– Не сейчас.
– Понятно.
Мама о чем-то долго молчала, продолжая обнимать меня за плечи. Честно, не ожидала такой реакции от нее, мы никогда не были особо близки. Эльвира Левицкая постоянно пропадала на съемках, показах, а потом появилось это агентство, и мы совсем потеряли ее. Моя мама была как звезда, прекрасная и далекая.
Но меня всегда восхищала та легкость, с которой она шла по жизни, не боясь препятствий.
– Я плохая мать.
– Нет, что ты.
– Плохая, я знаю. Меня нет рядом тогда, когда надо. У тебя такой сложный возраст, я уже и забыла, что в восемнадцать все происходящее вокруг воспринимается острее и ярче. Первая любовь, случайно сказанные слова, обида, глупости, которые может совершить подросток.
Казалось, что сейчас она говорит о себе, но так сложно поверить, что эта красивая, яркая, успешная женщина могла делать глупости. Кто угодно, но не она.
Мы снова молчим, а у меня язык не поворачивается рассказать все. Это настолько личное и только мое, что я не готова.
Но первая догадка о беременности пришла неделю назад. Я проснулась среди ночи, сердце билось часто, дышать было нечем. Поднялась, отдернула шторы, ночная Флоренция не спала, где-то играла музыка, слышался смех и разговоры.
Я улетала с тяжелым сердцем, но мне казалось, что все мои душевные переживания – сущий пустяк в сравнении с тем, что отец теряет бизнес.
А виновен в этом именно тот мужчина, которого я люблю.
И от которого жду ребенка.
Замкнутый круг.
Догадка о беременности стала настолько ошеломительной, что по спине побежал холодный пот, а все тело сковало страхом. Не тем, что ты можешь чувствовать в момент опасности, а таким, после которого ты не знаешь, как жить.
А еще казалось, что именно с этой секунды уже точно ничего нельзя будет вернуть. Жизнь перестанет быть прежней.
– О чем думаешь?
– Мне страшно.
– Это нормально.
Мама погладила меня по голове, поцеловала в висок, посмотрела в лицо. Она такая красивая, уверенная, сильная. Стильная стрижка, чуть заметные морщинки вокруг глаз. Наверняка она не одну глупую и беременную модель успокаивала.
– Давай сделаем так: ты сейчас умоешься, попытаешься хоть что-то съесть, а потом мы пойдем к одному прекрасному доктору.
– Хорошо.
– Точно?
– Да, мама, точно. И спасибо тебе.
– Спасибо мы скажем Алевтине, твоей бабуле, которая оказалась не такой бдительной.
Я поморщилась, представляя, как она будет причитать, говорить о приличии и поведении девушки. О том, что это клеймо на всю семью и жизнь, словно мы живем в восемнадцатом веке и мне одна дорога – в монастырь.
Милая женщина-гинеколог частной клиники с пышной копной черных как смоль волос долго меня осматривала, улыбнулась, а потом так быстро заговорила по-итальянски, что я совсем ничего не поняла.
Мама кивала, отвечала, женщина писала и снова говорила.
– Мама?
– Все в порядке, дорогая, беременность четыре-пять недель, но, чтоб знать точнее, надо сделать УЗИ.
– УЗИ?
– И сдать анализы.
– Анализы? Что-то не так?
А вот в тот момент я испугалась иначе, не за себя, за ребенка, которому всего пять недель. Было так необычно осознавать именно волнение, а потом уже любовь. Чувствовать, как она зарождается в тебе, и знать, что этот маленький комочек тебя не предаст. Он всегда будет рядом.
Я так благодарна своей семье за то, что помогли мне быть сильной, не отвернулись, не осудили и всего лишь два раза спросили, кто отец моего ребенка.
Не ответила.
Снова не смогла.
Не смогла рассказать все, что было, и главное – имя отца моего ребенка. Как я влюбилась в мужчину старше себя, и как, совсем потеряв гордость, отдалась в туалете для персонала на юбилее отца тому человеку, который уничтожил его.
Господи, до чего я мерзкая и жалкая.
Я должна ненавидеть мужчину, имени которого не могу произнести вслух, но это не так.
– Мама?
– Да, милая.
Мы быстро шли от клиники до агентства, во Флоренции стояла такая же жара, как и дома, только не летал тополиный пух.
– Я не хочу уезжать обратно.
– Тебя никто и не отпустит, ребенок родится здесь. Разве я могу доверить своего внука своей свекрови? Я хоть и была отвратительной матерью, но бабкой буду хорошей.
– Внука?
– Господи, Регина, ты уже начинаешь тормозить, как все беременные. Шевелись, должен приехать Маттео для отбора моделей для осенней коллекции, а эти курицы наверняка не готовы. Пошли быстрее, поможешь мне.
– Я?
– Ты. Кто же еще?
Так началась моя работа в модельном бизнесе, мама не давала скучать и погружаться в себя. Не давала замкнуться и грустить. Мне даже довелось быть моделью на седьмом месяце беременности для зимнего выпуска одного популярного среди фотографов-профессионалов глянцевого издания.
