Возможно, я все же сошла с ума перед неминуемой смертью, Потому что огонь страха снова отозвался в голове головокружением и новой волной эйфории.
Мне стало жарко, очень жарко.
А затем, когда я уже думала, что мне вот-вот перегрызут горло или что-то в этом роде, основания шеи коснулись раскаленные губы.
Тело прошила судорога. И это была не судорога боли, а вовсе даже наоборот. С растущим беспокойством я вдруг поняла, что напиток из сока тираана и настойки черногриба, похоже, очень даже работает.
Самое малейшее прикосновение Айша вызывало под кожей бурю огня.
Он отстранился в тот же миг, а я распахнула глаза, чувствуя, как меня начинает бить дрожь. И я не могу ее остановить. Страх смешался с огнем и стал чем-то большим. Чем-то совсем иным.
Снова Айш смотрел на меня широко распахнутыми темными изумрудами глаз. И улыбался клыкастой улыбкой, какая бывает только у нагов…
У него были клыки мирая.
Дыхание вырвалось из горла судорожной волной. Я не могла отвести взгляд от него и его губ. От глаз и клыков… чувствуя, как от этого зрелища меня продолжает кидать в лихорадку темного возбуждения.
А полубог внезапно покачал головой. Поднял руку, на каждом пальце которой сверкало по одному черному каменному кольцу. И накрыл мои глаза.
Я попыталась дернуться, чтобы отвернуться, инстинктивно отстраняясь. Но не успела. Потому что уже в следующий момент на глазах оказалась мягкая белая повязка, сквозь которую было совершенно ничего не видно.
Паутина! У меня на глазах была паутина. Но на этот раз она оказалась совершенно лишена липких свойств. Словно по желанию Айша эта странная материя могла менять свои характеристики.
Удивительно.
Но думать об этом не представлялось возможным, потому что едва на меня вновь опустилась блаженная темнота, на этот раз окончательно скрыв от меня облик Великого Айша, как я вновь ощутила на своей шее его губы.
Позвоночник будто прострелила молния. Но прикосновение больше не исчезало, раздувая уголья под кожей в настоящий пожар.
Айш распахнул губы, не отрываясь от меня ни на миг, и провел горячим языком вниз, спускаясь к ямочке над ключицей, ныряя в нее и выводя по кругу пьянящие, сводящие с ума узоры.
Я выдохнула через рот, чувствуя, словно захлебываюсь.
Это снова были ЕГО губы. Губы мужчины, что спас меня в пещерах. Он прикасался ко мне точно так же, как и тогда… разве что сейчас это прикосновение стало гораздо более жгучим, полным голода и желания, от которого все органы внутри будто переворачивались и менялись местами.
А потом я ощутила, как талию стискивают его руки. Сквозь тонкую ткань белого платья легко проникал жар его ладоней, отзывающийся в теле мгновенным горячим откликом. Он сжимал меня аккуратно, но сильно, вдавливая пальцы, притягивая к себе… и я уже чувствовала его мощную грудную клетку, прижавшуюся к моему телу, его живот, касающийся моего живота…
Под повязкой-паутиной вспыхнули разноцветные круги. Если бы глаза были открыты, перед ними бы потемнело.
А затем внезапно веревки, стягивающие руки и ноги, пришли в движение. Я тихо вскрикнула, не понимая, что происходит. Но в тот же миг губы Айша стали опускаться с шеи еще ниже, а его ладони оглушительно медленно двинулись вверх по ребрам, поглаживая, выбивая из груди остатки дыхания. И замерли на кромке платья, одним неторопливым движением опустив мягкий лиф и обнажив грудь.
Я едва успела ощутить прохладу окружающего воздуха, судорожно вдыхая, как один сосок накрыли раскаленные губы, а второй мягко сжали пальцы.
Из горла вырвался тихий крик, превратившийся в отрывистый и жалкий хрип. Тысячи иголочек словно начали покалывать кожу изнутри, царапая крыльями огненных мотыльков.
Я потеряла связь с реальностью.
Контраст прохладного воздуха и горячих губ оказался нестерпимо приятным. Мне было стыдно, но отказаться от подобного было невозможно.
О том, что меня там пугало еще секунду назад, я забыла почти мгновенно. В ту же секунду, как Айш слегка сжал зубы, одновременно стискивая в пальцах твердую вершинку.
Позвоночник словно прострелило волной: удар по нервам и сладкое касание языка следом. Мягкая ладонь, скользящая по груди, легким трением погружающая в патоку оцепенения, отрывистого дыхания, жадных всхлипов. И тихий мужской голос, перекатывающийся на границе слышимости, ласкающий хриплыми, таинственно-шипящими нотами:
– Эвиссаэш ильяни шей…
Что это значит? Проклятье, что?!
Мозг едва не взорвался от необходимости понять. Словно это было нечто невообразимо важное.
Может, так показалось мне лишь потому, что это была первая фраза, услышанная мной от Великого Айша. Фраза, отличная от холодного слова «согласен», которое он произнес, приняв меня в качестве новой алы. Как вещь или подношение.
А может, я решила, что это важно, потому что от мягкого шелеста его голоса, произнесшего часть моего имени «Эвисса», у меня внутри словно начали расти огненные цветы.
– Как ты сладко пахнешь, – бархатным, грудным голосом добавил мужчина, перейдя на нормальный язык, и от очередной его легко брошенной фразы меня, как проливным дождем, накрыло всплеском жара.
И вдруг мое платье, которое еще секунду назад было целым, разошлось на две половинки.
Разгоряченную кожу обожгла острая прохлада наготы.
– Стой, нет… – одними губами произнесла я, понимая, что не могу контролировать происходящее.
Я была не способна двигаться и ничего не видела. Фактически в моем распоряжении оставались лишь слух и осязание, усиленные многократно. А голос все равно не подчинялся, прирученный удовольствием от ласк незнакомца из пещер.
Ведь теперь за закрытыми глазами я видела только его. Его смуглое лицо с легкой улыбкой, обнаженный торс, украшенный половинным доспехом, как в первый день нашей встречи. Меч, висящий в ножнах на поясе рядом с… человеческими ногами в плотных штанах.
Паука больше не было. Было только нескромное наслаждение, которое вроде бы не должна получать приличная девушка в присутствии едва знакомого мужчины. От его прикосновений, от того, как он носом касается моего живота, шумно втягивая воздух возле моего тела. Как прихватывает губами мягкую кожу, словно хочет укусить или съесть. А я чувствую, как едва заметно царапают меня его клыки…
Все это не должно сводить с ума приличную девушку.
Впрочем, я была готова признать, что тех «счастливиц», которых приносят в дар полубогам, это не касается.
Едва я пришла к соглашению с собственной совестью, как Айш опустился губами к пупку, проникая горячим языком внутрь, дотрагиваясь до какого-то остро чувствительного места, от которого все внутри свело судорогой, начиная болезненно пульсировать, словно прибой, бьющий волнами к основанию бедер.
– Эвиссаэш… – хрипло повторил Айш.
Я тихо вскрикнула, и вместе с этим звуком потеряла остатки воздуха в легких, не в силах больше вздохнуть. Голова закружилась. Перемежая острый стыд и удовольствие, в ней тут же всплыло воспоминание:
«Эвиссаэш – по-мирайски означает „сокровище“».
Он помнил мое имя! Помнил слова, которые сказал мне тогда в пещере! Но почему-то вел себя совсем иначе. Дико, властно, пугающе горячо…
Однако, пока я пыталась соотнести того мужчину из прошлого и этого – из настоящего, с горящими глазами и совершенно бесстыдными губами, Айш опустился еще ниже и языком прочертил дорожку от основания живота, вдоль выступающих косточек таза к чувствительному треугольничку между ног.
Я хотела сказать что-то возмущенное, что-то недовольное. Но горло сдавило, а все слова вылетели из головы, словно их там никогда и не было. Паутина за моей спиной снова зашевелилась, чтобы привести запутавшуюся бабочку в движение. И… мои бедра совершенно бесстыдно раздвинулись.
Я покраснела с ног до головы, больно прикусила губу, завертев головой, словно это могло помочь вырваться. Бесполезное дело! А откуда-то снизу раздался тихий смешок, словно трепыхание жертвы веселило охотника.
Оставалось порадоваться, что на мне было нижнее белье. Простое и совсем недорогое, из бамбуковых нитей, обработанных гоблинской магией. Иначе подобная поза окончательно довела бы меня до сердечного приступа.
Едва в голове оформился хоть какой-то протест в ответ на действия Айша, как я ощутила горячие губы, прикоснувшиеся к тонкой волокнистой ткани.
Из горла вырвался стон.
– Нет, стой, перес…
Он сжал губы на ткани и тут же отпустил, языком касаясь самого чувствительного бугорка. Снова сжал его, и я почувствовала, что прикосновение сквозь увлажнившиеся трусики едва ли сильно отличается от прикосновения к голой коже. Даже наоборот, каким-то неведомым образом эта преграда искажала и усиливала ощущения.
А белье и впрямь было слишком откровенно… не сухим.
– Пожалуйста, перестань, – всхлипнула я, чувствуя, как нарастает острое безумие между ног, как жарко бьет кровь, ударяя в виски, живот, бедра. Как пляшет по нервам, словно по струнам, пульс удовольствия.
– Тебе нравится… – низким, чуть рокочущим голосом констатировал Айш то, что было очевидно нам обоим. Он придвинулся ближе и обхватил ладонями мои бедра, губами прочно накрыл полосочку белья, посасывая и надавливая в каком-то темном колдовском ритме, от которого я начала стремительно проваливаться в бездну.
Из горла вырвался короткий крик, который не удалось сдержать. Затем еще один и еще. Отрывистый и сдавленный. Задрожали ноги, прочно связанные нитями паутины.
Я начала задыхаться. Каждый нерв в теле натянулся до предела, а удовольствие переросло в оголодавшую бурю сладкого помешательства.
И в тот момент, когда я уже готова была умереть на месте от разрывающего тело наслаждения, как все прекратилось.
Я жадно хватала воздух распахнутыми губами, не понимая, что происходит. Как рыба, пойманная на удочку ради игры и выброшенная на берег за ненадобностью.
Живот скрутило судорогой парализованного желания. Почти до боли. Почти до в кровь искусанных губ.
Но сообразить это все было некогда, потому что едва пьянящие ласки Айша исчезли, как я ощутила на своих глазах его ладонь.
Мгновение – и паутина растворилась, словно состояла из колдовского тумана. А мои бедра крепко обхватили горячие мужские ладони.
– Открой глаза… – хрипло приказал Айш, и я тут же послушалась.
Оглушенная, не вернувшаяся в здравое сознание. Голодная от его ласк…
Незащищенная.
И утонула в хищных зеленых глазах, пронзающих насквозь, как лезвие меча пронзает сердце солаана.
В тот же миг Айш прижал мои бедра к себе, вдавил меня в свое тело и накрыл меня жадным, властным поцелуем, оставляющим во рту привкус ежевичного вина. Я потерялась в его объятиях, понимая, что никто и никогда не целовал меня так. Так, чтобы от слияния губ, от безумия горячего языка и судорожно стиснутых на моей коже пальцев меня уносило в бесконечность восторга, в беспамятство дикого наслаждения.
Но стоило нашим телам соприкоснуться, стоило мне ощутить, как его мощная грудь вжимается в мою, а мое влажное белье касается основания его твердого паучьего тела, аккурат под золотой цепью, как мужские руки на моих бедрах сжались сильнее. Паутина, сдерживающая мои колени, исчезла словно по волшебству, и, чтобы не упасть, я обхватила ногами Великого Айша.
А в следующую секунду он стиснул меня, словно мотылька, ладонями двигая мои бедра по направлению к себе, заставляя едва заметно скользить, вжимаясь в его тело.
Я хрипло втянула воздух, зажмуриваясь, потому что самые чувствительные точки в треугольничке между ног бессовестно задрожали от наслаждения. Разгоряченные минувшими ласками, они жаждали еще.
И… проклятье… им было нужно совсем немного!
Голова начала гореть, щеки пылали, я не могла сконцентрироваться, когда Айш раздвигал мои губы языком, проникал в меня, как хозяин проникает в место, которое принадлежит ему одному. И одновременно снова слегка толкаясь вперед, скользя моим телом по своему, сплетаясь со мной будто в змеиный клубок.
Бесстыдно.
Жарко.
