобы петь в мюзикле. Мы получаем новый опыт. Вот в чем идея, Куп. – Я взяла его под локоть. – Мы здорово развлечемся!
– Я бы не назвал это развлечением.
Телефон зажужжал у меня в кармане – пришел ответ от Джастина.
Он:«Эм… не хочу ничего об этом знать».
– Вот видишь, он тоже считает эту затею нелепой.
– Десять утра, понедельник, буду ждать тебя у меня дома. Это не завтра и не послезавтра, это следующий день после этого.
– Я знаю, когда у нас понедельник.
– Просто подстраховалась. Сейчас же лето. Дни сливаются в один.
– Что у нас завтра? – спросил он.
– Пробы не завтра.
– Знаю. Но мы ведь встретимся?
– Завтра я на работе. После нее?
– Конечно. Первый рабочий день после того, как мистер Уоллес назвал тебя андроидом?
– Ага.
– Удачи!
* * *
После работы я рухнула в свое кресло. Странный день. Мистер Уоллес усадил меня на кассу. Еще никогда мне не поручали такую работу. Служить уборщицей или гидом по музею было не лучше, но я, по крайней мере, была окружена искусством и черпала из него вдохновение. А сегодня мой взгляд падал только на вестибюль и улицу. Ничего вдохновляющего. Мистер Уоллес слишком открыто меня избегал.
Я вошла в учетную запись на компьютере и открыла почтовый ящик. Когда мы с папой находились в разных временных поясах, он обычно присылал мне ответ, пока я спала. Наверняка и теперь письмо ждало меня на почте.
