– Зачем вам я? – Пальцами я массировал онемевший затылок.
– В тебе мощное «чи»! И голос в голове говорит, что ты ценен для стаи…
Внезапно грохнул спаренный выстрел, и вокруг йети выплеснулось облачко кровяных брызг – стреляли дробью….
– А ну! Навались, братва! – раздался пронзительный голос, отразившийся легким эхом от крон деревьев, и ружейные выстрелы загремели вокруг…
Из рощи нестройной дугой выходили люди с ружьями на изготовку.
Я их видел зрением сиблинга, но и то мог понять, что они одеты в кожаные куртки, держат охотничьи стволы и тлеющие факелы.
– Зададим «авдошкам»! – крикнул кто-то, и темнота ночи снова озарилась вспышками.
– А! Накрыли! Лабай «авдошек»!!! – До меня начало доходить, что люди стреляют в мохнатых высоких обезьян.
Те с рычанием бросаются на людей, но последние не только разряжают в мохнатых двенадцатый калибр, но и кидаются горящими палками, отчего йети отпрыгивают с воем в стороны.
– Мочи уродов!!! – громко крикнул кто-то, и тут же захлебнулся клокочущим хрипом: грохнул сдвоенный выстрел.
Рык смешался с воплем боли.
– Сука… – хрипло простонал кто-то.
Я дергался и ерзал на ветке, потом, заметив, что под деревом только лежачие тела, прыгнул вниз…
Неожиданно мохнатая когтистая лапа ударила меня по голове, и я впал в некую прострацию, то самое оцепенение, только более мощное, до потемнения сознания…
Глава 2
Житейские проблемы простых людей и их последствия
– Надо было копов звать! А теперь вон Петьку задрали Загорского, у нас вон тоже раненые! – услышал я чей-то звонкий голос.
– Ща их наш знахарь подлатает! Не боись!
– Ой! Да уже звали мы этих полицаев! Им «авдошки» до такой-то мамы! Они на атефактеров оглобли разворачивают!
– Ну вот! Уже людей терзали! Я вам и говорю: скотина. Это только начало! На Иваньковском хуторе младшего подрали гниды, да у Миклухи вообще всех! Я точно знаю!
– Стрелять их надо! – выкрикнул низкий баритон. – Вот как сейчас, собрались же!..
Медленно я выходил из «замороженного» состояния.
Приоткрыл веки чуть-чуть, вокруг стояли открытые пикапы с зажженными фарами и куча вооруженных людей, но они не были похожи на военных: одеты кто во что, в руках ружья и карабины, у многих лица, поросшие окладистыми бородами.
– Да и правильно! – крикнул какой-то мужик в кожаной куртке, – пора самим тут за дело браться! Вон федералы-то небось потревожили!
– Какие тут федералы?!
– А ты сам-то видал, что тут из правительства? Вона! На ентих шатунах ходють! Ищуть, видать, таких жа, как давеча в шахте… Вот «авдошки»-то и занервничали!!!
– Так у меня коровку-то задрали дойную! Хиусы поганые!!! Вот енти же облезяны! А мне страховку-то кто заплатить?! Сколько терпежу-то надо???
– Тихо!!! – крикнул кто-то властный.
Тут уж я открыл глаза и снова закрыл: фары автомобилей светили со всех сторон…
– Вона! Пусть ихний скажет! Кажись, очухался! Зенками-то шевелит!
– Эй! Ну-ка, вертухай, рассказывай!
Пришлось опять открыть глаза, сощурившись. Косматое лицо, поросшее бородой, дохнуло на меня запахом перегара и чеснока, и человек легонько пнул меня кулаком под ребра, не сильно, как бы призывая к диалогу.
Постепенно я привык к контрастному освещению.
Я поднялся на локтях, прислонившись к стволу дерева; трупы кошмарных обезьян сложили кучей на полянке. Куча была внушительная, да и широченная: трупы огромного роста. Один из собравшихся обильно поливал ее из канистры бензином, судя по резкому запаху.
Тут же, поведя взглядом вправо, я заметил сидящего на капоте Миллера, который был в позе Зодиака, поджав под себя ноги, и напоминал ту самую статую, своим рыбьим взглядом невозмутимо уперевшись в кучу трупов. Наверное, это зрелище его успокаивало как-то, а может, из-за того, что двое суровых мужиков держали его под прицелом карабинов?
– А? Что рассказать-то? – пробубнил я, сплюнув на землю.
Я понял по акценту, что имею дело с рослингами, а у меня бабушка из них.
– А вот и расскажи! – грянул голос крупного человека, подсвеченного сзади фарами, – это зачем вас «авдошки» искали? И почем тут ихнии скворечники шатаются? Из-за вас же кипишь?
Некоторое время я соображал: нужно действовать быстро, так как с минуты на минуту вернется патруль, да и наша с Миллером легенда о появлении в этих местах, судя по всему, сейчас может нам только навредить.
– Простите, а с кем я имею честь беседовать? – решил уточнить я сразу.
– Артем Иванович я, Пухов, – фермер здешний с Вороньего Бугра. И со мной все местные. А вы кто будете?
– Загрей Моррисон мое имя, – кивнул я, – и кипиш из-за нас, да.
Наконец-то я разглядел это бородатое и усатое лицо с внимательными глазами из-под кустистых бровей. Оружия у него в руках не было.
Я понял – нужно говорить почти всю правду, иначе местные нам точно не поверят, а не поверив, сдадут нас патрулю. А патруль скоро будет.
– Вы же в курсе, мистер Пухов, что тут недалеко в горах старая башня? – Я с трудом извлек из кармана униформы мятую пачку сигарет и немного расслабился – никто не дернул стволом в мою сторону, значит, не очень-то нас и боятся.
– Это елда Хиуса, где феды сидят? – Фермер поморщился, словно куснул лимон. – Кто ж не знает-то, от них-то и все наше беспокойство. Они там чего-то натворят, а у нас по округе всякая нечисть шевелиться начинает. Ты из них будешь?
Под конец фразы глаза его нехорошо прищурились.
– Не совсем, – мрачно ответил я, – там, в этой башне под видом федов «люци» сидят недобитые…
Я поймал на себе внимательный рыбий взгляд Генриха, он словно пытался меня загипнотизировать, но потом резко отвернулся.
– А я так и думал! – высказался кто-то из фермеров. – Вот Кругом поклянусь!
– Ребята, – я попытался изобразить на лице мольбу, – на шум выстрелов, скорее всего, сейчас вернется патруль, может, поговорим по дороге?
– Так давай по-быстрому рассказывай, – посоветовал Пухов.
– Так вот, мы как раз про то место узнали, приказ нам был – все выяснить. Сами-то мы из полицаев будем, – собеседник мой снова напрягся, и я старался думать, что моя цепочка рассуждений не разгневает его, – пытались мы к ним проникнуть, да они нас взяли. Хотели под нож положить, у них там врачи-ученые. Какие-то опыты хотели делать. Что-то там у них случилось, непонятно, мы в камере были, всего не знаем. Только тревога поднялась у них, и мы под шумок-то и сбежали: машину угнали, но топливо кончалось, и мы пешком пошли. Вот лагерь поставили – переночевать, а тут сперва патруль, но не заметили нас, а потом эти из лесу повыскакивали… а вы, получается, нас спасли…
Некоторое время стояла тишина, и я старался изображать из себя максимально изможденного человека, которым я, впрочем, и был.
– И ты им веришь, Тема?! – спросил давешний тип.
Я замер – решалась наша судьба.
– А не ты ли, Архип, говорил, что копов звать надо? – медленно спросил наконец Пухов.
– Да какие из них полицаи? – возразил собеседник.
– А чего ж они патруля опасаются? – резонно заметил Пухов.
– А то как брешут?
– Вот и узнаем сейчас…
Вдруг сквозь деревья раздался тихий двойной свист.
– Все, снимаемся: патруль идет, – прервал все споры коренастый мужичок в широкополой шляпе, – в Вороньем Бугре поговорим!
К куче мертвых йети подвели длинный «огневой шнур», которого хватало минуты на четыре: на некоторое время это отвлечет патрульных.
Я вызвался помочь, чтобы проверить одно свое предположение.
Хоть за мной внимательно наблюдали, пока фермеры рассаживались по своим пикапам, я успел откинуть мокрые от бензина космы самого крупного йети и даже в тусклом свете увидеть характерный шрам на темном виске этой твари.
Затем меня погнали в украшенный ветками пикап, в кузов вмести с Миллером, и машины стали разъезжаться из дубравы.
Кто-то надел на нос артефактные очки-гоглы, чтобы видеть в темноте, кто-то надел на фары светомаскировочные насадки с щелью. Позади кузовов автомобилей были привязаны пучки веток для максимального уничтожения следа на мокрых дорогах.
Нас не связали и не приковали, но в пахнущий навозом кузов с нами посадили двоих с карабинами, предварительно вежливо отобрав наше оружие.
Даже если бы у меня и возникла идея выпрыгнуть из кузова, то, скорее всего, я расшибся бы о камни и стволы деревьев: машины жутко трясло, и ехали они в полной темноте, лавируя по рощам и каменистым отрогам с быстротой, говорящей об отличном знании водителями окружающей местности.
Погребальный костер из трупов йети уже минут десять как потерялся в темноте, а мы продолжали движение.
Было промозгло и зябко, сырой ветер бил в лицо, а на востоке в черном небе мерцала где-то далеко граница Купола.
Миллер немного побрюзжал, обвиняя меня в разглашении каких-то государственных тайн, но делал он это неубедительно и тихо, так, чтобы нас не услышали наши конвоиры. Да и плевать я хотел на его брюзжание, так как в связи с последними событиями поспать я так и не успел и чувствовал себя измочаленным до крайности: меня бил легкий озноб, глаза слезились и даже на такой тряске слипались. Я едва держался за борт кузова, чтобы не стать самодвижущейся половой тряпкой.
Через полчаса мы въехали в крупный и широкий овраг, больше напоминающий небольшую долину, и тут послышался далекий лай собак, и сквозь деревья забрезжили редкие огоньки окон деревянных хижин.
Да если тут нас и попытаются найти, то явно это случится совсем не скоро. Да и что патрульные предъявят фермерам? То, что те постреляли «авдошек», как те называли йети? Так это их право – чудища нападают на людей и скотину. И вряд ли фермеры слышали говорящего йети. А доказать, что они прихватили с собой двух беглецов, будет весьма непросто. Да и раздувать конфликт с местными вряд ли в интересах Оливии, купить всю полицию Купола – банально не хватит денег, еще и светиться лишний раз…
По ходу нашего пути некоторые машины сворачивали куда-то: вероятно, к своим домам, так что в долину мы въехали в составе уже трех пикапов из шести.
Собаки надрывались, но как только пикапы остановились во дворе хутора, почти сразу замолкли. Два пегих кобеля, гремя цепями и повизгивая, вышли на середину двора, отчаянно виляя хвостами, приветствуя хозяев.
У дверей домов стояло несколько женщин в сарафанах и мужчины в плащах. В центре двора зажглась под абажуром одна-единственная электрическая лампа, наверняка признак высокого достатка жителей хутора.
– Ох, Артемий! Извелась я вся! – Одна из женщин бросилась к вылезшему из кабины Пухову и порывисто обняла его.
– Я же сказал, Наталья, – грубовато-ласково ответил тот, – все будет хорошо! Постреляли «авдошек»… Ну, все… все… Перед людьми неудобно… Мы тут пару гостей привезли с собой, в лесу нашли, накормить бы их стоит…
Я, конечно, родился в маленьком городке, да и деревень у нас в округе видал немало: жил в детстве у бабушки в фермерском доме. Но это все же не совсем одно и то же.
Здесь, в горах, было ощущение полной изолированности от любой цивилизации. Люди здесь сами по себе, и все у них свое. Разве что за бензином и патронами ездят в город, да за разными промышленными товарами типа лампочек, запчастей, лопат, граблей.
По характерным силуэтам и тихому шуму я заметил на ближайшей горе несколько ветровых генераторов, которые давали ближайшим хуторам энергию: в горах с ветром все хорошо. Когда мы подъезжали, между лесом и местной речушкой, которая и прогрызла за тысячи лет эту долину, я заметил распаханные поля. Не удивлюсь, если на склонах гор есть виноградники, которых в темноте просто не видно. Вокруг хутора стояли аккуратные фруктовые деревья с редкой пожухлой листвой, невысокие и посаженные по «клеткам».
Пахло сыростью, но не противной плесенью, а какой-то травяной, душистой, которую дает сено. Даже запах животных, несмотря на сырую ночь, витающий по двору, не казался противной вонью. Где-то слышалось тихое кудахтанье кур, а под навесом во дворе стоял старенький, видавший виды колесный трактор, плуг и прицеп, укрытый брезентом. В одном из сараев раздалось приглушенное мычание коровы.
У меня было такое состояние, что если бы меня положили сейчас даже в хлеву с навозным духом, но где сухо и тепло, я был бы просто счастлив, почти как в своей уютной комнатке на набережной Гренадеров.
Людей во дворе прибывало: всем хотелось узнать подробности рейда Артема Пухова и его товарищей, собственно, его же соседей по деревне.
Несмотря на мои ожидания, в хлев нас не повели.
– Том! – Пухов сделал одному из наших конвоиров какой-то жест, и тот кивнул.
– Пошагали-ка, голубчики, туды, – кивнул нам Том в сторону сарая с глухими стенами, абсолютно без окон.
Да, перспектива безрадостная… Надеюсь, деревенскую тюрьму не сравнить с казематами дока Меркера, но сама суть от этого не менялась: запрут. А убегать от местных по этим буеракам, которые они знают как свои пять пальцев… это совсем не вариант.
– Это зачем же нам туда? – вяло спросил я, понимая, что вооруженным людям принято подчиняться.
– Ну а как вы хотели? – ответил напарник Тома. – Кто же за стол такой замызганный садится? Сначала надо баню принять…
О Зодиак! Баня!
У меня едва колени не подкосились от восторга.
– Да и одежу вашу постирать стоит, а то вона как измазались-то, пока с «авдошками» возились да по лесу бегали.
