Валерия Ангелос "Хочу тебя в жены"

А тут Амир.

Ох, ему и говорить ничего не потребуется, достаточно просто возникнуть на пороге, чтобы моя мама грохнулась в обморок от переизбытка впечатлений. Мужчина другой национальности, другой веры. Мама не слишком толерантна в подобных вещах.

Папа отреагирует проще. Во всяком случае, к бандитам он давно привык, не раз и не два их в суде защищал. Должность адвоката обязывает.

Но с другой стороны – куда тянуть? В начале недели Амир сделал мне предложение, скоро намечается свадьба. Я не смогу постоянно лгать и утаивать факт замужества.

– Стыдишься меня? – спрашивает Амир с кривой ухмылкой.

– Что? – губу закусываю. – Нет, конечно. С чего ты взял?

– Да так, – мрачнеет. – Боишься, напугаю твою родню. Запретят нам встречаться.

Как будто ему и правда можно что-то запретить.

– Поверь, если моя семья не одобрит наш союз, все равно ничего не изменится. Мы поженимся. А они… хм, у них не останется выбора.

– Мари, – от того, как он произносит мое имя в низу живота разливается свинцовая тяжесть. – Думаешь, я им не понравлюсь?

Не думаю. Ничего не думаю. Как можно думать, когда он смотрит вот так? И говорит этим невозможным, безумно возбуждающим голосом? Между ног становится до жути влажно, а когда я осознаю, что мои бедра раздвинуты его крепкими ногами, мелкая дрожь сотрясает изнутри.

Мы не должны обсуждать моих родителей в такой момент. Не должны. Ещё и в такой позе.

– Думаешь, я не найду с ними контакт? – протягивает задумчиво. – Мари. Не молчи. Марианна.

Это ненормально. То, как он произносит мое имя. То, как это влияет на меня.

Выгибаюсь под мужчиной. Ощущаю жар и напор его плоти, что настолько плотно прижата ко мне.

– Мар-р-ри, – тут он буквально рычит.

Губы жадно движутся по шее. Алчный рот сминает мою грудь, втягивает сосок, обводит языком, заставляя простонать в голос.

Амир настолько неистово терзает меня, что наверняка оставит засосы. Памятные метки. И черт, я точно больная, ведь обожаю это. Носить на своём теле знаки, которые не видит никто другой. Синяки, кровоподтеки, следы от укусов. Мой мужчина любит дико. Одержимо. Как животное. И я люблю.

Он называет меня по имени исключительно наедине. Обычно именно в постели, в моменты близости. Поэтому вырабатывается рефлекс. Стоит ему произнести мое имя, мозг отключается, отдавая власть инстинктам. Воля растворяется.

Как перед ним устоять? Как такому не покориться?

Я кричу, когда Амир проникает в меня, заполняет целиком и полностью, овладевает мною безраздельно. Очень плохо представляю, как мы доберёмся до знакомства с родителями. Лучше остаться здесь. Лучше не отлипать друг от друга, потеряться в пороке.

+++

Амир умеет вести себя прилично. Фильтровать речь. Располагать людей к себе. Если он действительно хочет, то в принципе умеет абсолютно все. Никаких проблем для него не существует. Поэтому я с восхищением смотрю на этого мужчину, когда мы оказываемся перед моей семьей, под прицелом пристального внимания.

Амир безупречен. Или я пристрастна? Допускаю, что мой мозг до сих пор не включился, но я не вижу, к чему можно придраться в его поведении.

Но у моей мамы другое мнение. Она ухватывает меня под руку, утаскивает на кухню и устраивает настоящий разнос.

– Ты понимаешь, кто он? – шипит, понизив голос, устрашающе выпучивает глаза, вцепляется ногтями в мое плечо. – Ты хоть что-нибудь понимаешь?

– Нет, – выдыхаю устало. – Совсем не понимаю тебя, мама.

– Марианна! – трагически всхлипывает. – Он же бандит. Ещё и такой… такой… ты разве не видишь какой он?

– Какой? – тупо повторяю дурацкий вопрос.

– Ужасный человек! Такой огромный. Видно, что буйный. На него смотреть жутко. Просто смотреть! Как ты могла его в дом привести? Неужели на свидание ходила? Боже мой. Дочь, не узнаю тебя.

– В чем проблема? – безуспешно пытаюсь избавиться от маминой хватки. – Я правда не понимаю.

– Как?! – трясёт меня. – Ну как? Люди его нации творят жуткие вещи. Страшные. Чудовищные. Они там все… без царя в голове. Больные. Фанатики!

– Мама, люди творят жуткие вещи, да, – согласно киваю. – Но это никак не зависит от нации. Вспомни Илью. Мой бывший парень был полон сюрпризов. Сейчас он в тюрьме и отбывает срок не по ошибке, а очень заслуженно,

– А этот хуже, – цедит уверенно и едко. – Хуже! Я смотрела передачу. Вчера показывали. Про террористов…

– Амир не террорист, – обрываю поток бреда.

