Сестра была веселой, Саша смущена своим положением и ее щеки горели румянцем. Искренне и мило.
Она вышла и на меня тут же набросилась сестра.
– Ты многое должен объяснить братец.
– Ты не представляешь, как я рад, что ты здесь.
И это было правдой. Мы с ней близки, даже несмотря на то, что она младше на десять лет. И что я брат, а она сестра. Мы были близки.
Садимся за стол. Передо мной тут же оказывается чашка чая, а ее карие глаза прожигают дыру в ожидании.
Но я молчу, потому что не знаю, с чего стоит начать.
– Я знаю, что ребенок девушки не твой, – выступает первой.
– Не мой. Я не изменял Алле. Никогда, – мой голос тверд. Потому что это правда.
Я бы и не изменил. Если бы не встреча с курьером, которая привезла мне обед и попала под горячую руку.
– Тогда расскажи мне кто Саша?
Решаю с самого начала. Говорю быстро, тихо, но обо всем важном не упуская детали.
Жанна слушает и кивает с пониманием. Она знает, что я бы не поступил иначе. То, что сюда приплелся мой личный интерес, это второстепенное. То, что произошло случайно. Но факт того, что я помог, я бы так поступил, будь на месте нее другая. Может, не совсем так, но я бы помог. Она это знает.
Отчего-то я чувствую важность того, чтобы она меня не осуждала, даже если сам при этом по другую сторону и не горжусь собой. Хотя про поцелуй я не сказал, но, возможно, она уже сама дорисовала недостающие элементы.
– Мда, – все, что она отвечает. – А Алла?
– Не знает. Я хотел сказать. Точнее, успел только о том, что помог девушке и разговор перетек в проблемы молодежи и так далее.
– Ясно. Ты ведь не просто помог? В смысле, это что-то большее?
Встаю из-за стола, потому что смотреть ей в глаза, отвечая на подобные вопросы, равносильно, что смотреть в свои. Она увидит все, что я не открываю, что оставляю там внутри себя.
– Видимо, да.
– Ты не уверен?
– Не уверен. На кону вся моя жизнь, Жан. Мой сын… моя семья. Я просто не знаю, что мне делать. Но она так глубоко в голову засела.
Слышу протяжной вздох и шорох. Сестра встает рядом, и мы оба смотрим в небольшое окно кухни.
– Ситуация серьезная, – уверенно заявляет.
Мы всегда говорили по-взрослому. С тех пор как ей исполнилось шестнадцать. Сейчас был пик. Ей не шестнадцать, а я давно женат.
– Олег, прежде чем рвать все, ты должен быть уверен в том, что это нужно делать.
– Я знаю. Но чувствую себя подлецом, решая проверить, что выгорит с девушкой, а жена как запасной аэродром. Жанна, я не хочу так. Но мне кажется, мысленно, я уже не с ней. Значит, уже предаю. Так?
– Но если ты разведешься с Аллой, и в итоге через секунду узнаешь, что Саша не желает тебе давать ни шанса, это будет очень глупо.
– Не могу поверить, что говорю об этом. Неделю назад я решил вообще не приезжать сюда и не видеть ее.
– У тебя много времени на раздумья. Если бы в семье все было на пятерку, ты бы тут не стоял.
– Это не так. Сейчас я именно тот, кто принимает решение. Я разрушитель. И при этом отношения в семье идут как обычно, ничего не стало хуже, чтобы я вдруг решил, посмотреть на другую женщину.
– А если бы это была твоя жена? Если бы она решала? Тебе было бы легче?
– Нет. Я вообще не планировал терять семью. И думал, что ты станешь меня отговаривать, вливать в мой мозг другие мысли.
– Я твоя сестра и хочу, чтобы ты был счастлив, но и племянника в обиду не дам. Тебе нужно обо всем подумать. Мы с Аллой не подруги, но она стала нашей семьей, Олег. Ей будет больно.
– Я знаю, – опускаю голову, поняв, что теряю даже в эту секунду очень много.
– Но я тебя понимаю, Олег. Честно. И как бы там ни было, ты не виновен хотя бы в том, что твое сердце вновь стало биться после встречи с этой девушкой. В этом вообще никто не виноват.
Я ощутил себя мальчишкой, которого хвалили за кражу конфеты. Это было неправильно, но приятно.
Она прижимается ко мне, обнимая и говорит, что поедет в гостиницу.
– Спасибо, я оплачу твой номер. Ты надолго в город? – мы идем к входной двери, и я помогаю вынести ее небольшую дорожную сумку.
– На три дня, может, чуть больше. И да, ты оплатишь мой номер, – пихает вбок.
Спускаемся к ожидающему такси, которое она оказывается, успела вызвать.
– Саша не знает, не так ли? – задает внезапный вопрос, прежде чем сесть в машину.
– Нет.
– Боишься, потому что она сразу все оборвет, даже не начав.
– Видимо, да и меня бесит, что ты все так легко понимаешь обо мне.
– Скажи им обеим, когда будешь уверен в том, как поступить. А для этого хорошо все взвесь.
Я не отвечаю ей. Потому что не знаю ничего из того, что планирую сделать. Я настолько запутался, что, мне кажется, мой мозг плавится от такого количества мыслей и сомнений в них. Возвращаюсь в квартиру и тихо вхожу в спальню Саши.
Она сидит за ноутбуком. Работает. Увлеченно и так старательно что-то печатает. Но быстро отвлекается и уже через секунду выходит со мной в гостиную. А еще через пару минут я оказываюсь рядом с ней. Слишком близко. Слишком далеко за чертой моего обручального кольца, которое лежит в шкатулке украшений Аллы. Мы его так и не увеличили в размерах с момента, как я стал крупнее, начав заниматься в спортивном зале по выходным с сыном.
– Ты не мешаешь, Саша, – окончательно вторгаюсь в ее личное пространство, отвечая на ее слова.
Она дрожит так сильно, что колебания воздуха касаются моей одежды.
Почему она всегда дрожит? Так сильно.
Я смотрю на ее красивое и такое невинное лицо. Я знаю, что хочу поцеловать в ее тонкие губы. Я хочу прикоснуться к ней. Узнать какая на ощупь ее кожа. Я больше не сомневаюсь, точнее, в данный момент мои мысли не хаотичны. Когда я так близко к ней, все становится прозрачны и ясным.
Она как дурман. Она очарование.
– Олег… – шепчет мое имя и все.
Словно жмет кнопку.
Рука поднимается в воздух и ее маленькое, аккуратное лицо ложится в ладонь идеально. Я глажу большим пальцем девичью скулу и медленно склоняюсь к притягательным губам.
Это словно взрыв. Наше соприкосновение.
Нет больше границ. Нет ничего. Только она.
Мягко веду языком по сомкнутым устам, но она не откликается.
Саша просто стоит и все.
Я аккуратно отодвигаюсь и заглядываю в ее глаза, которые распахнуты и смотрят прямо на меня. Я боюсь увидеть там протест. Услышать слова, которыми она посылает меня куда подальше.
Но она говорит совсем не это.
– Я… Я хотела сказать тебе, что не умею… – ее голос словно мед, сладкий и вкусный. – Не умею целоваться.
Я не шевелюсь, не дышу, не существую.
Не умеет? Уже потом я подумаю о том, что она родила ребенка, а в эту секунду я трогаю кончиком носа ее маленький и острый кончик слегка улыбнувшись и ни слова не говоря снова целую.
Веду ее за собой. И она идет.
Ее губы открываются навстречу моим. Я стараюсь быть нежным, но что-то идет не так.
Мой язык проникает в ее рот, соприкасается с ее влажным первый раз, затем второй и третий. Но ответ Саши на мои действия словно агрессивный и я тут же прекращаю.
Отступаю буквально на полшага и заглядываю в ее глаза, полные дикого ужаса и слез.
Глава 12
Саша
Как же глупо. Делать вид, что ты вполне нормальная, когда на самом деле слово «нормальная» становится синонимом – дикая, сумасшедшая, неправильная. Их так много, что все сразу не перечислишь.
Мне было приятно все, что делал Олег ровно до того момента, как его язык вторгся в мой рот. Я была не против.
Я знаю, что такое поцелуй. Но мой мозг и мое тело помнит все иначе. Там стоит своя установка. Блокатор. Грань, которую Олег переступил.
Я не умею целоваться. Весь мой опыт – это мальчик в восьмом классе, который однажды чмокнул меня в губы и сам почти потерял сознание от своего поступка, так и не решившись на второй раз и… И боль, которой было много.
Мне хочется, чтобы мужчина напротив, посмотрел на меня, покрутил у виска пальцем и назвал дурой. Вышел из квартиры и больше никогда не возвращался. Присылал чеки, а лучше и так даже будет правильней, просто выгнал, посчитав социопатом и неуравновешенной.
Пусть сделает что угодно, но не смотрит так.
Словно окутывает нежностью. И теплом. Убаюкивает в крепких руках. Говорит глазами, что все в порядке. Что он понимает.
– Прости, – говорит он и я срываюсь на истерику. Не такую, когда громко ревут, рвут на себе волосы и падают на пол, стуча ногами.
Я закрываю лицо руками и просто плачу.
Я не могу контролировать все. Эти моменты со слезами тоже. Что угодно может стать катализатором. Но так или иначе, я постепенно выздоравливаю, жаль не так быстро, как мне этого хотелось бы.
Мне нужно выплакаться, только потом я успокоюсь окончательно.
Мне стыдно. Безумно стыдно, но я по-прежнему стою там перед ним и плачу, как поломанная кукла, которая больше никогда не будет говорить «мама», потому что ее кто-то бросил в воду и сломал… Неслучайно… намеренно.
Раньше я никогда не могла успокоиться быстро. На сеансах с психологом она спокойно ждала, когда я закончу.
Но когда к моим плечам аккуратно прикасаются горячие мужские руки, я вздрагиваю.
– Прошу, – заикаясь, выговариваю просьбу, – не трогай меня.
Я не знаю, кого молю в этот момент… где я вообще нахожусь, в той ночи или до сих пор в этой самой комнате с Олегом.
– Не трогаю, – я раздвигаю пальцы и смотрю на то, как мужчина, подняв руки, демонстрирует ладони. – Я лишь хотел обнять тебя.
Слышу его слова, и словно маленькая девочка, которой я себя сейчас почему-то ощущала, смотрю, задав такой же глупый вопрос:
– Обнять?
Он кивает и спрашивает тихо: «Можно?».
Я не отвечаю, но слегка наклоняю голову моргнув. Я сама не уверена, что стоит это ему позволять.
Почему? Почему согласна, чтобы сделал это именно он?
Я не люблю, когда меня касаются. Ненавижу, когда хватают. Резкие движения рядом тормозят меня, но я почти все это проработала, остались лишь реакции. И все же, я позволяю ему.
А попав в его руки, натягиваюсь как струна, готовая порваться. И лишь когда он еще крепче меня прижимает к себе, я, услышав биение сердца, расслабляюсь. Вслушиваясь в его ритм, подстраиваясь под него.
Растворяюсь в моменте и благодарно обмякаю.
Время как песок сквозь пальцы. Его не бывает много или мало. Я всегда это знала. И когда Олег вдруг стал шевелиться, я не могла разобрать достаточно ли мне этих объятий.
Я была любимым ребенком, я знаю это. Но достаточно ли того, что мне давала мама? Почему я не помню ее объятий? Почему не помню ее восхищений? Почему я помню только то, что лежит на поверхности?
Плохая ли я дочь?
