Игорь Ковальчук "Бессмертные"

– Мам…

– Куда я пойду? На Белую сторону? Так меня нам и ждут. И что я буду делать на Белой стороне? Ни денег, ни документов… Я теперь провальская подданная, меня не примут в Центре.

Руин знал, что его мать с Белой стороны, и лишь теперь насторожился, услышав знакомое название.

– В Центре? Ты из Асгердана? Из Центра?

– Я жила там раньше, – рыдала Дебора. – Боже, как там было хорошо! И сдернул меня черт тащиться со своими родственниками незнамо куда! Сама дура. Ведь звали меня замуж, звали, а я, дура, отказалась! Дура!

Скрипнула распахивающаяся дверь. Супруга властителя пискнула, прячась за сына, Руин обернулся, готовый защищать мать, но это оказался не Арман-Улл. В дверном проеме стоял Дэйн – весь в паутине, каких-то клочках и пятнах, встрепанный и потный. Он был невысокий, подвижный и щуплый, и, хотя ему едва исполнилось двенадцать, какие-то неуловимые признаки позволяли догадаться, что намного крепче он не станет. Телосложением Дэйн немного напоминал отца, но это все, чем он его напоминал. У младшего принца были живые, выразительные глаза, искренние и чистые, как два родника, красивые, ровные черты лица, по-матерински вздернутый носик и манеры ребенка-непоседы. При необходимости он умел расположить к себе любого человека, но вскоре большинство знакомых начинали его сторониться – слишком он был непредсказуем.

– Мама, – позвал мальчишка. – Мама!

– Что ты здесь делаешь? – Руин сдвинул брови. – Ты разве не понимаешь, что отец может просто убить тебя? Марш в укрытие, и сиди там!

– Мама, – не обращая внимания на брата, сказал Дэйн и шагнул в комнату. Лепешка грязи, оборвавшись с кожаной куртки, шлепнулась на шелковый ковер. Юный принц протягивал матери руки, аккуратно сложенные чашечкой. – Смотри, какую я тебе штуку приволок. Светится.

Он разжал пальцы, и на ладони оказался огромный таракан, покрашенный ярко-синей краской. Дэйн осторожно стряхнул насекомое на парчовое покрывало кровати, где лежала мать.

В таракане от кончика усов до «хвоста» было сантиметров пятнадцать. Дебора вскочила и завизжала в голос. А невозможно одновременно визжать и рыдать. Слезы высохли в один миг.

– Мам, ну посмотри, какой он классный! – уговаривал принц.

Таракан, шевеля усами и не оставляя надежд на то, что он, может быть, ненастоящий, уверенно пополз по ткани в направлении хозяйки кровати. Подхватив длинные юбки, Дебора порскнула в ванную и заперлась там.

Руин, не торопясь, потянулся и взял таракана за лапку. Насекомое взбрыкнуло. Инстинктивно наморщив аристократически тонкий нос, принц перехватил его за туловище и поднял в воздух. Казалось, таракан смотрит на пленителя с укоризной.

– Откуда он у тебя – такой большой и синий?

Дэйн пожал плечами.

– Да я просто поймал обычного таракана и напоил своими химикалиями. А он мало того, что вырос, еще и посинел. И стал светиться в темноте. Представляешь?

Старший брат покатился со смеху, глядя на озадаченное и очень серьезное лицо Дэйна. Тот выглядел младше своих лет, и такая сосредоточенность на лице мальчика казалась комичной.

– Как ты умудрился напоить таракана химикалиями? Уговаривал долго?

– Вообще не уговаривал. Бросил в банку и все – что ему оставалось делать?

– Ну, а что потом?

– А потом начал расти и светиться.

– А если б утонул?

– В банке было мало вещества. Если б утонул, значило бы, что это плохой таракан и для опытов непригоден.

Даже из ванной донесся хохот. Дебора, конечно, не могла удержаться, и по привычке внимательнейше прислушивалась к чужим разговорам. Впрочем, принцы говорили громко.

– Сам-то ты не пробовал пить?

– Пробовал. Но на меня не действует. Видно, не суждено мне вырасти и начать светиться.

– Да уж, – Руин протянул насекомое брату. – Держи. Он мне ладонь щекочет.

– Отпусти его, пусть побегает.

– Не пугай мать своими светящимися экспериментами. Забери.

– Она же все равно сидит в ванной, животного не видит. Пусть оно порезвится.

– Не вечно же маме сидеть в ванной.

– Да, выметайтесь отсюда со своими тараканами! – завопила из-за двери Дебора. – Еще раз увижу, что ты, Дэйн, с насекомыми возишься – выдеру!

– Не поймаешь! – крикнул в ответ младший принц, забрал у брата насекомое и вышел из спальни. Руин последовал за ним. – Может, его к папе в комнату запустить?

– Чтоб я тебя не видел близ отцовских покоев! И у официальных зал тоже. Кстати, где ты просидел эти сутки?

– В заброшенном крыле. У меня там комнатушка оборудована.

– Когда ты сюда шел, тебя кто-нибудь видел?

– Никто не видел. Я не шел, я полз. По гремлинским ходам.

Руин остановился посреди коридора.

– Как ты умудрился?

– Ну, там есть довольно широкие лазы. Темновато, правда. Но у меня был таракан. Он полз впереди.

– Ты неподражаем, – рассмеялся Руин.

– Я знаю, – Дэйн мотнул головой, отбрасывая назад пряди черных волос, падающих на глаза.

А через десяток шагов впереди зазвучали чьи-то шаги. Младший сын властителя нырнул куда-то за угол и исчез – видимо, в одном из гремлинских лазов. Появившийся слуга не успел даже хотя бы заметить его движение. Руин лишь улыбнулся юркости своего брата.

Дэйн вновь появился лишь поздно вечером в комнатушке Морганы – довольный и сытый (принц заглянул в кухню и стянул целую курицу, которую потом пришлось есть в одиночку), но еще более грязный и вдобавок мокрый, но уже без таракана. По его словам, он поручил насекомое заботам гремлинов, и те клятвенно обещали о нем позаботиться. Уже знавшая всю историю Моргана в ответ высказала предположение, что гремлины собираются использовать таракана в качестве лампочки. Дэйн задумался и заявил, что эксперимент нужно развивать на млекопитающих, и что, пожалуй, крысу проще заставить пить.

– Представляешь себе крысу размером с собаку? – ахнула девушка.

– Зато она светящаяся. Издалека видно. Удобно.

– Что – уворачиваться в темноте?

– Да нет. Перепрыгивать.

– Ужасно, – при всем при том девушка не могла удержаться от смеха.

Потом открылась дверь, вошел хмурый Руин, и при виде старшего брата вся веселость младшего как-то разом увяла. Он опустил глаза и одернул на себе куртку. Несмотря ни на какие приличия или требования родителей Дэйн ходил в кожаной одежде, украшенной заклепками, а то и шипами. Знал ли он, что это за мода, где он ее откопал – неизвестно, но в Провале, в среде золотой молодежи подобная одежда постепенно становилась популярной.

– Ээ… Я, пожалуй, пойду, – сказал он грустно и полез под кровать, где должен был находиться очередной лаз для гремлинов.

– Я тебя не гоню, – старший принц сел в кресло у двери и устало провел по лицу.

Моргана была очень стеснительной, и первые пять минут она не знала, как подступиться к разговору. Братья молчали, у одного был вид ученого, смертельно уставшего от своей работы, у другого – вид ребенка, который понимает, что его сейчас будут ругать. Но желание добиться своего было слишком сильным. И когда Руин поднял взгляд на сестру, та собралась с духом и робко напомнила:

– Руин, прошло две недели.

– Да, я помню.

– Ты… помнишь? Ты обещал мне. Ты… не передумал?

Руин поднял на нее глаза. Хмурость стремительно стала превращаться в холодность. Когда молодой принц обращался к магии или хотя бы вспоминал о ней, он переставал быть просто человеком и становился просто магом. Никаких чувств, только знание и искусство, воплощенные в человеческом облике. Глаза его постепенно становились совершенно черными, и Моргане стало немного страшно. Даже Дэйн, казалось, начал испытывать неудобство под пронизывающим и одновременно пустым взором старшего брата, поскольку снова полез под кровать.

– Я помню свои обещания.

– Ты… сделаешь? – едва слышно пролепетала она.

– А ты уверена, что этого хочешь?

– Конечно, – не имея сил сдерживаться, простонала она.

– Неужели для тебя так важны восхищенные мужские взгляды?

– Мне нет дела до мужчин. Но у меня есть собственные глаза. Или ты считаешь, что кроме тебя не может быть никого, кто стремился бы к красоте?

Руин выслушал ее бесстрастно.

– Я должен предупредить тебя, – добавил он. – Эта процедура болезненна. Очень, очень болезненна.

– Пусть.

– Да елки-палки, где эта нора? – пропыхтел под кроватью Дэйн.

– Брат, вылезай, – бесцветно сказал принц.

Сосредоточение магии высшего порядка начинала завладевать им. Старший из троицы был магом об Бога, и знал это, а потому все в своей жизни подчинял искусству чар. Даже человеческие чувства. Когда на него снисходило ощущение, что вот оно, время колдовства, пришло, для Руина переставал существовать весь мир. Он видел вокруг только силу, бушующую, как горная река, знания, которые напоминали убранные камнем берега – в таких смиряется любой поток – и само сознание мага, его дух, отводящий воду себе на службу. Молодой бессмертный всегда точно знал, чего хочет, и не испытывал страха перед лицом стихий: он привык, что сила всегда покоряется духу и знанию.

Дэйн вылез из-под кровати. Оправил одежду и с невольным испугом посмотрел на Руина.

– Ты мне поможешь, – сказал тот, и младший сын правителя немедленно кивнул. Но тут же спохватился:

– В чем помогу?

– Лечить Моргану.

– А-а… Да, конечно.

– Ты будешь делать то, что я скажу, не пререкаясь и не задавая вопросов. Все, что я приказываю, какой бы странной ни казалась тебе просьба.

Когда Руин говорил таким тоном, ему невозможно было противиться, и Дэйн молча кивнул. Вслед за тем молодой маг обратил свой взор на сестру, и тьма его взгляда показалась ей обжигающей, как сердцевина самого небесного светила. Принцесса втянула голову в плечи, как черепашка.

– Раздевайся, – бесстрастно приказал старший брат.

Моргана не ожидала ничего подобного. Сперва она подумала, что ослышалась, потом – что это шутка. Но Руин смотрел на нее без улыбки, и не просто смотрел – он ждал, когда девушка исполнит приказание. Она побелела и молитвенно сложила руки. Принцесса не могла произнести ни слова – горло снова перехватил спазм.

– Делай, – повторил принц. – Не заставляй меня повторять. Быстрее.

Ей стало страшно. Но не повиноваться было еще страшнее. Близкая к обмороку, девушка разделась, пытаясь прикрывать ладонями дряблое тело в жирных складках. Младший сын властителя отвернулся, как только она распустила шнуровку платья – не потому, что зрелище было ему так уж неприятно, а потому, что застыдился, да и сестру не хотел смущать. Но тут безжалостный брат перевел взгляд и на него. Показал на Моргану.

– Свяжи ее.

– Руин, о чем ты говоришь?

– Свяжи.

– Руин, я…

– Делай, что сказано. Руки и ноги. Возьми ее пояс и шнур от балдахина. Связывай и держи ее.

Что было потом, Дэйн почти не запомнил. Кажется, он держал связанную сестру за плечи, а она рвалась с необычайной, неправдоподобной силой и так громко выла – то ли от боли, то ли от испуга – что скоро Руин не выдержал и заткнул ей рот свернутым шарфом. Что делал старший брат, Дэйн не запомнил тоже. Кажется, просто прикладывал правую ладонь к обнаженному телу Морганы то там, то там. Пальцы его рук светились, правая – особенно, и каждый раз девушке становилось плохо. Сперва она еще пыталась кричать, а потом затихла, и лицо у нее стало сонное, равнодушное, будто одурманенное.

Грудь принцессы ходила тяжело и медленно. В кляпе больше не было нужды, и Дэйн даже потянулся вынуть его, но не смог донести руку. Зрение шалило, близкие предметы казались далекими, далекие наплывали, и подросток узнал состояние магического истощения. Должно быть, брату он понадобился не только для того, чтоб держать несчастную сестру, но и для самого магического действия, как источник энергии. Что ж, человек – отличный проводник для заклинаний.

Дэйн нисколько не злился за это на Руина, наоборот, радовался, что смог помочь, но теперь он чувствовал себя таким слабым, таким усталым, как никогда в жизни. Это было особенное чувство усталости, когда не видят глаза, не слышат уши, притупляются тактильные ощущения, а об остальном и говорить незачем. С трудом фокусируя зрение на Моргане, младший сын правителя мог разглядеть только маленький участок кожи, где медленно бледнело и выцветало лиловое пятно синяка, да Руина, пошатывающегося, но все-таки стоящего на ногах.

Наверное, надо бы убрать с сестры руки и добраться до кровати… Или хотя бы поудобнее устроиться на ковре. Дэйн понимал это и несколько раз принимал решение шевельнуться, но каждый раз почему-то ничего не делал. Мысли ворочались в его голове медленно, как валуны в лаве, пережевываемые адским жаром. Сперва он подумал о том, что Моргана, кажется, спит, потом – что надо бы задернуть шторы, поскольку свет слишком ярок. Потом – что Руин каким-то образом двигается, хотя по логике должен бы лежать пластом, как Дэйн, и даже скорее, чем Дэйн, потому что он не просто тратил силы, он еще и колдовал.

Но Руин двигался. Пусть и держась за стену, но двигался. Он задернул шторы – скудный вечерний свет резал ему глаза, будто ножом – стащил горячий гематитовый браслет с правого запястья и бросил на пол. А потом стащил с сестры Дэйна и приложил пальцы к его шее. Проще, конечно, было проверить его состояние магией, но о какой магии могла идти речь после такого. Старший из троих и сам не знал, на чем он держится.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/igor-kovalchuk/bessmertnye/?lfrom=174836202) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.