«Заключения врачей носят рекомендательный характер для пустого. В случае опасения за свою жизнь и жизнь вверенного отряда, пустой обязан обратиться в министерство для предоставления замены на время своего отсутствия».
Правило 67 Кодекса министерства «Пустых»
Центральная больница Полиса.
Элайс.
– Кто из вас, Кейн?
Меня вызвали почти сразу, после прибытия. Люди, копившееся в коридоре весь день, недовольно отступили к стене. Недовольства было бы больше, если бы я остался, а так, у них появилась отличная возможность переключиться с темы некачественных больниц, к некачественным посетителям. Джон вошел в кабинет первым, и прежде, чем я успел, что-либо сказать, начал говорить с доктором сам. Тем лучше. У меня нет точного объяснения тому, что произошло. Сказалась ли усталость или травма полученная ранее? Я не знаю. У пустых болевой порог выше, и я мог просто не заметить, каких-то повреждений до того, как они проявились в полной мере.
Доктор окинул меня коротким взглядом, указал на ширму и велел раздеваться. Молча он осмотрел меня, придвинул стул ближе и начал прощупывать каждый участок по отдельности. На соседней стене висело зеркало. Видно лишь лицо и часть груди. Если судить по ним, не трудно догадаться, как обстоят дела со всем остальным. Эти синяки и шрамы, не могут быть результатом одной стычки. Большинство ударов Донован прошли наотмашь; они едва меня задели. Разве что давление, созданное распадом, было таким высоким, что затронуло и меня; оказало воздействие на внутренние органы и послужило катализатором, для уже имеющихся болячек. Доктор откинулся на спинку стула, откатился к рабочему столу и сбросил перчатки в урну.
– Не одевайтесь пока. Нужно сделать рентген, чтобы точно установить зоны поражения.
В углу комнаты стоял аппарат, напоминающий кабину лифта, с той лишь разницей, что в кабине есть свет. Меня завели внутрь, закрыли дверь и велели стоять смирно, пока не прозвучит сигнал.
Раздалось протяжное жужжание. В темноте замелькали полосы света. Они то разрастались, покрывая стену, то сходились в тонкую линию и почти исчезали. В их беспорядочном свечении, как заезженном кинокадре, я увидел знакомые очертания отцовского подвала; гремящие по обе стороны приборы; выбеленный квадрат потолка; кусок стены, дальше которого не взглянуть. Сам я был толи прикован, толи по какой-то иной причине лишен движения. Я лежал и ждал непонятно чего, пока не появился отец. Он склонился надо мной и прошептал над самым ухом:
«Закрой глаза…»
Я закрыл.
Раздался второй сигнал. Свет в кабине погас, и тяжесть, налегшая на глаза, спала. Я снова видел стену, три стены, замыкающие кругом; видел дверь, пропускающую свет из кабинета врача. Подвал исчез; исчезло само воспоминание. Оно было моим, но я не чувствовал себя в нем к месту. Меня, будто не должно было быть там. Должен был быть кто-то другой. А я лишь сыграл на вторых ролях, как сменный актер, дублер, который лишь похож на актера, но не он. Я давно не тот мальчик в подвале. Я давно не Элайс Кейн.
– Можете выходить.
Я встряхнул головой и вышел. Пока доктор рассматривал снимки, я оделся и присел на стул рядом с Джоном. Он нервно отстукивал ногой по полу, и предостерегал себя от взглядов в мою сторону. Будто, если он перестанет смотреть на меня, я чудесным образом исцелюсь.
– У вас обширные повреждения грудной клетки. Ваши ребра, все 12 пар имеют симметричные надлом в одних и тех же местах. Угрозы для других органов нет, но сами повреждения довольно необычны. Видите ли, при внешнем воздействии, как правило, ребра деформируются внутрь; случается и иначе, но ваш ситуация(по тому, что я услышал от мистера Смита) не подходит под известные инциденты. Ваши ребра будто пытались вытолкать изнутри. Что касается головокружений…Первоначально, я думал о травме головы, но сканирование не выявило никаких отклонений в работе головного мозга, как и наличие опухолей или иных повреждений. Конечно, мы можем сделать более детальную проверку, но, думаю, она лишь подтвердит уже имеющиеся результаты. Вам нужна передышка. Понимаю, пустые все ощущают иначе, но это не делает вас неуязвимыми. – он оправил очки и какой-то время молча смотрел на снимки и попутно заносил пометки на полях бумаги – Ваш напарник сказал, вы кашляли кровью.
– Видимо прикусил язык. Вы сами сказали, внутренних повреждений нет.
