Марина Эльденберт "Истинная поневоле"

Истинная поневоле
Марина Эльденберт

Вервольфы #2
Наши с Домиником отношения окончательно превратились в противостояние. Я – пленница в его доме, где он вскоре будет счастлив с законной женой. Мне придется справиться с чувством, которому места во мне быть не должно, и раскрыть тайну своего происхождения, связавшую меня с ним навсегда.

Марина Эльденберт

Истинная поневоле

Глава 1

– Значит, ты хочешь обсудить приготовления к нашей свадьбе.

Собственные слова: все, что я хотела сказать, застывает на губах вместе со вздохом. Поэтому я упускаю преимущество внезапности. Хотя какая тут внезапность? Доминик сверкает глазами, а Одри оборачивается, смерив меня фирменным высокомерным взглядом. Они оба наверняка почувствовали и услышали меня еще в приемной. Она услышала. Не сомневаюсь, про свадьбу волчица тоже сказала нарочно.

Только Доминик не спешит ее поправлять. Он вообще смотрит волком и интересуется:

– Шарлин, что ты здесь делаешь?

Я оглядываюсь на Оуэна и Венеру: первый в замешательстве, вторая – в ужасе, и прикрываю за собой дверь.

– Так вас можно поздравить? Уже выбрали дату?

Одри открывает рот и мигом закрывает, когда со стороны альфы слышится утробное рычание. Вот только я здесь точно не для разговоров о чьей-то свадьбе, поэтому шагаю вперед.

– Нам нужно поговорить.

– Мы можем сделать это позже.

Ну нет! С Одри станется ради такого дела затянуть обсуждения счастливого события.

– Нет, сейчас, – говорю твердо.

– Я занят.

– Она подождет. – Я очаровательно улыбаюсь волчице, которая, судя по виду, готова меня загрызть не перекидываясь. – Правда, Одри? Твоя невеста просто душка.

– Шарлин! – Вот вроде и голоса не повысил, а уже готов вмиг шерстью покрыться.

Кажется, нападение вервольфов и похищение Хантером положительно на меня повлияло, потому что меня больше не пугает ярость Доминика. У меня теперь совсем другие страхи и опасения.

– Я хочу с тобой поговорить, – повторяю я. – Срочно и наедине.

Видимо, вервольф тоже понимает, что проще со мной согласиться, чем продолжать играть в гляделки и рычать на меня. Ну или рассчитывает придушить без свидетелей. Потому что он отодвигает кресло в сторону и направляется к боковой двери, явно ведущей не в приемную.

– Иди за мной.

Когда он отворачивается, Одри готова испепелить меня взглядом, я отвечаю ей взаимностью и следую за Домиником.

За неприметной дверью скрывается кабинет в кабинете. Достаточно большая комната без окон, с пейзажами на стенах, с двумя широкими диванами и журнальным столиком между ними. Она будто создана для секретных бесед или для того, чтобы подремать в обед.

– Это очень личный разговор. Уверен, что нас не подслушают?

– Здесь звукоизоляция.

Значит, с секретными беседами я угадала. Хотя, если честно, мне уже плевать – подслушает нас Одри или нет. Я обхожу диван, стараясь оказаться от Доминика как можно дальше.

– Что ж, поздравляю, – говорю я.

– С чем? – хмурится вервольф.

– С будущей свадьбой конечно же. С тем, что ты все-таки определился со своими симпатиями.

– Ты прекрасно знаешь о моих симпатиях.

Его взгляд, в который раз вонзается в меня с силой отточенного лезвия, но я стряхиваю его.

– Нет, не знаю. Я вообще тебя не знаю, Доминик. Ты говоришь, что можешь не жениться, но не спешишь разрывать помолвку. Вообще интересная постановка предложения «я могу не жениться». Могу не жениться, а могу жениться. Могу даже обсудить свадьбу с будущей женой. Ты вообще всесильный!

С последним предложением я почти срываюсь на крик, поэтому мысленно одергиваю себя. Надо успокоиться. Я здесь не за этим.

– У тебя была возможность узнать меня, Шарлин. – Несмотря на исходящую от него злость, которую я чувствую кожей, голос у Доминика спокойный. – Ты от нее отказалась.

Я киваю на дверь в кабинет:

– И ты быстро нашел мне замену?

– Это теперь тебя не касается.

– А что касается?!

