Светка смеется, чем привлекает к себе повышенное внимание. Нам машет несколько парней с параллельного потока. Симпатичные, но не ах.
– А мы его найдем и тогда…
– Я его не заинтересовала, так что нафик ему моя невинность не сдалась. И хватит об этом. На нас уже смотрят.
– Ну вот, ты меня расстраиваешь. Шпоры, кстати, у меня в чулках.
– А учить не пробовала?
– Ну я же не такая поехавшая, как ты, – подмигивает она, и мы поднимается по ступеням на крыльцо нашего универа. Нравится мне учиться. Новое узнавать. Лучше быть. К языкам у меня с детства были способности, так что ничего удивительного, что выбрала я филологический.
После экзамена Светка собирает всю группу и предлагает завалиться в местное кафе, чтобы просто отметить последний экзамен в этом году.
Я уверена, что после она и в клуб пойдет, но туда я не хожу принципиально.
Мы стоим и ждем еще несколько человек, как вдруг ощущаю, как колет кожу в области лопаток. Я хмурюсь и верчу головой в поисках нужного объекта. А когда понимаю кто это, замираю.
Нет, я, конечно, сказала, что готова лишиться с ним девственности, но кто же знал, что увижу его снова. Да еще так скоро.
Мой горячий незнакомец стоит, облокотившись на новенькую машину, и выпускает из рта клубы дыма. Смотрит при этом прямо на меня. Не замечает ни яркой Светки. Ни не менее красивой Ленки. Да мало ли в нашей группе красивых девчонок. А он на меня смотрит. Почти пожирает взглядом. А мне нужно гордой быть, отвернуться, с ребятами пойти.
– Насть? Ты чего? – пихает меня Светка, а я мотаю головой, теряясь в догадках. Но что я вру самой себе. Я уже приняла решение.
– Ничего.
– Ты видишь его? – Она шипит мне на ухо, и я киваю. – Только не говори, что это он?
– Он самый. Я пойду, ладно?
Ответа не дожидаюсь, шагаю на ватных ногах вперед, приближаясь как бабочка на огонь. И что-то мне подсказывает, что пламя в его голубых глазах запросто может меня спалить.
– Привет, девочка с косичкой.
– Привет, немец.
Он наклоняет голову, щурится, словно я сказала что-то не то.
– Почему немец?
– Ну машина у тебя немецкая.
– Точно, – открывает он мне двери, и я, дрожа всем телом размышляю. Поднимаю глаза, но он не похож на тех, кто склоняет к сексу. – Кстати в Европе за склонение к сексу сажают на приличный срок. А мне очень дороги мои капиталы.
Я слышала про это. И даже успокоилась.
– Да я даже не думала…
– Так и я лишь разговор поддерживаю, – усмехается он и я сажусь на пассажирское кресло. – Я в Москве давно не был. Покажешь, что изменилось?
– А где ты жил? – спрашиваю, цепляя застежку ремня, а незнакомец накрывает мои пальцы и сам тянет ремень безопасности. Втягиваю живот, когда он наклоняется. Но грудь все равно задета. И теперь там настоящее цунами. А еще запах, он буквально обволакивает меня. Густой, цитрусовый, с нотками пряного табака и мяты. Это делает меня почти растаявшей карамелью. Еле живой рядом с ним.
– Удобно?
– Что? А… Вполне, – еле дышу, на что он прячет усмешку.
– Где я только не жил. Но давай начнем с вопросов попроще.
– Например? – еле выдыхая, смотрю на его изогнутые губы. Любопытство буквально съедает меня. Ведь теперь я узнала, какие у него по цвету глаза. А какие на вкус губы?
– Как тебя зовут, девочка с косичкой?
Глава 2. Николас
– Настя, – отвечает сразу, не таясь. Без ужимок и женских уловок вроде «А отгадай». Я зарекся связываться с русскими женщинами. Еще очень давно, поняв, что нет в них стабильности. Они никогда не знают, чего хотят. Вот даже эта малышка.
Ну понравился тебе мужик, ну дай ты знать. Нет, она будет хлопать длиннющими ресницами и махать косой. Длинной такой, до самой крепкой задницы, обтянутой джинсами. И пальцы уже немеют от желания накрутить эту косу на кулак и прогнуть крошку в пояснице посмотреть, так ли хороша ее сливочная кожа в других местах.
– Ну привет, Настя, – отстраняюсь, не давая ей себя коснуться и иду за руль. Тачка отличная. Пусть и собранная где-то под Тольятти.
Я не хотел за ней ехать. Но то, как она оглядывалась по сторонам, рискуя попасть в аварию, цепануло кроме всего прочего, что имеет малышка. Таким запрещено по улицам ходить без сопровождения, они ходячий магнит для бабников вроде меня. Кто не захочет положить такой трофей к себе в постель? Я точно не из таких. Тем более она сама просится ко мне на ручки.
Свои она сложила на коленях, ну прямо примерная девочка. Или боится меня.
– Настя, – пробую имя на вкус. Оно чисто русское, мягкое. Такое же, как она. – Хорошее имя. Тебе идет.
– Обязательно передам благодарность бабушке. Она выбирала.
– Передайте, – забавная. – А я Ник.
– Ник от слова…
– От слова Николас.
– Коля получается.
Почему-то смеюсь. Так меня пытались называть многие в России, но почему-то только от нее это прозвучало почти мило.
– Мне не нравится это имя. Но, возможно, я подарю тебе эксклюзивные права в более приватной обстановке.
– Куда уж приватнее, – улыбается она. – Мы ведь сейчас одни.