– Так-то оно так, но я бы советовал вам отдохнуть пару дней, чтобы не усугублять ситуацию. Знаю, мое заключение для вас носит рекомендательный характер, но, я надеюсь, вы прислушаетесь к моему совету. Лучше, лишний раз не подвергать себя угрозам и дать ребрам срастись.
– Спасибо за осмотр.
Джон имел свое мнение по этому поводу, но из нас двоих, именно я сидел ближе всего к двери, и удержать меня в кабинете, он просто не смог. Я вышел первым и до самого холла не слышал нагоняющих меня шагов. На выходе Джон одернул меня за рукав, раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но после затянувшегося молчания, махнул рукой и ушел. В первую же урну, он выкинул документы, которые получил у врача и направился к машине.
– Что тебя так разозлило, Джон?
Он оставил вопрос без ответа, перевел взгляд на дорогу и пристроил машину в общий ряд.
– Если тебя беспокоит, что я не смогу тебя защитить, можешь попросить у отдела другого пустого. Но я более, чем в состоянии продолжать работу.
– Там, в кабинете, ты таким не выглядел…
– У нас много работы, Джон. – я мог сказать что-то еще, но ограничился одной этой фразой, и она подействовала, пусть и ни сразу.
– Ребята из отряда начали проверку. Пока ничего…
3
«Продажа единственной души является тяжким преступлением, и влечет за собой наказание в виде казни.»
Судебное постановление №12.
Элайс.
Благодаря появлению нового фактора список подозреваемых сократился. Теперь, все свелось не к числу, а к удаче, что следующий, стоящий на очереди, окажется тем самым, и поиски закончатся. Обычное сканирование занимает от 2 до 5 секунд. При поиске совпадений идентификация затягивается на несколько минут. Кто-то, завидев патрульных, пускался в бега, кто-то отнекивался от проверки, опираясь на какие-то принципы и не существующие факторы. А те, кто соглашался, заливались потом, пока зеркало сопоставляло образцы. Список разделили по 15 имен на каждую группу, и того 150 человек. За последние пару часов мы проверили лишь четырех. У остальных дела обстояли не лучше, несмотря на то, что они начали раньше. Адреса разбросаны по разным частям города, а патрульная машина не то, что поможем обогнуть пробки или пробиться через заторы на централе. Я был согласен остановиться еще до того, как Джон сказал «на сегодня, этот последний». После удара вышибалы в клубе, дышать стало в разы тяжелее. Хотя от удара там столько же, сколько от случайного пинка локтем во время автобусной качке. Он лишь толкнул меня, а легкие уже рвались наружу, как после неплохой драки. Все же, стоит немного отлежаться…
– Виктор Тернер, 39 лет. Вдовец. Имеет на попечении десятилетнюю дочь. Последние полгода девочка находится в больнице(опухоль в правом предсердии). Счета на оплату и выписки о дополнительных расходах приходят на адрес Вет.Клиники. Последний платеж был совершен пару недель назад, что совпадает, предположительно со временем, когда Донован была сделана операция. Вет.клиника принадлежит Тернарам последние 50 лет. Доход небольшой, но клинике как-то удается выживать.
Появление Корпорации отбило у людей желание тратить деньги на кого-то, кроме себя. Не помню, когда я последний раз видел кота или собаку. Джон достал планшет и вывел на главный экран схему дома.
– Первый этаж оборудован под клинику, а второй используется, как жилая зона. С левой стороны, есть дополнительный выход, ведущий в переулок. Я пойду туда, на случай, если Тернер решит бежать, а ты займись центральной дверью. Свет еще горит. Возможно, поздние посетители. Только я тебя прошу, Элайс, без лишней грубости. Если он попытается втянуть тебя в бой, стреляй сразу. Помни, что сказал доктор, без резких движений.
– Как скажешь.
Центральная дверь оказалась заперта. Я попытался разглядеть происходящее через витрину, но из-за дождя стела затянуло плотным слоем пыли и грязи. Не долго думая, я вернулся к дверям и приложился ногой к замку несколько раз. Ручка с грохотом полетела вниз и я смог войти. Свет горел везде за исключением кладовой и мед.кабинета. Я проверил обе комнаты, и двинулся к боковому коридору, ведущему на второй этаж. Перед лестницей, с левой стороны, я нащупал выключатель, но прежде, чем успел нажать, нечто налетело на меня из темноты и ударило по голове. Я метнулся назад, врезался в стену и едва не подставился под еще один удар. Тернер не глядя, размахивал битой, и когда вышел из коридора обратно в холл, он продолжал держаться темноты. Я угадывал его по незначительным очертаниям, проступающим всякий раз, когда он решался сделать шаг. Пистолет отлетел куда-то в сторону. Выискивать его сейчас, когда один глаз перекрыло кровью, а другой едва соображает, куда смотреть, просто глупо. Я утер кровь и попытался подняться с колен, но звон в ушах потянул меня обратно к полу. Будто скольжение пластины в старом граммофоне; когда игла соскальзывает вниз, сменяя шуршание, натянутым скрипом. По ногам пробежал солнечный свет (это странно, ведь на улице давно ночь). Свет проник через занавески и слепил глаза. Я подставил ладонь, чтобы отгородиться от него. Сквозь тонкие щелки между пальцами, я увидел Лизи; ее белое платье, кружащее вместе с ней. Она переходила от одного конца комнаты к другому и возвращалась ко мне; склонялась в поклоне, смеялась с придыханием, и, собравшись с силами, начинала новый танец. Свет как-то по-особенному ложился на ее кожу; он будто проникал через нее, и как на рентгеновских снимках, я видел ее ребра, позвоночник, фаланги пальцев.
…Элайс…
– Элайс! Элайс!
Джон подхватил меня за руку и оттянул назад. Лизи исчезла, зато появился Тернер. Джон принял его удар на себя и попытался отнять биту. Я нашел у одного из шкафов пистолет, схватился за рукоять и выстрелил. Заряд попал Тернеру в ногу.
– Давай еще!– крикнул Джон, отступая в сторону.
После второго выстрела Тернер пошатнулся, выронил биту из рук и оперся о край стола. Я подумывал о том, чтобы выстрелить еще, но Джон покачал головой, сцепил руки Тернера наручниками и усадил на стул.
– Ты как, Элайс? Он не слабо тебе зарядил. Нужно остановить кровь, а то… – я отбил его руку, прежде, чем он коснулся раны на лбу и указал на Тернера.
– Следи за ним. С этим я сам разберусь.
Я вручил ему пистолет и направился к шкафам. Оглянувшись, я застал Джона на том же месте, с тем же растерянным взглядом. Я не должен был давать ему пистолет. Патрульным запрещено использовать оружие помимо того, что они получают в отделе( все из-за предвзятости, которой грешат все, без исключения люди, и которая полностью отсутствует у пустого). Ошибку полицейского допускают, но вот ошибку пустого – нет. Я хотел уже отложить перекись и забрать пистолет, но Джон крепче сжал его в руке и приблизился к Тернеру.
– Вы кто такие?!
– Полиция.
Джон достал удостоверение и провел перед лицом Тернера.
– Джон Смит…Ну, а этот?
– Мой напарник.
– Пустой значит. Думал, вы сильнее.
– Лучше бы ты о другом думал.
Он замолчал, но ненадолго.
– И что полиции от меня нужно?
Я ждал, что Джон, затянет длинный разговор, с пояснениями и перерывами для вопросов; но он молча достал зеркало душ, навел на Тернера и стал ждать. С зеркалом, более или менее знаком каждый, но Тернер делал вид, будто не замечает устройства вовсе. Я бы назвал это смирением, если бы ранее он не пытался вырваться.
– Всегда хотел узнать, какого это жить без души, пустой?
– Думаю, ты и сам это знаешь, Виктор.
Джон повернул к нему зеркало душ, и обратился уже ко мне:
– Это он. Данные совпадают. Но концентрация души слишком маленькая – 20 % от стандартной массы. Для полного восстановления потребуется несколько месяцев. Суд, вряд ли захочет ждать. Продажа исходной души – тяжкое преступление.
Слова Джона подействовали на Тернера, как будильник на спящего. Он заерзал на стуле, попытался подняться, но снаряд сделал свое, и он тут же опустился обратно, кривя лицом.
– Тебе следовало подумать об этом раньше, Виктор…
Сейчас, им руководят в основном инстинкты. Он пытается прикинуть, что ему делать дальше; видит варианты, но не видит направления, в котором нужно двигаться. Он цепляется за условные ориентиры, но не находит оправдания их использованию. Если душа – это нутро человека, его суть, его опыт, его знания, накопленные отдельно от разума, в совокупности с разумом, в разрез разуму; то Тернер потерял пульт управления, без которого все превратилось в череду понятий, голых фактов и определений, каждое из которых, равно между собой. Он не может оценить себя, не может оценить ситуацию, такой, какая она есть. Он не пустой, но и не человек (до человека ему не хватает 20%). Он хуже многоликого, хотя и без его разрушительной силы. И лишь благодаря тем частицам, которые ему оставили, он все еще держится на плаву.
– Я знал, на что иду.
– Вряд ли. У вашей дочери сложный случай. Если учесть число операций, которые она уже перенесла; прикинуть количество летальных исходов при схожих обстоятельствах и сопоставить с индивидуальными факторами – вероятность выжить 64%. Но даже при удачном раскладе могут случится накладки в дальнейшем лечении.
– Накладки?
– Процесс восстановления зависит не только от ухода, но и от настроя пациента. Представьте реакцию вашей дочери, когда она узнает, что ее единственный близкий человек погиб из-за нее.
– Закрой свой рот, пустой!
– …Потеря матери, гибель отца не лучшее подспорье для чувствительного детского сердечка.
Джон дернул меня за плечо, но я сбросил его руку и вплотную подступил к Тернеру.
– Но мы можем предотвратить это вместе. Если…
– Если?– повторил он, скрипя зубами.
– Если ты скажешь, кому продал душу. Можно без имен, просто место.
Он уставился на меня во все глаза и гулко засмеялся.
– Ты, сейчас, серьезно? По-твоему, в Картель, как на экскурсию водят? Я видел место лишь изнутри.
– Придется поднапрячь память. Нам нужно за что-то зацепиться. Взамен, мы дадим тебе отсрочку в несколько дней, чтобы подвести показатели к красной черте. Наказания ты не избежишь, но вместо казни получишь срок в тюрьме. Суд учтет твою помощь следствию вместе с нашей хорошей характеристикой. Ты сможешь видеться с дочерью на выходных, и вместо сожалений, получишь от нее благодарность. Но, если мы не выйдем на Картель, то все, включая тебя, Эмили, женщину, которой отдали твою душу, можете умереть. Черный рынок заботиться о своей сохранности. Хотя твоя дочь, принесет больше пользы, будучи живой. Думаю, Корпорация и Картель не упустят возможности распродать ее душу по частям.
Наручники на его запястьях треснули; он подорвался с места и двинулся на меня. Уже не имела значение пуля в ноге, снаряд в плече. Я перехватил его руку и выкрутил назад, понуждая его пятиться на месте в попытках вырваться.
– Проверь его!
Джон не сразу понял, о чем я, и какой-то время бездумно водил пистолетом из стороны в сторону, не решаясь выстрелить. Пришлось заломить руку Тернера до характерного хруста в локте и налечь сверху, чтобы обездвижить его. Джон навел на него зеркало душ, и судя по удивлению на его лице, план сработал. Я отпустил Тернера, забрал у Джона устройство и прежде, чем Виктор успел кинуться на меня вновь, указал на экран.
– Неплохо, для короткого разговора, тебе не кажется?
Тернер остановился, и тупо уставился на зеркало, где кривыми линиями отражалась активность души. Показатели поднялись на два процента от начальных двадцати. Этого мало, чтобы говорить о явном прогрессе, но достаточно, чтобы задать очевидный вопрос.
– Сколько было после извлечения?
Он понял, к чему я клоню и без лишних препирательств и увиливаний, произнес:
– 6.
– Значит, за неделю ты набрал 14%. Такое невозможно без стимуляторов. Неужели Картель расщедрился?
Тернер шумно вздохнул, сложил руки в замок и опустился на стул. Он долго не решался говорить, а когда, все же начал, первым делом, достал из-за пазухи флакон с таблетками и протянул мне.
– Мне помог связист, который привел меня в Картель. Она сказала, что это поможет мне избежать казни.
– Она приходила сюда?
Вопрос Смита вызывал у него улыбку и заставил немного расслабиться.
– Да, приходила. Но, не думаю, что она вернется. Не понимаю, зачем возвращалась и тогда…
– Новичок. Им нужно больше времени, чтобы отвязаться от жертвы. Как долго вы общались?
– Около года. Она подсела ко мне за стол в баре. День тогда выдался паршивый. Я не хотел ни с кем говорить, но ей все же удалось втянуть меня в разговор.
– Вы спали с ней?– он усмехнулся, но уходить от ответа не стал.
– Как примитивно, Пустой. Не все отношения между мужчиной и женщиной, ведут к сексу.
– В случае со связистом – всегда. Для закрепления связи прибегать к таким средствам, как «секс», необходимо. Так доверие из разряда избирательного, выходит на уровень абсолютного. Легче добиться расположения, согласия, смену позиции. Скажите, нет?
– Вы и ее будете искать?
– Пустая трата времени. Нам нужен только Картель.
– Даже, если я скажу вам, где он. Мое содействие пойдет прахом, после того, как я кинулся на вас. Я оказал сопротивление. Только это суд и услышит.
