Я так и не поняла, за какой сколопендрой мне сдалась эта священная дрянь и на что она вообще способна. Но, не желая особенно вдаваться в подробности и оскорблять Лори своим скептицизмом, просто кивнула в ответ. А Лориавель тем временем продолжала:
– Вот здесь у нас чистая настойка черногриба. – Моя собеседница хитро улыбнулась, и ее щеки порозовели. Я мгновенно вспомнила, что буквально пару минут назад это название Лориавель уже упоминала.
В бутыльке плавно переливалась крайне мутная белесая жидкость, напоминающая молоко.
– Как ты, наверное, помнишь после моих слов, этот бутылек способен поднять наслаждение от любви на небывалый уровень, а заодно голос страсти усилить. И чтобы жидкость подействовала, достаточно употребить всего несколько капель, так что тебе хватит ее надолго.
Теперь уже я покраснела.
Отнекиваться и отдавать подарок не стала: действительно, никто не знает, что там мне предстоит испытать в ближайшие дни. А уж если не удастся сбежать и любовные утехи с местным полубожеством растянутся на обещанные полгода, пожалуй, бутылек может мне здорово пригодиться. Если повезёт, еще и во вкус войду, потом от этого их Великого Айша меня за уши не оттянешь?..
Но как бы я ни пыталась себя успокоить и развеселить, даже сейчас, во время рассказа Лориавель, казалось, что все нервные окончания у меня внутри обострились и мелко вибрируют от страха.
– А вот здесь… – Дочка жреца улыбнулась и слегка выпучила глаза. Я стала ожидать чего-то крайне важного, как она закончила: – Средство от липких мошек.
– От кого? – фыркнула я, трогая пальцем флакончик с зеленоватой водичкой.
– Ну-ка, нюхни! – воскликнула она почему-то с радостью и, откупорив крышку, сунула мне под нос бутылек.
Я не успела отшатнуться, как резкий запах, напоминающий раздавленного клопа, настоянного на горчице, ударил в нос.
– Ни одна мошка не подлетит к новой але, тирааном клянусь! – добавила она, подняв в воздух кулак с торчащим вверх мизинцем.
Я внимательно проследила за этим движением, но, собственно, все равно ничего не поняла. Разве что в данный момент некие «липкие мошки» привлекали меня значительно больше, чем средство против них.
– Этот отвар изготовила сама я, – важно добавила Лориавель, и мне стало гораздо более очевидна причина ее резкого воодушевления. – Он отгоняет вообще любое насекомое, но против мерзких мошек особенно действенен. Жаль только, что варить его тоже очень трудно, а потому он не менее редкий, чем остальные жидкости в этом ожерелье.
Лориавель выглядела ужасно довольной собой, и у меня в мыслях не было ее разочаровывать. Я покивала, поблагодарила и стала слушать дальше.
– А вот эта штука с голубоватым оттенком – сложно-комбинированная сыворотка, что защитить способна от укуса солаана. Крайне дорогая вещь! Яд червя обычно можно нейтрализовать, только лишь если вовремя попасть к медику на стол. Тогда несколько уколов и переливание крови могут дать шанс на спасение. Хоть и не стопроцентный. Но вот этот бутылек, если выпить содержимое его сразу же, способен поставить на ноги даже самого солаана, если его укусит другой солаан!
Дочка жреца вдруг рассмеялась, явно обрадовавшись собственной шутке.
Я же улыбнулась в ответ и, хотя юмором не прониклась, настойку вполне оценила. Учитывая, сколько, по словам самой Лори, тут кругом водилось солаанов, быстрое противоядие явно не помешает.
Она рассказала еще про пару бутылочек, а я старательно пыталась запомнить все, чтобы в нужный момент не перепутать. Это было непростой задачей, стоит признать.
– Ну… думаю, все, Эвиса, – сказала, наконец, моя собеседница и неторопливо встала из-за стола. – Пора.
А у меня сердце больно ударило в ребра.
– Что, сейчас опять торжественной процессией пойдем ко дворцу? – едва шевеля резко пересохшим языком, спросила я.
– Нет, – покачала головой девушка. – На этот раз лишь я да ты. По Сердоликовой дороге, что ведет в теларан, пройти могут лишь две женщины: ала и та, что готовила ее для Великого Айша.
Лориавель неожиданно поклонилась, еще сильнее нервируя этикетом.
А затем она вдруг шагнула куда-то в сторону, присела на корточки и схватилась за какой-то коврик. Лишь в тот момент, когда коврик откинулся назад, превратившись в крышку люка, стало ясно, что гриб, в котором мы находились, вел куда-то вниз.
– Скорее подходи, – поманила меня дочка жреца. – Уверена, Великий Айш заждался уже.
– Ага, заждался он, – похолодевшими губами пробубнила я, через силу повинуясь. – Мне-то как не терпится…
Под люком, как ни странно, оказались не простые ступеньки, а будто бы из какого-то удивительного золотого камня. По бокам от каждой ступеньки стоял желтый сталагмит, светящийся изнутри и освещающий прекраснейший тоннель, что вел по направлению ко дворцу Айша.
– Это сердолик, – пояснила Лориавель, – золотой камень, которым наши мужчины дорогу в теларан украсили.
В женском голосе звучало отчетливое уважение к работе неизвестных мастеров. Видимо, она привыкла гордиться своим народом, и изредка в разговоре со мной, шейсаркой, эта гордость проскальзывала.
– Красиво, – подтвердила я, тем более что это была правда. И пускай прямо сейчас мне было не до местных красот, потому что все внутри переворачивалось от страха.
Сердоликовую дорогу мы преодолели почти мгновенно. И едва передо мной выросли высокие, с два человеческих роста, золотые двери, как Лориавель осторожно постучала в них и тут же низко склонила голову, почти коснувшись длинными белыми волосами пола.
В этот миг створки скрипнули и распахнулись. А мое сердце едва не остановилось раз и навсегда.
Глава 5
Он душу твою украдет,
В паутину ее вплетет,
А голод его неземной
Обожжет как вино с беленой…
(из уличной шейсарской песенки)
В меня, словно стрела из огня, вонзился горящий зеленым пламенем взгляд. Глаза, полные колдовского света, подземного голода, немыслимой бездны желаний, проникли раскаленным вниманием будто бы через меня, прямиком сквозь сердце.
И все, о чем я думала еще несколько мгновений назад, ушло в прошлое. Кануло в вечность.
Лориавель слегка подтолкнула меня вперед, позволив сделать те несчастные два шага, после которых сердоликовый тоннель остался позади, а меня поглотила сверкающая темными драгоценностями вотчина Великого Айша – теларан, огромные покои в черном каменном дворце Стеклянного каньона.
Все остальное словно бы умерло. Был только он и я.
Лишь отдаленно я слышала, как за спиной захлопнулись золотые двери, и стало ясно, что теперь, кроме нас, и впрямь не осталось никого вокруг.
Я шумно сглотнула, стиснув зубы и, наконец, позволив себе опустить взгляд ниже его проклятых, глубоких до бесконечности глаз. Позволив увидеть обнаженную грудную клетку, бугрящуюся тугими, крупными мышцами, широкие плечи и мощные предплечья, украшенные витыми браслетами из красного золота.
Длинные густые волосы цвета древесной коры, что по неведомому принципу становились то светлее, переливаясь золотом, то темнее, переходя в дикую камышовую тьму, слегка падали на лицо. Они бросали на глаза загадочные и мрачные тени, заставляя зеленые радужки светиться еще ярче, почти фосфоресцировать всеми оттенками драгоценных камней: от изумруда и малахита до испещренного огненными прожилками нефрита.
Мой таинственный незнакомец и спаситель от бледного червя солаана был так же красив, как и прежде, а может быть, даже еще красивее. Я не могла понять, что чувствую, потому что большую часть эмоций заволок непонятный страх-предвкушение. Ноющее, пульсирующее чувство, когда до дрожи опасаешься неизвестности, когда не можешь пошевелить и пальцем от сковывающего ужаса…
Но при этом и убежать не можешь. И двигаешься дальше, как завороженная, потому что это ненормальное, стягивающее грудь ощущение пьянит тебя не хуже крепленого вина, настоянного на полыни. Сводит с ума раскаленным свинцом в голове.
Говорят, на страх смерти можно подсесть, как на наркотик, раз за разом возвращая себя к опасности. Рискуя жизнью и получая от этого удовольствие. Прямо сейчас я готова была поверить в это утверждение.
Когда кровь в венах начала стучать настолько быстро, что от испытываемого страха меня бросило в легкую эйфорию, я, наконец, позволила себе опустить взгляд еще ниже. Ниже кубиков стального пресса, ниже удивительного пояса – толстой золотой цепи, инкрустированной ромбовидными каменьями и украшенной вставками из фигурок металлических паучков. Прямо к огромным паучьим ногам, что острыми кинжалами росли из крупного паучьего тела, переливающегося глянцевыми хитиновыми пластинами, словно живым доспехом.
Великий Айш словно ждал чего-то. Ждал, пока я приду в себя после первого потрясения. А может быть, изучал меня с ничуть не меньшим интересом, чем я его. Впрочем, наверняка такие эмоции, как у меня, ему и не снились.