Еще раз…
Я закричала сквозь поцелуй, невольно выгнувшись дугой от резкой молнии удовольствия, пронзившей насквозь до кончиков пальцев, и только через несколько мгновений поняла, что мои руки тоже давно не связаны ничем. Что я вцепилась в волосы Великого Айша, плотно обхватив мягкие золотисто-камышовые пряди, притягивая его к себе и целуя в ответ не менее исступленно, чем он целовал меня. Что я сжимаю его тело ногами, а мои обнаженные ступни касаются огромной паучьей спины….
– Ох… – только и сумела выдохнуть я, широко распахнув глаза, разглядывая сверкающую пластинками кожу, красивые сочленения хитина и глянцево-блестящие ноги, напоминающие полированный камень.
И только затем сумела перевести взгляд в глаза Великого Айша.
Они все еще горели. Глядели на меня и горели темным зеленым огнем. Только он больше не улыбался. А я не могла понять, что за мысль скрывается внутри их жгучего пламени.
– Я… – мне хотелось поговорить с ним. Прямо сейчас я хотела высказать ему так много всего, что не успела решить, о чем скажу сперва.
О том, что целуется он и впрямь божественно? Или о том, что задница у него хоть и паучья, но, если подумать, очень даже ничего, терпимая? Или о том, что пару секунд назад я впервые в жизни испытала подобное удовольствие и, как ни странно, это совершенно смыло из головы весь страх, так что пусть не пытается меня больше запугивать?
Все еще под впечатлением от случившегося, я не сразу сообразила, что говорить. А Великий Айш вдруг осторожно поставил меня на ноги и, на миг застыв рядом, провел кончиками пальцев по моему лицу.
Он все еще не улыбался, и даже в глазах не было прежнего веселья, как тогда, когда он изучал меня. Напротив, мне почудилось, что его настроение стремительно сменило полюс.
Но почему? Может, я не оправдала его ожиданий?
Это уж совсем наглость. Ну, я, конечно, не абы какой хороший подарок, в конце концов, любовного опыта у меня с муравьиные усики, ну что уж поделаешь? Не напрашивалась я в любимые алы Великого Айша!
А большой палец мужчины тем временем остановился и тут же медленно скользнул по моим губам, вызвав под ребрами взрыв колючих мурашек.
Я уже распахнула губы, чтобы хотя бы в шутку бросить, мол, знакомство удалось или нет? Но не смогла.
Рука Айша исчезла, а сам он развернулся и просто скрылся в полумраке огромных каменных покоев.
Я все думала, что он вот-вот вернется, но этого не произошло ни через минуту, ни через десять. Он оставил меня совершенно одну.
Впрочем, как ни странно, мне быстро нашлось чем заняться.
На изучение диковинных комнат, что переходили одна в другую, мне отвелось не так уж много времени, потому что едва я успела прийти в себя после всего происходящего, как в двери постучали. Хвала всем подземным и надземным богам, разорванное Айшем платье мне удалось заменить на легкий наряд, напоминающий халат без рукавов. На ощупь он напоминал чистый шелк, хотя я готова была поспорить, что жучки-шелкопряды не имели к странным нитям никакого отношения. Ткань была легкой, как пух, казалось, ее можно разорвать одним прикосновением, однако, как ни странно, все оказалось с точностью до наоборот. Ее прочность была поразительной и напоминала… паутину!
Догадка взорвала сознание яркой вспышкой, и теперь эта мысль не выходила у меня из головы. Все шаррвальские ткани были очень странными, не такими, как в Шейсаре. И теперь казалось, что секрет по крайней мере некоторых нарядов мне удалось разгадать, хотя разгадка и звучала фантастически.
В общем, надев удивительную голубовато-белую накидку и подпоясав ее заплетенной в косичку серебряной веревочкой, я подбежала к двери. Вряд ли Великий Айш стал бы стучать перед тем, как вернуться, поэтому я особенно не беспокоилась.
Так и вышло. За дверью в соседнем помещении стояла светловолосая шаррвальская девушка с подносом в руках.
– Будьте, пожалуйста, как дома, ала, – проговорила она, не поднимая склоненной головы. – Я хотела бы завтрак принести вам и Великому Айшу.
– Айш уже ушел, – пожала плечами я, тут же перехватывая заветный поднос.
Девушка на миг растерялась, но тут же пришла в себя. Посмотрела на меня светлыми зеленовато-голубыми глазами и кивнула. На ее худом бледном лице появилось такое выражение, словно она все понимает.
От этого мне, признаться, стало несколько неловко.
