– Нет, папа, – я уже даже забыла про пощечину на фоне того, что произошло.
– Говори, – отец недовольно изогнул бровь и удосужился посмотреть на меня.
– Вчера кое-что произошло…, – проговорила я и умолкла.
Отец кивнул на стул, и я села напротив него, сцепив до боли пальцы в замок, пытаясь унять подкрадывающуюся дрожь.
– И что же произошло такое, отчего моя ничем не прошибаемая дочь сидит и с таким ужасом смотрит на меня? – он закурил сигару и выдохнул густой клубок дыма из носа.
Непрошибаемая. Господи, он совершенно не знал меня. Сдержав горькую улыбку, я проговорила:
– Идрис. Мы вчера с ней на залив купаться поехали, – начала я рассказывать о вчерашнем, умолчав о некоторых деталях, и когда закончила, то на лице отца отразилось просто невероятной силой сдерживаемое недовольство.
– И что ты такое выкинула, чем вывела из себя нашего будущего короля?
– Ничего, – соврала я, поскольку говорить отцу о том, что вышла из воды голой, а потом еще и едва не отвесила Данту пощечину, было смерти подобно.
– Амаль, – недовольно протянул отец. – Дант очень и очень непредсказуемый мужчина. Он разительно отличается от нашего теперешнего короля. Его целенаправленно растили таким. Мудрый мягкий правитель – это хорошо лишь тогда, когда вокруг не процветает военный хаос. Жесткий, не терпящий возражений, надменный, непрошибаемый, но справедливый наследник…
– Справедливый? – воскликнула я.
– Справедливый, – оборвал мое возмущение отец. – Он бы не забрал твою рабыню и лошадей, если бы ты что-то не выкинула такое, что вывело его из себя.
– Он не справедливый! Он невоспитанный ублюдок, этот твой наследник! – вспылила я. – Он заставил меня выйти голой из воды, затем назвал лягушкой и сказал, что я на фоне Идрис – лишь тень красивой женщины. Я не выдержала и хотела отвесить ему пощечину. Вот и все, что я сделала! А он в наказание забрал девушку у меня, предложив при этом вместо нее с ним ночь провести! Это справедливый?
Меня просто трясло от воспоминаний, но еще больше от того, с каким спокойствием выслушал все это отец.
– Ты помнишь, что ты натворила, когда была маленькой? Столько лет прошло, а ты не изменилась, – на губах отца мелькнула тень улыбки. – Скажи спасибо, что он не увез тебя на пару с Идрис за такое.
– Спасибо? И это все, что ты можешь сказать мне? Твою дочь унизили! Как ты можешь быть таким спокойным? – чувствуя, что на глаза начали наворачиваться слезы, я встала со стула и направилась к выходу.
– Не натвори еще больше, чем уже натворила, – строго бросил отец мне вслед. – Дант вернет твою Идрис. Наиграется и вернет. И ты с улыбкой извинишься перед ним. Если не хочешь быть в опале у будущего короля нашего ковена.
– Да лучше быть в опале, чем лизать сапоги этого дьявола. Да черт с ним, меня знаешь, что больше волнует сейчас? Как ты, первый советник короля, так спокойно смотришь на то, что ко мне так отнеслись? Какой из отцов простил бы такое? Кто из ведьмаков молча принял бы то, что произошло? Да, он наследный принц, но это не умаляет того факта, что ты не меня должен был бы отчитывать за произошедшее, а по крайней мере, утешить и сказать, что поговоришь насчет произошедшего с ним. Почему ты так равнодушен ко мне? Или ты не любил мою маму и тебя мое появление на свет отнюдь не порадовало? Почему такое отношение ко мне? Даже раньше…Я маленькой плакала по ночам после смерти матери, а ты ни разу не удосужился прийти в мою комнату и утешить! Пожелать спокойной ночи или может просто посидеть рядом, пока я засну! Ты же мой отец! Как ты так можешь! И теперь, когда мужчина заставил меня голой предстать перед ним, а затем унизил пред своими подчиненными, назвав лягушкой, ты говоришь мне, что это я должна с улыбкой просить прощение у него? Да что ты вообще такое? Ты не отец мой. Не могла моя мама полюбить такое чудовище, просто не могла!
После сказанных мной слов в глазах отца словно буря мелькнула. Он приподнялся и, опершись на крышку стола, процедил сквозь зубы:
– Она и не любила меня, твоя чертова мать. Ясно? А теперь иди и прекрати истерить. Когда привезут девку, сделаешь вид, что ничего не случилось, потом отправишься ко двору и принесешь извинения Данту за то, что посмела поднять на него руку.
– Не поеду! – взревела я.