– Они живьём людей жгут и на камеру снимают. Головы отрезают. Там все показали. Четко показали. Я тебе название передачи скажу. Выпуск свежий. По центральному каналу показывали. «Нельзя молчать» называется. Вот о таком нельзя молчать. Люди истину показывают. Обрати внимание. Услышь меня.

– Нет, извини, но такую чушь я слушать не хочу, – говорю твёрдо. – Амир не террорист. Не знаю, кто там сжигает и режет, но мой мужчина к этому не имеет никакого отношения.

– Твой мужчина? Твой…

Мама задыхается от возмущения. А я пользуюсь случаем и вырываюсь из ее цепких рук.

– Как далеко все зашло? – произносит с надрывом. – Ты… ты была с ним? Он что сделал тебя своей наложницей?

– Он сделал мне предложение, – показываю кольцо. – Очень скоро я стану его законной женой. Поэтому давай обойдёмся без этих бредовых обвинений.

– Мари, – оседает на стул, за сердце хватается. – Ради этой стекляшки ты готова отказаться от своей семьи? От веры? Ради этой вот бижутерии?

– Причём тут вера? – хмурюсь. – Папа атеист. А ты… мама, ну серьёзно, когда ты последний раз в церкви была? На собственном венчании? На моем крещении?

– Ты обратилась, – драматично всхлипывает. – Приняла их веру?

– Что? – с шумом втягиваю воздух. – Мы это не обсуждали. Но не думаю, что религия будет иметь значение.

– Он промыл тебе мозги.

– Мама, да что ты несёшь? – поражаюсь.

– За вот эту бижутерию всех нас продаёшь.

– Это не бижутерия, – нервно потираю виски. – Бриллиант. Настоящий. Если не веришь, покажу сертификат. Убедишься лично.

– Бриллиант? – за руку меня хватает, присматривается. – Такой огромный? Сколько же тут карат?

– Не уточняла.

– Он украл его? – бормочет, не в силах оторвать взгляд от камня. – Это же уйма денег. Страшно вообразить сумму.

– Точно, – хмыкаю. – Ворвался в ювелирный, отрезал всем головы и устроил поджог.

– Ну кольцо красивое, – выдаёт медленно. – Оставь свои глупые шутки. Что же, возможно Амир действительно интеллигентный мужчина. А про террористов я погорячилась. Передача очень впечатлила, вот и занесло меня. Он бизнесмен?

Как предсказуемо. Моя мама никогда не устоит перед драгоценностями. А это она ещё не видела, какой подарок ей приготовил Амир. Зря приготовил, кстати. От обвинений в терроризме у меня до сих пор мороз по коже. Надо же такую ерунду выдумать и на полном серьезе озвучить? Кошмар.

Глава 2

Семейный ужин проходит спокойно. Без особых приключений. Внешне создаётся впечатление полной идиллии, но на уровне инстинкта чувствуется внутреннее напряжение. Мама радостно щебечет, перебирая подаренный ей жемчуг. Папа по большей части молчит, но явного недовольства опять же не высказывает. Начинаю волноваться. О чем они с Амиром общались, пока нас не было? Что именно успели обсудить? Теряюсь в догадках. За мать уже перестаю переживать, а вот реакция отца тревожит. Нет, я не ощущаю от него негатива или открытого неприятия в отношении будущего зятя, просто и без того становится понятно, искреннего одобрения нет. Однако и никаких комментариев не слышно. Зато мама не умолкает, расспрашивает Амира про работу, интересуется насчёт будущих планов, волнуется, где именно мы собираемся жить. Мой мужчина отвечает терпеливо, с улыбкой, действительно старается произвести положительное впечатление. Это приятно. Очень. Наверное, для первой встречи все отлично. Могло быть гораздо хуже.

– Я за десертом, – вдруг выдаёт мама. – Дайте мне несколько минут. Марианна, развлеки гостя. Покажи свою комнату, там же много альбомов с фотографиями. Ну и ремонт мы недавно закончили. Красиво. Проведи Амира. А то что вы тут скучать будете. А папа мне на кухне поможет.

– Мама, я не думаю, что Амиру интересно смотреть мои детские фотографии.

– Интересно, – вдруг замечает мой любимый громила, причем совершенно невозмутимо, будто ему и правда любопытно подобное времяпрепровождение. – Показывай.

Он издевается так?

– Видишь, – мама сияет. – Амир, там много прекрасных кадров. Вот поверьте. У Мари были такие милые кудряшки в детстве. Жаль, потом пришлось обрезать ее роскошные локоны, ведь в детском саду она подцепила вшей. Тогда у нас был другой уровень достатка. Совсем не тот, что сейчас. Мы начинали с низов и гордимся этим.

Потрясающе. Мама знает толк в приятных беседах и умеет выгодно подать мой образ. Разве можно было обойтись без подробностей про мерзкую живность, которую мне однажды «повезло» подцепить?

– Мама, – начинаю и замолкаю, потому что в мою руку выразительно впиваются идеально отманикюренные ногти.

– Не позорь нас, – раздается заговорщический шёпот над ухом. – Пусть видит, мы тоже не из простых работяг. Пусть посмотрит и оценит, где ты жила, на какой уровень жизни теперь рассчитываешь. Не из сарая вылезла, а в приличном доме воспитана.

– Мама…

– Все, хватит, – обрывает жестко. – Ещё передумает жениться. А в твои годы трудно мужа найти. Дотянула до предела.

Поднимается и увлекает отца за собой. Невероятная женщина. Даже шептать ей удаётся с надломом и надрывом.

Вздыхаю. Знаю я мамины десерты. Будет звонок в ресторан и заказ с доставкой на дом, а чтобы гость ничего не заметил и не заподозрил, я должна его отвлекать и показывать никому не нужные фото.

Амир умеет очаровать. Точнее умудряется найти подход. Бриллиант на моем пальце и натуральный жемчуг, подаренный будто невзначай, делают своё дело, приносят вполне ожидаемый результат.

– Пойдём, – говорю я, понимая, что мои щёки горят от стыда. – Только не говори, что реально хочешь смотреть альбомы. Там нет ничего интересного.

– Хочу, – усмехается, крепко сжимает мою ладонь в своей лапище. – Все, что с тобой связано, хочу.

Краснею ещё сильнее, тяну его за собой, в сторону лестницы на второй этаж.

Так странно показывать Амиру мою комнату. Я тут давно не живу, но порядок царит идеальный, ни пылинки нигде не найти. Только от меня самой здесь мало осталось. Вещи вроде и мои. Всякие игрушки: мягкие мишки, зайки, слоники, медвежата. Но расстановка деталей полностью за мамой. Захожу и попадаю в розовый рай. Ну прямо домик Барби. После замечаю фото в рамках на стенах. Не самые лучшие фото однозначно. Тут и школа, и университет. Замираю перед одним из особенно чудовищных снимков.

Ох, сколько же я тогда весила? Щеки в кадр не помещаются. Кошмар. Как этот ужас развидеть? Десерт явно придется пропустить, после такого зрелища кусок в горло не пролезет.

– Пухленькая, – заявляет Амир, будто мысли мои читает.

– Пожалуйста, не смотри туда, – закрываю ему глаза, вернее пытаюсь, однако он перехватывает запястья и отводит назад.

– Ты и сейчас пухленькая, – бросает мужчина, отпуская мои руки и обхватывая крупными ладонями мой зад. – Сочная. В нужных местах.

Жар его пальцев ощущается даже сквозь плотную ткань джинсов. В груди становится невыносимо тесно, прохлада разливается под ребрами, вынуждает мелко задрожать. Подаюсь вперед, желаю поцеловать Амира, но он чмокает меня в щеку.

– Фото настолько уродливое? – спрашиваю, удивленно выгибая брови.

– Мы в доме твоих родителей, – говорит неожиданно серьезным тоном.

– И что? – пожимаю плечами, обвиваю его широкие плечи, поглаживаю рельефные мускулы. – Это же просто поцелуй.

– Не просто, – скалится. – Если начну тебя целовать, то уже не остановлюсь.

– Десерт будет долго готовиться, – роняю тихо. – Можно закрыть дверь на ключ…

– Нет, – обрывает холодно. – Здесь нельзя.

– Почему?

– Как представлю, что какой-то урод мою дочь в моем же доме трахает, так и тянет башку ему открутить, – бросает мрачно. – Руки выдрать ему, ноги переломать. Отметелить так, что врачи не соберут. На куски мразоту порвать.

– Амир, но я не твоя дочь, – замечаю вкрадчиво. – И вообще, у тебя пока нет дочери, поэтому не совсем понимаю, какое это все имеет отношение к нашей ситуации.

– Нельзя здесь, – чеканит ледяным тоном, жестко мои ягодицы стискивает. – Нельзя.

– Что – нельзя? – улыбаюсь.

– Ничего, – отрезает. – Дом твоих родителей не место для непотребства.

Ого. Вот это заявление. Обалдеваю.

– Ну знаешь, то, что мы не станем тут целоваться и не продолжим ласки дальше, совсем не значит, будто наша дочь и ее предполагаемый парень тоже сдержатся в будущем, – выдаю ровно.

– Парень? – густые брови резко сходятся над переносицей. – Какой еще на хрен парень? У нее будет муж. Сам подберу. Никаких гребаных парней рядом с ней не потерплю.

– Амир, – невольно глаза закатываю. – Не торопи события. Дочь еще на свет не появилась, а ты ей супруга подбираешь. А вообще, мне казалось, ты наследника хочешь. Мальчика.

– Никаких долбаных женихов, – мрачнеет гораздо сильнее. – Только муж будет. И да, я лично выберу. Если ублюдок посмеет мою девочку обидеть, кишки ему выдеру, на кулак намотаю и…

– Хватит, – стучу его кулаками по груди. – Ну ты чего?