Между нами диван и пара метров комнаты, но ощущение такое, что целый квартал, а может, город.

– Зачем ты здесь? – спрашивает Доминик.

Я должна рассказать про ребенка, но слова снова застревают в горле. Понимаю, что просто не могу этого сделать. Не после того, что здесь услышала.

– Если я выполнила обязательства по сделке, то я хочу сегодня же вернуться в свою квартиру.

Больше всего на свете хочу этого!

– Это невозможно. Пока Кампала ведет свою игру, тебе лучше оставаться в безопасности. А мой дом – самое безопасное место.

И наблюдать за его приготовлениями к свадьбе? Точно нет!

– Установи охрану. Пусть сидят у меня на кухне, но я хочу…

– Нет, – отрезает он, – я поклялся тебя защищать. Это не обсуждается.

Вот теперь я приближаюсь к нему, останавливаюсь в шаге и запрокидываю голову, пытаясь рассмотреть в глазах этого чужого мужчины того, с кем я смеялась, играла в снежки, бегала на пляже. Которого впустила в свое сердце. Осознание, что я влюбилась в Доминика, такое сильное и внезапное, что от этого больно вдвойне.

Правда, я люблю Доминика, а не этого бессердечного хищника!

– Тебе нравится издеваться надо мной? – интересуюсь я.

– Тот же вопрос к тебе, Шарлин.

И о чем нам еще говорить?

Я отворачиваюсь, потому что в груди печет от тех чувств, которые сейчас горят во мне. От всего невысказанного.

– Это все? – спрашивает Доминик.

– Да, – не раздумывая, отвечаю я.

– Тогда я не стану тебя задерживать.

Намек более чем прозрачен, поэтому я, не глядя на счастливую невесту, вылетаю из кабинета. Натыкаюсь на Оуэна и Венеру и сворачиваю к туалетам.

Нет, меня не тошнит – попросту нечем. Но пульс грохочет в ушах и не получается вздохнуть. Я силюсь, но ничего не выходит. Поэтому я просто врубаю кран с холодной водой на полную и плещу ею в лицо. Умываюсь до тех пор, пока это все не проходит. Боль внутри не проходит.

Только затем выключаю воду и смотрю на отражение.

– И что ты будешь делать? – спрашиваю у себя.

Легкий шорох со стороны заставляет вскинуть голову. На пороге стоит Одри, только смотрит на меня без торжества. В ее взгляде замешательство и неверие.

Она принюхивается и все-таки спрашивает:

– Ты… беременна?

Лучше бы это была Венера. Или Оуэн. На крайний случай Доминик. Хотя что последнему делать в женском туалете? Но он мог пойти за мной, чтобы… Чтобы что? Он свое мнение насчет меня уже высказал.

Его невеста – последняя, кому я бы хотела рассказывать про малыша. А выходит, и рассказывать не нужно? К счастью, потому что все, чего я хочу – чтобы она поскорее отсюда убралась.

– Это очень странная традиция, – отвечаю волчице, – наши разговоры в дамских комнатах.

Одри складывает руки на груди:

– Отвечай на вопрос.

– Зачем? Ты же и так все прекрасно унюхала.

Я медленно беру бумажное полотенце и промокаю им лицо. Медленно, потому что не хочу выдать себя дрожью в пальцах.

Значит ли это, что Доминик тоже в курсе?

Почему тогда ничего мне не сказал?

– Он не может быть ребенком Доминика. Это невозможно. Значит, ты ему… изменила? – Последнее Одри выдает с таким отвращением, будто я не альфе изменила, а лично ей на крыльцо нагадила.

– Тебя это не касается, – повторяю я излюбленную фразу Экрота.

– Я его будущая жена, поэтому меня касается все, что касается его.

– А также все, кто касаются его?

На щеках волчицы проступает гневный румянец, но она только вздергивает подбородок и возвращает себе неприступный вид.

– Скоро касаться не будешь. Он тебя выгнал.

Нужно просто не отвечать, но тогда эта самодовольная стерва решит, что может мне указывать.

– Ошибаешься. – Я выбрасываю полотенце в корзину и поворачиваюсь к ней. – У нас сейчас сложный период в отношениях. Доминик привык, чтобы перед ним бегали на задних лапках, а я сама альфа. К тому же это его ребенок и он еще не в курсе.

Глаза Одри широко раскрываются.