– Да, и сотни машин вокруг нас. Ну так что, котенок, с чего начнем?
Не удивлюсь, если с магазинов. Женины во всем мире спешат продемонстрировать мужчине достопримечательности шопинга.
– Если честно, я бы предпочла прогуляться и начать с тебя. Экзамены – вещь такая. Не знаю, помнишь ли ты.
– Думаешь, я совсем старик?
– Но старше меня точно. И, судя по запросто купленной машине, последние годы заколачивал состояние.
– Ну я, скорее, его оберегал и взращивал. Но твоя осведомленность пугает. Ты не шпионишь за мной? – наклоняюсь на светофоре, снова вдохнув смесь сладких ягод и мяты. Хочется съесть эту ягодку прямо сейчас, так она хороша.
Но с девственницами я тоже зарекся связываться, больно проблем много. Вряд ли ее устроят гостиничные отношения.
– Эта теория ломается одним щелчком пальцев, – щелкает она перед моим носом, своими наманикюренными прозрачным лаком пальчиками, – ведь это ты за мной следил.
Я слишком стар, чтобы себя обманывать.
Только преждевременная смерть помешает мне поиметь эту малышку.
– Не смог устоять. Для прогулки подойдет набережная?
– Отлично! – смотрит она прямо, периодически поглядывая на мой профиль. – Вон там есть парковка.
– Вижу.
Мы паркуемся рядом с набережной, и, встав на мощеную дорожку, я понимаю, что сам не ходил без цели уже очень много времени. Это в юности принято гулять, держаться за ручки. Но я вижу, как малышке этого хочется. Так что спокойно беру ее за руку, переплетая наши пальцы.
– Мне кажется, это слишком, – смущается она, но я не отпускаю.
– Это чтобы тебя ветром не сдуло.
– Считаешь, я худая?
– Нет, ты идеальная. Тем более лучше держать тебя поближе, – тяну к себе, продолжая шагать прямо. Щелкаю брелоком, закрывая машину.
– Значит, все-таки немец. Но у тебя совсем нет акцента.
– Я жил в России долгое время, потом даже женился здесь, но в основном бизнес веду в Европе.
– И сейчас женат? – напрягается она всем телом. Даже тормозит.
– А это важно?
– Конечно, важно. Я точно не та, кто будет делить мужчину с кем-то еще.
Ого. Какие громкие заявления.
– То есть, – притягиваю ее к себе почти насильно, – Ты хочешь заявить права уже не только на мое имя, но и на меня?
– Зубы мне не заговаривай, – шипит она кошкой, выворачивается, а я спиной ее к себе прижимаю. Котенок. Зубы сводит от желания забить на всю эту романтическую чепуху и отвезти ее к себе в отель.
– Я не женат, котенок.
Она выдыхает, но не спешит вырываться. И со стороны может показаться, чтобы мы просто стоим в обнимку, глядя на воду, но только мне понятно, что это чертова прелюдия и скоро вот так мы будем стоять в спальне отеля. Только ее спинка будет прогнута, а рот раскрыт, выдыхая раз за разом «еще».
Есть в этом что-то. Девственница. Если, конечно, оно так и есть. Может, это вообще все игра, и девочка решила найти себе богатого папика. И такие мне попадались. Правда, отправлялись в вечный бан после первого кастинга.
Даже интересно, будет ли так же с Настей.
– Хорошо. А то я хотела тебя в реку скинуть. Ты знаешь, а ведь это мое первое свидание.
– Даже так, – разворачиваю ее к себе и смотрю на губы. – Мне очень интересно узнать, а где еще я могу стать первым?
Ее губы так близко, почти касаются моих, но она вскрикивает и убегает в сторону деревьев.
– Белка! Ты посмотри, там белка. – Она выискивает взглядом рыжие хвосты, пока я смотрю, как колеблется ее коса на заднице. Дать бы по ней, чтобы такие моменты кайфовые не прерывала. Хотя наблюдать за тем, как она белок кормит, тоже одно удовольствие.
– Орешки у тебя откуда?
– Я уже месяц пытаюсь попасть на эту набережную, – поднимает она счастливое лицо. – Все время с собой таскаю с надеждой. Хочешь?
– Кого?
– Белок покормить, – хохочет она, и от ее смеха только кровь сильнее в венах бурлит. Она будет так же смеяться, когда я пощекочу ей пятки, прежде чем закинуть их себе на плечи.
– Мне сорок лет. Я никогда не кормил белок, Настя.
– Тебе сорок? – Она поднимает брови. – И ты никогда не кормил белок, Ник. Мне кажется, самое время начать это делать. Иди сюда.
– Я тоже так скажу тебе сегодня, – вздыхаю, сдаваясь. Разве можно отказать такой улыбке. – И попробуй только отказать.
Подтягиваю брюки и сажусь на корточки. Белки тут же отпрыгивают, но Настя берет мою руку в свою и насыпает туда орешков. Судя по запаху свежих.
– Не надо быть таким букой.
– Просто чувствую себя идиотом. Сейчас меня снимут на камеру, и в новостях покажут, чем занимается миллиардер вместо работы.
– Не переживай. Если снимут на камеру, будут говорить, что очередная нимфетка захомутала холостяка.
– Захомутала? Это что за слово?
– Ну, – смеется она подсыпая белкам еды. – Раньше на лошадь хомут надевали. Отсюда и слово захомутали.
– Понял. А ты, значит, меня захомутала? – спрашиваю, чуть толкая ее. Она тут же со смехом валится на задницу и смеется. Но пока я смотрю на нее, замирает и почти шепотом спрашивает:
– Захомутала?
– Захомутала.
