И все же она долгое время опасалась заходить в озеро, словно зачарованная, глядя в его зеленоватые – как и тогда! – воды. Зоя пробовала ногой воду, чувствуя, как на пальцы накатывают ленивые теплые волны и наблюдая за Антоном, который рассекал озеро уверенными, быстрыми движениями.
– Ну что же ты, не хочешь? Тут так приятно! – сказал он, подплывая к ней и вдруг обрушивая на нее каскад брызг.
Оказавшись с головы до ног мокрой, Зоя решилась и зашла в воду, которая по температуре была как парное молоко.
Сердце у нее билось все сильнее.
– Ну, поплыли вон к тому островку? – Антон кивнул на заросший соснами крошечный участок суши посреди озера. – Давай кто быстрее!
И, не дожидаясь ее ответа, он ушел с головой под воду.
Шла секунда, вторая, третья, а молодой человек все не всплывал. Зоя, твердо стоя на бархатистом илистом дне, с ужасом вдруг осознала, что ее трясет – правда, не от холода в этот жаркий солнечный летний день, а от ужаса.
Потому что если он немедленно не всплывает, то она закричит.
Черноволосая голова Антона, разрезая гладь озера, появилась на поверхности, и он уверенными движениями поплыл к островку.
Обернувшись и заметив, что Зоя все еще стоит по грудь в воде, он крикнул:
– Ну что же ты? Или думаешь, что не сумеешь меня догнать? Конечно же, догонишь!
Решившись, Зоя осторожно погрузилась в воду по шею, не рискуя, однако, нырять. Все, что угодно, только не это.
Не это.
Она осторожно, словно не в воде, а в расплавленном хрустале, подплыла к лежавшему на спине Антону. Тот, перевернувшись, улыбнулся и схватил ее под водой за руку.
Зоя отчаянно закричала, да так, что на ее вопль обернулись прочие купающиеся.
Дернувшись, Антон произнес:
– Извини, не хотел тебя пугать. Извини меня, пожалуйста…
Понимая, что ведет себя неадекватно, Зоя ответила:
– Нет, это ты меня извини. Все в порядке, все в полном порядке…
Хотя все в порядке не было, потому что ей так хотелось выйти из воды. Пересилив себя, она заставила себя совершить противоположное – девушка размашистыми гребками направились к островку. Оставляя Антона у себя за спиной.
– Вот ведь не догонишь! – крикнула она, обернулась – и увидела, что Антона рядом нет. Запаниковав, Зоя замахала руками. Куда же он делся?
Нырнул и не вынырнул?
В этот момент, фыркая, молодой человек, подобно юному киту, всплыл рядом с ней и, умудрившись чмокнуть девушку в щеку, произнес:
– Вот ведь догнал! Ну что, теперь наперегонки?
Первым к островку приплыл, конечно же, он, но и Зоя, заставив себя не думать о плохом, безвозвратно оставшемся в прошлом, почти нагнала его.
Они оплывали островок с соснами вокруг и оказались с его обратной стороны – и у Зои на мгновение перехватило дыхание.
Там имелся пляжик, точно такой же, с которого мама тогда отправилась в реку.
Чтобы нырнуть и не вынырнуть.
Ну, вероятно, пляжик был все же другой, и это просто ее воображение заставило его представить точно таким же, как и тот, на реке в дачном массиве, но одной мысли об этом хватило, чтобы снова запаниковать.
– Айда туда! Полежим на солнышке, на песочке…
Антон через несколько мгновений уже был на пляжике. Выходя из воды, крикнул, махнув рукой Зое:
– Тут хорошо, правда, комаров до ужаса! Ух, они из леска летят. Понятно, почему тут никого нет. Ух, ух, ух…
И он снова бросился в воду, уйдя в нее с головой.
Секунда, вторая, третья, четвертая, пятая. Зоя в ужасе закричала во весь голос:
– Антоша!
Молодой человек всплыл около нее и, отряхиваясь, заявил:
– Нет, не получится у нас целоваться на уединенном пляже, там комары да мошки, причем просто в невероятных количествах. Ну что, поплывем теперь обратно?
На этот раз первой к берегу пришла Зоя. Стремглав выбежав из воды, она бросилась на песок, повернувшись так, чтобы озера видно не было.
Антон, с которого стекала вода, лег рядом с ней и влажными губами поцеловал ее.
– Согласись же, что просто великолепно? Это лучший день в моей жизни…
Если бы не озеро и не вода, то и ее тоже.
Однако поцелуи с Антоном позволили ей забыть о терзавших ее страхах, и, наконец, высохнув и собравшись, испытывая легкое чувство голода, молодые люди отправились с озера прочь.
Перекусив в шашлычной, расположенной неподалеку, они немного побродили по Чертовой балке, а потом Антон, привлекая к себе Зою, произнес:
– Ну что, зайдем на дачу?
На его лице сияла улыбка, и Зоя понимала, что на даче они явно не грядки будут пропалывать и не деревья окучивать.
А займутся любовью.
Но к этому она не просто была готова – она сама жаждала этого.
Заняться любовью с человеком, который за эти дни стал для нее важнее всего на свете.
Поплутав по дачному кооперативу, они вышли наконец на нужную улицу – Ромашковую. Антон все всматривался в дома, пытаясь понять, какой им нужен. Зоя же была крайне рада, что он не привел ее к нужному домику быстро и уверенно, ведь это означало бы, что там он бывал регулярно.
Причем каждый раз со своими новыми трофеями.
