Вадим Панов "Занимательная механика"

grade 4,3 - Рейтинг книги по мнению 280+ читателей Рунета

None

date_range Год издания :

foundation Издательство :Панов Вадим

person Автор :

workspaces ISBN :978-5-699-22322-0

child_care Возрастное ограничение : 16

update Дата обновления : 14.06.2023

Потому что ни один искусник не обязан Гончару своим умением.

– Невада получил все и сразу, – жестко закончила женщина. – Теперь он полный ноль.

Минут пять в салоне «бумера» царила тишина. Тереза вновь нахохлилась, Травник обдумывал ее рассказ. При этом он так увлекся, что даже забыл о ночном холоде. Женщина предполагала, что здоровяк потребует дополнительных подробностей, захочет развить тему Невады, например, узнать, за что искусники прозвали его Вонючкой, но, к ее некоторому удивлению, Травника заинтересовало совсем другое:

– Почему Гончар не взял с собой только недоделок? Невада ведь не единственная его игрушка?

– Не единственная.

– Тогда почему он не собрал команду из преданных рабов?

– Политика, – улыбнулась Испанка. – Собрав команду искусников, Гончар может представить свою стычку с Механикусом как столкновение принципиальных позиций. Не мне тебе рассказывать, что вражды между искусниками хватает.

– Да уж, – пробормотал Травник.

– Но есть правило: искусники выясняют отношения только между собой. И если бы Гончар натравил на Механикуса исключительно наемников, против него выступили бы все. – Испанка зевнула, воспитанно прикрыв рот маленькой ладошкой. – Во всяком случае, внучата Бабушки Осень точно бы не остались в стороне. Москвичи – ребята горячие…

Если существовала возможность, Волков всегда оставался у Альбины до утра. Она была рада таким ночам. Действительно рада, несмотря на то, что Очкарика могли неожиданно вызвать на службу – и вызывали – в любой момент. Они не любили просыпаться в одиночестве. А в последнее время им нравилось просыпаться вместе.

Вот только об этом они еще не говорили. Держали в себе, предпочитая делиться лишь обыденными планами.

– Завтра я улетаю, – сказала Альбина, выйдя из душа. – Днем сообщили – срочная командировка. В понедельник рано утром я должна быть в Париже.

Кому-то Эйфелева башня, а кому-то труп в сортире.

Альбина легла рядом с Волковым и провела рукой по его груди:

– Три дня.

Он помолчал, затем потянулся и поцеловал женщину в щеку. Следующие слова могли показаться обыденными, но ничего другого Федор сказать не мог. И прозвучала его фраза искренне:

– Я буду скучать.

* * *

Ходят слухи, что москвичи, оказавшиеся ранним утром где-нибудь в центре города, глохнут, точнее – на какое-то время теряют слух. Говорят, что мозг, привыкший ассоциировать знакомое место с ревом транспорта и шумом толпы, отказывается воспринимать очевидное и попросту перестает реагировать на любые доносящиеся звуки. Говорят, что человек на какое-то время теряет ориентацию и даже начинает бояться знакомых домов, известных улиц, деревьев, которыми сереют скверы в предрассветной дымке.

Говорят…

Скорее всего, подобному беспокойству подвержены далеко не все и даже наоборот – мизерная часть горожан. Ведь оказываясь на улице в три, в четыре или в пять часов утра, мы очень редко прислушиваемся к своим ощущениям. У нас всегда есть дело, которое вытащило нас из теплой кровати. Мы спешим, мы торопимся домой или на работу.

Мы сосредоточенно живем, не обращая внимания на мир.

Но даже у самого отъявленного прагматика бывают минуты озарения, мгновения, когда он вылезает из твердого панциря рассудительности и замечает, что окружающая его действительность не так уж проста, как он привык думать. Что здания оказываются не рукотворными бетонными ящиками, а загадочными, пронзенными пустотами пещер скалами, обладающими собственной душой. Что колдовство предрассветных сумерек ведет знакомые улицы совсем не туда, куда днем спешат автомобили и пешеходы. Что каждый звук, разорвавший серую утреннюю тишину, может нести в себе Тайну.

Что каждый звук интересен…

Цокот каблучков долетел снизу, со стороны Охотного Ряда. Бодрое постукивание по асфальту, незаметное днем и громогласное в безмолвии спящей Лубянки.

Цок, цок, цок…

Невада лениво отхлебнул виски из горлышка бутылки, закусил неглубокой затяжкой и только после этого повернул голову, отыскивая взглядом раннюю пташку.

