Молниеносно открыв дверь, девушка бросилась вверх по лестнице, увлекая за собой соседку. Перед квартирой Вальцпруф Катя остановилась и замерла. Сладковатый запах, пробивавшийся из всех щелей, стал уже довольно ощутимым.
Старушка закашлялась.
– Сейчас я потеряю сознание. – Кульчицкая навалилась на журналистку всей тяжестью тела.
Катя, старавшаяся сохранить равновесие, достала платок и, поморщившись, закрыла нос.
– Прежде надо позвонить участковому, – сказала она Эмме Павловне. – Боюсь, вашей подруге уже ничего не поможет.
Женщина взяла себя в руки и, побледнев, кинулась в свою квартиру. Журналистка, подавив приступ тошноты, медленно спускалась по ступенькам. У распахнутой двери ее поджидал Костик.
– Ну, ты меня и напугала! – облегченно вздохнул он, увидев жену целой и невредимой. – Сколько можно тебя учить…
– Умерла Нонна Михайловна, – расстроенно сообщила ему Зорина, забыв про недолепленные пельмени.
Оперативник наморщил лоб:
– Бодрая старушка? В это трудно поверить. Что с ней? Инфаркт? Инсульт?
– Еще не знаем.
Катя вкратце рассказала о разговоре с Кульчицкой.
Скворцов снова изумился:
– Сколько раз, глядя, как старушенция прыгает через кочки, я думал: «Вот уж на ком пахать можно!»
После этой реплики супруга выразительно посмотрела на него:
– Я тоже так считала… Вот почему и хочу присутствовать при вскрытии квартиры.
– Тебе это надо? – Помыв руки, муж прошествовал на кухню и при виде аккуратно вылепленных пельмешек шумно сглотнул слюну. – А впрочем, иди, дорогая. За ужин спасибо, но сдается мне, что ты налепила на одну порцию. Лучше мне поднатужиться и сварить их, чем остаться наполовину голодным.
Катя рассмеялась:
– Ты не очень-то раскатывай губу. Я не собираюсь задерживаться. Лучше слепи еще с десяток.
– Эксплуататорша!
Скворцов покорно сел за стол:
– Так и быть. Но если что – зови меня.
– Обязательно!
Участковый, старший лейтенант Кирилл Иванович Андроников, вечно чем-то недовольный и озабоченный семейными проблемами, сразу прибежал на место происшествия, захватив понятых из первой квартиры. Увидев Зорину, он смутился:
– Если бы я знал… Лучшей понятой мне не сыскать.
Девушка махнула рукой:
– Я никуда не денусь.
Соблюдая необходимые формальности, полицейский открыл квартиру и, зажав нос, прошел в большую комнату.
Нонна Михайловна лежала у тумбочки, неестественно подогнув под себя руку.
Указав на глубокую рану у виска и на острый угол с облупленной полировкой, Кирилл Иванович вздохнул:
– У нее закружилась голова. Она упала и ударилась.
Катя, морщась от неприятного запаха и во второй раз за сегодняшний вечер преодолевая чувство брезгливости, приблизилась к соседу.
– Думаете, сердечный приступ?
Андроников кивнул:
– Не иначе как… Хотя никогда бы не подумал… Такая бой-баба была!
– Тогда вы должны ходатайствовать о вскрытии…
Кирилл Иванович прищурился:
– Никогда не понимал женской логики. И с какой, скажите, стати ее вскрывать? Разве мотивируя тем, что покойная до последнего прыгала, как горная коза? Мало, что ли, случаев в жизни, когда подобные ей скопычиваются на лету?
Зорина дотронулась до его локтя.
– Ее глаза… Выражение лица… Обратите внимание… В глазах застыл испуг. Что, по-вашему, могло ее так напугать?
Широкие плечи участкового чуть дрогнули:
– Какое мне, простите, до этого дело?
– Давайте ничего не будем трогать до приезда оперативной группы, о которой позаботится мой супруг.
Андроников удивленно и недовольно посмотрел на журналистку:
– Вечно вы лезете в чужую работу… Какое вам дело до скоропостижно скончавшейся пожилой женщины? Ей, между прочим, было больше семидесяти. Свое отжила.
Зорина, стараясь подавить раздражение, вызванное равнодушием работника правоохранительных органов, ответила:
– Это не значит, что мы не должны установить причину. А ваше отношение к случившемуся для меня дико и непонятно.
Кирилл Иванович отошел к окну, всем своим видом демонстрируя покорность судьбе:
– Делайте что хотите.
– Разумеется, я так и поступлю.
Достав из кармана фартука, который она не успела снять, мобильный, Катя набрала номер мужа.
– Костик, ситуация требует твоего присутствия!
Оперативник хотел что-то вставить, по всей вероятности, заикнуться о пельменях, томящихся на деревянной доске, но передумал:
– Бегу.
Глава 4
Приреченск, наши дни
Скворцов, с самого начала не разделявший точку зрения жены, заранее скептически настроенный, все же вызвал Павла и эксперта Михалыча.
Тот, осмотрев покойную, бросил подобострастный взгляд на Катерину, с некоторых пор сделавшуюся героиней города. Еще бы! Ее криминальные статьи в газете «Вести Приреченска» читали с большим интересом. Ему ужасно хотелось угодить ей, и он ласково произнес:
– Что же тебе не нравится, моя дорогая? По-моему, обычный инфаркт.
