– Скажите мне, – настаивал я. – Думаю, я имею право знать, раз уж не сделал вам ничего плохого.
– Ты собираешься что-то сделать ему, вот что я думаю. Недвижимость, которую ты ищешь по всему городу, – туфта. Ты приехал сюда, чтобы найти его. – Он мотнул головой в сторону дома, от которого нас отделяла изгородь. – Я это понял, как только ты произнес его фамилию.
– Как так? В городе полным-полно Даннингов, вы сами это сказали.
– Да, но для меня важен только один. – Он поднял руку со штыком и рукавом вытер со лба пот. Думаю, в тот момент я мог бы обезоружить его, но побоялся, что шум борьбы привлечет внимание. А если бы револьвер выстрелил, пуля скорее всего досталась бы мне.
Опять же, во мне проснулось любопытство.
– Он, должно быть, сделал для вас что-то очень хорошее, раз вы превратились в его ангела-хранителя.
Он невесело рассмеялся.
– Хорошо сказал, парень, и в каком-то смысле это правда. Я ему вроде ангела-хранителя. Во всяком случае, пока.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что он мой, Амберсон. Этот сукин сын убил мою маленькую сестренку, и если кто-нибудь пустит в него пулю… или вонзит нож… – он поднял штык к бледному, мрачному лицу, – так только я.
9
Я уставился на него, разинув рот. Откуда-то издалека долетели хлопки: какой-то хэллоуиновский злодей запустил петарды. На Уитчем-стрит со всех сторон закричали дети. Но мы были одни. Кристи и ее приятели-алкоголики называли себя друзьями Билла[67 - Член АА, завязавший с алкоголем. Билл – Уильям Гриффит Уилсон (1895–1971), один из основателей общества АА, бросивший пить в 1934 г.]. Мы могли бы назваться врагами Фрэнка. Идеальная команда… да только Билл Теркотт по прозвищу Бесподтяжечник никак не тянул на командного игрока.
– Вы… – Я замолчал и покачал головой. – Объясните мне.
– Будь ты хотя бы наполовину таким умником, каким себя мнишь, сам бы сумел сложить два и два. Или Чеззи тебе не все рассказал?
Поначалу я не въехал. Потом сообразил. Коротышка с русалкой на руке и веселым лицом бурундука. Только веселость разом исчезла, когда Фрэнк Даннинг хлопнул мужчину по спине и посоветовал держать нос чистым, потому что он очень уж длинный и отмывать его придется долго. А до этого, когда Фрэнк еще рассказывал анекдоты за столом братьев Трекеров в глубине «Фонарщика», Чез Фрати сообщил мне о вспыльчивости Даннинга… хотя, спасибо сочинению уборщика, его слова не стали для меня новостью. Он обрюхатил одну девушку, и ему пришлось жениться. Через год или два она забрала ребенка и сбежала.
– Улавливаете радиосигнал, Коммандо Коди[68 - Герой научно-фантастических сериалов «Люди-радары с Луны» (1952) и «Коммандо Коди – небесный маршал Вселенной» (1953).]? Чувствую, что улавливаете.
– Первая жена Фрэнка Даннинга – ваша сестра?
– Логично. Человек говорит заветное слово и выигрывает сто долларов.
– Мистер Фрати сказал, что она взяла ребенка и убежала. Потому что натерпелась от него.
– Да, так он сказал, и в это верит большинство людей в городе – Чеззи в том числе, насколько мне известно, – но я знаю правду. Мы с Кларой были очень близки. Я мог бы отдать за нее жизнь, а она – за меня. Ты, вероятно, не понимаешь, как такое может быть, по чувствительности ты мне напоминаешь рыбу, – но так бывает.
Я подумал о нашем с Кристи лучшем годе – шесть месяцев до свадьбы и шесть после.
– Не такая уж я рыба. И знаю, о чем вы говорите.
Он вновь потирал себя, хотя я сомневался, что сознательно: от живота к груди, от груди к шее, потом обратно к груди. Лицо побледнело еще сильнее. Я задался вопросом, а что он съел на ленч, но подумал, что долго гадать не придется: скоро все увижу.
– Да? Тогда, возможно, тебе покажется несколько странным, что она не написала мне после того, как обосновалась с Майки на новом месте. Не прислала открытку. Я нахожу это более чем странным, потому что она бы так не поступила. Она знала мое отношение к ней. И знала, как я любил малыша. Ей было двадцать, а Майки – год и четыре месяца, когда этот сыплющий анекдотами говнюк сообщил об их исчезновении. Случилось это летом тридцать восьмого. Теперь бы ей исполнилось сорок, а моему племяннику – двадцать один. Он бы уже мог ходить на гребаные выборы. И ты хочешь сказать, что она не написала ни единой строчки своему брату, который не позволил Проныре Ройсу вставить ей, когда мы были детьми? И не попросила у меня немного денег, чтобы устроиться в Бостоне, Нью-Хейвене или где-то еще? Мистер, я бы…
Он поморщился, издал очень знакомый мне звук: Урк-улп, – и опять привалился к гаражной стене.
– Вам нужно сесть, – предложил я. – Вы больны.
– Я никогда не болел. Не простужался с шестого класса.
Если и так, то болезнь наступала на него с той же скоростью, с какой нацисты катили к Варшаве.
– Это желудочный грипп, Теркотт. Я всю ночь с ним промучился. Мистер Кин из аптечного магазина говорит, что в городе эпидемия.
– Этот узкозадый старикан ничего не знает. Я в порядке. – Он мотнул головой, откинув со лба грязные патлы, чтобы показать, что все у него тип-топ. Но лицо побледнело еще больше. И рука, державшая японский штык, тряслась, как и моя до полудня. – Хочешь дослушать или нет?
– Конечно. – Я украдкой бросил взгляд на часы. Десять минут седьмого. Время, которое недавно тянулось так медленно, теперь летело. И где сейчас Фрэнк Даннинг? Все еще в супермаркете? Я так не думал. Предполагал, что с работы он отпросился пораньше, возможно, сказал, что собирается взять детей на охоту за сладостями. Только планировал он совсем другое. Сидел сейчас в баре, и отнюдь не в «Фонарщике». Туда он приходил за кружкой пива, может, двумя. После такой дозы он еще мог держать себя в руках, хотя – если моя жена могла служить наглядным примером – всегда уходил из «Фонарщика» с пересохшим ртом, а душа криком кричала, требуя добавить.
Нет, если уж он действительно хотел набраться, то проделывал это в одном из баров для рабочих: в «Стойке», «Долларе», «Ведре». Может, шел в одну из распоследних тошниловок, выстроившихся вдоль вонючего Кендускига, – в «Уоллис» или непристойный «Высший балл», где древние шлюхи с наштукатуренными лицами занимают большинство стульев у стойки. Рассказывал ли он там анекдоты, от которых все заведение покатывалось со смеху? Подходили ли к нему люди, когда он заливал виски или бурбоном угли ненависти в своем мозгу? Нет, если не хотели прямиком направиться к дантисту.
– Прежде чем мои сестра и племянник исчезли, они с Даннингом снимали небольшой дом у самой границы с Кэшменом. Даннинг крепко пил, а напившись, всегда пускал в ход гребаные кулаки. Я часто видел ее в синяках, а однажды ручка Майки стала черно-синей от запястья до локтя. Я говорю: «Сестра, он бьет тебя и ребенка? Если да, я изобью его». Она отвечает «нет», но не смотрит на меня. И говорит: «Держись от него подальше, Билли. Он сильный. Ты тоже, я знаю, но ты слишком худой. Тебя ветром сдувает. От него тебе достанется». Не прошло и шести месяцев после нашего разговора, как она исчезла. Сбежала, по его словам. Но в той стороне города много лесов. На территории Кэшмена сплошь леса. Леса и болота. Ты понимаешь, что в действительности произошло?
Я понимал. Другие могли не верить, потому что видели в Даннинге уважаемого горожанина, давно уже взявшего под контроль склонность к алкоголю. Не забудьте и про его обаяние. Но я располагал секретными сведениями.
– Я думаю, у него поехала крыша. Я думаю, он пришел домой пьяным, и она сказала что-то не то, возможно, что-то самое безобиднейшее…
– Безоб… что?
Я всмотрелся сквозь изгородь во двор. В кухонном окне мелькнула женщина и исчезла. В casa[69 - Дом (исп.).] Даннингов подавали ужин. И что было на десерт? Желе со взбитыми сливками? Слоеный пирог? Вряд ли. Кому нужен десерт в вечер Хэллоуина?
– Я хочу сказать, он их убил. Вы ведь так думаете?
– Да… – Он выглядел удивленным и подозрительным. Пожалуй, человек, одержимый навязчивой идеей, всегда так выглядит, когда слышит, как другой соглашается с тем, что не давало ему спать долгими ночами. Это какой-то подвох, мне готовят гадость. Только это не гадость. И определенно не сладость.
– И сколько тогда было Даннингу? – спросил я. – Двадцать два? Перед ним лежала вся жизнь. Возможно, он сказал себе: «Я совершил ужасное, но смогу это скрыть. Мы живем в лесу, до ближайшего соседа – целая миля…» Соседи ведь жили в миле, Теркотт?
– Как минимум, – пробурчал он, одной рукой массируя грудину. Штык он опустил. Выхватить его не составляло труда, и скорее всего мне удалось бы вытащить револьвер из-за пояса, но я этого не хотел. Рассчитывал, что болезнь сама разберется с мистером Биллом Теркоттом. Я действительно считал, что проблем не возникнет. Видите, как легко забыть об упрямстве прошлого?
– Поэтому он увез тела в лес, похоронил и объявил, что они сбежали. Серьезного расследования, конечно, не проводилось.
Теркотт отвернулся и сплюнул.
– Он происходил из уважаемой в Дерри семьи. Мои родители приехали из долины Сент-Джона в старом, ржавом пикапе, когда мне было десять, а Кларе – восемь. Французская шваль. Как думаешь?
Я думал, что Дерри в очередной раз показал себя – вот что я думал. И пусть я понимал любовь Теркотта и сочувствовал его утрате, он говорил о давнем преступлении. А меня больше заботило другое, до которого оставалось менее двух часов.
– Вы подсунули мне Фрати, да? – Я и так знал ответ, но испытывал разочарование, потому что принял Фрати за дружелюбного горожанина, решившего поделиться местными сплетнями за пивом и жареными ломтиками лобстера. Ошибся. – Ваш приятель?
Теркотт улыбнулся – точнее, скорчил гримасу.
– Чтобы я дружил с богатым жидовским ростовщиком? Смех да и только. Хочешь послушать маленькую историю?
Я глянул на часы и понял, что время еще есть. А пока Теркотт говорит, вирус работает. Я намеревался прыгнуть на Теркотта, едва он первый раз согнется, чтобы блевануть.
– Почему нет?
– Я, Даннинг и Чез Фрати одного возраста – нам по сорок два. Ты в это веришь?
– Конечно. – Но Теркотт, которому жилось тяжело (и который заболевал, пусть и не хотел этого признавать), выглядел лет на десять старше и Даннинга, и Чеззи.
– Когда мы все учились в выпускном классе старой Объединенной школы, я был помощником тренера футбольной команды. Тигр Билл – так они меня звали. Круто, правда? Я пытался попасть в команду и в девятом классе, и в десятом, но оба раза пролетел. Слишком худой для нападающего, слишком медлительный для защиты. История моей гребаной жизни, мистер. Однако я любил игру и не мог позволить себе дайм на покупку билета – в моей семье денег не водилось, – поэтому стал помощником тренера. Звучит солидно, но ты знаешь, что означала эта должность?
Разумеется, я знал. В жизни Джейка Эппинга я был не мистером Риелтором, а мистером Старшие Классы, и кое-что оставалось неизменным.
– Подай-принеси.
– Да, я приносил им воду. И держал ведро, если кто-то блевал после пробежек в жаркий день, и относил шлем в ремонт. Опять же, оставался на поле, чтобы собрать оставленную ими амуницию, и в душевой подбирал с пола их грязные носки.
Он поморщился. Я представил, как его желудок превращается в яхту в бушующем море. Вверх она идет, други мои… а потом штопором ввинчивается вниз.
– И вот однажды, в сентябре или октябре тридцать четвертого, после тренировки, я в одиночестве брожу по полю, собираю накладки, и эластичные бандажи, и все прочее, что обычно остается после них, складываю в тележку на колесиках – и вдруг вижу Чеза Фрати, бегущего через поле, роняя учебники, а за ним гонятся мальчишки… Господи, что это?
Он повернулся, его глаза выпучились на бледном лице. Вновь я мог попытаться отнять у него револьвер – штык точно бы отнял, – но не сделал этого. Его рука опять потирала грудь. Не живот, а грудь. Мне бы сделать из этого определенные выводы, но я думал о многом другом. В том числе и о его истории. Это проклятие читающих людей. Нас можно соблазнить хорошей историей в самый неподходящий момент.
– Расслабьтесь, Теркотт. Дети запускают шутихи. Хэллоуин, помните?
– Что-то мне нехорошо. Может, с вирусом ты прав.
Пойми он, что болезнь способна вывести его из строя, мог бы совершить что-то поспешное.
– Забудьте про вирус. Расскажите о Фрати.
Он ухмыльнулся. На его бледном, потном, заросшем щетиной лице ухмылка выглядела пугающе.
– Старина Чеззи бежал как дьявол, но они догоняли его. В двадцати ярдах за стойками ворот на южной стороне поля находился овраг, и они столкнули его туда. Ты удивишься, узнав, что среди них был Фрэнки Даннинг?
Я покачал головой.
– Затем они спустились в овраг, начали толкать его, пинать, отвешивать оплеухи. Я закричал, требуя, чтобы они это прекратили, и один поднял голову и крикнул мне: «Спускайся сюда и заставь нас, гондон. Получишь двойную порцию». Я побежал в раздевалку, сказал футболистам, что банда подонков избивает мальчишку и, может, они это остановят. Плевать они хотели на то, что кого-то избивают, но подраться любили. Выбежали из раздевалки, некоторые в одном нижнем белье. Хочешь узнать самое забавное, Амберсон?
– Конечно. – Я вновь глянул на часы. Без четверти семь. В доме Даннингов Дорис, наверное, мыла посуду и смотрела по телевизору «Хантли-Бринкли».
– Куда-то опаздываешь? – спросил Теркотт. – Уходит гребаный поезд?
– Вы хотели рассказать что-то забавное.
– Ах да. Они пели школьный марш! Как тебе это нравится?
Перед моим мысленным взором возник десяток полуодетых здоровенных парней, бегущих через поле в надежде помахать кулаками и поющих: Вперед, «Тигры Дерри», наш флаг впереди. Действительно, выглядело забавно.
Теркотт увидел мою улыбку и ответил своей. Натянутой, но искренней.
– Футболисты врезали паре ублюдков от души. Не Фрэнки Даннингу. Этот бздун увидел, что их слишком много, и дал деру в лес. Чеззи лежал на земле, держась за руку. Сломанную. Все могло закончиться гораздо хуже. Если б не футболисты, он бы наверняка оказался в больнице. Один из них смотрит на него, а потом легонько пинает, как иной раз пинаешь коровью лепешку, в которую чуть не вляпался, и говорит: «И мы бежали сюда, чтобы спасти сало жиденка?» Они заржали. Потому что это вроде шутки, понимаешь? Еврейский мальчик? Сало? – Теркотт уставился на меня сквозь патлы поблескивающих «Брилкримом» волос.
– Понимаю, – кивнул я.
– «Да что с того, – говорит другой. – Я надрал пару задниц, и это меня устраивает». Они вернулись в раздевалку, а я помог Чезу выбраться из оврага. Отвел его домой, тревожился, что он лишится чувств или что-то в этом роде. Я боялся, что Фрэнки с друзьями вернутся, но не бросил его. Даже не знаю почему. Тебе бы увидеть дом, в котором он жил, – гребаный дворец. Ломбарды, выходит, приносят прибыль. Когда мы пришли туда, он меня поблагодарил. От всего сердца. Чуть не плакал. «Да ладно, – говорю я. – Терпеть не могу, когда вшестером на одного». И это правда. Но ты знаешь, что говорят про евреев: они не забывают ни долга, ни услуги.
– И вы попросили его выяснить, что я тут делаю.
– Я и так знал, что ты делаешь, дружище. Просто хотел убедиться. Чез посоветовал мне оставить тебя в покое. По его мнению, ты хороший парень. Но когда дело касается Фрэнки Даннинга, я никого не оставлю в покое. Никто не связывается с Фрэнки Даннингом, кроме меня. Он мой.
Теркотт скривился, снова потер грудь. И на этот раз до меня дошло.
– Теркотт… крутит живот?
– Нет, грудь. Зажимает.
Мне это не понравилось, тут же пришла мысль: Он тоже в нейлоновом чулке.
– Сядьте, а не то упадете. – Я шагнул к нему.
Он вытащил револьвер. Кожа между сосками – в том месте, куда могла войти пуля, – безумно зачесалась. Я мог разоружить его, подумал я. Конечно же, мог. Но нет, хотел дослушать историю. Хотел узнать.
– Это ты сядь, братан. Угомонись, как пишут в комиксах.
– Если у вас сердечный приступ…
– Нет у меня никакого гребаного сердечного приступа. А теперь сядь.
Я сел и смотрел снизу вверх, как он приваливается к гаражу. Его губы стали синюшными, а это никак не сочеталось с хорошим здоровьем.
– Чего ты от него хочешь? – спросил Теркотт. – Вот что я хочу знать. И это я должен узнать, прежде чем решу, что с тобой делать.
Я тщательно продумал ответ. Словно от него зависела моя жизнь. Может, и зависела. Я не думал, что Теркотт способен на хладнокровное убийство, что бы он
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/stiven-king/11-22-63-4986890/?lfrom=174836202) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
