Я принял душ, мы быстро позавтракали сэндвичами с кофе, после чего я собрался, погладив самостоятельно лежавшие на полу брюки. Потом, договорившись увидеться в ближайшее время (конечно, для написания статьи), я покинул гостеприимную Джоан.
Такси я поймал до «Синего бутона», чтоб забрать свой «роллинг» с парковки.
И ровно в десять часов сорок семь минут я вошел в здание полицейского департамента на Пиллар-стрит, 39.
Не могу сказать, что я был бодр и свеж, но на рапорт меня должно было хватить.
Поднявшись на третий этаж в наш отдел, я сначала направился в «комнату детективов», это у нас такой общественный кабинет с тремя столами, на которых стоят выцветшие от времени таблички с фамилиями давно уволившихся владельцев.
– Змей меня сожри! – Это первое, что я услышал, войдя в кабинет. – Сегодня Хиус случится! Кто к нам пришел!
За одним из столов, прикрывшись стопкой папок, сидел Диего Сантана – детектив второго класса, смуглый, с черными как смоль усами и широченной улыбкой на лице. Частенько с ним работаем, и я даже обрадовался, что встретил именно его. Толковый парень.
– Привет, Диего! – отсалютовал я ему. – Гороскоп тебе в помощь! Как там, на криминальном фронте?
– Ой, – отмахнулся он, – лучше не спрашивай, Заг. Эти уроды из департамента подпрягают всех на усиление. Так мы теперь в опорных пунктах должны день отрабатывать. Хорошо хоть не в патруль ставят! Уроды… Вот, думаешь, я тут чем занят? Жалобы соседей разбираю – сиблинг украл белье, у кого-то арт по ночам трещит; техники уже матом разговаривают – три бригады на всех! Я нажраться хочу, как подросток… Амиго, лучше ты расскажи – как концерт вчера?
– Да… – протянул я, усаживаясь за свободный стол и вынимая чистый писчий лист, – это все комиссар пытается себе социальных баллов набрать перед выборами прокурора. Концерт – шикарен, но, кстати, Бреггер – скотина…
– Небо голубое, а вода мокрая, – буркнул Диего.
– Я и говорю, – я обхватил голову руками, – вчера, прикинь, гангстеров постреляли в девятом…
– Да, слышал, – кивнул он.
– Так вот, сижу, – продолжил я, – никого не трогаю, наслаждаюсь музыкой и вижу – Палмер винтит моего стукача! Прикинь?! Бреггер гнида, пролечил шефа – Стокер орал на меня вчера, как потерпевший. Я чуть не оглох… Они совсем работать не хотят, шкуры йети…
– И не говори, амиго, – вздохнул Диего, – скорей бы уже комиссар Зеленский в прокуроры свалил. Так, а ты чего?
– Рапорт, – кисло улыбнулся я.
– Ясно, – хмыкнул Диего. – Кстати, Заг, ты не знаешь, у жандармов нет вакансий сейчас? Свалить я думаю отсюда, амиго…
– Есть один человечек у меня, – поразмыслив, ответил я, – переговорю с ним. Ты прав, валить отсюда пора. Не от Стокера, от «этих».
Я кивнул в сторону крыла, где находились кабинеты руководства.
– Вот я и думаю, поговори, если не трудно, – вздохнул он.
– Завтра увижусь с ним.
– Кстати, тебе из офиса твоего звонили.
– Алиса? – зачем-то переспросил я.
– Ну, если ты еще не сменил секретаршу, то да, – хохотнул Диего. – Ищет тебя, говорит, дело какое-то важное наклевывается.
– Спасибо, амиго, – кивнул я. – Сейчас от Стокера отмажусь по-быстрому, перезвоню ей.
Стокер поворчал на меня, конечно же, но больше для порядка.
Я как можно торжественнее вручил ему свой рапорт, словно скрижаль древних богов.
– Заг, – он обрезал кончик сигары и прикурил от настольной пепельницы, – ты пойми, многие знают твои «кросс-шуты»[8 - Перекрестная стрельба.]. По тарелкам же стреляешь на соревнованиях. Ты же сиблинг к тому же. Да, улик ты не оставил, молодец, но Хиус тебя закрути, ты не мог как-то без своего стиля обойтись?
– Господин старший инспектор, – я почти не кривил душой сейчас, когда разговор шел открыто, – да, я поступил опрометчиво, согласен. Но поймите и вы меня. Честно, я не собирался палить в этой ситуации. Я приехал на фальшивую сделку, которую организовал Макс, и вот…
Я снял шляпу и нагнул голову, демонстрируя свою шишку, спрятавшуюся среди моих кудрявых волос.
– Что вот? – Стокер выпустил облако ароматного дыма.
– Камнем по башке получил, – признался я. – Ну тут уж рефлексы и взяли свое.
– Ясно, – заключил шеф. – В следующий раз меньше слушай своего стукача и больше думай, мне разборки с Зеленским не нужны. Понял?
– Да, шеф. – Я виновато потупился, да и было отчего – никто не виноват, а дурак все равно я.
– Свободен, – резко, но почти по-доброму рявкнул Стокер.
Я, естественно, больше люблю молоденьких девушек, нежели старух. Один старинный писатель сказал, что красота женщины – это божественная сущность, и когда она проходит, в женщину вселяется дух Хиуса. Мои добрые родители привили мне уважение к старшим, но Зодиак свидетель, кто поручится, что ему нравятся старухи, да еще и аристократки, да еще и в маразме, да еще… много чего…
– Но вы, господин артефактор, просто не видели! Это действительно были призраки Древних! Да и другие странные вещи! Я не выжила из ума! Даже Мардж, моя экономка, видела их!
Меня почему-то напрягало это ее «господин артефактор».
– И представьте, эти меднолобые констебли даже отказались выехать ко мне домой!!! Посчитали меня полоумной старухой!! И это несмотря на то, что мой покойный супруг был мэром нашего славного города! Спаси святой Фауд его душу… Я, конечно же, не собиралась давить своим положением в обществе… просто поймите, молодой человек, мне было это неприятно…
Старуха раздражала почти всем. Точнее, не всем и даже не конкретно возрастом, а скорее своей непоколебимой уверенностью и дикостью того, что она так спокойно рассказывает, обижаясь на недоверие. Я где-то читал, что с сумасшедшими нужно соглашаться и быть вежливым.
Чисто старческое упрямство и напористость, визгливый голос, серые, водянистые, будто расплывшиеся глаза, старомодное (хоть и недешевое) серое платье в приторно-синий цветочек и обязательное массивное золотое пенсне на крючковатом носу. Возрастная пигментация на шее. Все мы будем такими когда-то…
Только призрачные надежды на заработок еще сдерживали мое жгучее желание сослаться на занятость и отправить ее к жандармам. Да еще я, хоть и уважаю некоторых потомков Основателей, но большинство аристократов вызывают во мне отторжение своей мнительностью и эгоизмом.
– Я понимаю ваше негодование, миссис Эгельберд, однако мне все же кажется, что это не совсем наш профиль…
Алиса, принеся кофе, благоразумно скрылась в приемной, оставив меня один на один с этим существом высокого происхождения.
Я сидел за потемневшим от времени дубовым столом, который приобрел за бесценок еще в начале своей практики, добиваясь солидности. На нем стоял желтый телефонный аппарат, старенький визор с небольшой линзой, и громоздились пирамиды бумаг и папок, из-за которых я с заинтересованным видом взирал на, с позволения сказать, клиентку.
– Как это не ваш профиль! – воскликнула она, явно взяв верхнюю си третьей октавы. – Вы же занимаетесь определением неизвестных мест! Вы сиблинг, в конце концов, с благословения Фауда, носящего знак Овна!
Последнее прозвучало как на церковной службе. Я не бывал на данном мероприятии с детства, но хорошо помнил подобные обороты. Вынужден признаться: в малолетстве родители отдали меня в церковный хор – надеюсь, именно поэтому у меня любовь к музыке.
– Не мест, – поправил я, – а артов или же их деятельности. В крайнем случае деятельности других сиблингов…
Миссис Эгельберд жаловалась на какие-то странные происшествия в своем родовом особняке: в ее доме завелись привидения! Ну как, скажите, к этому относиться нормальному человеку, пускай и погрязшему в долгах? Живет она в районе Основателей. В просторечии его называли Старым городом или Фаудом, старым Фаудом. Если верить учебникам истории, именно там больше трехсот лет назад был основан наш город. Отсюда и появление приставки «нью», так как Нью-Фауд – западнее, по крайней мере, центральная его часть.
Сам район располагался недалеко от закрытой Зоны Перехода, контролируемой жандармерией.
– А ведь вы правы! – сверкнула глазами старая ведьма. – Это может быть злокозненный сиблинг! Наверняка Ятима, носящего знак Скорпиона! Он же мастер иллюзий! Так его называли! Ведь в Писании сказано, что он всегда противостоял Фауду! Ибо Фауд, первый среди равных, отличался беспримерной святостью! Именно поэтому я и пришла непосредственно к вам! Вы же тоже благословлены Овном, а мой род всегда был осенен его благодатью! Потому я и обратилась именно к вам!
Да, в Нью-Фауде немало «господ артефакторов», но, во-первых, город у нас большой, а артов много. Во-вторых, не все из них сиблинги, и не все сиблинги потомки именно Водолея. Существуют разные арты, которые помогают определять и взаимодействовать с другими артами. Есть куча узких специалистов, и я очень неплохо смотрюсь на общем фоне, хоть и не являюсь «самым из самых».
Жанна Луиза Эгельберд была отпрыском одного из древнейших родов Нью-Фауда, «из тех самых Эгельбердов», как говорили обычно. Ее благосостояние даже после всех перипетий рода и совершенно неуместных (на мой взгляд) пожертвований церкви, оставалось внушительным. И отшивать такого клиента было бы просто неразумно. Когда там мне та самая Дороти заплатит за арт.
– Ну что же, – я благосклонно кивнул, обдумав все за и против, – мне кажется, я вполне мог бы отправиться в Эгельберд-холл уже завтра и осмотреться на месте. В конце концов, помощь ближнему – наша первейшая обязанность, как учит нас святой Фауд.
Ее черты чуть смягчились, и я продолжил развивать успех.
– Остались сущие пустяки – обговорить стоимость услуг. Вы не подумайте, что я какой-то там корыстолюбец, просто очень часто приходится работать на государство…
– Да, эти муниципалы… – поддержала меня она. – Мой муж держал их в ежовых рукавицах. Если вы сумеете помочь, поверьте мне, вы останетесь довольны. Очень довольны! Слово Эгельберд!
Она поджала губы и стала похожа на жабу перед сакраментальным «ква!».
– Что ж, нисколько не позволю себе усомниться в вашем слове, мэм.
Я поднялся, и она протянула мне руку, обтянутую лайковой кожей перчатки, благоухающей дорогими духами. Вот это меня немного и раздражает – эта их манерность и дань традициям.
Тем не менее, вспомнив о кредите, я чинно прикоснулся губами к ее руке. А что делать?
– До встречи завтра на утренних Рыбах, – произнесла она величественно, словно утверждала новый законопроект в конгрессе.
И я проводил ее до дверей.
Вот почему нельзя было просто сказать – в одиннадцать утра? И озвучить сумму? Чтоб я мог понять, насколько мне нужно напрягаться… Змей бы побрал этих чудиков…
– Что вы думаете, шеф? – спросила Алиса, слегка приподняв правую бровь, когда вернулась за подносом с кофе.
– Запутанная история. – Я закурил сигарету.
– Когда вы так говорите, – с полуулыбкой сказала она, – значит, вы уже все поняли и напускаете туману, чтоб набить себе цену в глазах окружающих.
– Может, тебе на психолога лучше пойти, Алиса? – предложил я. – У тебя реально серьезный талант, а ты прозябаешь в «Белом квадрате».
– Вы же знаете, – парировала Алиса, – мне нравится моя работа, иначе я бы давно попросила расчет. К тому же без меня делопроизводство в конторе вымрет, как доисторические ящеры. У вас же нет такого таланта к этому, господин Моррисон?
– Я сто раз просил – Заг, называй меня Загом.
– Хорошо, Заг, вы так и не ответили, – вот ведь привязалась, – что вы думаете по поводу этой почтенной леди?
– А что тут думать? – ответил я, прихлебывая ароматный кофе, – тут все сложно. Надо все посмотреть, пощупать, изучить.
– Но она же сама сказала вам о злокозненном сиблинге? – уточнила она. – Значит, все понятно? Нужно только найти его.
– Да, все верно, Алиса, повелительница котов, – кивнул я, а она поморщилась, – но тут возникает ряд вопросов. Первое – бабушка, простите, миссис Эгельберд при всех своих связях не обратилась в полицию, и ее заявление про полоумную старуху – вранье.
– Почему? – удивилась Алиса.
– Так сама же и сказала, – хмыкнул я, – медноголовые констебли. Констебль это самый низший чин в полиции. При ее родословной и положении в обществе мне показалось странным, что она сразу не обратилась в НОБНОТ к Стокеру, который прыгал бы, как дрессированная собачка, при всем моем к нему уважении. Но по какой-то причине пожилая дама обратилась к частнику, зачем-то упомянув о констеблях. И это несмотря на то, что старушка скандальна и капризна, но ее терпят пока что. Потом она во время беседы теребила свои перчатки, словно хотела снять, но не давала себе этого сделать. Это, конечно, лишь косвенное утверждение, но вкупе с моим наблюдением подтверждает то, что женщина что-то скрывает и ее это тяготит. Вы, Алиса, как психолог, могли бы сделать тот же вывод.
– Я была в приемной, чтобы не нарушать вашу беседу, – оправдалась Алиса, никак не отреагировав на то, что я обратился к ней на «вы».
– Тогда придется поверить мне на слово, – ответил я. – Вы сами, Алиса, спросили мое мнение.
– Да-да, мне очень интересно. – И почему-то снова мне слышится скрытая насмешка.
– Так вот, – продолжил я с видом инспектора уголовной полиции в суде, – я не думаю, что она намеренно лжет. По всей вероятности, она заинтересована в решении проблемы, просто этому есть некие препятствия личного характера.
Все, что я о ней когда-либо слышал, это ее безумная набожность, изолированность от светского общества и крупные владения, которые она сдает в аренду. Но дела ведет за нее совет директоров. Какая связь между ней, некими артефактами и злокозненным сиблингом, это еще предстоит выяснить, так как в целом она не является какой-то важной целью для злоумышленника. К тому же ближайших наследников у нее нет. Да, она упрямая, скандальная и немного сумасшедшая, но это не преступление – это качество характера.
– Вот почему, Заг, вы всегда так не говорите, – задумчиво спросила Алиса, – чаще отшучиваетесь и ведете себя несерьезно?
– Да просто в данном случае… – Мои слова были прерваны телефонным звонком желтого аппарата на столе.
Я сделал знак Алисе, что возьму трубку сам.
– Экспертное агентство «Белый квадрат», Заг Моррисон, – сказал я в трубку.
– Привет, Заг. Не ожидал тебя услышать, – ответил знакомый голос, – нужно встретиться немедленно. Ты сможешь?
– Где? – только и спросил я.
– Где обычно, через час, – ответил голос. Дали отбой, наградив меня гудками.
– Ал, дорогая, я по делам, – сказал я, положив трубку на рычаг.
– Я сегодня вам нужна, Заг? – спросила она.
– Если у вас сегодня больше нет работы, то можете идти домой. Я буду около шести.
– Хорошо, шеф.
Нужно признаться в том, что на съем квартиры мне денег не хватает, потому я и живу в офисе. У меня есть маленький домик в окрестностях Нью-Фауда, в Бричес-вилледж. Но, как оказалось, земля там спорная из-за того, что раньше принадлежала железнодорожной компании, где работал мой отец. Теперь мы судимся, но это не важно. Офис у нас неплохой, там даже есть ванна, в которой я люблю валяться в пенной теплой воде. И кроме приемной и кабинета, в котором я принимал «бабушку», есть небольшая спаленка с широкой кроватью и видом на набережную канала Гренадеров. Район не самый центральный, но и не окраина – много зелени, маленькие кафешки, в которых я иногда питаюсь, хотя и сам готовить люблю, только времени не всегда хватает. Плюс не самые дорогие магазины и лавки, красивый храм Зодиака и мемориал павшим во Второй Горячей войне.
Звонок, который заставил меня выйти из офиса, был от Юна. Юн Сунь это мой, скажем так, бывший однокашник по академии, только учился он на другом факультете. Он потомок единородной древней расы, у него широкие скулы и желтоватая кожа. Он работает в Отделе разведки жандармерии (ОРЖ). К имени Юн он добавлял «эр», что означает «второй». А еще он сиблинг Рака-Парвиза. Собственно, получив лицензию «бета» и став внештатным сотрудником жандармерии, я получил куратора. И, почитав мое и его личное дело, нас закрепили вместе, так как власти любили контролировать людей, знающих друг друга давно. К тому же в этой иерархии я был немного ниже, а он выше.
Когда ко мне приходили государственные заказы от жандармерии, он просто должен был ставить подпись на бумагах и следить за соответствием действий. Но так как мы были давно знакомы, он иногда подкидывал информацию и разводил на частные заказы. Почему я говорю «разводил»? Обычно его заказы были весьма трудные, но и оплата была хорошая, даже очень. Но чаще он просто делился со мной информацией, пытаясь с моей помощью сделать сложные вещи – неофициально. Такое бывало не часто, но регулярно. Собственно, именно к нему я собирался обратиться с просьбой о переводе Диего.
Из белоснежного сугроба вылез человек, одетый в металлические одежды, на его голове вращался круглый локатор, и мигали глаза-лампочки. Это был механический помощник Древних – робот.
– Ах, Джерри, – воскликнула красивая девушка в разорванном платье, – Древние проснулись!