– Ее лицо искажено страхом, – терпеливо объясняла Катя, – разве вы не видите? Инфаркт не возник на пустом месте. Мою соседку кто-то или что-то сильно напугало.
– Ее могла напугать и внезапная резкая боль, – успокоил ее Станислав Михайлович. – Закружилась голова, бедняжка стала терять сознание, испугалась, что умрет. – Он повернулся к Андроникову: – Надо сообщить родственникам.
– У меня есть номер их телефона, – подала голос молчавшая до сих пор Эмма Павловна.
За время осмотра трупа она становилась все бледнее и бледнее. Казалось, еще немного – и ей самой потребуется медицинская помощь.
– Я позвоню. – Она исчезла так же бесшумно, как и появилась.
Криминалист и Киселев отошли к окну.
– С Катькой нам одни неприятности, – жалобно проскулил Станислав Михайлович. – В любом другом приреченском доме одинокая старушка спокойно бы отдала концы. Однако там, где обитает наша Агата Кристи, это невозможно. Бабульку непременно должны убить.
Павел, кивнув, оглядел большую комнату со старой мебелью и потертыми обоями.
– Если это убийство, то какой мотив? Ограбление? – Оперативник сам задал себе вопрос и попытался на него ответить: – Вряд ли. Замок не взломан. Все на своих местах. Непохоже, что здесь кто-то рылся в надежде поживиться. Красть, прямо скажем, нечего.
Зорина прищурилась:
– Это как сказать. Разве мало случаев, когда такие вот старушенции, экономя на всем, неизвестно зачем складывали деньги в чулок? И суммы, между прочим, были немалые. И фамильных драгоценностей не счесть…
Киселев хмыкнул:
– Ты права. Возможно, дражайшая Нонна Михайловна втайне мечтала о славе Гобсека. Уже все сделали? – переключился он на экспертов.
Станислав Михайлович, потирая руки, ответил:
– Готово. Налетай, ребята.
– Большое спасибо.
Павел и Константин принялись обследовать гостиную, заглядывая во все щели.
– Да тут прямо как в лачуге нищего! Не на что взгляд бросить.
– Я бы на твоем месте воздержалась от подобных комментариев. – Катя подошла к столу и взяла в руки книги, которые супруг, перелистывая, небрежно отбрасывал. Ее гладкий лоб прорезала морщина.
– Странно, – заметила она.
Мужчины повернулись к ней:
– Ты о чем?
– Странно, – повторила она. – Здесь прямо красной нитью проходит одна тема.
Киселев медленно отложил в сторону ворох белья.
– Ну-ка, ну-ка? Что ты там узрела? – Он стал перебирать фолианты. – «Большая Советская Энциклопедия», энциклопедический словарь, «Сто великих кораблекрушений», «Загадки подводных сокровищ», «Долина смерти». Хоть убей, не пойму, что тебе кажется странным, – недоуменно проговорил он.
Катя настаивала на своем:
– Не поленись и посмотри внимательнее: некоторые страницы помечены карандашом или ручкой.
Оперативник последовал ее совету.
– Да, тут везде информация о корабле «Черный принц»! – воскликнул он. – По всему видать, наша старушка увлекалась кораблекрушениями.
– «Черный принц»? – Константин поднял глаза. – Это пароход, доверху набитый золотом и утонувший в Черном море во время Крымской войны? Что-то такое я читал в детстве.
– Все читали, – подтвердил приятель. – Некоторые, насколько я помню, даже пробовали искать бочонки с деньгами на дне морском. Только ничего не нашли, так как никакого золота там не было и в помине!
– Наша покойная увлекалась историей корабля, это верно. – Павел повернулся к Кате. – И что с того? Ну, любила дамочка читать разные сказки. Все старики рано или поздно впадают в детство. Но вряд ли она собиралась погружаться в пучины за монетами. Ты же не будешь настаивать на другой версии?
Зорина покачала головой:
– Она интересовалась этим и в молодости. – Она сунула ему под нос том энциклопедии. – К твоему сведению, пятьдесят второго года выпуска. Теперь обрати внимание на чернила, которыми подчеркивались строчки. Судя по цвету, им лет сорок с лишним, не меньше. Михалыч определит это более точно. А вот здесь, – сунула им под нос пластмассовую коробку (раньше в таких продавали конфеты), – статьи двадцатых и тридцатых годов.
– Извини, Катерина. – Киселев аккуратно поставил книгу в шкаф. – Это все, конечно, интересно, но начни мы с твоим муженьком рассказывать Кравченко на оперативке об увлечении Вальцпруф «Черным принцем» и испуганном вражении ее лица, нас засмеет весь отдел. Я уже вижу, к чему ты клонишь. – Он подмигнул ей. – Опять твои непомерные фантазии. Мол, бабка отыскала сокровище, и за это ее кокнули.
Журналистка зло посмотрела на него:
– Ничего подобного я не говорила, просто обратила ваше внимание на некоторые детали. Если они никого не интересуют, можете продолжать работать, игнорируя мои реплики.
– Огромное тебе спасибо!
