– Так все одно – рыба!
– Всё, да разная! Говорю же: дуреха ты! Вон, объел карась твоего червя. Умный попался!
Там, за камышами, с лодки сейчас рыбачили двое: мужчина и девочка лет одиннадцати-двенадцати. Нашли заводь и таскали себе карасей. Пройди Юля и Георгий дальше по дорожке, то, возможно, увидели бы рыбаков. Там как раз открывалась заводь.
– Я им завидую, – тихонько сказала Юля. – Меня дед в Вольжанске учил рыбу ловить. Мне лет десять было. Я знаешь какая рыбачка?
– Верю, – кивнул Георгий.
Они говорили шепотом, не желая обнаружить свое присутствие. И вновь последовал бурный всплеск. Другая телескопическая удочка взвилась над камышами.
– Эх, папка, а у тебя какой попался-то! – Голос взрослой девочки звучал с завистью. – Как порося! А как бьется-то, как бьется!
Даже Юля и Георгий слышали, как трещал на крючке вытянутый карась, пытаясь сорваться, и как теперь он размашисто бьется на дне лодки.
– Так жить карасик хочет, – усмехнулся мужчина. – А ведь точно как поросенок! Как хрюшка. Маленькая хрюшка!
– Отец и дочка, – прошептала Юля. – Деревенская идиллия.
– Точно, – усмехнулся Георгий. – Пошли? Чего подслушивать?
Но голос девочки остановил их:
– Папка, а ты обещал рассказать, как хрюшку зарезать. Помнишь? Чтобы правильно было.
– А не рано тебе? – В голосе звучала ирония.
– А чо рано-то? Самый раз! – возмутилась девочка. – Я уже взрослая!
– Да какая ж ты взрослая, если карася вытащить не можешь?
Отец по-родственному тепло подшучивал над ней, не без удовольствия.
– Так то карась, папка! Он в воде плавает. Поди пойми, чо он себе думает. А ты обещал. Про хрюшку. Говорил, нож очень острый нужен.
– Нужен, и еще какой острый!
– Ну расскажи, расскажи, а то сейчас удочки брошу в воду и утоплю!
– Так они не тонут.
– А я садок отрежу, он железный, потонет. С карасями противными.
– Какая же ты строптивая у меня!
– А вот такая!
– Ладно, ладно, расскажу, – сдался отец. – У нас как раз время для перекуса. Будешь яблоко?
– Давай.
Зашуршал пакет.
– На.
Хрустнуло яблоко, укус был жадным. Девочка громко и сочно зачавкала.
– Утрись, по подбородку течет.
– Да лана.
– Как хочешь. Хрюшку зарезать – не курицу, – особым тоном заговорил мужчина. – Хрюшка, как собака, все понимает. Ученые доказали. Чует все. Заранее. – Его голос далеко разносился над камышами и водой. – Ты ее кормишь и поишь, в глазенки ее смотришь, а она в твои, верит тебе. Она ведь тебе как ребеночек, ты ведь ее сам вынянчил. Иных из соски кормил, пока поросяти были. Говорил с ними.
Юля поймала взгляд спутника.
– Как трогательно, – прошептала она.
– Даже чересчур, – согласился Георгий.
– А у тебя для нее уже ножик припасён, – продолжал рассказчик. – Так вот, свинку надо денек не кормить перед забоем…
– Почему? – вопросила девочка.
– Почему? – тихо спросила Юля у своего друга.
– А ты профессионала послушай, – Малышев кивнул на камыши.
– Так надо, – ответил профессионал. – Мяско лучше будет, потому что желудок у свинки очистится. Пусть поголодает родимая. Тут и другой плюс: голодной она за кормом охотнее из хлева выйдет. Ты ведь ее забивать на глазах у других свиней не будешь. Тут такой визг начнется! Они ж все решат, что пришли по их души. И силой из свинарника тащить ее нельзя – все поймет. Всех взбаламутит. Ну так вот, не покормил ты свинку денек, а лучше все сутки, а потом ей под нос миску со жратвой, да повкуснее. И на выход. Вот как мы рыбку ловим. Прикормом, стало быть, выманивай окорок на ножках.
– Прям передача «Ребятам о зверятах», – поморщилась Юля.
– И свинка пойдет за тобой, – продолжал опытный отец. – А тут у тебя помощник должен быть.
– Помощник? – спросила девочка.
– Да, которого свинка тоже знает, чтобы не волновать ее лишний раз. Видишь ли, дочка, хрюшки ведь умные и все чуют, только до последнего часа и минуты не верят, что хозяин, который так о них заботился, – голос рассказчика стал задушевным, – кормил и поил, сон их берег, сейчас резать их будет. Ну, как свиней прямо! – вдруг мелким смехом залаял он.
– Ой, папка! – покатилась девочка. – Ну, ты шутник! А дальше?
– А дальше самое главное. Вывел ты ее за миской. А у твоего напарника в руке топор, да побольше.
– Голову рубить?! Свинюхе?!
