– Значит, русские нас дурят? – заметил переводчик. – Значит, эпроновцы – просто хорошие актеры?
Катаока пожал плечами:
– Они ничего не теряют. В случае неудачи мы оставляем им всю технику да еще оплачиваем их труды. На таких условиях каждый согласился бы работать.
Водолазы опустили головы. Подобная мысль была им неприятна.
Директор решил разрядить обстановку:
– Возможно, я ошибаюсь. Золото может находиться на корме, а она в целости и сохранности. Вы заметили, что на носу сохранилось даже несколько иллюминаторов?
Като просиял:
– Так вы намерены подписать договор?
Катаока приосанился:
– Я не привык отступать. Но и вслепую работать не хочется. Надо поговорить с русскими.
Утром он отправился к Мейеру, застав Льва Николаевича за столом. Тот любезно предложил чая японскому коллеге.
– Спасибо. – Катаока взял в руки чашку. – Вчера я и мои люди много думали о подписании контракта.
Мейер напрягся:
– И что?
– Нас волнует один вопрос: где средняя часть корабля?
Лев Николаевич, подавившись чаем, закашлялся:
– Вы подозреваете нас в мошенничестве? Полагаете, мы давно подняли со дня золото, а теперь нацелились на вашу хваленую технику? Уверяю вас, так низко мы еще не пали и понятия не имеем, куда вдруг делась эта часть судна.
Японец отвел взгляд:
– Допустим, вы правы. Давайте подойдем к этому с другой стороны. Что бы ни было, а средняя часть отсутствует. Возможно, золото было именно там. Получается, мы рискуем (вы же не можете не согласиться, что наши люди идут на риск) при нулевых шансах на успех.
Чекист отставил чашку:
– То есть вы не будете подписывать контракт? Зачем же ходить вокруг да около? Мы можем информировать начальство прямо сейчас.
На желтом лице застыл испуг. Реплика попала в цель.
– Мы не привыкли отступать.
Лев Николаевич улыбнулся. Он давно раскусил чванливого японца.
– Разумеется, вы заберете славу, – сказал он. – О вашей фирме и так знает весь мир. Дело «Черного принца» принесет вам небывалую известность. Подумать только, сколько желающих достать это пресловутое золото погружались в морские пучины – и безрезультатно. Между тем как вы…
Комплимент также попал в цель. Катаока заулыбался: да, что ни говори, а репутация превыше всего.
На следующий день он выехал в Москву для подписания договора.
Итак, японская фирма обязалась выплатить «ЭПРОНу» сто десять тысяч рублей за работы и поделить поднятое золото таким образом: шестьдесят процентов получал «ЭПРОН», а сорок – компания Страны восходящего солнца. Но больше всех порадовал советских водолазов пункт, в котором говорилось, что их восточные коллеги передают по одному экземпляру каждого предмета снаряжения в их безвозмездное пользование.
После подписания договора Катаока, собрав прибывших с ним водолазов, сказал:
– В ближайшие дни выезжают восемнадцать человек во главе со старшим инженером Уэкки. После этого мы тотчас приступаем к работам.
Сузуки помнил счастливые лица коллег. Золото «Черного принца» не давало покоя. Все горели желанием поскорее начать обследование парохода. Азарт охватил их так же, как и эпроновцев.
Вот почему Уэкки с командой не заставили себя ждать и 15 июля состоялось первое погружение.
Мио видел, как советские водолазы подходили к Катаока, предлагая свою помощь, однако тот наотрез отказался:
– Я так полагаю, мы ведем дело самостоятельно.
Разумеется, это не означало полной секретности. И вообще, без русских во многих вопросах им было не обойтись. Доктор Павловский и Шаткин закупили для японцев четыре тонны риса.
– Это наши привычки, – пояснил Уэкки.
Сузука помнил, с каким воодушевлением началась работа. Громадные каменные глыбы, скрывавшие тайну корабля, дрогнули под их натиском. Маленькие камни выносили на поверхность, а большие отводили в море специальной лебедкой.
Азарт японцев передался и русским. Даже самые скептически настроенные часами стояли на берегу, наблюдая, как энергично копошатся в воде желтые узкоглазые человечки в своих диковинных масках. Ежедневно всех участников экспедиции атаковали репортеры.
– Мы работали в полной тишине, – усмехнулся Даниленко. – А эти капиталисты и часу не могут прожить без рекламы.
Михаил Андреевич кивнул:
– Что делать! Без этого они не продержатся.
Мио также помнил, как азарт сменялся раздражением. С каждым днем Катаока терял авторитет. Охваченные золотой лихорадкой, водолазы не выполняли его распоряжений, действуя по своему усмотрению.
Когда же директор попробовал отчитать самого независимого из них, Вакино, тот огрызнулся:
– Наверное, я так же заинтересован найти золото, как и вы. Между прочим, если кто-то забыл, я напомню: я один из главных акционеров фирмы и в случае удачи получаю проценты.
Таким образом, несмотря на уважение и любовь подчиненных, Катаока постепенно смещался на второй план. Его место занял Вакино. В этом властном, уверенном японце с иссиня-черными волосами было что-то такое, что заставляло верить ему. Его приказания водолазы выполняли беспрекословно.
Кроме того, на проценты претендовали еще двое – Иси и Ямомато. Другие, в том числе и Мио, работали за жалованье, правда, неплохое, и обещанную большую премию, если находка будет поднята на поверхность. В свободное от работ время японцы болтали с эпроновцами, непрестанно задававшими вопросы. Некоторым из них все казалось в диковинку.
Исламбеков, указав на Вакино, с самодовольным видом прошествовавшего мимо и не думавшего здороваться, поинтересовался:
– Чего это он такой? Насколько я понимаю, директор у вас Катаока.