Девушка лет двадцати. Волосы раскрашены черно-белыми прядями, на лице слишком много косметики, а короткое платье на бретельках не защищает от предрассветной прохлады: голые плечи приподняты, руки скрещены на груди, голова опущена. Наверное, девчонка уже дрожит. И, вполне возможно, не только от холода – понимает, что в дремотной городской тишине цокот каблучков привлекает особое внимание, наверняка ругает себя за то, что выбрала металлические набойки…

Цок, цок, цок…

Девушка подняла голову, огляделась, надеясь увидеть проезжающую машину или припаркованное у тротуара такси, а заметила Неваду. И в течение нескольких секунд на ее лице отразились самые противоречивые чувства: сначала радость, потом, когда поняла, что Крус не таксист, – разочарование и почти сразу – откровенный испуг. И следующие двадцать шагов девушка проделала почти бегом.

Цок, цок, цок…

Свернула за угол и помчалась к Кузнецкому Мосту, хотя поймать машину в дебрях московских переулков практически невозможно.

Испугалась.

Крус рассмеялся и вновь приложился к бутылке. Он не сомневался в том, что его вид заставит девчушку поторопиться. Кому, скажите на милость, понравится встретить в предрассветной мгле мужчину, сидящего на капоте «Порше» с ополовиненной бутылкой виски в руке? При том что на переднем сиденье автомобиля сопит пьяная в стельку блондинка?

У одинокой девушки картина вызвала тревогу, прогнала прочь, а вот милиционеры при виде Круса поначалу обрадовались, попытались докопаться, надеясь быстро и легко сшибить немножко денег, однако документы, которыми Неваду снабдил Гончар, заставили стражей порядка спешно ретироваться, и последние пару часов Круса никто не беспокоил. Ну, припарковался человек на Лубянке, ну, пьет виски, ну и что? Не буянит? Не нарушает? Значит, просто отдыхает. Выходные, в конце концов, имеет право.

Впрочем, несмотря на смешок, который выдавил из себя полупьяный Невада, он остался недоволен появлением девушки. Цокот каблуков вырвал Круса из транса, в который он только-только начал впадать, вернул к реальности, и получится ли отделиться от нее снова – большой вопрос.

– Сука! – с чувством произнес Невада.

– Простите, это вы мне?

Крус вновь приложился к бутылке, одновременно повернул голову на голос и, продолжая глотать, разглядывал остановившегося на тротуаре старика.

Длинное и унылое, словно у дряхлого осла, лицо, отечные глаза, бледные губы, большие уши – казалось, что старомодная шляпа висит именно на них. Под плащом наверняка костюм… Нет, не под плащом… Невада напрягся и вспомнил когда-то слышанное русское слово: пыльник.

– Простите, – старик вежливо приподнял шляпу. – Я не расслышал, что вы сказали.

– Да я не вам, – вздохнул Крус, понимая, что впасть в любимое забытье сегодня, похоже, не суждено.

– Неужели ей? – Старик посмотрел на спящую в автомобиле девушку.

С хозяйкой «Порше» Невада познакомился в клубе. Как ее, Кира? Клара? Ладно, проснется, сама скажет.

– Нет, не ей. – Крус сделал еще один глоток. – Сам себе.

Алкоголь и тоска, которая всегда накатывала на Неваду на Лубянке, сделали свое дело: вместо того чтобы послать настырного прохожего подальше, Крус втянулся в разговор.

– Я тут гуляю, – пояснил старик. – Бессонница, знаете ли. С людьми моего возраста такое случается.

– И я тут гуляю, – хмыкнул Невада. – Вот ведь совпадение.

– Почему здесь?

– Что вы имеете в виду?

– В Москве есть масса интересных мест, куда можно было бы поехать… тем более с девушкой. – Невада открыл было рот, но старик его опередил: – Я не имел в виду клубы или рестораны. И уж тем более гостиницу или квартиру. Нет. Я имел в виду места романтические, в которых действительно интересно побывать ночью. Набережные или парки… А еще есть множество скверов…

– Меня не интересует романтика, – отрезал Невада.

– Вот как?

– Вы разве не видите? – Крус кивнул на спящую девушку. – Сюда приехали не мы, а я.

– Для чего?

– Побыть здесь.

– Именно тут?

– Да…

Разговор затягивался, но Неваду это не смущало. Ему надо было с кем-нибудь поговорить. Обо всем на свете и ни о чем. Ведь он все время один… Один! Не может поделиться своими тайнами даже с психоаналитиком, никому не может рассказать о жизни. О своей настоящей жизни. Те, кому можно, не будут слушать, остальным – нельзя. Незнакомец же показался подвыпившему Крусу идеальным слушателем, которому можно поведать все, что накопилось на душе.

– Хотите сигарету?

– Не откажусь, – кивнул старик, принимая угощение. – Представляете, я всю жизнь борюсь с табаком, призываю избавляться от этой привычки, а сам курю с пятнадцати лет.

– Врач?

– Дантист. – Он глубоко затянулся, выпустил дым, взял сигарету в пальцы и представился: – Семен Ефимович Дроздовский.

– Невада, – буркнул Крус.

– Это ваше имя?

– Какая разница?

– Извините, – выдержав короткую паузу, произнес старик. – Я все понимаю: случайная встреча, случайный разговор… И это место… – Дроздовский медленно обвел взглядом площадь. Громадина самого известного в стране детского магазина, а следом – два мрачных здания, давших названию Лубянка новую суть. – Столько воспоминаний…

Будь Крус трезвее, он бы наверняка догадался, что его пытаются вызвать на откровенность. Но сейчас чувство опасности притупилось. К тому же Невада частенько рассказывал свою историю пьяным девушкам, с которыми, как правило, и приезжал на Лубянку. Сидел вот так, на капоте, повернувшись к спутнице спиной, пил, курил и рассказывал. Они ничего не слышали, но Крусу становилось легче.

– Здесь я впервые понял, что такое страх.

– Вы были внутри? – Дроздовский посмотрел на дом.

– Нет. – Невада поморщился. – Внутри? Что может быть страшного внутри? Допросы? Пытки? Что еще могут сделать люди с людьми?

– Сломать жизнь, – тихо уточнил Семен Ефимович.

Но Крус не услышал. Допил виски, потянулся и бросил бутылку под ноги спящей девушке. Закурил.

– Нет, старик, внутри оно зарождается, кормится, прячется. Внутри его тайное логово, убежище, и оно не хочет привлекать к нему внимания. Зато когда оно выходит…

– Кто «оно»?

Невада опять не отреагировал на реплику собеседника. Повернулся и кивнул в сторону арки, под которой притаилась каменная голова.

– В ту ночь я убил человека. Зарезал вон там, – еще один кивок, – потом затащил в арку, а сам пошел на Кузнецкий Мост, меня там машина ждала. Народу, как и сейчас, – ни души. Все спят. Я до перекрестка дошел… – Крус указал на выезд на Большую Лубянку. – И вдруг чувствую – накатывает. Страх. Нет – ужас. – Невада глубоко затянулся сигаретой, и старик увидел, что пальцы парня дрожат. – Свидетелей никого, все чисто, а меня трясет. Идти не могу, стоять не могу, ноги не держат, доковылял до стены, прикоснулся, только еще хуже стало. – Крус помолчал. – Я тогда понял, что оно из камня вылезло, из дома. Я к камню прикоснулся и голоса их услышал. Или мысли… «Молодец, говорят, Невада, кровью пахнешь…» И смеются. Вроде как с другом разговаривают… А меня трясет. До сих пор не понимаю, как я не обмочился?

Крус бросил сигарету на асфальт, слез с капота и растоптал ее каблуком. Тяжело посмотрел на собеседника:

– Чего молчишь, старик, не веришь?

– Знаешь, с кем ты тогда встретился? – негромко поинтересовался Дроздовский.

Невада настороженно взглянул на собеседника:

– Нет.

– С Тремя Палачами, парень, с Тремя Палачами. – Семен Ефимович пожевал губами. – Они в этом доме кровь пили, мясо человеческое ели, души губили. Зла сделали столько, что когда смерть приняли… а смерть, парень, за ними долго ходила… Так вот после того, как эти трое ее приняли, – здесь остались, потому что ни туда, – Дроздовский поднял брови вверх, – ни туда, – взгляд на мгновение указал на землю, – им дороги не было. Никто этих тварей брать не хотел.

Хриплый, царапающий голос старика и то, о чем он рассказывал, делали свое дело: Невада трезвел на глазах.

– Но только ошибаешься ты, парень: сами Три Палача не выходят, их звать надо. Выманивать. С того места призывать, где они смерть приняли, где их кровь землю испоганила.

– Откуда ты знаешь?

– Я много чего о Москве знаю, – улыбнулся Семен Ефимович. – Я ведь местный.

Дроздовский улыбнулся с искренним дружелюбием, но опомнившийся Крус уже почуял опасность. Старик, в одиночестве гуляющий по ночному городу; старик, знающий о Трех Палачах; старик… Невада молниеносно огляделся: людей по-прежнему нет, опустил руку в карман пиджака и сжал рукоять выкидного ножа.

– Ты кто?

И застонал от дикой, невозможной боли. Настороженность, подозрения, желание убить – все вылетело, растворилось в оглушающем приступе. Из глаз потекли слезы. Крус позабыл о ноже, позабыл о старике, схватился руками за вспыхнувшую нестерпимым огнем челюсть.

– Черт! – завыл. – Черт!!!

Но через мгновение стало легче. Боль не ушла, но перестала быть острой, вернулась способность думать.

– Ты кто?

– Я же говорил – Дантист, – с прежним дружелюбием ответил старик. И осведомился: – Ты больше не хочешь меня убить?

– Нет!

– Вот и хорошо.

Боль пропала окончательно. Крус тряхнул головой, сделал шаг назад, вытер слезы и злобно уставился на старика:

– Чего тебе нужно?

Книга и правда занимательная. За что люблю фантастику, так это за возможность вложить в сюжет нее смысл, написать интересный сюжет, не ориентируясь на обыденность. За возможность использовать все доступные способы и не ограничивать свою фантазию, использовать все выразительные свойства языка, не боясь быть непонятым. Автору этого проведения, это бесспорно удается.


Хорошая книга, интересная. Поначалу совсем не воспринимается, как фентези. Обычные люди, обычная Москва, обычные события. А потом внезапно оказывается, что в каждом из нас живет волшебник. И если найти занятие по душе и хорошеннечко потрудиться, то вполне можно им стать. Заманчивый путь, но, как оказалось, он не единственный, да и не самый лучший, уж если быть честной до конца. Автор, вообще, много и хорошо рассуждает о смысле жизни, с ним трудно не согласиться. А вот герои меня не очень порадовали. Во-первых, их очень много. Сибирские шаманы, московские искусники, американские морпехи и отечественные бизнесмены. Термоядерный коктейль. А во-вторых, все они какие-то несимпатичные. Абсолютно все, вот никого не было, чтобы ему хоть на секундочку захотелось посочувствовать. Но это пожалуй,…


На мой взгляд, самый слабый цикл романов. В принципе, его и циклом нельзя назвать. Слишком разные книги по сюжету. Как отдельный роман, тоже ее зацепил: ничего интересного, тема довольно предсказуемая. Почему-то напомнило Псоглавцев Иванова и Библиотекаря Елизарова. Поэтому для себя в этом романе ничего нового я не открыл.


Сильная вещь, но все-таки первое мое знакомство с Пановым было более впечатляющим. Книга замечательная, но для меня чуть более агрессивная, напористая, может даже мужиковатая, чем хотелось бы, и чем я ожидала. Ни-ни, не подумайте - розовых соплей мне совсем не надо, но и крови хотелось бы поменьше, а чудес побольше.... Эхма, кидайте тапками - все стерплю)))


В начале Панова всегда немного трудно читать, потому что завязка произведения - это разрозненные кусочки, и ничего не понятно. Но зато когда эти кусочки начинают складываться, как пазл... Ммм)
Я бы назвала книгу скорее "Искусники". Потрясающая идея. Да, вроде бы весь сюжет закручен вокруг Золотой бабы, богини, но главными героями-то, по сути, являются Искусники, - люди, уровень мастерства которых настолько высок, что их изделия обладают магической силой, особой энергетикой.
В общем, как ни странно, не разочаровалась я в Панове.


Это не Тайный город! Тут не будет динамики, Сантьяги и пр.
Тут будет неспешный детектив, который иногда, даже кажется нудным.
Но читабельно. Вполне читабельно
7/10


В общем и целом впечатление от книги скорее положительное. Но уж больно неоднородно она написана! Половина произведения ушла на то, чтобы заинтриговать читателя и потуже переплести сюжетные линии. Как мне кажется, Панов малость перестарался. Ближе к концу читать становится очень интересно - лично мне пришлась по душе сама идея существования искусников. А раскрывается вся интрига на последних десяти страницах. Хотелось бы, чтобы все захватывающее и вкусное было распределено по произведению более равномерно.


"Механика - математика, приложенная к законам равновесия и движения тел; наука о силе и сопротивлении ей, искусство применять силу к делу и строить машины; наука выгодного приспособления сил." В.И. Даль.
Вот где-то на стыке всех этих толкований и находится данная книга. Неожиданный взгляд на закономерности развития истории и роли отдельных личностей в ней, при чем с позиции уникальности и важности их умений в жизни человечества. При чем, что самое важное в фантастике - в философию автора веришь...


"Занимательная механика" немножко перекликается с "Чистовиком" Лукьяненко. Тут искусники, там функционалы, но на этом вся схожесть и заканчивается.
Хорошая книга с моралью. Не обязательно быть магом, чтобы стать настоящим мастером своего дела. Главное усердие и любовь к своей профессии. Многие ли из нас могут похвастаться тем, что с радостью идут на работу и увлеченно занимаются делом, а не тянут лямку с мыслью о зарплате?
Но и тут не все так просто.
Есть искусники

"- Дар - это не подарок, не метка избранного. Дар есть у каждого. Но нужно разобраться в себе, понять себя и работать. Добиваться совершенства в своей профессии или увлечении, пролить море пота, ошибаться, вновь работать, достичь вершины, и тогда… - Старик усмехнулся. - И вот тогда будет подарок. Ты обретешь самого…


Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом