Схема 3б. „Кувшин потребностей” Маслоу[157 - Четвертаков С.А. Реконструкция теории Маслоу, 2011] с учётом психоанализа
У отдельного взятого индивида может быть несколько метапотребностей, причем разного типа. С возрастом и опытом одна из них начинает доминировать, в то время как остальные играют подчиненную роль. Личные запросы индивида могут не совпадать с приоритетами образований более высокого порядка, составляющими социум: домохозяйство, община, производственныq коллектив, сословие, класс и т.д. Таким образом, структура социума является результатом конфликта сообществ с разными видами обмена продуком, одни из которых доминируют над другими. Но и конфликт, и доминирование возможны только при их интеграции на более низком уровне. В общем виде потребности и метапотребности принимают форму кувшина, изображённого на схеме 3б.
Одной из форм реализации метапотребностей является область символической деятельности[158 - Поединки, спортивные состязания, театральное действо, военная и публичная общественная деятельность – дискуссии, выборы, судебные заседания и т.д.]. Игры являются биологической формой обучения у высших животных, но в социуме они расширают сферу своего применения и представляют собой не только форму обучения и отдыха, но и потребления. Последнее представляется, как удовольствие не только соучастия, но и сопереживания конкурентной борьбе, благодаря разнообразию соревнований и неопределенности их результатов.
Метапотребности „асоциальных типов” или субпассионариев, занятых поиском удовольствий и/или разнообразия ощущений, могут привести к безобразиям, как в интеллектуальной[159 - Герострат], так и физиологической[160 - Казанова, серийные убийцы] сфере. Собственный императив субпассионариев „день, да мой” отражает их полную неспособность к прогнозу. Их поведение часто противоречит общепринятым этическим нормам и связано с проблемой самореализации[161 - Например, „лукулловы пиры”] внутри социума. Это происходит в силу различных причин, но приводит к одинаковому результату: латентные субпассионарии подменяют потребность поиском разнообразия в различных пороках и/или стремлением к преодолению[162 - Подобную самореализацию следует считать творчеством не в социальном, но в психологическом и физиологическом смысле.] социальных норм и метанорм. Общим в этих процессах является предвкушение удовольствия от неопределённости, которое разряжается в её поиске, процессе и преодолении.
Оригинальная модель структуры потребностей на основе пирамиды Маслоу, предложенная С.А. Четвертаковым[163 - Недостатками конструкций, предложенных Маслоу и Четвертаковым является их детерминизм в понимании Лапласа – наличие некого идеального образца, представляющего собой stupor mundi], даёт возможность установить однозначное соответствие между мотивациями индивидов и императивами одного или нескольких объединений, членом которых он является. Следует отметить, что обе составляющих этой модели находятся в постоянном движении вследствие приобретения жизненного опыта и изменения уровня активности личности. По этой причине их совокупность целесообразно изучать в динамике.
Иерархия потребностей и история общества тесно связаны. Развитие человечества проходит этапы, на каждом из которых главенствовали две из них. Так в обществе с присваивающим хозяйством господствовала физиологическая потребность в поддержании жизни. Её удовлетворение провоцировало появление потребности в безопасности. В этих условия только та “группа” находилась в безопасности, которая контролировала необходимые естественные ресурсы, средства их добычи и защиты. В этих условиях более слабые коллективы изгонялись из богатых угодий и умирали от голоду или уничтожались в столкновениях.
В доиндустриальных обществах пару составляют потребности физиологические и безопасности высшим потребностям творчества и уважения. Это противостояние приводит к образованию иерархий. Во вновь образовавшемся классовом обществе его большая часть общества может полно удовлетворять только свои низшие базовые потребности, в то время, как вторая удовлетворяет, и те, и другие. Индустриальное общество переводит соотношение этих потребностей на новый уровень, конституируя пару „цивилизация-варварство”, наиболее известную под слоганом „бремя белого человека”.
Развитие информационных технологий[164 - сетевые технологии, концепции интернета, коллективных банков данных, телевидеоконференции] обеспечило расширение общения и удовлетворения потребности общения. Информационная революция инициирует взрыв творческих возможностей индивидов, как на основы нового типа общественного производства, называемого футурологами „информационным” или „цифровым” обществом. Можно предположить, что в нём будут противостоять потребность самореализации в уважении и творчестве. При этом творческие личности будет оцениваться через результаты своей активности, в то время как остальные их сограждане будут использовать критерии потребности уважения в различных формах (власть, богатство, потребление, узнаваемость). Конкуренция в творческой деятельности была и остаётся одной из этических проблем и, возможно, уже переходит в разряд социальных. Это означает, что равенства в области трудовых отношений среди работников творческого труда, в частности, в области равной удовлетворенности трудом, достичь практически невозможно[165 - исследования в творческих коллективах показывают, что 90% всех результатов дают 10% сотрудников].
Схема 4.
Таким образом, мотивация поведения на основании потребностей может быть распространена не только на конкретного индивида, но и их группу вплоть до уровней сообщества и общества в целом. Такие процессы имеют определённые порядок и развитие в соответствии с иерархией потребностей Маслоу (с учетом её коррекции и деталировки[166 - С.А. Четвертаков]), что даёт возможность связать ментальную, биологическую и психологическую составляющие человеческой личности с его социальным поведением, основанным на потребности в воспроизводстве и приспособлении к среде обитания (Схема 4).
§10. ИЕРАРХИЯ ТРУДА
„Люди не равны, но ради мира между людьми им
следует говорить, что они равны” (Т. Гоббс)
Биологическая природа человека заставляет его действовать или искать новые приемы лишь в необходимых условиях, в условиях недостаточного удовлетворения низших потребностей. Это правило действует в тех случаях, когда труд тяжел и однообразен, пока он не игра. В ходе неолитической технологической революции появились новые орудия труда, усложнилось производство и диверсифицировалось потребление. Если до начала общественного разделения труда производитель являлся потребителем, то впоследствии движение продукта или услуги представляет собой длинную цепь преобразований, менящую их физическую природу.
Синхронизация человеческой активности на уровне сообществ позволяет говорить о движении общества по определённой траектории, определяемой совокупностью четырёх параллельно протекающих динамических процессов: производства, обмена, распределения и, собственно, потребления[167 - К. Маркс. Капитал. ТI.]. Два из них – производство и потребление – первичны вследствие их биологической предопределённости, а два других являются следствием человеческой активности и вторичны. Вследствие этого организация обмена плодами деятельности и их распределение оказались важной функциональной частью социального механизма.
Управление такой структурой постепенно усложняется вследствие увеличения объема информации, интенсификации обмена ею и необходимостью её верификации. В конечном счёте, этот процесс приводит к разделению труда на физический и умственный, рутинный и творческий. Умственный труд требует подключения мышления, но может присутствовать в рутинных расчетах и в этом случае может быть определён как „умственный рутинный”. Следует отметить, что многие виды труда представляют собой сочетание этих форм, одна из которых преобладает над другой.
С позиции необходимости обоих форм разделенного рутинного и творческого труда в общем процессе и продукте его избыток является совместным результатом обеих видов труда. Это следует из того, что каждая из сторон не способна произвести любую часть совокупного продукта в данной технологии отдельно, т. е. без другой стороны. Поэтому главное утверждение марксизма, что весь труд выполнили только рабочие, ошибочна и вредна для общего понимания целей и задач производства. Это следует из того, что любой исполнитель не является независимым фактором производства. Орудие труда также ничего не производит, его стоимость не переносится на стоимость продукции без труда, а при автоматизированном производстве имеет место то же самое, поскольку для управления требуется оператор.
Вместе с тем, обратное утверждение, в котором вся прибыль является результатом деловой активности предпринимателя, также не верна. Это следует из того, что каждая из сторон не способна произвести любую часть совокупного продукта в данной технологии отдельно, т. е. без другой стороны. Даже в самой примитивной иерархии труда ни один из её уровней не является независимым элементом производства. Потребительная ценность продукта возникает из комбинации различных видов труда в определенной последовательности. Таким образом, трудовое участие всех уровней иерархии является в процессе его создания важным, но по отдельности бесполезным. В случае, если часть работ выполнена по соглашению или ранее[168 - Например, сырье или предметы труда получены извне путём обмена или уступлены по договору], в конкретной иерархии труда она представляет собой фактор расходов. За вычетом их остаток распределяется в соответствии с некими правилами, установленными внутри иерархии. Если простой рутинный труд может быть количественно измерен и соответственным образом нормирован, то в силу количественной неизмеримости творческого труда верхние уровни иерархии могут манипулировать и даже злоупотреблять этой его особеностью.
Схема 6. Информационными сети Ливитта: а) «штурвал» как аналог иерархии труда; б) форма «у» – компромиссная сеть; в) «колесо» – связь через соседей.
Измеримость объема выполняемых коллективом задач количеством единиц труда есть необходимое условие расчета организационной структуры и в теории организации[169 - Beckmann M. J. Tinbergen Lectures on Organization Theory. Berlin: Springer-Verlag, 1987.], которая представляет строго формализованную дисциплину с развитым математическим аппаратом и является теоретической основой для описания организаций иерархического типа. Г. Ливитт[170 - Leavitt, H. J, Some effects of certain communication patterns on group performance. – Journal of Abnormal. Sociological. Psychology, vol. 46 (1951), p. 38-50.] эксперементировал с различными сетями коммуникаций, составленных из узлов переработки информации и эффективность решения поставленных задач в различных типах информационных сетей. Иерархическая структура[171 - централизованная коммуникационная сеть типа „штурвал”] реагировала быстрее всего и четко поставленные задачи ограниченной сложности. Форма информационной связи внутри неё предполагает, что работа элементов низшего уровня однородна и стандартна, что позволяет одному вышестоящему элементу управлять многими.
Таким образом, процессы управления простым однородным (рутинным) трудом осуществляется через иерархию, что позволяет её определить, как социальную структуру, принуждающую людей участвовать в расширенном воспроизводстве продукта. Помимо физического наказания[172 - понижение уровня удовлетворения потребностей вплоть до гибели индивида] под принуждением следует понимать такую ситуацию с распределением продуктов потребления, при котором член группы вынужден[173 - …договор только тогда заключен при полном согласии, когда обмениваемые услуги имеют эквивалентную социальную ценность. При этом условии в в самом деле каждый получает желаемую им вещь и отдает в обмен другую, равноценную. Это равновесие, констатируемое и освящаемое договором, происходит и удерживается само собой, так как оно только следствие и другая форма самого равновесия вещей. Оно поистине самопроизвольно…(Э. Дюркгейм)] войти в состав иерархии или действовать в её интересах[174 - Из всех доступных иерархий на данный момент] для удовлетворения низших потребностей. Таким образом, полноценная иерархия труда возникает с выделением лица или группы лиц для непосредственного управления процессом труда.
Иерархия труда, как результат общественного разделения труда, представляет собой социальную структуру связи физической деятельности всех видов с умственным творческим трудом управления. Она зависит от технологического уклада или платформы, определяющей уровень развития и разделения труда. Главным критерием их отличия является не столько результат, сколько применяемые орудия, которые определяют уровень материального производства (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D0%BF%D1%80%D0%BE%D0%B8%D0%B7%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE) и степень общественного разделения труда (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A0%D0%B0%D0%B7%D0%B4%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D1%82%D1%80%D1%83%D0%B4%D0%B0). В настоящее время можно выделить три основные исторические формы иерархий труда:
– патернализм доиндустриального общества, где преобладает ручной труд, как рутинный, так и творческий,
– промышленная иерархия индустриального производства, где осуществлена частичная механизация рутинного физического труда,
– автоматизированное производство, где преобладает механизация рутинного труда, как физического, так и творческого, и частично используется искусственный интеллект при творческом физическом труде.
Каждый хозяйственный уклад имеет свои закономерности, но он не распространен повсеместно в связи с особенностями среды обитания (ландшафта). Общим для них является правило, что структура общества будет оставаться неизменной только в том случае, когда высшие потребности его членов удовлетворяются. Это состояние будет сохраняться до тех пор, пока на общество не начинёт влиять более прогрессивный тип производства.
Управление любой системой требует траты ресурсов. Их мобилизация возможна при наличии двух обязательных условий – наличию прибавочного (избыточного) продукта и общественного разделения труда. Появление избыточного продукта, как результат общественного разделения труда сыграло решающую роль в развитии человечества:
– прибавочный продукт стал ресурсом для развития отделенного умственного труда управления как предпосылка творчества и технологического и культурного развития человечества в целом[175 - рост населения через рост и внедрения в производство ряда изобретений в земледелии и ремесле];
– прибавочный продукт превратился в ресурс для расширенного производства в целом[176 - строительство каналов, водохранилищ, зданий и сооружений, организация экспедиций и разработки ископаемых, улучшение среды обитания].
Иерархия труда представляет собой систему разделенного труда. В ней индивид или их группа (сообщество H), занятых творческим умственным трудом управления, сами и/или через постоянных посредников или надсмотрщиков[177 - промежуточный слой лиц, исполняющих рутинный умственный труд по учёту и контролю в процессе управления] принуждают или обязывают остальную часть работников системы (сообщество исполнителей h) к подчинению. Под его воздействием сообщество h совершает указанный ему труд и/или услуги и отдаёт весь или часть произведенного им продукта сообществу H. При этом каждый из членов обоих сообществ удовлетворяет основную часть своих базовых потребностей.
Понимание иерархии труда, как совокупности группы социальных индивидов, действующих в целях получения общей выгоды, которая состоит в максимальном удовлетворении их потребностей и метапотребностей, позволяет рассматривать её, как рационально действующий субъект. Он потребляет ресурс и в ходе трудовой деятельности входящих в него индивидов производит продукт. Вследствие этого каждая иерархия труда обладает количественными и качественными характеристиками и собственной функцией полезности, что позволяет её рассматривать в качестве объекта управления.
Сам процесс управления внутри иерархии труда представляет собой определённый набор управляющих воздействий или алгоритм, который определяется уровнем развития иерархии, её элементов и длительностью их формирования. В общем виде все механизмы управления активностью отдельных индивидов и их групп можно представить в виде Таблицы I, которая позволяет соотнести различные типы принципов и норм трудовой активности, выработанных на основе практического опыта и/или в процессе научного эксперимента. Как правило, в развитой иерархии труда они существуют и действуют одновременно. В большей части ситуациий они дополняют друг друга, но в некоторых вступают в противоречие.
ТАБЛИЦА I. Формирование различных алгоритмов в иерархиях труда
В каждом конкретном случае иерархия труда, её структура и нормы отражают различную информационную насыщенность видов труда разных уровней. Она является господствующей структурой организации вплоть до второй половины XX века и имеет несколько форм, первичной из которых является индивидуальное хозяйство. Из этого понятия вытекает, что античная латифундия, патриархальное рабство, серваж, крепостничество и капиталистическое предприятие представляют собой иерархии труда. Этому определению удовлетворяет деспотия, которая либо концентрирует весь свободный продукт и/или труд, выполняя организационную функцию, либо изымает излишки продукта с целью его перераспределения без вмешательства в производственный процесс. Начиная с первой мануфактуры, промышленная организация является преобладающей социальной структурой, разделяющей виды труда и сводящей их воедино.
Первой трансформацией промышленной иерархии явилось внедрение на средних уровнях творческого труда, которое сопровождалась перенятием “штабных функций” блоков I и II[178 - функции проектирования, продвижения товара, планирования и анализа производства и сбыта]. Информационная революция, свершившаяся в самом конце XX века, началась c автоматизации рутинных элементов вычислительного процесса, циклических алгоритмов и обработки информации. Теперь труд менеджеров среднего звена[179 - Недаром появился термин „офисный планктон”], ранее считавшийся творческим, представляется рутинным. До тех пор, пока он не будет окончательно автоматизирован, его исполнители продолжают считаться нужными работниками, не осознавая того, что уже являются кандидатами на перемещение в самый низ иерархической структуры и более не могут претендовать на роль „среднего класса”, к которому они себя причисляют.
§11. ЭКСПЛУАТАЦИЯ
„Зоолог не должен ненавидеть сколопендру, когда он её изучает” (Э.И. Котляр)
Иерархия труда представляет новый „идеальный тип” социальной структуры. Он позволяет сформировать принципиально новые модельные основания для реконструкции исторических процессов безотносительно к технологическому или социальному укладу. Основоположник „теории эксплуатации” Дж. Ремер, отталкиваясь от основ исторического материализма, предложил продуктивные модели и методы и перенёс «рассмотрение эксплуатации на новую многообещающую территорию»[180 - М.Л. Лебовиц, Canadian Journal of Economics, 1982]. С общественным разделением труда и появлением прибавочного продукта не только личные, но и социально-экономические характеристики становятся критерием „общественного блага”, закреплёнными в идеологии и метанормах социума. Из этого вытекает обязанность каждого „социального индивида” действовать совместно в интересах общества и сообразно своим возможностям. Первоначально это может проявляеться в требовании вооружаться соответственно своему достатку[181 - римские центурии, реформа Солона, ассизы о вооружениях в феодальной Европе и т.д.], устраивать общественные работы или праздники[182 - Спартанские сисситии, триумфы и овации у римлян], жертвовать часть продуктов своего труда на общие нужды.
Появление механизма реципрокации вызвано необходимостью преодоления воздействия внешней среды за счёт внутренних ресурсов. Целью безвозмездного изъятия части продуктов труда является обеспечение жизненно необходимых потребностей иерархии труда и её безопасности. Этот процесс происходит за счёт ограничения потребления отдельных индивидов путём отчуждения у них всего или части избыточного продукта и определяется как эксплуатация. Её появление канализировало энергию большей части человечества к постоянному и устойчивому продолжению труда. Из определения следует, что в основе нормальной эксплуатации лежит не жадность, а необходимость. Этого нельзя сказать о феномене сверхэксплуатации, имубщем место при деспотическом режиме и/или проявляющегося у отдельных частных лиц.
Эксплуатация представляет собой объективный процесс интенсивного накопления труда, опережающего текущие потребности. Он стимулирует дальнейшее общественное разделение труда и, как следствие, социальное развитие.
Понимание эксплуатации, как процесса изъятия прибавочного продукта в частной или в государственной форме у его производителя вследствие неравноценного обмена, существенно отличается от этического отношения общества к этому явлению. В связи с этим определяемые технологической платформой формы хозяйствования играет важную, но не определяющую роль. Поскольку процесс товарообмена требует ресурсов, их изъятие происходит аккумулировать в форме спекуляции и косвенных налогов, пошлин и акцизов, а также неэквивалентного обмена с соседями – скрытого(обмана) или открытого (грабежа). Распределение избыточного продукта между двумя уровнями иерархии труда фиксирует различия в формах собственности на средства производства. Она играет только опосредованную роль, поскольку определяет соотношение между долями отчуждаемого продукта – частной и государственной.
Теорема "необходимости эксплуатации", сформулированная С. Четвертаковым, гласит, что нормальная эксплуатация – необходимое и достаточное условие функционирования иерархии труда. Достаточность этого утверждения проистекает из того, что производительный элемент системы для удовлетворения своих низших потребностей вынужден продолжать свою деятельность. Необходимое условие основывается на рассуждении, что при сохранении части прибавочного продукта у производителя (недоэксплуатации) он прерывает свою деятельность и начинает удовлетворять свои мегапотребности, покинув своё место в иерархии труда, вследствие чего происходит прерывание функционирования системы.
Любая социальная система для своего самосохранения использует различные формы и методы изъятия прибавочного продукта. Можно выделить три формы эксплуатации, проистекающие из видов обмена ресурсами, продуктами и услугами: реципрокацию[183 - Malinowski, B. Freedom & Civilization. London, 1947], редистрибуцию и свободный товарообмен. Каждая из них являет собой процесс эксплуатации, т.е. присвоение результатов труда других людей без обмена или с предоставлением взамен товаров (услуг, денег), потребительная стоимость которых меньше, чем стоимость, созданная их трудом.
Реципрокация появилась в эпоху присваивающего хозяйства и несёт идеологический мотив. Она представляет собой самый ранний тип экономической интеграции, возникает уже на уровне реализации низших потребностей и интуитивно реализуется на уровне микросообщества – семьи и рода[184 - По мнению некоторых антропологов, неадертальцы не знали этого процесса, что стало причиной их вымирания]. Его сущность состоит в добровольном обмене плодами труда на основе взаимных обязательств, а отчуждение прибавочного продукта базируется на вольном и невольном „волонтёрстве” членов сообществ. Главными чертами реципрокации являются симметричность и горизонтальность. В рамках исторического процесса этот тип доминировал при родоплеменном строе и в патриархальной семье. Долгое время на реципрокации строился механизм внешней торговли архаичных империй (обмен подарками).
Пережитки реципрокации существовали и существуют. Они принимали форму античных литургий[185 - Литургия в переводе с греческого языка означает «общественная повинность». В их число входили расходы на организацию праздников культовых обрядов и шествий, содержание хоров, постановка комедий, трагедий, приношение единичных жертв (общественные трапезы), строительство объектов культа и кораблей, содержание боевых лошадей и т.д.], организации пиров и праздников, исполнения общественных обязанностей, обмена подарками, раздач милостыни, принесения даров и добровольного несения службы. Эти формы сохранялись в средние века в форме вассальных обязанностей, кутюмов и „дурных обычаев”. Они существуют поныне, представляя собой разные формы волонтёрства, благотворительности, „добровольной” безвозмездной помощи, обязательной военной повинности, проведении семейных праздников и застолий. В современном мире это явление сохраняется в домохозяйствах, системе социального обеспечения и сфере безопасности. При определённых обстоятельствах он осуществляется на межгосударственном уровне, например, „ленд-лиз” или в виде экономической помощи. Идея реципрокации заложена в идеологемму „казарменного” коммунизма „от каждого по способностям, каждому – по потребностям”.
Редистрибуция[186 - Polanyi K. The Livelihood of Man. NY, 1977] возникает в тот момент, когда производящее хозяйство начинает давать избыточный продукт. Она представляет собой натуральный неэквивалентный вертикальный обмен продуктами и услугами с применением насилия внутри иерархии труда. В зависимости от этого редистрибуция может быть квазидобровольной и принудительной. Вследствие своей асимметричности этот процесс приводит к разделению общества на иерархически ранжированные статусные[187 - статус – реальные или символические признаки овладения ресурсами] группы, которые состоят из стволовых семей. Дисбаланс их прав и обязанностей приводит к возникновению имущественного неравенства и появлению властных структур, которые помимо защитных функций берёт на себя редистрибутивные.
Таким образом, на начальном этапе формирования иерархии труда статус определяют не частная собственность, и не власть, а решение функциональной задачи в интересах объединения индивидов. Обладание статусом даёт определённую власть при решении строго определённых функциональных задач. Неравное потребление, как плата за их успешное разрешение, возникает с появлением эксплуатации и вызывает перестройку всей системы сознания (потребностей и мотивации). Со временем эта норма связывается со статусом, наследственным или благоприобретённым. В случае, когда становится возможным накопление избыточного продукта, возникает имущественное неравенство
Редистрибуция преобладает в условиях, когда товарообмен отсутствует или играет сравнительно незначительную роль, а потребности общественного разделения труда требуют усиленной подпитки продуктами и услугами. Зачаточная система редистрибуции ресурсов и/или продуктов является важным признаком формирующейся государственности. Выделение управленческих функций и их институализация в форме отдельного механизма вызывают необходимость регламентации процесса изъятия прибавочного продукта у непосредственного производителя. В ближайшем рассмотрении налоговая система любого государства генетически восходит к институтам как внешнего, так и внутреннего происхождения: реципрокации – добровольным приношениям или дару членов этнии своему природному вождю, исполнителю общественно значимых функции, и редистрибуции – платежа более соседу за ненападение. Он может быть постоянным в виде дани, периодическим в форме полюдья и разовым, то есть контрибуцией.
Возникнув как механизм концентрации и перераспределения однородных потребительных стоимостей, редистрибуция абсолютизирует значение общего[188 - в значении «одинаковость»], вследствие чего деформирует такие понятия как общий интерес, общие потребности в рамках иерархии труда и власти. Подобная политизация экономических отношений имеет принципиально иную систему социальной дифференциации. Положение индивида во властной иерархии определяет его долю в прибавочном продукте и, соответственно, престиж, который формально закрепляется в их общественном статусе, который реализуется в виде табели о рангах.
Внешняя синхронизация, как путь формирования механизма редистрибуции прибавочного продукта системы, является наиболее простым и эффективным методом. Таковым она виделась составителям хроник и летописей, которые обосновывали обложение покорённых народов „правом завоевания”. Её размер зависел от остроты конфликта, этнической близости его участников и их обычаев. Общая культура и традиции, в ряде случаев, оказывали сильное влияние на размеры этих платежей, особенно в случае захвата территорий, входивших ранее в состав государств-соперников[189 - Олег наложил на покоренные племена древлян (883), северян (884) и радимичей (885)ту же дань, что они платили ранее хазарам, или «дань легку» – «по белеи веверице» с дыма]. Политическое объединение нескольких обществ под эгидой харизматического лидера способствовали их безопасному и стабильному развитию.
Третья форма – свободный товарообмен – представляет индивидуализацию потребностей одинаково равноправных субъектов, взаимно удовлетворяющим их за счёт квазиэквивалентного обмена потребительными стоимостями. Он порождает необходимость соблюдения определённых правил и формально выглядит как добровольное и взаимовыгодное партнёрство между индивидами и обществом[190 - Т. Гоббс. Левиафан]. Свободный товарообмен отражает „случайную определённость индивида”[191 - К. Маркс: «…распределение определяется как импульс, исходящий из общества, а обмен – как импульс, исходящий из индивидов»] и является одним из видов циркуляции материальных благ и услуг. Зародившись в момент первого общественного разделения труда в виде меновой торговли, этот механизм проделал долгую эволюцию. Благодаря закону стоимости, он представляет собой горизонтальные, добровольные и эквивалентный обмен и внешне похож с реципрокацией. Его отличительной чертой является безлично-вещная форма отношения людей, в то время как двум другим присуща тесная связь с социальными и психологическими отношениями сообществ уровня семьи.
При свободном товарообмене система выступает как сторона, которая предоставляет услуги, удовлетворяющие конкретные потребности отдельных личностей. В частности, поступательное развитие в рамках парадигмы технического прогресса возможно только при условии, что внутри общества формируется механизм[192 - Р. Люксембург. Накопление капитала. М.-Л., 1934. С.241-242.], который снижает риски агентов, встроенных в хозяйственную модель. Существует всего три таких способа: кредитование производителя[193 - риски частично перекладываются на кредитно-банковскую систему или её аналог], экстенсивное расширение рынка[194 - риски в базовой экономической системе(метрополии) снижаются за счёт неэквивалентного обмена с периферией (экзополитарная экономика)] и стимулирование потребления[195 - риски перераспределяются между другими экономическими субъектами]. Впервые они были совмещены в Римской империи[196 - ростовщичество и испола, ограбление провинций, бесплатные раздачи хлеба и организация зрелищ], что не спасло её от падения, хотя на некоторое время оттянуло конец. Другим непременным требованием свободного обмена является соблюдение правовых норм, которые вследствие этнического, социального и экономического многообразия могут сильно различаться. Третьей, не менее важной чертой товарного производства и обмена является имущественное неравенство, проистекающее из индивидуальных особенностей хозяйственных агентов.
С системной точки зрения „священное право частной собственности”, основу формационной теории К. Маркса и Ф. Энгельса, можно рассматривать только как степень автономности её базисных элементов по отношению к системе управления. Даже в условиях демократии члены социума несут повинности в пользу государства и не могут быть ограждены от контрибуций, конфискаций, налогов, пошлин и различных штрафов, ограничивающих их право распоряжаться не только своей собственностью, но и созданным их усилиями прибавочным продуктом. Именно эти ограничения следует определять, как одну из форм эксплуатации. Основываясь на этих соображениях[197 - John E. Roemer (https://www.hup.harvard.edu/results-list.php?author=1053)A General Theory of Exploitation and Class,Harvard Press, 1982, ISBN 9780674435865], классы следует рассматривать как механизмы, с помощью которых потребляется прибавочный продукт или прибавочный труд, а не на основе отношений собственности как таковых.
Таким образом, эксплуатация при свободном товарообмене происходит опосредованно через механизмы снижения рисков и частной собственности, которые абсорбируют часть избыточного продукта в виде платы за услугу. Важную роль в этом процессе играют деньги. Они являются всеобщим эквивалентом, который выступает универсальным измерителем стоимости товаров (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D1%80) или услуг (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A3%D1%81%D0%BB%D1%83%D0%B3%D0%B0) и используется для их обмена. Выделяют четыре основные функции денег: средство обмена, расчётная единица, средство сбережения и стандарт стоимости.
Теория спроса и предложения утверждает, что стоимость любого товара имеет денежный эквивалент, а цена на него представляет соотношение спроса и предложения. Механизм её формирования дополняется теорией трудовой стоимости. Она измеряется[198 - У всех продуктов труда есть одна общая основа – трудовые затраты, которые и определяют стоимость] размером затраченного труда на производство товара. Условием обмена является различие потребительных стоимостей товаров участвующих в обмене, которые по сущности разнородны и поэтому количественно несоизмеримы. Согласно теории предельной полезности, стоимость товара заключена в его предельной полезности. Если потребность в товаре выше чем его количество, то ценность этого товара выше. Как только предложение этого товара возрастает, ценность падает до предельной полезности. П. Самуэльсон[199 - П. Самуэльсон Экономика: – М., 1992г.], Дж. Б. Кларк[200 - Дж.Б.Кларк Философия богатства, 1886 г., Распределение богатства, 1899 г.] и другие экономисты считают, что при формировании цены необходимо учитывать влияние дополнительных издержек, связанных с производством дополнительной единицы товара (или дополнительного качества товара). Поэтому, можно проследить связь между категориями "стоимость" и "ценность".
Хозяйственная деятельность является основой человеческого существования. Оно не может существовать без „ценности продукта” как единства цели (результата, т.е. полезности) и средства (затраты). Её можно определить, как совокупность полезности блага и затрат на его производство. В свою очередь стоимость продукта представляет собой его ценность в условиях товарного производства, т.е. частным случаем проявления ценности в определенных, исторически конкретных условиях. Таким образом, формирование цены на товар определяется тремя показателями: его полезностью, соотношением спроса и предложения и издержками при производстве[201 - Alfred Marshall, Principles of Economics, 1890].
Полезность продукта и спрос на него зависят от того насколько он удовлетворяет потребности индивидов и/или их группы, объединённых в иерархию труда. В свою очередь, издержки на его производство и его объём определяются степенью удовлетворённости потребностей производителей. В идеальном случае при совершенной конкуренции предельная цена и издержки равны, но в случае, если отдельные производители или их объединение (иерархия труда) имеют возможность контролировать цены на свою продукцию, возникает прибыль. Именно она становится той частью избыточного продукта, который становится целью эксплуатации.
Эффект социальной лености долгое время являлся камнем преткновения в процессе интенсификации труда, поскольку с ростом оплаты труда стремление исполнителей получить более хорошо оплачиваемую работу начинает падать. Подобные результаты проявляются во всех иерархиях труда[202 - Феномен ухода феллахов от труда при росте оплаты отмечен у Л. Столерю] независимо от их технологического уклада. Например, М. Вебер в „Протестантской этике” приводит пример снижения выработки жнецов при повышении им поденной оплаты. Статистические данные США показывают, что в конце 1990-х годов для взрослых мужчин „рост реальной зарплаты на 10% приведет к уменьшению предложения труда на 1-2 %”.
Решение проблемы социальной лени было найдено в создании механизма потребительского кредитования, который позволил индивидам авансировать удовлетворение своих потребностей в обмен на будущий труд. Стимулирование потребления сопровождалось искусственным повышением его уровня за счёт формирования новых потребностей или их симуляции[203 - Например, статусное развитие автомобиль-квартира-комфортный отдых-дача-дом-экзотический туризм]. Следующим этапом стало формирование и распространение квазипотребностей, которые позиционируются как одна из форм самореализации. При кажущейся безобидности механизм стимулирования потребителей оказался более опасным, чем самые жёсткие формы насилия, поскольку лишил большинство „социальных индивуумов”, находящихся на низжих уровнях иерархии, свободы выбора. Неминуемые кризисы платежеспособности, как следствия реструктуризации, изменения или разрушения связей внутри иерархий труда, непременно приводит к маргинализации части производителей[204 - афинские шестидольники, люмпены, сезонные рабочие], их переходу к натуральному хозяйству или полному прекращению[205 - профессиональные нищие и бродяги] трудовой активности. Именно по этой при товарном производстве наряду с ним всегда существуют реципрокативные и редистрибутивные структуры.
Соотношение трёх видов эксплуатации в конкретной этносоциальной системе зависит от хозяйственных укладов, которые определяют особенности конкретной социальной системы. Поскольку реципрокация спорадична[206 - семейные и дружеские отношения], а товарообмен часто не поддаётся учёту[207 - обмен нематериальными ценностями, услугами или информацией], иерархии труда в целях концентрации ресурса используют реципрокацию. Камчатский уездный начальник А.П. Сильницкий описывает сочетание форм эксплуатации на примере камчадала, который пригласил его погостить (реципрокация). Увидев мех великолепный чернобурой лисицы, он предложил его купить. Взамен камчадал попросил у него бутылку виски (товарообмен). Не желая спаивать хозяина, он предложил ему деньги и был удивлён, когда его визави попросил за шкуру её реальную цену (сто долларов). Сильницкий стал убеждать камчадала взять 50 рублей, поскольку за такие деньги он сможет купить целый ящик алкоголя (товарно-денежные отношения), но тот был неумолим. Тогда начальник уезда забрал в ясак понравившийся ему мех (реципрокация). При этом камчадал нисколько на него не обиделся[208 - Записки Приамурского отдела Императорского Русского географического общества. – Т. 2. -Хабаровск, 1894-1914.].
С философской точки триада форм эксплуатации представляет собой диалектический закон отрицания отрицания закона стоимости[209 - Развитие идёт через постоянное отрицание противоположностей друг другом, их взаимопревращение, вследствие чего в поступательном движении происходит возврат назад, в новом повторяются черты старого]. В той степени, в какой „… рыночный товарообмен интегрировал античное и капиталистическое хозяйство… реципрокация и редистрибуция интегрируют примитивные, архаичные, феодальное общества…”[210 - Dalton G. Primitive, Arhaic and Modern economics. Essays of Karl Polanyi, Boston, 1971]. По мере углубления общественного разделения труда формы социально-экономической интеграции доминируют по очереди, одна из них становится господствующей, а остальные дополняют её. При этом реципрокация представляет собой материальный субстрат морально-этических отношений, поддерживающей целостность социума и, в основном, присуща сообществам, товарообмен определяет уровень индивидуальной свободы и формирует общество, а редистрибуция является основным показателем управляемости социальной системы.
Эксплуатация играла и продолжает играть мобилизующую роль в общественном разделении труда. Она будет существовать до тех пор, пока человечество не научится созидательно и без явного вреда для окружения использовать высвобождающееся в процессе роста производительности труда свое свободное время и формировать потребность в самореализации через творчество, а не потребление. Это может обеспечить только правильная и гуманная организация общества, сочетающая принципы свободы и справедливости.
§12. ГРУППОВОЕ ПОВЕДЕНИЕ
„Когда ты воюешь со всем миром, то он воюет с тобой”
Человеческие группы составляют промежуточный уровень организации между индивидами и социумом, который по мере своего развития принимает форму государства. Первоначально представляли собой объединения биологических существ, инстинктивно сплочённых в стадо[211 - биологический инстинкт самосохранения]. По мере разделения общественного труда они превратились в сообщества, в которых возникли иерархии труда и реципрокация. Как уже отмечалось выше, побуждения отдельных индивидов только отчасти исходят из личного интереса и метапотребностей[212 - (хотя эта часть может быть очень большой, а для некоторых индивидов единственной)]. В частности, солидаристское поведение приносит выгоды на уровне группы, но налагает на её членов определённые ограничения. Как оно, так и реципрокативный „альтруизм”[213 - альтруистическое поведение приносит пользу отдельным личностям, а солидаристское – группе в целом] основываются не на рассчитанном личном интересе, вследствие чего поступки отдельных членов сообщества могут быть иррациональны с точки зрения пирамиды потребностей.
Можно выделить два вида поведения индивидов, которые превращают различные группы внутри социума в субъект действия: граничная демаркация и групповое поведение. Такие сообщества, как агенты, начинают взаимодействовать друг с другом. Их отношения часто конфликтны: лучше организованная группа, т. е. иерархия труда с большей внутренней солидарностью, обычно доминирует[214 - Collins 1992; Richerson and Boyd 1998] в борьбе за контроль над редистрибуцией прибавочного продукта.
Процесс интеграции индивида в сообщество происходит через иерархию труда за счёт эффекта когерентности, в котором мотивации и ментальность играют роль синхронизатора. Вследствие этого возникает коллективное состояние, в результате которого каждый системный элемент находится не на каком-либо одном уровне, а на всех сразу. Этот принцип сформулирован Гоббсом в теории общественного договора, который позволяет объяснить возникновения и развития общества и его институтов, исходя из понятия коллективной выгоды. Она была формализована в Теории игр, как повторяющаяся дилемма заключённого с n участниками. Её решением оказалась эволюционно стабильная стратегия (ЭСС), представляющая собой переработанное равновесие Нэша[215 - Smith John Maynard, Evolution and the Theory of games, 1982, ISBN 0-521-28884-3 (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BB%D1%83%D0%B6%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D0%B0%D1%8F:%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%87%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%B8_%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3/0521288843)]. В этом контексте проблема свободы выбора и/или её отсутствия для отдельного индивида представляется наиболее спорной.
Одним из основных отличий ЭСС является гипотеза о том, что все участники знают о правилах игры и действуют целенаправленно, стремясь получить максимальную выгоду. С практической точки зрения, данная стратегия является намного реалистичней, поскольку в ней участник является индивидуумом, чья стратегия поведения унаследована, а не формируется как реакция на поведение других игроков. Более того, игроки могут не осознавать своего участия в игре и действовать интуитивно. „Выигрышем” здесь является приспосабливаемость участников к конкретной ситуации. ЭСС заменяет равновесия Нэша для решения проблем в тех областях Теории игр, где последнее некорректно ввиду его идеализированности. Ими, в частности, являются антропология, политология, философия и теория эволюции.
Следование ЭСС имеет два побочных эффекта. Во-первых, в случае расторжения «общественного договора», его стороны будут вести себя так, будто он существует. Таким образом, „стокгольмский синдром” во время бифуркации приведёт к гибели системы с вероятностью 1, в то время, как стратегия Нэша даёт ей шанс выжить. Хотя положительная вероятность этого события невелика, но она существует. Таким образом, модель ЭСС допускает возможность синойкизма – добровольного сплочения различных человеческих групп на добровольной основе с целью воздействия на внешнюю среду, например, для освоения дополнительных ресурсов или борьбы с внешней угрозой[216 - Набеги хищников, разбойников, пиратов].
Вторым результатом применения ЭСС является замедление, идиоматически описанное выражением: „Цепь не сильнее, чем ее самое слабое звено”. В соответствии с концепцией теории ограничений систем[217 - Goldratt Eliyahu M. Production the TOC Way (Revised Edition), 2003. ISBN 0-88427-175–7], любая система состоит из набора процессов или последовательных задач. Каждый из них имеет определенную мощность или пропускную способность. В общем случае всегда имеется процесс, имеющий низший показатель и вследствие этого отстаёт. В результате возникает ограничение, которое становится «бутылочным горлышком» всей системы. Таким образом, мощность и скорость системы всегда будет равняться ее самому слабому звену в графе решаемых задач и процессов.
В соответствии с ТОС все цели системы одновременно недостижимы вследствие наличия ограничений. С целью получения желаемого эффекта подсистема управления концентрирует свой контроль над небольшим числом параметров, которые генерируют базовые элементы. Вместо того, чтобы тратить ресурс, пытаясь улучшить сразу все её параметры, они концентрируются на наиболее проблемные из них, например, структурные разрывы, угрожающие целостности системы. В соответствии с положениями ТОС, результат такого воздействия будет намного выше от распыления ресурсов на все задачи. Естественно, что любое объединение людей, как социальная система, не является исключением из этого правила.
Подобные результаты вполне объяснимы. Согласно иерархии потребностей, реализация потребностей высшего уровня ограничено степенью удовлетворения низших. В своём творчестве индивид частично несвободен, поскольку не в состоянии полностью обеспечить низшие потребности от физиологии до уважения[218 - Свобода творчества ограничена полнотой удовлетворения потребностей низших уровней]. При индивидуальном творчестве подобная оценка касается только конкретного индивида. Достижение им определенного уровня свободы является достаточным условием, хотя предполагает обеспечение потребностей нижнего уровня. В этом смысле свобода даже самого свободного из людей не является абсолютной. Он не свободен от самого себя и среды обитания: своих близких и дальних, общества и, в конечном счете, от среды обитания. Вследствие этого, с рациональной точки зрения мерой личной свободы конкретного человека становится количество доступного ему ресурса.
По мнению Дюркгейма, „…сама свобода бывает продуктом регламентации. Она не только не противоположна социальному действию, но вытекает из него. Она –не свойство, внутренне присущее естественному состоянию, а наоборот, завоевание общества у природы…В конце концов свобода есть подчинение внешних сил социальным силам…” Таким образом, свободной индивидуальности в обществе остается только свобода выбора умереть[219 - смерть Сократа лучший тому пример свободного решения принципиального человека, нежелающего уступить охлосу, необразованному большинству с неудовлетворенной потребностью уважения] или согласиться с тем уровнем несвободы, которые ему присущи[220 - принять ограничения в области морали, поведения и труда].
При взаимных отношениях несвобода одних индивидов является причиной несвободы тех, кто хочет и может стать свободным. Подобное ограничение действует для всех индивидов по отдельности и ретранслируется на объединения высшего порядка – семью, род, сообщество, группу, класс и в целом общество. Каждое из них также не свободнj ни от самой себя, ни от других. В связи с этим даже мышление оказывается несвободным. Это связано с тем, что вторая сигнальная система, и культура формируются в процессе общения с предтечами, родителями и окружением. Благодаря такому механизму передается и сохраняется ментальность сообщества. Его текущие установки медленно изменяются, но эти изменения заметны не всегда и не сразу.
В 70-е годы ХХ века был проведен ряд скандальных с точки зрения морали экспериментов[221 - Результаты привели в шок научную общественность. Главное внимание было обращено на аморальность подобных экспериментов, а также на вину экспериментаторов, которые обвинялись в создании негуманных условий и в давлении на всех или на часть испытуемых, участвующих в эксперименте лиц.]. Их организаторы и осуждавшая их научная общественность занимались исследованиями самоощущений ответственности и устойчивости личного „я” в связи с давлением окружающей среды, моральной ответственности, как перед лицом внешних обстоятельств, так чужого давления. Несмотря на то, что эксперименты были поставлеы совершенно разным образом[222 - Их общая черта– предоставление отдельному человеку или группе полного и безграничного контроля над другим человеком или группой лиц], но привели одинаковым результатам. Харктеризуя их, И. С. Кон утверждает, что „…человек делает выбор и принимает на себя ответственность не только в труде, где имеется более или менее определенное распределение прав и обязанностей, а во многих других, менее регламентированных и психологически сложных ситуациях. Каково при этом соотношение внутренних[223 - собственные нравственные принципы] и внешних факторов и как человек реагирует на допущенные им нравственные ошибки? Ситуации такого рода были драматично и жестко моделированы в экспериментах американских психологов Ф. Зимбардо и С. Милгрэма” [224 - Кон И., ч. II, глава 5, раздел Выбор и ответственность].
Исследования Зимбардо и Милгрэма ставили своей целью „выучивание агрессии и принуждению”. Их общей чертой являлось искусственное создание абсолютного превосходства одних участников над другими[225 - Зимбардо(Стэнфорд) имитировал условия тюрьмы, в которой отсутствует контроль гражданских прав. Милгрэм (Йель, Принстон, Мюнхен, Рим, в Южной Африке и Австралии изучал влияния соразмерности наказаний (удары электрическим током) на дальнейшее поведение „учителя”, а не „ученика”.], то есть воспроизведение неограниченной власти через управление одних участников эксперимента другими участниками. В результае достижение послушания оказалось сильнее милосердия, доказывая, что независимо от моральных качеств эксперементируемых целью двух третей из них явилось достижение абсолютного подчинения. Следовательно, при отсутствии сопротивления доминирующий индивид при определённой мотивации прибегает к осознанному насилию над подчинёнными, не связанными с ним родственными связями, вплоть до установления неограниченной власти с уровнем наказаний и/или поручений, представляющих опасность для мх здоровья и жизни[226 - Аксиома С.А.Четвертакова о приучении к власти].
С позиции „формирования установки с подкреплением” эти опыты представляют собой обучение насилию над беззащитным человеком. Главным их условием является успешное преодоление обучаемым сопротивления или его отсутствие со стороны подчиненных. Результаты исследований показали, за короткое время (час-два) у двух третей „учителей” происходило привыкание к насилию[227 - примерно треть испытуемых Милгрэма остановила нравственная граница. Примерно такие же результаты были у Зимбардо, хотя никто из его испытуемых не отказался от функции тюремщика. Даже сам экспериментатор так увлёкся, что вошёл внутрь опыта] и исчезало сострадание к их жертвам. В ходе исследований было установлено, что большинство насильников получает императив творчества в форме давления и привыкания к управлению жертвами[228 - Литературный пример у У. Гольдинга, „Провелитель мух”, 1954]. Вслед за этим у них появилась мотивация, основанная на потребности в „творчестве преодоления”[229 - в данном случае сопротивления воли и психики других людей]. Её реализация сняла моральные ограничения и привела к отказу от этических норм.
Опыты Зимбардо и Милгрэма такж показали, что в случае, когда условия и обстоятельства позволяют, начинает преобладать тенденция к совершению насилия. При этом на её степень совершенно не влияют реальные возможности сопротивления, поскольку его отсутствие представляет состояние „выученной беспомощности”. В таких условиях насилие через некоторое время становится принципом формирования межличностных отношений и новой этики. Отсюда следует вывод, что отдельно взятый индивид с положительной вероятностью может быть научен осуществлять принуждение по отношении к третьим лицам, если не встречает сопротивления с их стороны и имеет другие потребности и мотивы к достижению или сохранению этого положения. При этом обучение насилию по принуждению дает результаты, близкие к самонаучению. У одних обучаемых оно превращается в метапотребность, а у остальных акторов удовлетворяет потребность в уважении[230 - Аксиома С.А. Четвертакова об обучении насилию].