Именно в этом пытался убедить ее Павлик. А выходило, Антон и сам не был в курсе, какой точно дом ему требовался.
Вертя ключ с биркой, он произнес:
– Посмотри, это тринадцать или восемнадцать? Или вообще девятнадцать?
В девятнадцатом доме их встретила злющая крошечная собачка, в восемнадцатом, под большими фруктовыми деревьями, были расставлены столы и шло веселое застолье.
Остался только тринадцатый.
Подойдя к зеленой калитке, Антон произнес:
– Ну да, это должно быть здесь. Я тут всего один раз был, да и то уже давно…
Зоя напряглась. Значит, все же был.
– Помогал тогда мебель перевозить. Ну да, точно, помню эту красную крышу…
Он открыл калитку и пропустил вперед Зою. Они прошли к небольшому, но уютному двухэтажному домику с красной крышей и, едва оказавшись внутри, принялись дико целоваться.
А потом буквально упали на диван, стоящий там же, на первом этаже. Они забыли обо всем, что происходило вокруг них, если вообще происходило. Наконец, молодой человек прошептал:
– Если ты не хочешь, если для тебя все идет слишком быстро…
Требовательным жестом привлекая его к себе, Зоя закрыла его рот поцелуем.
Абсолютно нагие, они любили друг друга прямо там, на диване чужой дачи, даже не прикрыв входную дверь. Зоя поняла – да, Антон был прав, это самый лучший день не только в его, но и в ее жизни.
Остановись, мгновенье!
Внезапно тишину, наполненную только тяжелым дыханием, сладкими стонами и звуками поцелуев, прорезал громкий автомобильный гудок. Потом еще один и еще.
Приподняв голову, Антон произнес:
– И кто там только сигналит, честное слово! Выезд кто-то, что ли, заблокировал? Никакого автомобиля ведь на улице, когда мы шли, не было…
И снова погрузился в негу любви.
Сигналы автомобильного клаксона повторились, сливаясь в неприятное гудение. Антон, поцеловав Зою, поднялся и подошел к окну, осторожно отодвинул в сторону занавеску в ромашках.
Не случайно же улица Ромашковая.
– Ну, не надо, не отвлекайся, возвращайся ко мне… – произнесла Зоя, любуясь своим нагим любовником со спины – тут Микеланджело с Донателло уж обзавидовались бы.
Неприятный звук снаружи не смолкал, и при таком аккомпанементе любить друг друга было действительно невозможно.
– Ну что там такое? – спросила девушка, лениво поворачиваясь на бок. – Какие-то разборки местных жителей?
Наконец, протяжный гудок смолк, сменившись, однако, рядом коротких, призывных.
Антон, подойдя к дивану, поднял валявшиеся на полу джинсы и стал их натягивать.
Зоя, дотронувшись до руки молодого человека, произнесла:
– Оставь их в покое, они разуберутся. Лучше возвращайся ко мне…
Антон, застегивая джинсы, хмуро произнес:
– Кажется, джип, который стоит около калитки и сигналит, мне знаком. Причем очень даже хорошо знаком. Я сейчас вернусь!
Не надев майку, он исчез, и Зоя принялась ждать. Наконец, ей это надело, и так как Антон не возвращался, она, ступив босиком на дощатый пол, подошла к окну, приподняла занавеску – и увидела стоящего на улице Антона. Тот, жестикулируя, вел с кем-то беседу у массивного черного джипа.
Этим кем-то был Павлик.
Впопыхах натянув сарафан, девушка выскочила из дачного домика и босиком по дорожке выбежала к калитке.
– …И ты мерзкий, гадкий уродец, который увел у меня любимую девушку, на которой я намеревался жениться и которая должна была стать матерью моих детей! – донесся до нее срывающийся от негодования голос Павлика.
Сам Павлик, всклокоченный, небритый, с красными глазами, стоял около джипа и отчитывал Антона, который, скрестив на груди руки и наклонив набок голову, слушал его с удивленным выражением лица, даже не пытаясь возражать.
Чувствуя, что ее охватывает злость, Зоя воскликнула:
– Странно, Павлик, что я об этом не знала! Ни о том, что ты намеревался на мне жениться, ни тем более что я должна была стать матерью твоих детей. Извини за праздное любопытство, но сколько беременностей ты для меня запланировал?
Павлик, повернув голову в ее сторону, заявил:
– Ах, понимаю, что помешал вашему траху! Ну да, мой братец полуголый, ты растрепанная. Что, голубки, я начал сигналить в самый ответственный момент?
Антон ничего не отвечал, а Зоя, выйдя через калитку на улицу, указала на открытую дверцу джипа:
– Уезжай немедленно! И как ты только нас нашел?
Павлик злорадно усмехнулся.
– Ну, несложно было, я же тебе говорил, что мой братец возит сюда своих многочисленных девиц, чтобы смачно оттрахать. Ну и не только девиц, как я тебе уже говорил!
Зоя, подойдя к тому, кто запланировал ее в жены и матери своих детей, отвесила ему пощечину.
Павлик, лицо которого скривилось, вдруг заплакал. Навзрыд, как ребенок. Антон же, тяжело вздохнув, произнес:
– Поверь мне, я сюда приехал во второй раз, а в первый раз был, чтобы помочь перетаскивать мебель. И никаким сексом на дачах я не занимаюсь, ни со своими девицами, ни тем более не с девицами. Это все чрезвычайно пылкое воображение моего троюродного братца…
Павлик тонким, срывающимся голосом завопил:
