Удобная и теплая кровать сняла всю усталость и помогла забыть о многом на короткое время. Громкий хлопок дверью лишил этого прекрасного момента. На пороге стояла Линея, награждая меня неприязненным взглядом и старательно отводящий глаза Рауль.
Он выглядел полностью восстановленным, что, несомненно, радовало. Я решила всячески игнорировать Линею, после всех ее выходок и доноса, даже смотреть на нее было неприятно. Я натянула простыню повыше:
– Привет, Рауль.
– Добрый вечер, леди Катарина, – он протянул мне сверток. В нем был обычный плащ гвардейца, он не выглядел как-то по-особенному, но почему-то, я была уверена, что это тот самый плащ, по крайней мере, мне так думать было приятнее.
– О, спасибо, – не решаясь встать и одеться, пока Рауль в комнате, я мяла его в руках. – Как ты себя чувствуешь?
– Вам не о чем волноваться, я в полном порядке.
– Рада это слышать.
– Одевайтесь, я подожду за дверью. Верховный правитель хочет вас видеть.
Я была удивлена и взволнована, слова Рауля внесли раздрай внутри меня. Думать о нем это одно, но встречаться… Особенно когда совершенно неясно, с какой целью он хочет меня видеть. Снова провинилась? Или может поговорить? Хотя о чем нам говорить? Я перестала дышать, когда вспомнила, кем являюсь в его замке. Вот здесь стало страшно, надеюсь, Айден позвал меня не по этой причине. Зачем я ему? Здесь одна краше другой и все трепещут перед верховным правителем. Я не заметила, как Рауль покинул комнату – продолжая смотреть на голую стену.
– Долго будешь сидеть? Верховный правитель не любит ждать, – я почти уверена, что вот-вот изо рта Линеи потечет яд. Очевидно, она была недовольна ни моей компанией, ни тем, что Айден позвал меня. От этого было приятно на душе, не думала, что буду злорадствовать когда-либо, но что встречу кого-то подобного, тоже не думала.
Я слезла с кровати и накинула плащ, одежда прибавляла уверенности, а факт того, что на мне плащ Айдена, а под ним ничего – будоражило. Странно и слишком пикантно, но я была рада, что не пришлось рассекать по замку в неглиже. Распустив волосы, исправив потрепанный после сна вид, я вышла к Раулю. Он жестом указал следовать в сторону выхода.
– Леди Катарина, – Рауль начал, но сделал заминку.
– Называй меня просто Катарина и, если несложно, давай без формальностей.
– Я не могу, простите, такие правила.
– О, ну может, когда нас никто не слышит? Я была бы признательна. Слишком много непривычного навалилось разом, эта жуткая формальность со всех сторон. Потому что я однозначно хочу звать тебя по имени.
Он неуверенно посмотрел на меня, не поворачивая головы. Я обезоруживающе улыбнулась, старалась показать, что настроена дружелюбно по отношению к нему, но он отвернулся, так быстро, что я задумалась, чем могла его оскорбить. Спустя несколько минут, Рауль ответил:
– Хорошо, Катарина, думаю, если никто об этом не узнает, то и нарушением это не будет.
– Точно! Так что ты хотел сказать?
– Хотел поблагодарить тебя, за помощь. Я знаю, что ты занималась моим лечением и остановила кровотечение.
– Лишь отчасти. Все же Рэйтан приложил более существенные усилия.
– И все же. Они были заняты, если бы я потерял слишком много крови, прилагать усилия было бы незачем. Я благодарен… и если честно удивлен.
– Удивлен?
– Мало кто помог бы гвардейцу при подобных обстоятельствах, скорее воспользовался бы общей заминкой, чтобы сбежать или ликовал, что один из нас на грани жизни и смерти.
Его слова правдивы, и это печалило. Гвардейцев никто не любил, и Рауль прав, мало кто решил бы помочь. Я не нашла, что ответить и дальше мы шли молча, каждый думая о своем, пока не дошли до центральной части двора, с которой можно попасть в замок.
Жители перешептывались, толпясь возле чего-то, что скрыто от моих глаз.
– На что они все смотрят?
– Лучше тебе этого не видеть, идем.
Но я уже не слушала, а шла к толпе, любопытство одолевало и хотелось чуть больше узнать о месте, где мне предстоит провести какое-то время. Рауль следовал за мной, но не слишком быстро, предпринимая слабые попытки остановить, мы оба понимали, если он на самом деле хотел не допустить, чтобы я достигла цели, ему бы не составило труда уволочь меня силой.
Проскальзывая мимо толпы, я слышала вздохи и обрывки фраз:
– За что его так?
– Говорят за попытку мятежа.
– Не может быть…
Подходя к краю толпы, я уже знала, что увижу что-то неприятное, кого-то казнили?
На деле увидела лишь восковую скульптуру. Я нахмурилась, мне не удавалось связать перешептывания горожан и картину перед собой. Неужели какая-то восковая фигура собрала столько зрителей? Ну, получилось хорошо, чучело выглядело очень правдоподобно, у мастера талант, тогда к чему эти печальные вздохи?
Скульптура взрослого, даже пожилого мужчины, все продумано до мелочей: размеры, формы, изгибы, даже помятости на одежде, были как настоящие. Я всмотрелась в лицо, на котором дотошно переданы не только морщинки, но и ужас, как если бы он увидел саму смерть. По телу пробежали мурашки, стало не по себе от такой детализации. Стоило встретиться с глазами мужчины, я отшатнулась, потеряв равновесие, он тоже смотрел на меня. В них было отчаяние и боль, но испугало не это – глаза абсолютно точно были живыми.
– Вот же бездна!
Кто-то крепко взял меня за предплечья, но я вывернулась и резко обернулась. Это был Рауль.
– Я же говорил, тебе не стоит на это смотреть.
– Это живой человек?
– Ему осталось недолго, – ответил Рауль. Скульптура и в самом деле не была плотной: под ногами уже была блестящая лужа – он таял.
– Это что? Разве такое возможно? Это же живой человек, – как вообще возможно человека превратить в восковую фигуру, но при этом оставить в живых? Как в принципе такое можно сделать с живым человеком? Негодование сменилось ужасом.
Рауль потихоньку вытаскивал меня из толпы и, как только мы оказались на достаточном расстоянии, я снова вырвалась
– Рауль, объясни!
– Это казнь, Катарина, – в его взгляде не было ни сожаленья, ни печали – твердость, что значила его согласие с происходящим. Мне нужно услышать объяснение, подсознательно я не хотела признавать, что Айден и гвардейцы жестоки и им абсолютно не близко сострадание.
– Я не могу рассказать подробности, но поверь, он заслужил это.
– Он кого-то убил? – на лице Рауля мелькнуло отвращение, мне оставалось гадать, что это могло значить.
– На его руках нет крови, он отнимал жизни чужими руками, пусть и казнен не за это.
– За что тогда?
– Советник готовил восстание, за это и был казнен таким образом.
– Разве нельзя просто сослать или запереть в темницу?
– Ты далека от политики, из-за этого тебе непонятны действия верховного правителя, но казнь должна быть показательной, каждый должен знать, с чем столкнется, если нарушит закон или попытается восстать против, иначе потери могут стать слишком велики.
– Нет ничего, что оправдывает жестокость.
Рауль коснулся моей руки и сразу отдернул, он сжал губы, как будто старался удержать слова, но все же сказал:
– Катарина, ты девушка с добрым сердцем и спасла мне жизнь, поэтому позволь дать совет: не противься тому, что происходит, не пытайся восстать, ведь я вижу, будь сейчас перед тобой верховный правитель, ты бы точно высказала ему все, о чем думаешь, но это только навредит тебе. Ты не в том положении, чтобы иметь право высказываться против и не нести ответственности за последствия, что будут болезненны и плачевны. Просто старайся сберечь свою жизнь. Не имеет значения женщина или мужчина, наказания для всех одинаковы, но для тех, кто покорился, здесь жизнь куда легче.
– Как? – он не понял, и я повторила вопрос: – как ты живешь с этим?
– Я давно усвоил – нарушение несут за собой наказание. Это знает каждый, кто служит повелителю. Советник пошел на это, – он взглянул в толпу, где скрывалась восковая фигура, – значит, был готов понести наказание, если его замысел не удастся. Тебе не стоит печалиться о нем, поверь, он не был хорошим.
– А Айден?
Рауль слегка нахмурился. Вопрос был некорректен, но пока Рауль был довольно открыт со мной.
– Я не могу судить об этом. Я его гвардеец.
Это не дало мне прямой ответ, но ведь разве если бы Айден был хорошим, Рауль не сказал бы мне об этом прямо?
Осадок от увиденного въелся глубоко в сердце. Может быть, этот мужчина и правда был виновен, но такая медленная и мучительная смерть не могла быть оправдана, просто не могла. Я поддалась Раулю и следовала за ним дальше молча, пытаясь переварить произошедшее, но если быть откровенной, я не уверена, что когда-либо смогу забыть этот взгляд.
Центральная часть замка в разы отличалась от восточного крыла: не был вычурной, при этом все здесь говорило о достатке. Она была мрачновата, как на мой вкус, но уж лучше так, чем эта странная пестрота цветов и сусальное золото. От воспоминаний о восточном крыле я поморщилась, там все было слишком для той, что привыкла к простоте.
Я старалась запомнить весь путь, что мы проделали, и все, что окружало меня, пока не понимая зачем, но была уверена – однажды мне это пригодится.
Деревянную дверь покрывала резка, на ней был изображен дракон, извергающий огонь на ручку. Драконы – говорят, они существовали пока Агнус Кровавый не истребил всех до единого, но я уверена, что это вымысел. Слишком грозными и сильными выглядели существа, чтобы их могло что-то убить, скорее это все походило на сказку для детей.
Дверь передо мной открылась, и я вошла в покои ,где увидела его.
Айден стоял подле стола, наливая напитки по бокалам, и даже не поднял взгляд, пока не закончил, а я так и осталась стоять у двери, не зная смогу ли сделать хоть шаг.
– Привет, Катарина.
– Привет, – голос дрогнул. Отогнав замешательство на грани страха, я посмотрела на Айдена уже более смело. Я не должна забывать кто передо мной. Я вспомнила глаза, того воскового мужчины. Стоит быть осторожной, если хочу выжить, но я не была еще в таких ситуациях, что говорить, чтобы не накликать беду? Молчать? Я видела перед собой его, и это мешало думать. Зачем он притворился гвардейцем? Было бы куда проще его остерегаться, будь он изначально для меня Айденом Аскаром, а не безымянным гвардейцем, что был дерзок, насмешлив и притом столько раз проявлял простоту и заботу.
– Признаю, этот плащ идет тебе больше, чем-то платье, – мое лицо залил румянец, при воспоминании в каком виде я перед ним предстала в саду и сейчас.
– Плащ сидит как мешок, мой повелитель, неужели моя фигура настолько плоха, что ты считаешь в нем мне лучше? – я вновь покрутилась перед ним, как до этого проделывала в саду. Меня удивляла дерзость, что я позволяла с ним, но в то же время не страшила. Уверенность, что его это не разозлит, была необъяснима логически, а скорее интуитивна. И не ошиблась, я снова услышала смех, бархатистый и слегка приглушенный, отчего-то этот звук стал приятен моим ушам, хотелось слышать его как можно чаще.
– Я все не могу понять, чем вызвано твое бесстрашие? – не подошел ко мне и протянул бокал.
– Ты хочешь, чтобы я тебя боялась?
– Это было бы привычно для меня.
– Но Рэйтан же не боится.
– Ты ставишь себя на одну ступень с верховным магом?
– То есть всем этим я обязана Рэйтану? – я указала на плащ. – Вот же не ожидала.
– Всем этим ты обязана себе, не перекладывай ответственность за свою глупость, – если продолжу, это может привести к скандалу, в котором я вряд ли выиграю, да и не хотелось мне спорить, поэтому я перевела тему.
– Что это? – поболтав жидкостью в бокале, – похоже на нектар, но судя по запаху не он.
– И откуда деревенской девушке известен такой редкий и дорогой напиток на этой земле? – Айден внимательно смотрел, а я осознала, что сказала лишнего, и правда, откуда я могла знать, как пахнет и выглядит нектар? Уж точно не стоит говорить про Ансэля. Судорожно выдумывая, вместо толкового ответа, я выдавала бессвязные звуки:
– Ну… эм…
– Просто отвратительно, не стоит даже пытаться, ложь – это не твоя сильная сторона, Катарина. Ты пытаешься придумать ответ, это наталкивает на мысль, что правду мне знать не нужно, чем в разы подогреваешь мое любопытство. Так что?
Я зажмурилась и выдала, что пришло на ум:
– Я пробовала его у путников несколько лет назад.
– Ты лжешь.
– Другой правды я сказать не могу, есть только эта, – я не пыталась открыть глаза, не хотела видеть этот пронзительный взгляд.
– И что ты пытаешься скрыть? – он коснулся моего лица. – Твоя деревня становится все интереснее: девушка, разбирающаяся в целительстве, знающая вкус нектара, возможно, стоит почаще наведываться к вам?
– Не стоит, заурядная деревня, повелитель, – все больше теряя голос.
– Интересно, тот, кто обучил тебя и тот, кто дал попробовать нектар один и тот же человек? – вопросы становились все опаснее, нужно было увести его от этой темы, но я понятия не имела как, не могла же просто сказать, что не хочу отвечать на его вопросы?
– Это допрос?
– Видимо, ты никогда не была на допросе, раз задашь такой вопрос?
– Как-то не доводилось.
– Обычно допрос не начинается с флирта, Катарина.
– А мы флиртуем?
– Нет? – он коснулся моего затылка, слегка сжимая волосы, большим пальцем свободной руки провел по моей нижней губе, заставляя приоткрыть рот. Все лицо горело оттого, насколько он близко, настолько неприлично было все происходящее. – Тебе придется отвечать на вопросы, желаешь того или нет. Пока ты не осознала, где ты оказалась и перед кем стоишь, от этого и ведешь себя столь упрямо и сумасбродно, но это измениться. Ты можешь отвечать по своей воле и не иметь причин для страха или отвечать тебя заставят силой, все зависит от тебя. От того, что тебе будет приятнее, – последнее он уже шептал мне на ухо, его голос был сладок, но речи страшны. – Надеюсь, ты меня поняла, Катарина?
– Да, – и я ведь на самом деле поняла, что он не шутит, но рассказать ему про Суту я не могла. Я понятия не имела где он сейчас. Даже человек недалекого ума понял бы, что он скрывается и держит втайне свои способности, не знаю от кого-то конкретного или ото всех, но рассказывать о нем имея шанс нагнать на него беду, равносильно предательству. Сута был мне очень дорог, чтобы ни заставило его скрываться я не стану той, кто раскроет его тайну. Собственно и про Ансэля я ни слова не скажу, к счастью, меня о нем и не спрашивали. Нектар я могла достать где угодно, но имеет смысл продумать ответы на вопросы, что могут, так или иначе, коснуться этих двоих.
Пока меня терзали мысли, Айден отодвинул полы плаща и пролез рукой под него, аккуратно, но уверенно обхватив мою талию. Я дернулась, стараясь немного отдалиться от него, но он держал крепко, не предоставляя шанса к отступлению.
– Айден, что ты делаешь?
Он коснулся губами моей шеи, проводя по ней дорожку к мочке уха и закусывая ее.
– Разве не очевидно? – не дожидаясь ответа, впился в мои губы, вырывая изо рта них глухой стон. – Я хочу взять то, что принадлежит мне.
– Прошу, Айден! – я старалась высвободиться, упираясь руками в твердую грудь, а это лишь сильнее его распаляло. Он перехватил мои руки, заведя их за спину, продолжая удерживать, пока расстегивал плащ. Мне хотелось кричать, вырваться, убежать, я понимала, кем была в замке – наложницей… его наложницей. И сейчас он действительно имеет право делать то, что хочет, то, что делает. Вот только я была к этому вовсе не готова.
