– Слишком долго ты не была при дворе, забыла, кто ты такая и кто я. Перед тобой не мужлан, маленькая гадюка. Перед тобой твой будущий король. Ты хоть знаешь, что я могу сделать с тобой за эти слова? – гаркнул он в ответ.
– Не больше, чем уже сделали ваши ядовитые слова, ваше проклятое высочество, – тихо произнесла я и поняла, что на глаза предательски начали набегать слезы.
Сначала стычка с отцом, теперь с этим гадом, это было слишком для одного дня.
– Дант, перестань. Она же еще девчонка совсем, – немолодой мужчина из эскорта принца явно понял мое состояние и решил вступиться за меня.
Резко отпустив мою руку, ведьмак презрительно окинул меня взглядом. Затем повернулся к спутникам и кивнув на Идрис сказал:
– Эту заберите. Поедет со мной.
Я сначала в ступоре перевела взгляд на Идрис, еще до конца не понимая, что это исчадие ада хочет сделать, затем, когда мужчины схватили и потащили ее, отчаянно отбивающуюся, к лошади, я прошептала дрожащим голосом:
– Ты не можешь забрать ее. Она моя.
– Здесь все твое – это мое. Ты подданная моя и короля, – стальной оттенок голоса с лихвой выдавал то, что мужчина слушать меня не будет.
– Не имеешь права! – заорала я, вцепившись пальцами в его камзол.
– Я на все имею здесь право, Амаль. Ты оскорбила меня, за это требуется платить. Вот расплачиваться и будет она, – кивнул он на Идрис, которую один из мужчин зашвырнул на лошадь.
– Пожалуйста, не надо, Дант. Я тебя умоляю, – заревела я, глядя в холодные зеленые глаза. – Она еще девчонка. Ты же ее уничтожишь так.
– Она рабыня. А что ты думаешь бывает с красивыми рабынями в нашем государстве? Отец что, купил ее для тебя? Ее, с таким-то телом, волосами, лицом. Если ты так думаешь, то очень ошибаешься. Все знают, что за развлечения он устраивает для гостей, когда в боях побеждают его вервольфы. Если она еще девица, то я для нее буду как манна небесная, поскольку, обещаю тебе, что отнесусь к ней с должной нежностью, чего не скажу про тех, кто потом будет после меня, в доме твоего отца.
– Ублюдок, – заорала я, вновь кинувшись на него с кулаками.
Дант больно ухватил меня за запястья и процедил сквозь зубы:
– Жалко рабыню? Так займи ее место.
– Ты что такое говоришь? – я даже поникла в его руках, услыхав такое.
– А что? Могу оставить ее, но со мной поедешь ты. Одна ночь и утром я отвезу тебя обратно домой. Никто ничего не скажет, поскольку против шлюхи наследника никто рта никогда не откроет. Объезжу тебя вместо нее. Ну так как, Амаль, поедешь? – насмешливая улыбка тронула губы Данта. – Знаю, что не поедешь.
Сказав это, он отошел от меня и быстро вскочил на лошадь.
– Оденься, Амаль Алистер, пока сюда не приехал еще кто-то, кто будет не столь щепетилен с тобой, – сухо бросил он и пришпорил коня.
Его спутники направили лошадей следом, увозя Идрис, которая одарила меня таким наполненным дикой болью взглядом, что я взревела и упала на колени, впившись в белоснежные камешки пальцами. Одна мысль в голове. Как я могла быть такой неосторожной в общении с этим дьяволом, ведь до меня доходили слухи о том, на что способен наследный принц и насколько он жесток, по сравнению со своим мудрым отцом, который находился на смертном одре уже около полугода. Поэтому-то Данта и не заботило то, что я могу пойти жаловаться, ведь жаловаться было некому. Будущий король. Тварь чертова. Заревев, я поднялась на ноги и поплелась к лежащему на огромном камне платью. Наспех натянув его и закрутив волосы в тугой узел, я, не переставая рыдать, пошла к привязанным лошадям. Когда поднялась по склону, меня ждал еще один удар. Лошадей около дерева не было. Этот гад и об этом позаботился, забрав их. Около трех миль…Пешком! Застонав, я со злостью ударила кулаком по стволу дерева, взвыв от боли, поскольку проколола ребро ладони небольшим торчащим шипом, который не заметила. Поднеся рану к губам, слизнула кровь и засопела, пытаясь унять отчаяние. Затем, выдохнув, поплелась в сторону дома, понимая, что попаду туда не раньше, чем солнце сядет за горизонт.
