– Не так давно я решил одно сложное дело в вашу пользу, отдал целый район под ваши склады и лавки. А вместо почтенного Джин Юна пришел четвертый сын, да еще и мальчика притащил. Так „Золотое небо“ платит мне за добро?
Джин Фу коснулся лбом пола и проговорил:
– Правитель десяти тысяч лет за множеством тяжелых и важных хлопот мог пропустить незначительное событие в ничтожном торговом доме. Два года назад мой многоуважаемый отец Джин Юн по старости лет передал управление торговым домом в руки своему бесталанному четвертому сыну. Так что вот уже два года „Золотое небо“ говорит моим голосом. А это мой единственный сын и наследник – Джин Мэйху, который часто дает толковые советы.
Император поднял палец, к нему подошел доверенный евнух, что-то тихо сказал на ухо. После этого Чжи Гун-ди перешел к другим торговым домам, но у них не было такого оправдания.
Уже тогда стало понятно, что встреча пройдет не так гладко, как задумывалось».
– Ого! – воскликнул Мэйху. – Я как будто отца услышал. Но если в этих свитках записано каждое сказанное словечко, то мы просидим тут до ночи! Прием у императора тогда продлился часов шесть. Хочу заметить, что угощение Гун-ди выставил не такое уж и щедрое и вина было всего две бутылочки на столик. Наверное, он не хотел, чтобы его гости часто бегали до ветра!
– Не слушай его, Ши Хэй, – посмеиваясь, сказал Ли Ху. – Он заговаривает нам зубы, чтобы мы не заметили его предательства. Продолжай.
«Император Гун-ди обратился к представителям торговых домов с речью. Он сказал:
– Все вы знаете о грядущей беде, семихвостой лисе, которая сейчас копит силы неподалеку и собирается напасть на Киньян. Это общее бедствие, как наводнение или засуха, и никого оно стороной не обойдет. Потому нужно всем вместе, невзирая на чины и знатность, подготовиться к приходу лисы и убить ее раз и навсегда. Вы, как люди образованные, знаете, что если Коронованный Журавль не справится, то в опасности будут все страны и даже весь мир. Я не могу допустить, чтобы ныне живущие люди были в очередной раз уничтожены, и человечество снова пройдет через дикие и темные времена. Мы должны собраться и вместе остановить чудовище, посланное нам со Дна Пропасти.
Торговцы слушали молча.
– Здесь собрались самые умные люди моей страны, – польстил император торговцам. – У каждого из вас собственная торговая империя с армиями, подчиненными, советниками и казной. Сообща мы справимся с любой лисой, сколько бы хвостов у нее ни было.
Тут поднялся Сяо Лян, второй сын главы „Звездных врат“.
– Премудрый правитель десяти тысяч лет изрекает непреложные истины, и мы, как верные подданные его величества, с трепетом внимаем его словам. Только прошу объяснить нам, неразумным, как именно эти ничтожные простолюдины могут помочь Сыну Неба».
– Вот-вот, такая словесная пена как раз и отнимала больше всего времени, – снова встрял Мэйху. – Я там едва не заснул.
Дружеская затрещина от Уко заставила господина Джин прикусить язык, и Ши Хэй продолжил:
«Если отбросить велеречивые славословия и иносказания, император Чжи Гун-ди хотел, чтобы торговые дома с одной стороны раскрыли свои склады и предоставили товары в безвозмездное пользование императорскому дому, а с другой – предоставили денежные средства для покупки Ки и оружия в соседних странах. Например, „Звездные врата“ должны были предоставить доспехи для новых военных отрядов, „Небесный урожай“ должен привезти продовольствие с запасом на три года, так как все отлично понимали, что даже при благоприятном исходе силы страны будут временно подорваны, многие семьи лишатся мужчин-кормильцев, и запас зерна просто необходим. „Золотое небо“ должно поставить оружие и амулеты. И так далее. Торговые дома, которые занимались чем-то менее важным, например, „Небесная пища“, в ведении которой находились чуть ли не все харчевни и чайные Киньяна, могли бы помочь деньгами и людьми. Так как все торговцы отправляли свои караваны, то у них были опытные охранники, привыкшие иметь дело с разными зверями.
За всех ответил Юй Да-синь, третий сын главы „Небесного урожая“.
– Эти бедные и скудоумные подчиненные могут только склониться перед мудростью Сына Неба и по мере своих жалких сил исполнить его повеление. Вот только мы всего лишь жалкие торговцы, кроме денег и товаров, у нас ничего и нет: ни славных предков, ни громких титулов, ни государственных чинов. Что останется у нас, если мы отдадим всё состояние на благо страны? Этот глупый позднорожденный уверен, что лучшие люди страны, знатные кланы Кун, Люй, Ци, Цянь должны первыми броситься на спасение Киньяна, многомудрые министры и чиновники должны сложить к ногам Небесного правителя скопленные богатства как в золоте, так и в Ки. Тогда мы, простые торговцы, смиренно последовали бы примеру благородных господ. К тому же ни Божественная черепаха, ни Белокрылый Бык не отдадут оружие или амулеты, только потому что беда пришла в наш дом. Наоборот, они поднимут цены, зная о бедственном положении Коронованного Журавля, и потребуют плату вперед. Таков низменный торговый путь.
Юй Да-синь смело отвечал императору не просто так. Он знал, что правитель может отправить солдат на склады и в поместья, может забрать их товары и богатства просто так, потому торговые дома при первых же слухах о семихвостой постарались обезопасить себя, вывезя значительную часть средств из страны. У каждого крупного торгового дома были связи в соседних государствах. Да, они потеряют большую часть влияния, им придется заново выстраивать торговые линии, конкурировать с местными торговцами, подстраиваться под новые обстоятельства, но все это незначительные неудобства по сравнению с полным разорением и уничтожением.
И в отличие от знатных кланов торговцы сумели провернуть это незаметно, постепенно отправляя с караванами имущество и людей. Потому-то на встречу с императором пришли младшие сыновья. Многие главы уже покинули или готовились покинуть страну Коронованного Журавля».
– А теперь будет мой выход! – не удержался Мэйху. – Верно, мастер предшествующих знаний?
Ши Хэй, когда собирал сведения для своего труда, часто восхищался этим молодым человеком, поставившем на кон благополучие своего торгового дома. Когда проходил мимо сыхэюаня Джин, кланялся возле ворот, выражая уважение его семье. Ни разу не позавидовал его приятельским отношениям с высокопоставленными чиновниками страны и несметным богатствам, даже если у самого в сундуках была всего пара лянов. Но сейчас этот низкородный и позднорожденный раздражал Ши Хэя до зубовного скрежета. Так и хотелось схватить его за отвороты халата, встряхнуть разочек и заставить замолчать. Только поговаривали, что Мэйху, хоть и выглядит как изнеженный цветочек, неплохо владеет боевыми искусствами.
– Конечно, уважаемый господин Джин.
«Выслушав грубую речь Юй Да-синя, император Чжи Гун-ди замолчал. Он не мог принудить знать, не мог повлиять на чиновников, а теперь и торговцы, несмотря на оказанную честь, в глаза говорят, что не будут рисковать. Ввести третью армию в Киньян прямо сейчас? Палками заставлять людей сражаться и страдать? Может, лучше временно перенести столицу в другой город? Куда-нибудь подальше, на юг, например, в тот самый Цай Хонг Ши, который сумел отбить нападение двухвостой. А что тогда станется с теми людьми, что останутся в Киньяне? И спустя десять лет нужно будет отбивать нападение уже восьмихвостой лисы!
Я, Ши Хэй, привожу эти мысли императора Чжи Гун-ди, опираясь на личные записи Сына Неба, сохранившиеся в дворцовом архиве.
Торговцы поняли, что прием подошел к концу, и уже хотели было откланяться, как из-за столика с вымпелом „Золотого неба“ встал пятнадцатилетний юноша и сказал:
– Правитель десяти тысяч лет! Торговый дом „Золотое небо“ поддержит ваши благородные идеи и сделает все возможное, чтобы осуществить ваши чаяния.
Сын Неба печально улыбнулся при виде юношеского порыва и спросил:
– Как зовут тебя, молодой торговец?
– Уважаемый отец при усыновлении дал мне свою фамилию Джин и новое имя Мэйху, но прежнее прозвище запоминается лучше. Раньше меня называли Байсо, – и мальчик снял шляпу, показав белые волосы, завязанные в узел.
– Ты говоришь от своего лица или от торгового дома?
Он переглянулся с приемным отцом и ответил:
– Я говорю от всего „Золотого неба“.
Джин Фу едва заметно улыбался и кивал вслед словам сына. Представители других торговых домов зашумели, обсуждая дерзость молодого поколения и глупость Джин Юна, который передал свой драгоценный дом в руки безумцу.
Император Чжи все еще не воспринимал молодого Джин всерьез, но так как малец сумел подарить ему хорошее настроение, то Гун-ди решил поддержать Мэйху.
– Есть ли у тебя конкретные предложения?
– Да, – храбро ответил юный Джин. – И я готов изложить их Повелителю при личной встрече как словами, так и письменно.
Юй Да-синь вскочил с места и сказал:
– Говори при всех! Что за невежество? Ты что-то скрываешь от собратьев-торговцев?
– Мне нечего обсуждать с безъязыкими. Хоть ты и старше годами, но по положению я наследник торгового дома, и ты должен называть меня старшим братом или даже дядюшкой.
Юй побагровел от злости, но возразить не мог, ведь он и впрямь был ниже по положению, так как не был не только главой торгового дома, но даже не считался первым наследником».
Император Ли Ху громко рассмеялся, хлопая себя по колену.
– Вот же наглец! Что тогда был наглецом, что сейчас! Из любой ситуации вывернешься, в любой горшок без масла влезешь.
Мэйху пожал плечами:
– Мы с отцом заранее обговорили наши действия и решили, что будет лучше, если гнев других торговых домов падет на меня. Легче отцу трижды извиниться перед всеми, чем мне оправдывать действия отца. Я ведь кто? Приемыш, невежественный приблуда. А он – сын уважаемого человека Джин Юна!
– Так кто первый из вас решил пойти против решения торговцев?
Ши Хэй замер в ожидании ответа. Этого в архивных записях не было.
– Мой уважаемый отец часто совершал рискованные поступки. Взять хотя бы мое усыновление! В этот раз он, как и остальные торговцы, тоже подумал о побеге, хотел перевезти отца и казну дома в другую страну, хотя это нарушило бы все планы. И когда он предложил этот вариант дедушке, Джин Юн потребовал, чтобы я пришел навестить его, – Мэйху сейчас казался совершенно иным человеком. К семейным делам он относился крайне серьезно. – Ты, императорское величество, должен меня понять, ты тоже с уважением относишься к предкам.
Мастер предшествующих знаний пожалел, что не захватил тушечницу и чистую бумагу, потому старался запечатлеть в памяти каждое слово.
– Я пришел к высохшему старику, который больше походил на мертвеца, чем на живого. И он меня спросил, отдыхая после каждого слова, как бы я поступил, будь главой торгового дома. Я ответил ему честно. Сказал, что приложил бы все усилия для защиты страны от семихвостой лисы. И не только потому что я живу в этой стране и в этом городе, не только потому что так должен поступить каждый добропорядочный человек, а потому что это наиболее интересный выход для торговца. Неважно, проиграем ли мы или сбежим, нам придется начинать с самого начала в чужих землях. В любом случае у нас останутся связи, средства, знания и часть людей. Зато если мы выиграем, тогда наш торговый дом вознесется до Небес! И знаешь, что сказал мне этот умирающий старик?
– Что?
– Он сказал, что у меня – его сердце. Потому отец и не стал возражать против моих идей. Он знал, что я поступаю так, как поступил бы дед.
Ши Хэй шевелил губами, повторяя про себя слова Джин Мэйху. Остальные молчали, отдавая дань уважения почтенному предку Джин. Но тут торговец хлопнул в ладоши и разрушил задумчивое настроение.
– Так, повелитель десяти тысяч лет, и зим, и вёсен[3 - Намёк на наличие в гареме императора наложниц-девственниц.]. У тебя кормят неплохо, хоть и не так хорошо, как у меня, и люди вокруг весьма достопочтенные, и разговоры задушевные, но на небе уже высыпали звезды, а значит, пришла пора откланяться.
– Приходи завтра! Мы продолжим слушать работу Ши Хэя, – легко отозвался император.
– Ах да, – Мэйху снял с руки золотой браслет тонкой работы и положил его прямо на развернутый свиток. – Это благодарность за ваше усердие и преданность. Вы вернули меня на этот вечер в юность!
Ши Хэй растерялся и не успел поблагодарить молодого Джин. Тот быстро натянул шапку, раскланялся с Ван Мэй и выскользнул из комнаты. За ним последовал император, Цянь Джи и прочие. Спустя мгновение мастер остался один. Хотя нет, императрица так же оставалась за ширмой.
Мастер предшествующих знаний свернул бумаги, уложил их в сумку и собрался было пойти в Яшмовую комнату, как в дверь ужом проскользнул евнух Бай, вежливо наклонил голову и сказал:
– Уже довольно поздний час. Моя госпожа предлагает подождать более удобный случай для встречи.
– Конечно-конечно. Я повинуюсь ее воле.
И Ши Хэй устало побрел в свой небольшой домик на окраине Киньяна.
Глава 5
Господин Ши печально оглядел скудную обстановку своего дома. Единственным украшением его служили надписи на длинных полотнищах, вывешенных на стенах. Именно эти слова и поддерживали его последние несколько лет.
«Долгие годы бедствий сменились нежданным счастьем,
Печаль уступила место высшему предначертанию»[4 - Стихи взяты из книги «Неофициальная история конфуцианцев» Цзин-цзы У.]
Несмотря на возраст в пять десятков лет, Ши так и не обзавелся женой. Всю жизнь ему сопутствовали несчастья, из-за чего он никак не мог скопить денег на услуги сводни, на свадебные подарки и саму церемонию.
В молодости господин Ши много читал, изучал классические труды, даже сдал экзамены на низший ранг, получил назначение в архивы и пропал. Его сослуживцы быстро вырастали из этой должности. Некоторые сдавали следующие экзамены и поднимались вверх по карьере чиновника, некоторые оказывали мелкие услуги богачам, делали списки с важных документов за плату, а накопив приличную сумму, за взятку переходили на более хлебные места. Некоторые даже бросали государственную службу и нанимались работниками в знатные семьи.
Ши Хэй был не таким. Он обожал копаться в архивных записях, зачитывался древними свитками, причем не литературными произведениями или стихами, а скучнейшими на первый взгляд вещами. Например, записями писарей с незначительных приемов, мелкими распоряжениями, порицаниями и прочими документами. Он любил думать о людях, про которых читал. Однажды он увлекся и написал небольшое повествование о чиновнике, жившем в Киньяне тридцать лет назад, причем биографию его Ши составил исключительно на основе архивных документов. Лишь жилище было описано после того, как Ши лично сходил и посмотрел на него.
Книжечку быстро раскупили, лавочники заказали еще сто штук у писарей. Впервые у Ши Хэя появилась на руках сумма, достаточная для свадьбы. Но не успел он дойти до сводни, как умерла его мать, и все средства ушли на достойные похороны.
Потом случился дворцовый переворот. После него пошли массовые чистки как среди чиновников, так и в других кругах. Впрочем, до архивных служек новый император так и не добрался.
Еще не сожгли трупы животных после нападения семихвостой, еще смердела земля, еще не убрали все военные постройки и сооружения, как Ши Хея вызвали в императорский дворец, где молодая женщина в шляпе чиновника сообщила о присуждении ему более высокого чина и почетного титула «мастер предшествующих знаний», а также поручила невероятно ответственную работу по написанию исторического труда.
Каждый год ему выдавали по сорок лянов серебра сверх обычной платы. Ши Хэй согласился бы работать и без всякой платы.
Погруженный в исследования, господин Ши не замечал, как постепенно вокруг него менялся мир, как приходили и уходили чиновники, как перестраивалась столица. Все получаемые деньги Ши тратил на подарки разным людям, которые могли добавить хоть кроху знаний в его копилку. Иногда ляны уходили впустую, иногда давали столь ценную информацию, что мастер потом не мог уснуть, обдумывая новые главы своего повествования.
Несколько раз он приходил к той самой женщине-чиновнику, чтобы спросить, нужно ли очернять прежнего императора, выделять заслуги нынешнего и как описать Кун Веймина. Та холодно посмотрела на толстячка и сказала, чтобы он писал все, как есть.
– Ты не сможешь сделать белое черным, а черное белым, если будешь писать правду, – сказала она.
Хотя Ши Хэй потратил много времени на свой труд и уже зачитал некоторые его части императору, он все еще не был доволен. В доме повсюду лежали архивные документы, которые ему разрешили брать с собой, разрозненные записи, наброски по отдельным вопросам, схемы перемещения войск, карты с торговыми маршрутами, таблицы с именами и должностями. Ли Ху он зачитывал только те места, которые, как ему казалось, больше всего интересовали императора, но поведать мастер мог гораздо больше.
– Ничего, – сказал господин Ши, глядя на бумажные завалы. – Вот закончу развлекать Сына Неба, продам браслет и куплю новый дом. Побольше. И женюсь. А потом допишу книгу.
С этими словами он поправил большую матерчатую сумку на плече и выдвинулся в сторону дворца.
На улицах было людно, как и всегда. Прыгали дети с мячом, ходили лоточники и продавали рисовые пирожки с курагой, рыбой, салом и ревенем, служанки с полными бамбуковыми корзинами возвращались с рынка, стражники в кожаных доспехах обливались потом. В паланкине пронесли какого-то чиновника, а рядом бежали его сопровождающие. Несколько раз мелькнули иноземцы в диковинных одеждах и странной формы шапках. Возле башни на коврике отбивал поклоны темнокожий гладко выбритый мужчина. Чуть поодаль расположились уличные актеры, они разыгрывали самую популярную нынче пьесу «Под семихвостой волной». Сначала люди не хотели вспоминать перенесенный ужас, но чем больше проходило времени, тем светлее казалось прошлое, и вот появились не только трагические, но и комические пьесы на эту тему. Детишки, рожденные после волны, визжали от восторга, когда глупую жадную лису с семью хвостами избивали трое спасителей. Один в высокой шапке с рядами бусин – император Ли Ху, вторая – худенькая и красивая девушка с поясом из кристаллов – глава министерства магических изысканий Ван Мэй, и третий – самый любимый персонаж – юноша с громовым копьем, безымянный герой, посланец Небес.
Среди молодых девушек наибольшую популярность приобрел роман «Под веткой ивы», в котором описывалась невероятная любовь между безымянным героем и Ван Мэй, но в итоге им пришлось расстаться. Герой снова вознесся на Небеса, а Ван Мэй поклялась, что никогда не выйдет замуж. Иначе почему она до сих пор не выбрала мужа?
Откуда появился такой интерес к событиям десятилетней давности, Ши Хэй не знал точно, но догадывался. Пошли шепотки, что прежний император был не так уж плох. Ведь Ли Ху, когда только взошел на трон, действовал очень резко, даже безжалостно. Уж Ши Хэй-то хорошо знал об этом. Остались члены пострадавших кланов, тысячи чиновников были с позором выгнаны с государственной службы, многие подверглись суду. Конечно, такой император был им не угоден!
Вот и повсплывали слухи о происхождении Ли Ху, о его прошлом, о том, как он был объявлен преступником. Но ушлые синшидайцы не бросились запрещать такие разговоры и кидать уличных болтунов в ямыни[5 - Ямынь – государственное учреждение, которое совмещало в себе тюрьму, суд, пыточную.]. Они поступили хитрее. Внезапно на площадях Киньяна зазвучали незамысловатые веселые песенки, в которых говорилось о простом деревенском пареньке, который с рождения был отмечен небом. В книжных лавках вдруг появились и душещипательные романы про любовь, и героические повести, и трагические повествования, и во всех них главными героями были синшидайцы. Появилась даже история Цянь Джи, известной в народе как «бешеная сука», и после этого отношение к ней резко улучшилось. Актеры повсюду разыгрывали разные пьесы на эту тему. Даже для детей были придуманы смешные сценки с куклами. Авторитет императора Ли Ху взлетел до тех самых Небес, которые он некогда грозился перевернуть.
Ши Хэй добрался до бокового входа в императорский дворец, в сотый раз коснулся амулета, который позволял ему пройти через многослойные магические защиты, показал именную табличку стражникам, затем позволил взять каплю крови для сверки с образцом, который хранился у охранного мага. После всех этих мытарств его принял незнакомый молодой евнух и повел вглубь территории.
Пожалуй, больше всего Ши Хэю не нравилось именно это – идти молча то по широким площадям, то по узеньким коридорчикам, то по резным ярким мостам. Солнце слепило глаза и напекало макушку даже через плотную материю шапки. И никакой тени. Никаких деревьев. Все сады находились во внутреннем дворе, чтобы там могли свободно гулять наложницы императора и его дети. Некоторым счастливчикам повелитель мог даровать право проехать от внешних ворот до места встречи на лупоглазе, осле или в паланкине, но Ши Хэй был недостаточно важной птицей. Уж Джин Мэйху точно ноги не сбивает!
Евнух шел вроде бы неторопливо, но мастер предшествующих знаний еле за ним поспевал. Они прошли то строение, в котором находилась комната умственного отдохновения, прошли еще несколько зданий. Сумка со свитками оттянула плечо. И почему евнух не предложил помочь? Все-таки Ши Хэй в два раза старше и заслуживает уважения!
Дошли до внутренних ворот. И только тут господин Ши осмелился спросить, уж не ошибся ли евнух, не сбился ли с дороги? Разве может он, всего лишь незначительный чиновник мелкого ранга, ступать во внутренний двор? Евнух не ответил, лишь протянул табличку стражникам, и их пропустили.
Они прошли по узенькому крытому коридорчику, отгороженному от пышных цветников и прохладных прудов с карпами лишь резным заборчиком высотой по пояс, затем мощеной тропинкой, и внезапно для господина Ши оказались возле просторной террасы.
Евнух поклонился и указал изящным жестом на террасу.
– Сегодня повелитель десяти тысяч лет желает вас принять здесь. Устраивайтесь.
Ши Хэй стер проступивший пот со лба и щек, ступил под высоко поднятую изогнутую крышу и сразу почувствовал облегчение. Воздух здесь был прохладен из-за ручья, бегущего по желобу прямо через террасу, ветер доносил ароматы распустившихся неподалеку пионов. Уже были разложены подушки и низкие столики. Стен не было, крыша держалась на столбах в виде змей, танцующих на хвостах, и ничто не мешало любоваться великолепным видом на цветы.
Чиновник отдохнул пару минут, а затем вытащил свитки, разложил их по порядку, развернул первый и еще раз пробежался по знакомым столбцам иероглифов, мысленно отмечая, что нужно сказать обязательно, а что можно и пропустить.
Первой подошла Ван Мэй, побледневшая от усталости. В этот раз она не стала дожидаться прихода императора и медленно опустилась на одну из подушек. Ши Хэй хотел было поприветствовать ее, но увидел, что она прикрыла глаза, и промолчал. Пришел Цянь Ян, как никогда напоминающий старинного героя. Пришли еще несколько синшидайцев в одеждах, говоривших об их высоком ранге несмотря на неприлично юный возраст. Они перебрасывались незначительными фразами о погоде и стихах некоего Куана Чжао. Ши Хэй сидел ни жив ни мертв и старался дышать через одну ноздрю[6 - Дышать через одну ноздрю – стараться быть незаметным. Выражение придумано автором.].
Спустя несколько минут на террасу влетел Джин Мэйху, затмевающий своим ярким нарядом даже цветы вокруг. Он стесняться не стал, всех громко поприветствовал, с каждым перекинулся парой слов, плюхнулся на подушку, расправив полы и разложив длинные рукава, шумно вдохнул и сказал:
– До чего красиво цветут пионы! Сын Неба неплохо придумал собраться здесь.
Только сейчас Ши Хэй понял, что попал не просто на очередную читку, а на значительное событие – любование цветущими пионами. Многие горожане в эти дни приглашают друзей и родных, покупают вино, жареную курицу, и неторопливо ведут беседы, сочиняют стихи, обсуждают книги, глядя на пышные бутоны. Сам господин Ши ни разу не участвовал в подобных приемах, и надо же – попал сразу к императору.
Неподалеку послышалась негромкая музыка. И из бамбуковой рощицы показался император вместе с Цянь Джи. Сегодня он был не в официальной одежде, никакой тяжелой тунтянь-гуань, никаких толстых блестящих халатов, лишь простое шелковое одеяние с подвернутыми рукавами, узел волос на макушке и, Ши Хэй не поверил своим глазам, босые ступни.
Ли Ху поднялся на террасу, сел на лучшее место.
– Сегодня утром наложница сказала мне, что в саду распустились великолепные пионы, и я счел возможным устроить сегодня дружеский прием, чтобы любоваться цветением, наслаждаться ароматами и хорошим вином вместе с близкими людьми. Только развлечение я приготовил необычное. Сегодня не будет танцовщиц или декламаторов стихов, даже актеры с акробатами не придут. Мы послушаем вот этого господина, который вот уже десять лет трудится над описанием тяжелых времен в стране Коронованного Журавля. Что-то будет слушать тяжело, что-то неприятно, а что-то будет выглядеть не так, как вы помните. Поэтому прошу отложить возражения и споры, мы успеем выслушать ваше мнение. Но сначала – прошу угощаться.
Император хлопнул в ладоши. Ши Хэй вытянул шею, высматривая хорошеньких служанок с подносами, но никого не было видно. И вдруг Цянь Джи протянула руку и выхватила что-то из ручья. Мастер предшествующих знаний присмотрелся и увидел, что блюда и напитки на террасу прибывают по руслу ручья на деревянных подносах. Каждый брал, что хотел, и ставил на столик перед собой. Когда у всех в руках оказались полные вина чаши, император поднял свою и сказал:
