Ana Fendel "Флэшбэк"

Руслан – таксист. Егор – известный художник. Их миры пересеклись весьма трагичным образом – на похоронах. Родители погибшей девушки, которую Руслан вез до злополучного моста, заказали ее портрет у Егора. Оба пришли по просьбе отца покойной, и получили от него две подвески. На первый взгляд антикварные вещицы не представляли особой ценности, но со временем стали проявлять странные свойства. Молодые люди поняли, что подаренные камни смогут помочь исправить главные ошибки прошлого, терзающие их души уже слишком долгое время.

date_range Год издания :

foundation Издательство :Автор

person Автор :

workspaces ISBN :

child_care Возрастное ограничение : 18

update Дата обновления : 17.04.2023

ЛЭТУАЛЬ

– Нет, – не раздумывая ответил я, наблюдая, как лицо Руслана приобретает выражение «Не надо отмахиваться от меня, я все равно тебя уговорю». – Я не стану тебе ничего обещать. Ты вообще себя слышишь?

– Понимаю. Но это слишком странно, потому и прошу.

– Говори. Чем это страннее, тем интереснее. Люблю бред.

На мою милую улыбку парень смог только надуться и посмотреть с подобием осуждения.

– В общем… Этот камень, уж не знаю, каким образом, но может переносить в прошлое. Да, – предостерегая мои вопросы и унимая наплывающую на лицо изумленную усмешку, он поспешил объяснить, – это невероятно, знаю, но… Послушай!

Я засмеялся, проглатывая чрезмерно горький напиток. Люблю употреблять что-то с чрезмерным вкусом, это притупляет остальные каналы восприятия.

– Чего?

– Серьезно, – кажется, моя реакция только подстегнула безумного таксиста говорить больше. – Я держал ее в руке какое-то время и потом в глаза белый свет ударил, и просто, будто моргнул – уже в другом месте. В прошлом. У школы стою, там одноклассники, девушка, все такое реальное. Я будто правда там был. И вот этот шрам, – он снова поднял руку, словно я мог забыть обо всем за минуту, – его не было. Это я в прошлом на штырь напоролся, потому что другую выпивку выбрал, там бутылка медная неудобная, знаешь, там же голову запрокинуть нужно, чтобы выпить…

– Стой, стой, стой, – я выставил расслабленную ладонь, призывая парня замолчать. – Погоди. То есть, ты попал в прошлое? Типа, как в «Эффекте бабочки»?

– Да! – воодушевленно протянул Руслан. В его голосе слышалось заметное облегчение. – Не знаю, как это случилось. Без понятия. Я потом позвонил маме и девушке, с которой встречался тогда, обе пересказали это момент одинаково, так, как он проигрался в этот раз, с изменениями. И на всех фотографиях шрам уже есть. Нашел даже те, на которых рука перебинтована. Я точно помню, что его не было, а за такие вещи могу ручаться, потому что многое до травмы не помню…

– Травмы?

– У меня почти полная амнезия из-за того избиения. До семнадцати лет все стерто, за небольшими исключениями.

Видимо, заметив выражение моего лица, которое кричало о домыслах, тут же укоренившихся, Руслан вновь поспешил запротестовать.

– Это никак не связано, я здоров, со мной все в порядке.

Меня это не убедило. Полоумный чудак оказался действительно контуженным. Спонтанная шутка перестала быть шуткой, до жуткого иронично. От мысли, что парень, сидящий напротив, возможно, болен, я ощутил резкую потребность скрыться.

– Поэтому больше половины своей жизни не помнишь? Слушай, обратись-ка к врачу, ладно? – я взял свою подвеску со стола, но и повернуться не успел, как ладонь парня тут же обхватила мое запястье. От этого резкого выпада перед глазами все поплыло.

– Поверь мне, пожалуйста. А если не веришь – то попробуй сам. Не знаю, может ли твой такое, но будь осторожен.

Секунда замешательства, которое схватило меня так же крепко, как лапа этого чокнутого водилы.

– Руку отпусти.

Руслан замер на мгновение, будто я не то ударил его, не то оскорбил. Подумал, опустив глаза, и разжал пальцы. Я достал из кармана несколько мятых купюр, сложил под блюдце и поднялся со своего места. Направился прямиком к торговому центру неподалеку, на ходу вызывая машину. Запястье горело. Действительно псих.

Путешествие во времени, правда что ли? Голову бы лучше вылечил, прежде чем тратить чужое время и распространять такую дикую чушь в массы. Почему вокруг одни больные?

Дома я вновь открыл ящик комода, чтобы оставить там подвеску, но почему-то завис. Долго смотрел на полупрозрачный камушек, сверкающий гранями, пока по итогу не накинул его на шею. Чтобы отмести все сомнения, нужно просто доказать себе, что это – не правда. Полный бред, зачем вообще рассматривать такой до смешного безумный вариант? Сам себя в такие моменты презираю, но чем черт не шутит?

Возможно, дело в том, что мне отчаянно хотелось верить в любую возможность, даже такую бредовую, с какой пришел Руслан.

Я оставил пальто на вешалке и направился к винной полке мини-бара. Фужер, бутылка, диван – вот, что мне нужно, чтобы избавиться от этих психоделических червей, насильно переползших в мозг от пришибленного Руслана. Как его только Земля носит.

Когда все нужное оказалось на месте, я снял подвеску и принялся крутить ее в руках. Что он там говорил? Сжать.

Усмехнувшись тому абсурду, который творил, я обвил камень пальцами и надавил. Даже прикрыл глаза для большего эффекта. Удивительно – ничего не произошло.

Разочарованный, откинул камень на сидение рядом и сделал большой глоток вина, от которого в груди появилась щемящая боль. Надо бы брать дозировку поменьше. Пытаясь ослабить боль, легонько стукнул кулаком в нужное место.

Ну нет. Еще раз. Я, конечно, в своем уме, но стоит попробовать.

Снова сжал камень до такой степени, что кожа побледнела. От центра пошло жжение, не то безделушка нагрелась, не то мышцы от моих стараний. Закололо пальцы, от давления они даже отниматься начали. Наступил момент, когда следовало признать, что мой новый знакомый нуждается в опытном психотерапевте.

Какого черта?

Сколько бы я не старался, разжать руку не вышло. Две секунды – и свет. Все белое, будто в глаза направили яркий луч света. Еще две секунды, и свет погас, давая разглядеть изменившееся окружение.

Хотелось бы мне удивиться, только вот мышцы задеревенели. Не мог и мизинцем пошевелить. Сразу понять, где нахожусь, не вышло. Я был выбит из колеи внезапным поворотом событий, потому просто пялился, в слепой надежде сделать свое тело вновь контролируемым. Будто был заключен в клетку из собственной плоти.

Рука поднялась сама по себе, обхватывая протянутый стакан воды.

– Спасибо, – мой голос вышел из горла неожиданно, точно кто-то другой вытащил его. Девушка, стоящая рядом, приветливо улыбнулась.

– Журналист скоро будет, еще пару минут. Извините за задержку, у нее просто небольшой конфликт с начальством.

В этот момент я, запертый внутри, готов был закричать. Распятый в прошлой копии себя, повиновался его действиям, понимая, что это за день.

Пока моя копия из прошлого осматривала офис, на стул, расположенный через стол из светлого дерева, села она, тогда еще незнакомка: прямые русые волосы до талии, всегда блестящие и гладкие, лицо с выразительными скулами, острым подбородком и высоким лбом. Большие темно-зеленые глаза, почти как у меня, только без дополнительных цветов, словно однотонные матовые шарики. Тонкие длинные брови, пухлые губы и узкий острый нос. Ровная загорелая кожа, стройное тело. В тот момент я уже влюбился – она ведь вылитая супермодель девяностых. На таких мы с друзьями заглядывались в эротических журналах, будучи детьми. Тогда она была чудом. Я даже дар речи потерял, а это в моей жизни явление слишком редкое.

– Егор, здравствуйте, – она уселась удобнее, проверяя свои записи. Не услышав ответа, подняла на меня глаза. Сощурилась. – Все в порядке?

– Да, – я прокашлялся, уже поняв и приняв внезапно родившийся план. – Доброе утро.

– Меня зовут Ева, это я связывалась с вашим менеджером по поводу интервью. Спасибо, что согласились.

– Спасибо, что предложили.

Мы улыбнулись друг другу. Она – более дежурно, а я – со всем имеющимся обаянием, которое на ней сработало далеко не сразу. Помню, как ныл Гене, что не хочу идти не на какое интервью и все это – пустая трата времени. Публикации в журнале никому чести не делают, их ведь никто не читает. Ева тогда работала в захудалом сборнике для домохозяек, а я был начинающим художником, желал всего и сразу. Популярность ко мне пришла быстро, но только до определенного уровня, как раз для такого журнала. У меня и менеджер тогда появился только из-за ненависти к телефонным разговорам и людям, звонившим запросить очередную реплику.

Тогда я уже решил, что приглашу ее на свидание. Отвечал на все вопросы развернуто, честно, не смотря на то, что они казались мне чрезвычайно глупыми и пустыми. Откуда черпаете вдохновение? Что скажете о своей самой известной работе? Что хотели сказать через нее? Нравится ли вам быть популярным? Вы с детства мечтали стать художником?

Я с детства мечтал встретить тебя. Забавно вышло.

Она отказала. А я продолжил наседать, совершая звонки, которые ненавидел, каждый день в течение месяца. Поначалу она была вежливой, потом открыто злилась, потом начала игнорировать. Следом вновь ответила. Раз, второй, третий. Я был настойчив и дружелюбен, отсылал цветы, картины, заваливал вниманием, заботился настолько, насколько она позволяла. Мы говорили все больше, находили темы для разговоров, точки соприкосновения, и потом, убедившись, что моя персона достойна внимания, Ева все же согласилась пойти на свидание.

Я не мог двигаться, не мог заговорить, не мог закричать, броситься на нее с объятиями и раскаяться. Сказать, насколько мне жаль.

Будто во сне.

Она сидела напротив, окутанная утренним солнцем. Спрашивала, а я отвечал. Как тогда. Ее парфюм разлетелся по кабинету, коснулся моего носа, подтверждая, что это правда. Настолько знакомый, но забытый запах пробудил заснувший мозг, а тот заставил тело немедленно реагировать. Хотелось заполнить им весь объем легких.

Я чрезмерно глубоко вдохнул, и зачастившее сердце замедлило ритм от облегчения – тогда мне уже понравился этот запах, потому так сделал.

Этот вдох вернул меня в настоящее. Так резко, что я уронил фужер с вином аккурат к только выведенному пятну на белом ковре. Не помню, когда в последний раз плакал, но после этой встречи слезы полились градом. В определенный момент стало трудно дышать, словно грудь сковали, а в сердце поместили сотни игл. От боли я даже схватился за ткань одежды над ним. Пришлось вдыхать часто и мало в попытке нормализовать состояние.

– Прости меня, Ева. Прости, я не хотел. Мне так жаль, так жаль.

Соленые капли щекотали щеки и подбородок. Ненавижу слезы, они все портят.

Я даже на твоих похоронах не плакал, а тут не выдержал.

Очень скучаю. Я так скучаю, Ева. Прости меня. Если бы я только знал. Если бы я был умнее тогда, если бы больше ценил то, что имею.

Ненавижу себя, тоже вечно все порчу.

На автомате я потянулся к мобильному и быстро написал короткое смс на последний номер в вызовах:

– «Нам надо встретиться еще раз».

Голые цифры, на которые улетело предложение, мозолили глаза. Я сохранил их в телефонной книге, подписав красноречивым «Пришибленный».

Глава 9. Руслан

Я ждал Егора ближе к одиннадцати, но тот оказался не самым пунктуальным человеком – звонок, оповещающий о госте, раздался в моей квартире спустя еще час. Открыв дверь, я увидел на пороге того же лощеного художника. Недовольного, с прямой спиной и заведомо оценивающим взглядом.

– Привет, – поздороваться пришлось первым, пока Егор входил, беззастенчиво разглядывая мое жилище.

– Ну привет, – разуваясь, он замедлился. Я расслышал отчетливые, резкие вдохи через нос. Принюхивался? И вся угрюмость скрылась. – Только не говори, что у тебя тут животное какое-то водится.

Услышав, что о нем говорят, Рокки выбежал из гостиной. Я хотел отметить его присутствие из вежливости, но не успел – Егор выровнял корпус, заметив питомца, и скривился.

– Убери его, ради всего Святого. Ненавижу собак. Не подходи ко мне. Кыш. Уходи.

Рокки склонил голову, стоя в метре от незнакомца. В этот раз с псом вновь произошли чудесные метаморфозы – недружелюбный человек очень его заинтересовал. Я проглотил смешок, глядя, как тот неприязненно смотрит в озорные глазки животного и на вид готов в любой момент вжаться в дверь или научиться левитировать, лишь бы не вступить с ним в прямую конфронтацию. Не смотря на это между ними, кажется, установился своего рода контакт.

– Уходи, уходи, – Егор пару раз махнул гибкими пальцами, на что Рокки вытянул передние лапы, оставляя виляющий хвост на той же высоте, потянулся и звонко гавкнул. Хорошо воспитанный мальчик хотел ответить на обращенные к нему слова.

– Зачем ты его дома держишь, таких надо в зоопарк сдавать.

Едва пушистый дружок осмелился сделать несколько шагов навстречу новому человеку, я отозвал его и приказал сесть на место, сопровождая до самой лежанки. Егор пошел следом. Жалко было завершать такую веселую сцену – наблюдать за мучениями художника мне действительно казалось забавным.

– Ты себя в этот раз еще страннее ведешь, – отметил он, кинув в сторону увлеченного им Рокки быстрый взгляд. – Совсем крыша поехала?

Однозначно надо было повременить.

– Нет, я просто много перемещался за эту ночь. Ну, пытался, – я пожал плечами, открывая холодильник. Нужно было чем-то угостить знакомого. Чем больше будет жевать, тем меньше неприятностей выйдет из его рта.

– Пытался, – повторил Егор многозначительно, склонившись над столом.

– Странное дело, я не мог уйти дальше определенных воспоминаний, которые мог прокрутить, то есть относительно целых. С каждой попыткой все хуже, этот камень будто энергию выкачивает, после нескольких перемещений я правда себя плохо чувствую. Видимо, так часто практиковать переносы нельзя.

– Ну, если твоя память как зубы у бомжа – раз через пять, то и не удивительно. Поверить не могу, что мы вообще это обсуждаем.

Я согласно вздохнул, откинув любые позывы засмеяться, и поставил на стол стаканы с соком, фрукты, сыр, в общем, все, что нашел в холодильнике. Егор осмотрел тарелки увлеченно, затем поднял на свет напиток.

– Мы на утреннике что ли? – потом вспомнил. – А, ну да. Ты же не пьешь. С такой жизнью это вряд ли надолго, так что советую тебе потихоньку приучаться.

– Нет, спасибо. Лучше давай о сути поговорим. Я за эту ночь успел понять кое-что о работе камней: перемещаться можно по заказу, то есть, подумать о моменте и тебя туда перенесет и, вероятно, если ты будешь на чем-то сосредоточен, переместиться в другой не выйдет. Получается, камень знает, что тебя беспокоит и выбирает нужное время. И ты правильно сказал – у меня такое слабо работает из-за потери памяти.

Егор, слушая меня, кивал и монотонно уплетал нарезки с тарелки.

– Значит, работа у этих побрякушек похожа на поисковик? Запрашиваешь – и он выдает, но только выбирает из твоих воспоминаний? Следовательно, если не находит, – художник махнул в мою сторону куском сыра, – то происходит сбой.

– Да, – я легонько, абсолютно беззвучно стукнул о край столешницы. – Потому с выбором нужно быть внимательнее.

– Ничего нового. И так ясно, что это не нормально, а ненормальное всегда требует больше внимания. Ты лучше скажи, фактическое что-то узнал? Мне кажется, начинать надо с природы и происхождения, потом уже разбираться в механике использования. Потому что, если вдруг это какие-то проклятые амулеты – я смою свой в ближайшем унитазе. Мне и так в жизни хватает ведьм, неудач, кошмаров и желания всадить в кого-нибудь пару игл.

Я невесело хмыкнул. И не поспоришь.

– Такого ничего не искал даже. Можно составить план и распределить обязанности, чтобы быстрее управиться.

– Распределить обязанности? – Егор посмотрел на меня насмешливо. – Почему у меня такое чувство, будто я общаюсь с двенадцатилетним отличником? Не спеши закатывать глаза, все понятно. Давай, приступим. С чего думаешь начать?

Я, собирающийся задать ему тот же вопрос, закономерно осел. Егор изобразил утрированное, карикатурное удивление на своем лице, передразнивая меня.

– Я?

– Я? – повторил он, пытаясь понизить свой голос до моего. Потом дернул подбородком вперед. – Раз уж нацепил мундир – командуй парадом. В общем, ты понял.

Он что, доверяет мне?

Подоспевший Рокки принялся бродить вокруг тонких ног художника и словно специально не касался ткани брюк. Тот смотрел вниз, недовольно скалясь, и старался не спускать глаз с животного. Шагал из сторону в сторону, возмущался, пытаясь скрыться от усиливающихся нападок, при этом не переставая грыз мелочь, раскиданную по тарелкам.

Странный. Воздушные седые пряди сыпались на лицо, одежда, дорогая, но помятая, висела на худом теле. Для человека, который столько ест, он слишком тощий. Видимо, о нем никто не заботится, ведь с таким успехом он поглощал бы все, что видит. Вот как сейчас. А он только пьет.

– Уйди! Ненавижу шерсть, ненавижу вонь. Отсюда чую, как у тебя изо рта несет, фу.

– Рокки, – я указал на лежанку. – Место.

Пес заскулил, смотря на меня жалобно и почти заставив сдаться.

– Рокки, место, – для убедительности, я щелкнул пальцами. Понурый силуэт исчез в другом конце комнаты. Теперь тот самый жалобный взгляд устремился на меня оттуда.

Егор нахмурился.

– Поэтому я и не завожу животных.

Все книги на сайте предоставены для ознакомления и защищены авторским правом