– Значит я сам тебя туда отвезу. За волосы притащу на аудиенцию и швырну к его ногам. Уяснила? – просто убийственным тоном проговорил отец и махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.
– Только попробуй, я там такое устрою, что и на тебя тень бросит, ясно тебе? – заревела я и просто пулей вылетела из кабинета.
Воздух. Понимая, что если не сделаю такой необходимый мне глоток свежего воздуха, то просто умру, я выбежала из особняка и спустя пару минут укрылась в отдаленной увитой плющом беседке сада. Забравшись с ногами на лавку, обняла колени и опустив на них голову заревела. Ничего не понимала. Одна мысль. Мама не любила отца. Но я ведь его дочка. Я даже силы его переняла, а не мамины. Ладно она, но я, его кровь, я при чем здесь была? За что меня так ненавидеть? За то, что родилась не мальчиком? Или что? Захлебываясь слезами, я просто убивала себя вопросами без ответа, понимая, что не смогу более жить в этом доме. Тягучее отчаяние все больше и больше затягивало своей топкой пучиной, выхода из которой я не видела.
– Опять сопли. Как в детстве, – послышался писк и подняв голову я увидела перед собой порхающую Маису.
– Отстань, – отмахнулась я от нее.
– Что, опять обижает тебя? – фэйри подлетела ко мне и устроилась на плече, свесив свои тоненькие ножки.
– Он ненавидит меня. И я не знаю за что. За что можно ненавидеть свою собственную дочь? – горько спросила я у крошки, которая с таким сожалением взирала на меня.
– На это только тетка сможет тебе ответить. Уж она-то точно знает, в чем причина такой нелюбви отца к единственной дочери. Поезжай к ней и задай вопрос. Ты ведь уже не маленькая девочка и имеешь право знать, за что твой отец так относится к тебе. А пока не будешь знать ответов, так и будешь поедом поедать себя в поисках причины. Но, как по мне, какой бы ни была причина, никто не имеет права так относиться к нам. Не позволяй ему подавлять тебя, иначе сникнешь. В тебе ведь течет и темная кровь, а для нас это смерти подобно, когда вот так заставляют изнывать от несправедливости.
– Так больно, Маиса. Ты не представляешь себе даже как!
– Ну а может хватит так цепляться за него и то, сколько плохого он тебе делает, твой отец. Ты же не пленница здесь, а как приехала, так и сидишь в особняке. Вчера только вот на залив выбралась. Почему ко двору не идешь? Там очень весело, насколько я знаю. Балы, развлечения и прочее, что так необходимо красивой молоденькой ведьме. Друзей заведешь себе и все не так одиноко будет здесь.
– Только не ко двору! – с ужасом воскликнула я. – Это самое последнее место, куда я хочу пойти.
Маиса повела бровью и задумалась.
– А пойдем-ка со мной в злачный район? – прищурила она глаза. – Уж там точно не будет того, с кем ты не хотела бы встречаться.
– Злачный район? – я приподняла брови и скривила губы в усмешке. – Там же…страх сплошной! Это же район, отданный для темных, живущих в нашей столице! Туда же никто из светлых не ходит.
– И что, что он для темных? Ты же со мной дружишь, ну и с ними подружишься. Эка ли невидаль. Тем более, ты тоже не вся прям кристально чистая светлая ведьма. А там таких пруд пруди. Это среди двора практически не было таких связей, а среди простых ведьм союз светлых и темных вполне себе приемлем, и их потомки прекрасно себя чувствуют, обитая в злачном районе. Они его называют райский уголок, – усмехнулась фэйри. – Ну так что, пойдешь?
– Давай не сегодня, – я легонько провела пальцем по крылышку Маисы. – Буду понимать, что с Идрис, тогда уже и про твой злачный район подумаю. А пока настроения нет совершенно выходить куда-либо.
– Там еще есть одна ведьма, – тихонько прошептала Маиса мне на ухо, – она может навеивать дрянь всякую. Не знаю уж, подвластно ли ей что-то навеять ведьмаку такого уровня, как Дант, но чем черт не шутит. Попытка – не пытка, отчего не попробовать?
В глазах этого маленького темного существа плясали такие чертики, что я даже рассмеялась.
– Да ну, узнают – головы лишат за такое. Я такого удовольствия Данту не доставлю.
– Ну как хочешь. Но если надумаешь, то только свистни, – подмигнула она мне и упорхнула в направлении розария.
– Проказу на него наслать, на гада этого, – процедила я сквозь зубы и эта мысль не казалась мне в этот момент такой уж сумасшедшей.
– Амаль! Где вы, мадмуазель? – послышался со стороны дома голос Татисы.