Сузуки охотно объяснил:
– Он считает себя лучшим специалистом, и не без основания. Директору до него далеко.
Странный русский никак не мог взять это в толк.
– И все же он не директор.
– Он акционер, – пытался растолковать ему водолаз. – Он в доле, понимаешь? При таком раскладе вовсе не обязательно занимать главенствующие посты.
По его мнению, Мухтар так ничего и не понял. Для советских людей было чуждо такое понятие, как рабочая буржуазия.
– А почему ваш начальник питается вместе со всеми? Вместе со всеми живет в частном доме? Вы же капиталисты.
Подобные вопросы вызывали смех.
– Так, по-твоему, капиталисты не такие люди, как все?
Исламбеков пожимал плечами. Теория классовой борьбы крепко въелась в его плоть и кровь.
– Вот Като живет в гостинице.
Мио пожимал плечами:
– У него бессонница.
Русский не верил:
– Только поэтому?
Похоже, понятие «капиталист» в Советском Союзе приравнивалось к понятию «инопланетянин», и это забавляло японцев.
Однако сейчас, по прошествии времени, Сузуки признавал, что советские водолазы с твердыми понятиями о субординации не были столь неправы. Как ни хорошо знал свое дело Вакино, он не мог раздвоиться и руководить всеми операциями, а это влияло на ход работ. Сколько ошибок они допустили вследствие этого! Но тогда, увлекаемые азартом, водолазы ничего не замечали.
Полмесяца, окрашенные золотой лихорадкой, пролетели как один день. 8 августа по настоянию Катаока их команда устроила торжественный обед, посвященный годовщине поднятия золота в Средиземном море.
Мио вспоминал: этот день ничем не отличался от остальных. Работа шла полным ходом.
Настроение омрачил несчастный случай, произошедший у него на глазах. Щуплый матрос Генди, захватив лебедкой глыбу средних размеров, принялся поднимать ее на поверхность.
Почему обломок скалы сорвался – осталось загадкой для всех. Как завороженные, наблюдали его коллеги за стремительно падающим, как метеорит, вниз камнем. Генди, на его несчастье, не сумел отбежать: все произошло быстро и неожиданно. Глыба стукнула его по спине, разодрав костюм и оставив глубокую рану. Это происшествие привело Катаока в ужас.
– Плохой знак, – сказал он Уэнди. – Это никак не должно было случиться в такой день. Может быть, нас предупреждают о том, что не надо было выходить на работу, может быть, – о том, что мы ничего не найдем.
Павловский, осматривавший раненого, похлопал Катаока по плечу:
– Ваше положение не так уж и плохо. Через несколько дней Генди будет в полном порядке. У нас в таких случаях говорят: родился в рубашке. По-моему, вам должно сопутствовать везение.
Катаока улыбнулся своей резиновой улыбкой:
– Мы не собираемся сворачивать работы.
– Вот и прекрасно.
Японец наморщил лоб:
– Что же касается обеда… пожалуй, вы правы. Жизнь моих людей мне дороже золота. Я устрою более торжественный обед, чем намеревался. Мы докажем всему миру, что цифра «восемь» – счастливая для нас.
Вечером в саду дома, в котором жили японцы, был устроен торжественный обед. Осторожный Катаока не пригласил никого из посторонних.
Сузуки заметил: как ни старались его коллеги продемонстрировать свое прекрасное настроение, их лица вовсе не излучали радость. Именно тогда в его душу закралось сомнение: есть ли на дне это проклятое золото, – сомнение, не покидавшее его до самого конца.
На следующее утро все снова были в боевой готовности. Работы по очистке корабля от камней подходили к концу. Вакино приказал поднимать части парохода, и при помощи лебедки огромный кусок борта с иллюминатором оказался на берегу.
Иси, торжествующе улыбаясь, воскликнул:
– Теперь оно от нас не уйдет!
Вера этого человека в сокровища на «Принце» просто поражала.
Мио помнил, как плясал водолаз, найдя на дне английские золотые монеты.
– Я без пяти минут богач!
– Что ты сделаешь со своими деньгами? – спросил его Сузуки.
Именно Иси подсказал ему идею, которой он воспользовался впоследствии:
– Открою подобную фирму. Ведь лучше этого я ничего не умею.
Мио не стал его разочаровывать. Своими подозрениями он тогда ни с кем не поделился. Да и зачем? Кто из них сейчас может знать наверняка, есть ли на дне золото?
Первыми, кто стал открыто заявлять о неудачах японской фирмы в Балаклавской бухте, были английские и германские газеты.
Потрясая ими в воздухе, Като кричал, брызгая слюной:
– Эти олухи обвиняют нас в том, что мы не там ищем.
Вакино невозмутимо произнес:
– А как же те вещи, которые мы извлекли на поверхность?
Коммерсант сунул ему под нос пахнущий типографской краской листок:
– Читай. На это у них имеются свои возражения. Корабль, старательно расчищаемый нами от завалов, – вовсе не «Черный принц».
«Японцы сделали ту же ошибку, что и русские, – писала газета. – Они не пожелали как следует изучить исторические документы, для того чтобы точно определить местонахождение корабля. Вероятно, уверенные в своей непогрешимости, водолазы проигнорировали сведения, полученные от итальянцев, дескать, при своей ужасной технике те ни в коем случае не могли найти затонувший пароход. Однако махнем рукой на русских. Широта их натуры известна так же, как и беспечность. Но японцы! Где их хваленые качества? Впрочем, они вроде бы что-то отыскали. Нет, не золото, а части какого-то судна. Что ж, пожелаем им удачи. На дне Балаклавской бухты еще много всякого хлама».
Увидев эту статью, Катаока схватился за сердце:
