Мила Александровна Реброва "Одержимость мажора"

Мадина даже не замечает, что я отошла, вся в мыслях о своем мажоре! Мне кажется, что она даже влюблена, постоянно думает и говорит о Ратмире, хоть и прикрывает свои слова злобой и обидой, я же вообще не понимаю этих влюбленных. Зачем тратить время на какую-то чушь и мириться с кошмарным характером заносчивого парня?

В жизни есть занятия получше.

Тем более мне некогда думать о парнях. Надо учиться, получить профессию, найти работу и твердо встать на ноги, чтобы помогать семье. Мы не можем вечно жить в грязной коммуналке, куда пришлось переехать после продажи квартиры, ведь брату нужны были деньги на лечение…

– Что ты делаешь? – окликает меня кто-то сзади, и я, задумавшаяся и увлеченная фотографиями, от испуга роняю телефон.

– Черт! – кидаюсь его спасать, но он прыгает, как лягушка, скача по каменистой почве и исчезая из поля зрения.

– Эй, ты куда? – злобно спрашивает Мирзоев, устремляясь за мной вниз по небольшому обрыву.

– Непонятно, что ли? – огрызаюсь. – Из-за тебя я уронила телефон! Не дай бог, он разбился!

– Дай, я сам, – отпихивает он меня с края, смотря вниз. – Он провалился между камнями, – сообщает мрачно, вставая и отряхивая руки.

– И? – приподнимаю бровь. – Ты собираешься его доставать?

– Я? С чего бы?

– Ты отвлек меня, и я его уронила. Что непонятного?! – объясняю как дебилу.

Раздувая ноздри от злости, мажор наклоняется ко мне.

– Чего переполошилась, малахольная? Это всего лишь телефон, а не ключи от машины.

От негодования я просто не в состоянии сказать и слова, молчу как рыба.

Но это ненадолго, за словом в карман я лезть не собираюсь.

– Конечно! Для тебя это всего лишь телефон, но необязательно демонстрировать свое богатство перед другими!

– И где я его демонстрирую? – кривит лицо в непонимании.

– Это поход, если тебе не сообщили, кто ходит в поход в белых кроссовках и крутых шмотках от модных домов? – дергаю его за толстовку серого цвета, но не ожидаю, что он поймает мою руку. Чернющий, как смола, взгляд пригвождает к месту.

– А ты что, завидуешь? Или тоже хочешь носить такие шмотки?

– Что? Придурок! Я тебе говорю про телефон. Он мне важен. Отпусти! – шиплю, дергаю руку, и он меня отпихивает, начиная спускаться по склону.

– Черт, мы уже не видим наших, – бормочу себе под нос.

– Че ты паришься? – смотрит через плечо, видя, что я спускаюсь за ним. – Мы найдем лагерь без проблем.

– Кто сказал, что я парюсь? Я просто не хочу ходить тут с тобой. Иди догоняй своего друга, а я пойду искать телефон сама. Мне не нужна твоя помощь.

Молчит. Просто сосредоточенно смотрит в дырку между камней, видимо пытаясь понять, как достать мой несчастный телефончик. Он в желтом чехле, его хорошо видно, но оказывается, что глубина немаленькая.

– Что там? – опускаюсь на корточки рядом с ним, ноги в шортах до колен соприкасаются с камнем. Неприятно.

– Там – пустота.

Решил пошутить?

– Короче, я сейчас туда залезу, достану твой телефон, – сообщает он, собираясь втиснуться между камнями под нами.

– Слушай, это, конечно, по-джентльменски, но я не хочу потом оплачивать твои испорченные шмотки.

– Будто ты оплачивала, – замечает мрачно, напоминая о случае, когда я пролила коктейль на его белоснежную рубашку, отказываясь ее отстирывать. Вместо этого я пролила на нее зеленку, чтобы чертов мажор не выпендривался и не вел себя как господин со слугой! Я такого не потерплю.

– Я сама, – игнорируя его слова, заношу ногу над дырой, но он ловит меня за талию, руки неожиданно горячие, очень крепко меня держат, и я немедленно отталкиваю наглого мажора, который решил меня полапать.

– Стой тут, – говорит он мне грозно, обдавая колким взглядом.

По телу пробегает дрожь, он всегда так странно смотрит, что хочется сбежать.

– Думаю, тут должен быть другой вход. Попробуем обойти, – кивает он в сторону, и я тут же шагаю вперед, совершенно не замечая, как скользит нога и земля словно уходит из-под ног. В панике хватаюсь за Мирзоева, чем лишаю нас обоих дальнейших шансов выбраться из грядущей передряги, ведь мы оба под мой оглушительный крик падаем вниз, в ущелье какой-то пещеры, из которой нет выхода!

Глава 3

Ника

– Черт! – рычит где-то мажор, пока я лежу на животе, боясь шевельнуться. Страшно представить, что я что-то сломала. – Эй, ты чего застыла? – раздается рядом, а потом бесцеремонные руки берут и переворачивают меня под мой громкий стон. В ноге простреливает боль, и я с ужасом жду, что она сломана. Мне просто не может повезти. – Что болит?

– Нога, – сквозь навернувшиеся слезы говорю ему, и он тут же принимается исследовать мою ногу на удивление нежными касаниями пальцев. Мирзоев начинает с колена и доходит до щиколотки, когда я вскрикиваю, чувствуя боль.

– Всего лишь вывих, – констатирует он.

– Откуда ты знаешь? – вытираю я предательские слезы и внимательно наблюдаю за его действиями.

– Я спортсмен, так что прекрасно разбираюсь в травмах. На счет три поставлю на место, считай, – как всегда пугая меня своей хладнокровностью, говорит он.

– Поставишь… Что?! – дергаюсь я, наклоняюсь вперед и пытаюсь оттолкнуть его руки. – Не надо ничего делать!

– Раз… Два! – И раздается щелчок под мой очередной испуганный писк.

– Ты не сказал «три»! – отдышавшись, обвиняю я его.

– Ожидание хуже всего, не хотел тебя мучить, – ухмыляется гад, продолжая держать мою лодыжку.

– Не знала, что ты такой сострадательный, – язвлю я, пытаясь выдернуть ногу.

– Не дергайся! Ей нужен покой.

– Вот и оставь ее в покое! Нечего ее лапать! – возмущаюсь я, донельзя смущенная и обескураженная такой близостью этого психа. Да по одному взгляду его было видно, что ничего хорошо от него ждать не стоит!

– Какая же ты все-таки неблагодарная. Смотрю, у тебя не только с извинениями проблемы, – язвит он.

– Лучше оставь мои проблемы мне и подумай, как нам выбраться! Я что-то не вижу выхода отсюда.

– Давай только без истерик, – морщится он, начиная оглядываться по сторонам в поисках выхода. – Терпеть этого не могу.

– Кто еще истерит? И знаешь, мне неинтересно, что ты там любишь, а что – нет.

Смерив меня презрительным взглядом, который ощутимо проникает сквозь кожу, мажор игнорирует мой выпад и протягивает мне ладонь. Не хочу брать его за руку и верчу головой в отрицании.

– Я сама, как-то обойдусь.

– Как хочешь, было бы предложено, – встав и отряхнувшись, он устремляется вперед.

– Эй, погоди! Куда ты погнал?

– Ты же сказала, что сама справишься, в чем дело? – останавливается он и закатывает глаза, убрав руки в карманы джинсов.

– Думаю, тебе повредит, если уйдешь и оставишь за собой мой несчастный труп.

– Надо же, ты стала заботиться обо мне и моей репутации.

– Не дождешься, – шиплю сквозь зубы.

– Надо было просто попросить, малахольная, сказать, что ты боишься оставаться одна в темноте, – откровенно глумится он надо мной, вызывая негодование и ненависть. Какой он гадкий, смотреть противно, так и хочется дать по роже!

– Если бы не обстоятельства, я бы с радостью осталась одна! Тебе не говорили, что ты не образец вежливости и такта? – язвлю, решая задеть его побольнее.

Знаю, что ему пофиг, но всё же не могу остановиться.

– А кто мне что-то должен говорить? Думаешь, меня интересует чье-то мнение? Уж твое точно нет.

– Кто бы сомневался, – заканчиваю бесполезный разговор, шагнув вперед.

Черт, больно. Но ничего. Главное – не показывать ему, что мне тяжело идти, а то как начнет насмехаться. Видимо, это природой заложено в мерзопакостного мажора!

***

– Ни за что бы не подумал, что отсюда так сложно выбраться, – бормочет он спустя полчаса бесполезных попыток выбраться и криков в дыру в потолке. Мы пытались разными путями найти выход из пещеры, но в итоге ничего не вышло.

– Черт, – пинаю ни в чем не повинный камень, вымещая на нем свою злость.

И телефон, найденный мной, кажется, сломался, трещинами пошел. От этого слезы наворачиваются. Я не хочу плакать, точно не в присутствии заносчивого мажора, но мне так горько оттого, что совершенно глупо провалились сюда и я потеряла единственное средство связи. Я так долго копила на этот телефон, в нем столько памятного. Снимки, заметки, да даже телефонные номера. Как я всё это восстановлю?

– Что ты там бормочешь? – оборачивается ко мне Мирзоев, который пытался протиснуться сквозь ущелье в стене, хотя даже я бы туда не пролезла.

– Ничего, – огрызаюсь я, садясь и вытирая навернувшиеся слезы краем рукава толстовки. – Нашел выход? Или нам так и придется сидеть тут?

– Ты что там, плачешь? – приближается он ко мне, что совсем не радует. – Нога, что ли, болит?

– Ничего у меня не болит! Отстань, – отворачиваюсь от него, подбирая ноги, но гадкий мажор оказывается проворнее и успевает схватить меня за лодыжку. – Я же просила отстать! Хватит пытаться меня облапать! Думаешь, если я не из ваших девушек, меня можно беспрепятственно трогать?! – возмущаюсь я, прекрасно зная, что со своими эти кавказские парни совершенно другие. Благовоспитанные и вежливые.

– Значит, я тебя лапаю? – недобро спрашивает он, а я леденею от страха. – Раз ты так считаешь, надо подкрепить слова действиями, – поднимается он руками выше по моей ноге, достигая колена. – Кто надевает шорты в лес? Или ты хотела, чтобы тебя облапали? Наши девушки, как ты их назвала, не позволяют себе выставлять свое тело напоказ, уважение еще надо заслужить, зубрила.

– Убери руки! – дрожу я, чувствуя, как его шершавые пальцы начинают интимно поглаживать кожу под моим коленом. – Я не давала тебе повода…

– Ты сама повод! – неожиданно зло рычит он, что само по себе странно, ведь Халид – пример безэмоциональности. – Признайся, специально ведь провоцируешь?

– Что за бред! Пусти меня сейчас же! – пытаюсь оттолкнуть его, поняв, как он близко, я даже чувствую, как его мятное дыхание овевает мое лицо!

– Снова вызов?

– Никакой это не вызов! Просто соблюдай дистанцию, раз уж мы вынужденно тут застряли! Не-ет! – подпрыгиваю на месте, поняв, что он совершенно меня не слушает, поднимая руку выше по моему бедру. – Не трогай…

– Я даже не начинал тебя трогать, – вернув себе хладнокровность, извещает меня он. – Смени тон и не смей больше так со мной говорить.

Вот ведь гад! Мерзкий шовинист! Мадина предупреждала меня о таком типе мужчин среди своих земляков, считающих женщин ниже них!

– Ты, наверное, что-то попутал, раз смеешь мне приказывать! – делаю ударение на слове «смеешь», четко показывая ему, что прогибаться не намерена.

Обойдется! Как же невыносимо он бесит! И как меня угораздило попасться вместе с ним в ловушку?

– Я ничего не попутал, а прекрасно вижу, что ты пытаешься со мной играть, кто-то выбирает казаться недотрогой, а ты – наоборот, ведешь себя как дикарка, чтобы привлечь мое внимание, – нагло и развязно шарит глазами по моему телу, я прямо-таки кожей чувствую его взгляд, и от него тело покрывается колючими мурашками, становится страшно, ведь мы наедине, никто меня не защитит в случае чего, но я и сама себя смогу защитить!

Поставлю его на место.

Двигаю корпус вперед намеренно близко, даже запах его чувствую. Пахнет дорогим парфюмом, лесом, чем-то таинственно-запретным, истинно мужским. Стараюсь не думать, как это на меня действует. В приоритете другая задача.

– Значит, думаешь, я играю? И зачем же?

– Выбрала меня в качестве своего спонсора? – выгибает бровь, не двигаясь с места. – Тебе не помешают деньги.

– Интересная версия, – говорю спокойно, пытаясь держаться и не показывать, как меня задевают его слова, – долго над ней думал?

– Да вы все одинаковые, – ухмыляется с гаденькой улыбкой, – падкие на бабло. Не откажетесь поторговать собой ради красивых шмоток и айфона.

– Бедный-бедный Халид, – ерничаю я, состроив гримасу насмешки, – ни разу в жизни не встречал нормальную девчонку, которая посмотрела бы на тебя кроме как на мешок с деньгами!

– Не торопись меня жалеть, – резко хватает за локоть, вцепляясь в него жесткими пальцами, притискивает меня к себе, пронизывая взглядом, – меня устраивают товарно-денежные отношения. Что не устраивает, так это когда человек пытается стоить из себя того, кем не является.

– Изъясняйся яснее! – дергаюсь и высвобождаюсь, кипя от возмущения. – А вообще, я не понимаю, к чему ты завел этот разговор. Меня нисколько не интересует, какие отношения у тебя с девушками и что тебя в них не устраивает. Нужен психолог, найми его! Бабла у тебя точно хватает.

– А мне нравится, что ты дерзкая. Не меняйся, – заявляет он вдруг, сощурив глаза.

– Я и не думала тебе нравиться! – возмущаюсь, не веря, что он говорит мне всё это. – Ты просто больной! Сиди молча и жди помощи!

Гаденыш чертов!

– Ну вот и успокоилась, – выпрямляется он, убирая руки с моего бедра и шокируя меня вернувшейся холодностью. – Не хватало мне только истерящей девчонки в закрытом пространстве, где все выходы перекрыты.