Его смуглая кожа, напоминающая светлую карамель, сверкала и блестела, будто полированный янтарь, в свете десятка огней, озаряющих полумрак зала, лишенного окон. В этот момент я заметила, что источниками света здесь служило настоящее пламя, горящее в множестве жаровен, расставленных вдоль стен. В них горели какие-то маленькие камушки, от которых вверх тянулись тонкие раскаленные язычки красивого оранжевого цвета, переходящего в оттенок Турмалинового рододендрона.
– Ну, з-з-здравствуй, В-в-великий Айш, – проговорила я, запинаясь, но постаравшись взять себя в руки и не дрожать. С трудом отвела взгляд и теперь глядела на что угодно, только не на него. На существо, от которого одновременно что-то сжималось внутри и накрывало сбивающей с ног волной жара.
Айш молчал, не двигаясь. И я старалась не думать о том, как сильно он напоминает хищника, приготовившегося к броску. И только глаза его неотрывно следили за мной, как горящие угли в беспросветную ночь. Я чувствовала кожей тяжесть и остроту их внимания, ощущала, когда они скользили по моим плечам, по спине, задерживаясь между лопаток, падали на грудь и бедра…
А я медленно двигалась вдоль помещения, огибая огромную фигуру полубога по невидимому кругу, центром которого было его громадное паучье тело. Я смотрела на статуи женщин и мужчин, что были вытесаны прямо в стенах и торчали из них, вытаскивая вперед то руки, то ноги, то грудь или спину в причудливых позах.
Великий Айш так и не ответил на мое приветствие, сливаясь неподвижностью со статуями в его покоях. Нервируя своим взглядом и неизвестностью, которая не торопилась развеиваться.
Казалось, он чего-то ждет… и это пугало еще сильнее.
Я остановилась у одной из статуй, что на этот раз располагалась не у стены, а прямо посреди широкого пространства комнаты. Это была фигура женщины, что над головой держала цветы рододендрона, а уже сами цветы уходили каменными соцветиями в потолок. Женская фигура в несколько раз превышала мой рост и оказалась абсолютно обнаженной. Несмотря на то, что вся ее фигура являла собой тот же черный камень, из которого был создан дворец, соски были сделаны из ярко-розового минерала, напоминающего аметист. Из него же неизвестный мастер сотворил и губы девы, глаза же сверкали топазовой голубизной, а треугольничек внизу живота был украшен мелкой, сверкающей белизной крошкой.
Я засмущалась и отвернулась, невольно вновь посмотрев на мужчину, который не отводил от меня глаз. Мужчину, у которого двигалась лишь мощная грудная клетка и изредка опускались и поднимались веки.
Стоило вновь пересечься с пылающим зеленым взглядом, как под ребрами будто зашевелилась стая зубастых мурен, выпускающих яд при каждом движении.
Я громко сглотнула и решила, что пора поговорить с Айшем начистоту. Ведь мог же он разговаривать прежде? Там, в пещере, у него проблем с речью не наблюдалось. Да и вообще казалось, что у моего спасителя проблем и вовсе не было, и тогда я пребывала в наивной уверенности, что он сможет вызволить меня из любой беды.
Сейчас же бедой практически стал он сам…
– Я думала о тебе, – проговорила, сглатывая ком в горле. С трудом шевеля языком.
Как это, оказывается, трудно – говорить, когда организм отказывается подчиняться! От страха, от переживаний, от эмоций, которые сжимают горло.
Как красиво, бывает, пишут в романах: «героиня взяла и высказала все, что думает, несмотря на бурю, бушующую в ее мятежной душе».
А что делать, если в реальности от этой бури ты не можешь связать и двух слов?
– Ты помнишь… меня? – спросила я, неожиданно испугавшись услышать ответ. Мне ведь не приходило в голову, что Айш вообще мог меня забыть. Не приходило в голову, что, может, передо мной вовсе не тот мужчина, которого я встретила пару дней назад.
Но… нет, это просто страх. Наверняка он все помнит! И вот прямо сейчас распахнет свои алые губы, которые…
Проклятье.
…так сладко касались моих ребер, и скажет, что все в порядке! Что он не мог забыть меня, потому что я не выхожу у него из головы вот уже третьи сутки. И вообще, мол, не стоит бояться его странной внешности. Все это лишь обман и морок. А затем передо мной снова появится тот же мужчина с двумя ногами и самыми потрясающими поцелуями во всей Шейсаре. И наверняка во всем Стеклянном каньоне.