Но именно тогда я поняла, что находиться по другую сторону камеры мне нравится больше.
Костик родился ровно в срок, одиннадцатого апреля, здоровым крикливым малышом, который влюбил в себя всех и сразу. Темные волосы, синие глаза, как бы Жаров ни пытался тогда обидеть и оттолкнуть меня, но он все равно остался со мной.
Я даже рада, что не сказала ему ничего, Костя только мой сын, названный так же, как мой отец, носящий его отчество и фамилию.
Левицкий Константин Константинович, моя единственная абсолютная любовь, которая будет со мной всегда.
– Мама, так кто мой папа?
– Костик, что за вопрос? Мы же говорили об этом, твой папа погиб в горах, при восхождении на Эверест, так бывает, это очень опасное восхождение.
В горле встал ком, не хочу врать кому угодно, только не сыну. Но приходится, ему всего шесть, он готов поверить в любую историю.
– А бабуля сказала, что она его знает.
– Она ошибается, потому что старенькая и мало что помнит.
– Да?
– Да, милый, спи, обещаю, завтра поедем кататься на аттракционах.
– Как в Париже?
– Не совсем, но будет интересно.
Обняла Костика, поцеловала в щеку, на что сын поморщился и вновь откинул одеяло. Он уже сейчас показывал свой характер и не выносил поцелуи и обнимашки, говоря, что он большой.
Жаров, наверное, спит также, но с любимой женой, в честь которой назвал ресторан.
Плевать на него.
У меня есть свое, личное счастье. А он пусть живет с той, кого достоин. У него нет сына.
Глава 9
Мужчина смотрит на меня синими глазами нежно, с любовью. Поправляя распущенные волосы, улыбается так, что мое сердце готово остановиться.
Яркое солнце не дает полностью его разглядеть, я его касаюсь теплой кожи, чувствую подушечками пальцев тонкий шрам на шее. Меня до такой степени переполняют эмоции, что по щекам текут слезы, а в груди горячо от разливающегося по всему телу счастья.
Матвей говорит, но я не слышу. Его губы двигаются, а я ничего не могу понять, ни одного слова. Вокруг меня только шум, он нарастает, давит, так что от него закладывает уши.
Все громче и громче.
Матвей уже кричит, трясет за плечи, понимаю только по губам, что он произносит мое имя, а я не могу сдвинуться с места. Отчаянно цепляюсь за его, пытаясь удержать, но он исчезает, оставив меня одну с болью и слезами.
– Мама, проснись, мама.
– Господи, Костя.
– Ты плачешь?
– Нет, сынок, нет.
– Но это слезы. Тебе приснился страшный сон?
– Да, страшный, извини, напугала тебя, – глажу сына по голове, поднимаясь на кровати.
– Страшный с огромным чудовищем? – Костик что-то жует и говорит с набитым ртом, такой забавный, все еще в пижаме с космическими кораблями, ракетами и звездами.
Чудовище в моем сне было, это точно.
– Будем считать, что да.
– Я вовремя тебя разбудил, а значит, спас.
– Ты вообще самый лучший у меня. А что ты ешь?
– Бабуля испекла яблочный пирог. На, попробуй.
– Нет, милый, спасибо, ты знаешь, я не ем все, что связано с яблоками. А где дедушка?
– На кухне, ну, я побежал.
Сын быстро скрылся за дверью, встала, заправила кровать, надо собираться в клинику, наутро назначена встреча с доктором и обследования. Папа вообще не думает о своем здоровье, без меня точно никуда не пойдет и ничего не будет проходить.
Приведя себя в порядок, почти собравшись, вышла на кухню. По всей квартире витал невероятный запах яблочного пирога, вот откуда у меня страшные сны с чудовищами.
– Бабуля, папуля, доброе утро, – поцеловала по очереди своих любимых родственников и сына. – Как настроение? Боевое?
– Региночка, покушай пирог, твой любимый испекла. Помнишь, как ты принесла целый рюкзак яблок, а потом сама пекла шарлотку? Стояла такая же невыносимая жара, как сейчас, помнишь?
Как же не помнить? Разве такое забудешь?
– Бабуля, давай не будем ностальгировать. Папа, ты готов?
Совсем не хотелось вспоминать то лето и тот год. Налила кофе, разогрела Костику кашу, которую он, конечно, не стал есть после сладкого пирога, пришлось позавтракать ей самой.
– Папа, так ты готов? Отложи бумаги и собирайся, через двадцать минут приедет такси.
– Дочь, может, не надо? И так все пройдет, попью витамины, подышу свежим воздухом.
– Вот там доктор и расскажет, какие витамины пить и где дышать, собирайся. Мы на эту тему с тобой разговаривали. Костик, ты посидишь с бабулей, много конфет не лопать, в холодильнике суп, обязательно пообедать им. Бабуля, ты слышала?