Шагая по пустынной дороге который уже час, я сначала дала себе слово убить этого зеленоглазого демона, потом битый час размышляла над тем, как вывезти отсюда Идрис так, чтобы она смогла вернуться домой, поскольку после слов Данта я поняла, что ни черта не знаю о своем отце, потом проревела неизвестно сколько, боясь даже думать о том, что этот змей сделает с ней и кляня себя за то, что не смогла уберечь девушку от такой участи. Миллионы жутких мыслей и ни одного проблеска хоть чего-то хорошего в данной ситуации. Когда на горизонте замаячили огоньки окон домов, я уже была настолько измотана дорогой, что едва могла переставлять ноги. Благо, особняк отца находился на окраине и мне не пришлось в столь ужасном виде идти через всю столицу. Когда стражник отворил передо мной ворота и с ужасом окинул меня взглядом, я поняла, что выгляжу еще хуже, чем предполагала.
– Только попробуй скажи об этом отцу, – процедила я сквозь зубы и поплелась в сторону особняка.
– Мадмуазель Амаль, – услышала я в этот момент и оглянулась.
Один из Стражников входа на территорию арены учтиво поклонился мне.
– Чего тебе? – устало выдохнула я.
– Один из вервольфов очень просит вас выслушать его, – осторожно проговорил он.
– Вервольф? – удивление враз сняло с меня всю усталость. – Может ты ошибся и ему бы надо поговорить с моим отцом?
– Нет, – тихо проговорил стражник. – Он просил поговорить именно с вами. Я могу, конечно, передать эту просьбу вашему отцу, но боюсь, если он узнает, что кто-то из них, – он кивнул на ворота, за которыми держали вервольфов, – захотел с вами пообщаться, ему просто голову свернут. А этот мужчина – лучший боец, да и воспитан он должным образом. Не хотелось бы…
– Я поняла, – оборвала я речь Стражника, боясь, что нас увидят. – Веди меня. Только быстро. Отца еще нет в доме, я так думаю. Поэтому лучше поторопиться.
Пройдя за Стражником в высокие кованые ворота, я поежилась. Место было просто пропитано смертью, ведь именно здесь гибла львиная доля вервольфов в дни боев. Ступая уставшими ногами по покрытой песком площади, я напряженно оглядывалась по сторонам. На территории арены никого не было, поскольку уже было темно и в это время…о боги, я даже не знала, что они делали в это время суток. Когда Стражник подвел меня к дверям входа в здание, которое служило домом для вервольфов, то проговорил мне, видя, что я явно не горю желанием входить внутрь:
– Они все закрыты сейчас. Я распорядился. Вам нечего бояться.
Сглотнув, я кивнула и прошла за ним внутрь. Наполовину освещенный горящими светильниками коридор вел вглубь здания, которое было на самом деле довольно-таки большим. Миновав коридор, мы остановились около еще одной массивной двери, запертой на железный засов. Окинув взглядом эти меры предосторожности, я еще раз убедилась в том, что мои мысли об опасности тех, кто жил в этих стенах, не были простым девичьим страхом. Скрип открываемой двери и мне в нос ударил запах какого-то варева. Аконит.
– Да ладно, вы что, поите их этой дрянью? – строго спросила я у стражника. – Они же в ошейниках. Зачем издеваться еще и таким образом?
Стражник окинул меня хмурым взглядом и нехотя проговорил:
– Полнолуние. Они мучаются так без этого яда, который усыпляет влияние луны на них. А так, пара капель и спят, как убитые. Это только в полнолуние даем им, не переживайте.
Понимающе кивнув, я направилась следом за ним вдоль коридора, по обе стороны которого были расположены дубовые двери с решетчатыми окошками. Клетки, не иначе. За каждой из них слышались голоса: где-то смех, где-то какое-то пение, из одной даже доносились женские стоны, услышав которые, я поняла, что отец не шутил, говоря о том, что у этих мужчин были свои женщины, утоляющие их голод по женской ласке.
– Здесь своя жизнь, – пробурчал Стражник, видя мою растерянность. – Не для ваших прекрасных глаз и ушей. Я бы не привел вас сюда, если бы не просил об этом Радан.
Сказав это, он остановился около одной из дверей и отпер висевший на ней замок. Опять же – предосторожность. Едва только дверь заскрипела, я уже и не знала, хочу ли я говорить с тем, кто там находился. Оно дело было наблюдать за ними из окна, а совсем другое – вот так воочию встретиться с одним из этих хищников.
– Госпожа согласилась поговорить с тобой, – услышала голос вошедшего в келью стражника. – Думаю тебе не надо объяснять, что будет, если ты хоть пальцем тронешь ее.
– Марк, ты меня знаешь, – последовал спокойный ответ, произнесенный бархатным голосом.
– Да знаю, знаю, – пробурчал тот. – Но напомнить не мешает о том, кого ты сейчас увидишь и что, если даже хоть волосок слетит с головы наследницы нашего хозяина, вас всех перережут здесь, как скот.
– Я понял, – снова тот же приятный мягкий голос и меня почему-то отпустил страх.
– Проходите, мадмуазель, – проговорил стражник, выходя из кельи. – Не бойтесь, я буду за дверью.
Ничего не ответив, я вошла внутрь наполовину затемненного помещения, освещаемого лишь горящей свечой, стоящей на дубовом столе. Подняв голову, встретилась с взглядом серых глаз смотревшего на меня вервольфа. Высокий мужчина с темно-пепельными волосами, собранными сзади в недлинный хвост, был на порядок выше меня, и я почувствовала себя тростинкой, которую он может сломать в два счета, если захочет. Сильное натренированное тело скрывали укороченные штаны и льняная рубаха, расшнурованные завязки выреза которой открывали взор к могучей груди мужчины. Легкая щетина на точеных скулах, строгий изгиб губ, четкая линия широких темных бровей над платиновыми глазами и…татуировка по центру меж ключицами. Голова со змеями! Я даже глаза прикрыла, осознав, кого будет касаться этот разговор. Клан Горгоны. Все-таки был их представитель среди бойцов отца.
– Меня зовут Радан, клан Горгоны, – представился мужчина. – Я благодарен, что вы не отказались поговорить со мной.
– Амаль Алистер, – я по привычке протянула мужчине руку для поцелуя.
Вервольф повел бровью.
– При других обстоятельствах я был бы рад оказать вам такой знак внимания, как поцелуй вашей руки, но боюсь, что сейчас, едва я только коснусь ваших пальцев, он меня прирежет, – легкая улыбка тронула его губы, когда он кивнул на стражника, который с предостережением вытащил клинок из ножен.
– Простите, это было глупо с моей стороны, – отдернув руку проговорила я. – О чем будет разговор? – задала вопрос, пристально рассматривая татуировку.
– Знаю, что к вам в услужение сегодня утром привезли девушку из моего клана. Идрис. Мог бы я ее увидеть? Всего на пару минут, не более.
Услышав это, я едва не застонала. Поразмыслив, спросила у мужчины:
– А кем она вам приходится?
Мужчина нахмурил брови, явно не желая вдаваться в подробности, поскольку любая информация была чревата неприятностями, ведь меня-то он толком не знал. Но затем проговорил нехотя:
– Она сестра моего лучшего друга. Когда началась война, ее брат погиб. Я в то время находился при нем. Когда же попал в плен, то весть об этом пришла в мою семью и Идрис, она…в общем, я думаю, что она не просто так сюда попала. Ее семья достаточно могущественная и она могла узнать, где я нахожусь, поскольку я точно знаю, что за меня вашему отцу предлагали огромный выкуп. Это не могли быть мои родители, у них таких денег нет. Только отец Идрис. Значит девчонка знала, где меня искать. Поэтому она именно в вашем доме.
– Подождите, но она мне рассказала совсем другую историю, – нахмурила я брови.
– Она всегда была сказочницей, – усмехнулся мужчина. – Может так оно и было на самом деле, а может она сумела договориться с наемниками, чтобы они привезли ее именно сюда и продали вашему отцу.
– Но зачем? – удивленно спросила я. – Или, подождите, она что…она влюблена в вас?
– Так было, по крайней мере до начала войны. Она тогда была еще ребенком и все время бегала за мной по пятам. Думаю, и сюда ее привело то же, что тогда заставляло бывать везде, куда только направлялся и я.
– Но это же глупо! – с ужасом прошептала я. – Смысл идти на закланье, если в любом случае вам не сможет она помочь!
– Это понимаем мы с вами, но не Идрис, к сожалению, – проговорив это, вервольф внезапно побледнел и покачнулся.
– Что с вами? – спросила я, бросившись к нему.
– Ничего. Так, пустяковая рана, полученная на тренировке, – едва сдерживая стон проговорил мужчина.
– Пустяковых ран не бывает, – строго проговорила я. – Сядьте на кровать и покажите, что там у вас.
– Мадмуазель! – враз кинулся ко мне стражник. – У них есть лекарь личный для этого!
– Если есть, то где он, раз этому мужчине так плохо. Все будет хорошо, не мешайте, – отмахнулась я от стражника и тот вышел из комнаты.
Я же помогла мужчине сесть на кровать и стащила с него рубаху, которая скрывала глубокую рану, идущую сверху вниз вдоль всех ребер. Рана была воспалена, хоть и была обработана какой-то зеленой дрянью.