Я нехотя встала с лавки и побрела в особняк. Едва только вошла внутрь, как увидела одетого в зеленую ливрею мужчину. Слуга Данта. Мужчина, увидев меня, склонился в почтении.
– Где Идрис? – без лишних разговоров зашипела я на него.
– Мадмуазель, мне было поручено переговорить с вами наедине.
Услышав это, я похолодела. Махнув слуге, я направилась в гостиную. Едва только за нами закрылась дверь, мужчина поставил на стол передо мной большую шкатулку и открыл ее. Огромная сумма золотом. Я удивленно перевела взгляд на мужчину.
– Его высочество приносит свои извинения. Девушку он вернуть вам не может. Поэтому компенсирует вашу утрату этой суммой. Здесь достаточно денег для того, чтобы вы могли себе купить двоих таких, как она.
Спокойный тон слуги, и я в недоумении уставилась на него.
– Деньги. Деньги за девушку. Где она? – начиная понимать, что произошло нечто ужасное, я двинулась на мужчину.
– Мне не ведомо это, мадмуазель. Передали сказать то, что вы услышали от меня.
– Где моя служанка? – взревела я. – Отвечай немедленно!
– Мадмуазель…, – выдержке этого слуги можно было только позавидовать.
– Он ее убил? Или себе оставил? Хоть это скажи! – отчаянно посмотрела я на него, понимая, что он точно ничего не скажет, даже если и на колени рухну перед ним.
– Я ничего не знаю, – лишь поклонился он мне.
– Не знаешь, – прошипела я. – Значит придется самой все узнавать.
Схватив шкатулку, я пулей вылетела из зала и побежала в сторону выхода.
– Амаль, что такое? – перехватила меня у выхода из дома Татиса.
– Ничего, – рванула я руку. – Дома буду неизвестно когда, накрывать на стол не надо.
Сказав это, я выскочила на улицу и побежала к стоявшему у выезда с территории экипажу. Проходя мимо решетчатых ворот арены, мельком увидела пристальный взгляд Радана. Вервольф явно тоже заметил отсутствие Идрис, поэтому в его глазах горело столько предостережения, что я поежилась. Этого только мне не хватало. Усевшись в экипаж, крикнула:
– Гони во дворец. Быстро!
Кучер лениво стегнул лошадей и уже спустя пару минут экипаж мчал меня по направлению к тому месту, где я совершенно не горела желанием показываться. Всегда любила рассматривать во время езды улицы города. Но не в этот раз. Предчувствие беды противным ядом заполняло мою голову, и я упорно пыталась уверить себя в том, что Дант просто не мог сделать что-то ужасное с Идрис. Ну не мог будущий король быть до такой степени ужасным созданием. Насмехаться да, но, чтобы вот так, сделать что-то ужасное с беззащитной девушкой, пусть и рабыней. Этого просто не могло быть.
Едва только экипаж остановился подле входа во дворец, как я выскочила из него и пулей полетела вверх по ступеням, прижимая к себе ту злосчастную шкатулку с золотыми монетами. Уже находясь внутри, выдохнула и огромным усилием воли взяла себя в руки.
– Мне нужно увидеть его высочество, – улыбнулась я камердинеру, который со скучающим видом посмотрел на меня.
– На сегодня аудиенции закончены, – ответил устало он.
– Но мне нужно именно сегодня, – зашипела я на него. – Это вопрос жизни и смерти.
– У всех вопрос жизни и смерти, – пожал тот безразлично плечами.
– Я вас очень прошу, – взмолилась я. – Мне пару минут, не более. Я дочь Кириана Алистера. Он первый советник его величества.
Услышав это, мужчина приподнял бровь, затем махнул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
– Поднимитесь и пройдите в левое крыло. Третья дверь по коридору. Там будет кабинет секретаря его высочества. Если он позволит, то сможете поговорить с принцем. Более я вам ничем не помогу.
Поблагодарив мужчину, я быстро поднялась по лестнице, покрытой темно-синим ковром. Как в детстве. Ничего не изменилось в этом дворце. Даже ковер. Только в этот раз у меня этот сверкающий дворец вызывал не такие чувства, нет. Не зря говорят, что мы воспринимаем окружающую обстановку через призму тех, с кем это место связывает нас. И уж личность принца далеко не добавляла очарования этому великолепному дворцу.
Постучавшись в двери кабинета секретаря и получив разрешение войти, я переступила через порог и сделала реверанс перед седовласым ведьмаком, которого помнила еще с детства.
– Мадмуазель Алистер, – приподнял он удивленно свои седые брови. – Что вас привело сюда в такой ранний час?
– Мне нужно попасть на аудиенцию к Дан…к его высочеству, – как можно более спокойно проговорила я.
– А что случилось? Принц по обыкновению уже не принимает в такое время. Да и, кроме того, вы можете поговорить с ним вечером на балу в неофициальной обстановке. Он всегда с удовольствием выслушивает подчиненных своего круга именно тогда. Вам не обязательно просить аудиенции, – пожал плечами ведьмак.
– Нет, мне нужно именно сейчас. До вечера я…, – едва было не сказала «не доживу», – до вечера если ждать, то будет слишком поздно.
– Ну хорошо. Тогда подождите. Просто принц сейчас не один. Если он согласится вас принять в такое время, то проблем никаких.
Ведьмак вышел из кабинета и пошел по коридору к дальним дверям у огромного окна, которое открывало вид на великолепный сад. Я направилась следом за ним и остановилась, устремив взгляд на улицу. Не знаю, сколько я так простояла, но было такое ощущение, что целую вечность. Двери кабинета Данта отворились. Секретарь вышел оттуда, кивнув мне, давая понять, что я могу войти. Меня сразу же заколотила мелкая дрожь. Выдохнув, я прошла внутрь и, когда двери за моей спиной захлопнулись, перевела взгляд на Данта. Принц сидел у камина, а на его коленях восседала молодая женщина в платье с таким откровенным декольте, что у меня промелькнула мысль, будь ее грудь совершенно обнаженной, это бы не выглядело столь вульгарно. Женщина отщипывала виноград от кисти, лежавшей на столе, и с интересом рассматривала меня. Дант же играл локонами ее волос, даже не удосуживаясь отправить прочь свою любовницу. Еще одна демонстрация своего пренебрежения к моей персоне.
– Я слушаю, – как ни в чем ни бывало проговорил мужчина.
Собравшись с духом, я подошла к нему и поставила на стоявший рядом стол шкатулку.
– Я хотела бы получить девушку назад. Мне не нужны деньги. Верните мне то, что взяли.
Дант посмотрел на шкатулку, потом на меня и проговорил спокойно:
– Нет.
– Почему? – глухо спросила я.
– Потому, что я так хочу. Здесь просто баснословные деньги за рабыню. Я бы мог забрать ее как подарок. Но компенсирую это деньгами. Прими это. Вопрос закрыт.
– Что с моей рабыней? – чувствуя, что просто не могу сдерживать гнев в голосе, я впилась ногтями в ладони.
– Я не обязан тебе говорить, что с ней, – пожал он плечами и откинулся на спинку кресла, все так же играя длинным локоном волос безмолвной взирающей на нас красавицы.
– Обязаны! – процедила я сквозь зубы. – Она принадлежит линии крови правящей династии вервольфов. Если с ней что-то случилось, с меня могут спросить за ее жизнь, ведь ее купил именно мой отец. Они не вечно будут здесь в качестве рабов. Придет время, когда вервольфы спросят за каждую загубленную нами душу и я не хочу быть в числе тех, кому придется отвечать за это, – проговорила я.
Дант усмехнулся.
– Так ты за ее жизнь сейчас боишься или за свою в будущем, когда на твой порог придут представители ее клана?
– Не переворачивайте мои слова! Где Идрис? – взревела я.
Женщина враз приподняла удивленно брови и проворковала:
– Кто эта маленькая бестия, которая не боится повышать на вас голос?
– Иди к себе, Вики, – только и ответил Дант. – Я позже тебя навещу.
Женщина встала с его колен и окинула меня недовольным взглядом. Когда она вышла из кабинета, Дант поднялся с кресла и подошел ко мне. В эту минуту я поняла, что начинаю бояться его.
– Послушай меня сюда, Амаль. Ты вчера, как вижу, не совсем поняла то, что я тебе сказал. Ты стоишь пред своим будущим королем. Даже более того скажу, я уже почти король, отсчет времени идет на дни, или максимум на недели, к тому моменту, когда на мою голову возложат корону правителя ковена. Отец уже плох настолько, что все знают, что не сегодня – завтра весь ковен наденет траур по его кончине. И ты, зная это, стоишь и разговариваешь со мной таким тоном. Я понимаю, что тебе трудно провести линию между тем, кого ты помнишь, и тем, кого ты сейчас видишь перед собой. Поэтому в последний раз прощаю такое неуважение.
– Уважать нельзя заставить, – хрипло проговорила я. – Король тоже должен заслужить уважение своих подданных. Запугать можете, но вот заставить уважать…по крайней мере у меня пока нет причин испытывать это чувство к вам. Где Идрис? – прищурила я глаза.
Дант молча наблюдал за мной с четверть минуты, затем проговорил медленно:
– Идрис, Идрис…красавица-рабыня. Очень жаль, но сказать я не могу, где она. Поэтому возьми деньги и возвращайся домой.
– Хоть пару минут разговора с ней.