Но он молчал. И дикая животная природа его существа продолжала распространять вокруг атмосферу хищной охоты. Страха и голода, от которого все скручивалось в животе узлом, а думать становилось трудно.
В виски громко ударил пульс.
Я стиснула зубы, прикусив губу изнутри, чтобы почувствовать боль. Чтобы вырваться из невидимого липкого плена его взгляда.
Как бабочке – из паутины.
А затем воскликнула, нарочно пытаясь себя разозлить:
– Ты так и будешь делать вид, что не узнаешь меня? Так и будешь молчать и не шевелиться, чтобы нагнать на меня побольше страха? – фыркнула я, повернувшись к нему всем телом и нарочно сложив руки на груди. Делая вид, что вовсе не боюсь, хотя ноги подкашивались, а руки… Именно они и должны были стать «замком», который отгородил бы меня от сверкающего пластинчатым хитином тела шаррвальского полубога.
Айш склонил голову набок, и мне показалось, что одна его бровь насмешливо приподнялась вместе с уголками красивых губ. Его горящие глаза чуть прищурились, и меня облило очередной волной жара.
Он изучал меня! Смотрел, как я буду себя вести. Как отреагирую…
Но за какой сколопендрой ему это надо? Я не зверушка в клетке, чтобы наблюдать за мной!
– Ну и ладно! – воскликнула я, чувствуя, как краснею с ног до головы. До корней волос, если это вообще возможно. – Знаешь, я тоже тебя впервые вижу, – махнула я рукой, нарочито вставая к Айшу вполоборота, будто он больше не волнует меня ни капли. – Ошиблась! – фыркнула я.
А потом, к сожалению, меня совершенно занесло от страха:
– Конечно, я ошиблась. Не думала я о тебе ни разу! Не гадала, как тебя зовут. Не надеялась снова встретить тебя в ваших дурацких пещерах. Тебя-то я первый раз вижу, потому что такую паучью задницу я бы точно запомнила!
И мир стремительно перевернулся. Лишь краем глаза я заметила в самый последний момент, как на губах Великого Айша сверкнула широкая хищная улыбка, а глаза опасно сверкнули, будто распространяя вокруг колдовской зеленовато-желтый туман.
И меня тут же обволокло паутиной, а земля ушла из-под ног.
В голове мелькнуло: «Это конец. И кто меня за язык тянул?..»
Когда глаза, наконец, сумели сфокусироваться на происходящем, я поняла, что буквально вишу в воздухе, прикованная к потолку какими-то белыми цепями…
Нитями паутины.
Руки развело в стороны, на запястьях зафиксировались мягкие, но прочные, как металл, петли. Лодыжки и колени были связаны подобным же образом.
Сердце едва не остановилось.
Я беспомощно оглядывалась по сторонам, чтобы понять, какого демона произошло. Голова двигалась свободно, но все остальные части тела были жестко связаны либо просто каким-то неведомым образом прилипли к огромной прочной сети, которая была нежной, как пух, но при этом легко удерживала над полом моей вес, не давая пошевелиться.
Фактически я стала той самой влипшей в паутину бабочкой, с которой совсем недавно себя сравнивала. И осознание этого простого факта едва не вышибло из головы все самообладание, разорвав нервы здравого рассудка в клочья.
А Айш стоял напротив меня. Ошеломительно близко. И теперь его лицо, прежде находящееся на недостижимой высоте из-за громадного паучьего тела, сейчас было со мной на одном уровне. Его колдовские горящие глаза смотрели на меня, а губы слегка улыбались, словно он ждал какой-то реакции. Словно… играл. Как кот играет с мышью перед тем, как съесть. Возможно, так и пауки играют с мушками перед тем, как выпить их содержимое, словно бутылку вина, – кто знает?..
Я была готова закричать. Не будет же он меня есть?
Или будет?..
Кто их знает, этих шаррвальских полубогов…
Я должна была что-то сказать, выдавить из себя хоть слово. Попросить не убивать меня, не есть, не кусать, не дегустировать на вкусовые качества. Попросить отпустить. Но я судорожно вздохнула и закрыла глаза, потому что каждая крохотная часть тела дрожала, каждую мышцу свело судорогой ужаса. Нервы натянулись, как проклятая паутина.
Я не хотела видеть, что произойдет дальше. Ведь я уже ощущала его дыхание на своей коже. И стоило закрыть глаза, как это тонкое ощущение стало еще сильнее. Еще отчетливее.
Словно Великий Айш наклонился ко мне…
Кровь начала закипать. Новая порция страха ударила по нервам, тело бросило в жар. А затем начало происходить что-то ненормальное.