– Пустяковая? – покачала я головой, строго посмотрев на вервольфа.
– Это да, пустяковая. Бывало и хуже, – усмехнулся он в ответ.
Я же опустилась подле него на колени, рассматривая рану.
– Откиньтесь на стену. Будет немного больно, – проговорила я, до жути боясь ошибиться и сделать еще хуже, ведь такого рода исцеление было подвластно разве что круглым отличницам, коей я не являлась.
Мужчина застонал и оперся спиной на стену. Я же легонько провела вдоль раны, мысленно проговорив нужные слова. Затем еще и еще, и когда уже даже в глазах вервольфа зажглось недоверие, рана засветилась и затянулась, оставив после себя лишь светло-розовый след.
– Ну вот, не так уже и плохо, – выдохнула я и подняла взгляд на мужчину. – Что? – осторожно спросила, видя, как он на меня смотрит.
– Сама наследница Кириана Алистера стоит передо мной на коленях. Ведьма с целительными силами, уготованными для приближенных короля, излечила меня. Это знак, мадмуазель, – из его взгляда улетучилась боль и теперь платиновые глаза загорелись хищным лукавством.
– Это знак того, что от этой раны вы точно не умрете, – недовольно проговорила я, быстро поднявшись на ноги.
– Кто знает, – спокойно ответил он и тоже встал на ноги. – Ну так что, вы дадите поговорить мне с Идрис?
– Я подумаю, – проглотив комок в горле, ответила я и направилась к выходу.
– С ней ведь все в порядке? – бархатные нотки голоса мужчины сменились на сталь.
– Да, вполне, – соврала я как можно более беспечно.
– Амаль, – окликнул он меня еще раз у двери.
Я обернулась и напряженно посмотрела на него.
– Я вырежу весь особняк, если с этой девчонкой что-то случится. Никого не пожалею. Даже тебя. Поняла? Поэтому береги ее как зеницу ока, – угроза из уст этого вервольфа была отнюдь не пустой, я это чувствовала.
– Думай, что говоришь, – рявкнул подлетевший к нему стражник.
– Я все сказал, – спокойно проговорил вервольф, усаживаясь на край кровати.
Я молча наблюдала за ним с четверть минуты, затем хрипло ответила:
– Надо было дать вам умереть от раны. Всегда знала, что вервольфы не умеют быть благодарными. Вам не стыдно угрожать девушке, которая не старше вашей Идрис?
– Ты для меня не девушка, ты мой враг.
Мгновение, и стражник едва не ударил вервольфа, но только один взгляд того и мужчина отступил ко мне.
– Пойдемте отсюда, мадмуазель. Глупо было в полнолуние приводить вас сюда. Они как звери в это время становятся, хоть и не обращаются, – бормотал он, закрывая дверь на замок.
– Ничего. Не переживайте так. Его слова вполне себе ожидаемы были. Я действительно враг ему, – задумчиво проговорила я, шагая по длинному коридору, окутанному сладковато-пряным запахом отвара волчьего аконита.
Глава 2
Утро. Какое там утро, если я не спала всю ночь, мечась по комнате в ожидании того, что будет дальше. С вечера даже к ужину не спустилась, приказав Татисе ничего не говорить отцу насчет того, что я вернулась без Идрис. После той пощечины я не представляла себе, что он сделает со мной, хотя вины моей в случившемся не было, и все это не произошло бы, будь в Данте хоть капля благородства его отца.
Когда солнце поднялось уже достаточно высоко, поняла, что смысла скрываться в комнате нет и нужно идти рассказывать все отцу. Наспех натянув на себя платье и заколов волосы, я вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Увидев в холле Татису, поливающую цветок, я подошла к ней и тихо спросила:
– Отец один в кабинете?
– Да, – улыбнулась женщина. – Его пассия с утра укатила ко двору, – прошептала она, приподняв бровь, ведь тоже не любила слащавую любовницу моего отца.
– Хорошо, – натянуто улыбнулась я и направилась к кабинету отца, где он по утрам по обыкновению читал письма.
Тихонько постучавшись и услышав разрешение войти, я на негнущихся ногах переступила порог святая святых обители отца. Всегда удивлялась, почему он так любит мрачные краски. Темные, практически черные шторы на окнах, такие же мрачные гобелены на одной из стен, украшенный черным гранитом камин и темная мебель. Мне маленькой это место казалось неким подобием ада, и я до жути боялась сюда заходить.
– Если ты по поводу пощечины, то хочу извиниться, не сдержался. И если вопросов иных нет, то я очень занят, – безразлично бросил он, даже не поднимая глаз от каких-то бумаг.