И так у нее это получилось искренне, что и отец ее хохотнул, и Юля рот зажала ладонью, чтобы не рассмеяться. А Георгий, сам давясь смехом, прижал Юлю к себе и зашипел ей в темечко: «Тсс!»
– Да нет же, не голову рубить! Какая ты! Заведи ее туда, где ты и прежде свинят бил. Поставь миску перед ней. Сразу свинью зарезать нельзя. Ткнешь ее в бок – она, раненая, понесется по двору, всех еще сама посшибает, если крупная. И вот тут твой товарищ должен не промахнуться; пока свинка ест, он ее обухом топора по темени – бац! – Последовал громкий хлопок, от которого несколько птиц выпорхнуло из деревьев и стрекозы взвились над камышом. Разве что круги не пошли по озеру.
– Ой! – испуганно вскрикнула дочка.
– Вот тебе и ой, дуреха. Оглушить ее надо! А можно и два раза садануть. Или три. И пока свинка обмякла, валить ее нужно на правый бок вам обоим.
– А где же нож-то, папка? Каким резать свинку будешь?! Тот самый, острый!
– А в голенище сапога нож, дочка!
– А-а!
– Вот тебе и а-а!
– Так ты не сказал, что в сапогах будешь!
Кажется, она готова была обидеться, что от нее утаили такую важную подробность расправы над животным.
– А я на закуску оставил. Чтоб интереснее слушать было!
– Какой ты хитрый!
– Такой вот. Ты слушай, дуреха, все ты перебиваешь. Твой подручник левую переднюю ногу у свинки высоко поднять должен, а ты ладонь к ее телу приложить и послушать, где сердце. Тут не ошибешься. Оно у свинёнков, которых забивают, так и выпрыгивает.
– От страха?
– От чего ж еще! – в который раз мелким лаем рассмеялся рассказчик. – Не от радости же! А потом ты ей ребрышки посчитать должен…
– А зачем, папка?
– А затем, что бить нужно у третьего или четвертого ребра, там хрящиков много, вот через них и надо всадить нож. Хрысть! Чтобы ты свинку не намучил, а она тебя. А промахнешься, очнется она от боли, поймет, что убивают ее родители, и тогда всем достанется. На орехи!
Слушая откровение опытного свинобоя, Юля спрашивала глазами: ну, где еще такое услышишь?
– Сельские жители, – тихонько усмехнулся Георгий. – Простые нравы.
– Ну что, заморили червячка? – спросил заботливый отец. – Будем дальше рыбку ловить?
– Ага, будем, – откликнулась дочка. За камышами вновь поднялась удочка. За ней вторая. – Моего-то червячка съели небось давно.
Юля взяла спутника за руку: пора было уходить.
– Папка, а теперь расскажи, как хрюшку на куски разделить, – снова раздался голос дочки.
Юля перехватила взгляд Георгия, покачала головой: мол, радиоспектакль продолжается. Георгий кивнул.
– Ну, папка, – продолжала девочка, – как надо, чтоб по кусочкам-то. Правильно чтобы. Туда тот кусочек, сюда этот.
– Это в следующий раз, – ответит мудрый учитель.
– Пошли? – тихонько спросила Юля. – Только обратно. Не хочу, чтобы они нас вдруг увидели на дорожке. И вообще гулять расхотелось.
– Ага, – кивнул Георгий.
Они уже двинулись назад.
– Папка, а когда мы-то с тобой свинок заведем? – спросила из-за камышей девочка.
Юля и Георгий замерли.
– Когда карасей научишься ловить. У тебя ж опять клюет, – поспешно сказал отец. – Ну, подсекай, да не рви ты! Вот дуреха!
Над камышами стрелой взвилась удочка.
– Я, папка, щас садок-то обрежу и утоплю, будешь так орать на меня, – строго заметила девочка.
– Будут тебе свинки, будут, – тепло усмехнулся отец.
– Ну ладно, папка, уговорил. Не буду топить садок.
– Пошли, – теперь уже Георгий потянул Юлю за руку. – Надоели мне эти живодеры. – Он уже готов был идти обратно.
– Папка…
– Ну?
– А ты наших ведьм не боишься?
Юля в который раз перехватила взгляд спутника.
– «Наших»! – горячо шепнула она.
– А чего их бояться? – не сразу ответил вопросом на вопрос отец. – Кто их не трогает, того и они не тронут. Ты карася давай лови. Про ведьм она вспомнила. Они сами по себе, а мы сами. Вот и весь сказ.
– Интересно, папка, что эти землеройки городские еще надут под холмом?
– Археологи-то?
– Ну да. – И Юля и Георгий вновь замерли – рыбаки буквально не давали им уйти с места. – Все ездют и ездют, роют и роют. А помнишь, ты меня на тот холм еще крохой брал?
– Как не помнить – помню.
– Как учил меня землю слушать.
– И это помню.
– Говорил ты, что с детства знал, что там живет кто-то.
– Какая память у тебя, а? Вот ведь.
– И в пещере мы были. А мужичок-то страшныыый! Того и гляди оживет да прихлопнет.
– Вот ведь придумала! Если кого он и прихлопнет, так чужака. Своего не станет.
