Мне пришлось втиснуть свой «Лексус НХ» между какой-то маздой и столбом. Еще раз мысленно отругала отца, что он купил мне такой громоздкий автомобиль и такой примечательный. Как только накоплю денег, сразу же сменю этот джип на что-нибудь попроще. А то приходится парковаться в конце улицы и идти пешком на работу, так как в школе для сложных подростков пока не в курсе, кто мой отец. И мне с трудом удается скрывать свое благосостояние. Да, конечно, я привыкла к деньгам родителей и то, что у меня с самого детства все есть, но сейчас мне до боли в висках хочется что-то сделать для мира, чтобы я была личностью, а не просто «дочкой Зарецкого». Можете считать это бунт подростка-переростка. Хотя мне уже 27 лет. Но так получилось, что все ко мне приходит с опозданием, так как в период с 17 до 19 лет меня не существовало.
Выйдя из машины, я осмотрелась. Да уж… припарковалась криво. Надеюсь, владелец «мазды» не очень толстый. Но все равно оставила записку со своим номером телефона, не хочется, чтобы поцарапали машину. И, надеюсь, мы с мамой не очень долго будем бродить по гипермаркету. Мама вышла из машины, поправив меховой жакет и юбку. Какая же она у меня красивая! Короткие светлые волосы уложены в аккуратную строгую прическу, фигура не утратила стройности и при взгляде сзади, маму можно принять за тридцатилетнюю девушку. На лице мало морщинок, но они не портят ее уточенной красоты, наоборот придают шарма. Мама никогда не колола себе всех этих новомодных штук, типа ботокса, хотя регулярно посещает спа-салон.
И как же мы с ней отличаемся. Я оглядела себя – черные джинсы, замшевые ботинки на низком каблуке, кожаная синяя куртка. На голове наверняка хаос. Мы в молчании дошли до крутящихся дверей.
– Мам, а ты решила, что ты хочешь купить папе? – Нарушила я молчание.
– Пока нет. Может что-то посоветуешь? – Мама посмотрела на меня глазами так похожими на мои, только на оттенок светлее.
– Часы, запонки, – предложила я, но мама покачала головой. – А вообще, ты бы ему отпуск подарила. Съездили бы с папой к океану на неделю.
Мама с недоумением посмотрела на меня:
– Дочь, ты же знаешь, что он не может далеко уехать от своей работы.
Мы с мамой бродили по бутикам уже час. В конце концов она решила купить папе дорожный набор и барбекю – он любит делать шашлык.
Хорошо, что я отцу купила подарок заранее. Я решила подарить ему пивной завод. Не настоящий, конечно, а домашний. Надеюсь, ему понравится. У меня папа вообще любит всякие такие штучки – Большому боссу иногда нужно отвлекать мозги на вот такие необычные занятия.
Пока мама оформляла заказ на доставку барбекю, я отдыхала на удобном пуфике. Зазвонил телефон – неизвестный номер.
– Алло, – ответила я.
– Алло, – ответил мне мужской голос, от которого у меня забилось чаще сердце. Этот голос мне показался смутно знакомый, из моей прошлой жизни. – Эй, вы там?
– Да, кто вы? – немного осипшим голосом спросила я.
– Это Ваш Лексус с номером 463?
– Да, – осторожно подтвердила я.
– Идите сюда и отгоните его. Он мне мешает. – Грубо ответил мужчина и сбросил вызов.
Я поднялась с пуфика, у меня почему-то задрожали коленки. Ну что такое? Просто знакомый голос. Мало у кого такие голоса. Вот разнервничалась как девственница перед первой ночью любви.
– Мам, все-таки наша машина помешала. Пойду отгоню. – Предупредила я маму.
Выходя на улицу, я уже издалека увидела нескольких людей у моей машины – двое парей и девушка. Один из мужчин стоял ко мне спиной, и чем ближе я подходила, тем сильнее тряслись коленки, а в животе загорался огонь. Кого же мне напоминает этот парень? Мне захотелось, чтобы он повернулся ко мне. Да так сильно, что уже протянула руку, чтобы коснуться плеча. Но мужчина сам резко развернулся, и у меня перехватило дыхание. На меня уставились карие глаза с желтыми вкраплениями. Я схватилась за горло от накативших эмоций. Мы несколько секунд смотрели друг на друга.
– Твой лексус? – нарушил молчание молодой человек.
Я кивнула.
– Убирай давай, мы опаздываем. – Мужчина с неприязнью посмотрел на меня, так что все наваждение мигом прошло. Конечно же, мне показалось.
Я начала садиться в лексус и услышала, как он кинул своим друзьям, а те противно засмеялись:
– Купят «папики» права, а водить своих «сосок» не научат.
От такого хамства у меня пошла красная пелена перед глазами. Я выскочила из машины:
– Что ты сказал? Извинись немедленно! – Потребовала я.
– Надо же? Кто-то разговаривать оказывается умеет, – молодой человек с вызовом посмотрел на меня.
– Макс, что ты нарываешься? Поехали, – запищала девушка, которая была с ними.
– Катя, не лезь. Сейчас эта курица отгонит свою машину, и поедем, – мужчина ухмыльнулся, ожидая моей реакции.
– А знаете, что, ребята, я передумала. Как хотите, так и выезжайте, – я развернулась и пошла обратно в гипермаркет. Внутри просто все клокотало.
Но тут меня резко схватили за локоть и развернули. От неожиданности я впечаталась в грудь молодого человека и резко отскочила. Подняв свои глаза, зло посмотрела в лицо мужчине.
– Ты кого из себя возомнила? – Зашипел он и еще больнее сжал мой локоть. – Иди и убери свою гребанную машину.
– Нет. – Я попыталась вырвать локоть. Блин, синяк будет. – Иди и сам выкручивайся перед своими друзьями как хочешь. Хотя, – я задумалась, – если ты попросишь у меня прощение, даже на ушко чтобы никто не слышал, так уж и быть, уступлю.
Молодой человек как-то недобро ухмыльнулся и наклонился к моему уху. У меня опять перехватило дыхание.
– А не пойти бы тебе на х*й, – парень выпрямился и самодовольно посмотрел на меня.
– Окей, я пошла, – улыбнулась я и выдернула руку.
– Когда вернешься, от твоей машины останется только хлам. Я сейчас возьму биту и хорошенечко с ней поработаю.
– О, а вот это не советую. Твой номер машины я запомнила, так же у меня есть номер твоего мобильного. Думаю, мой «папик» будет недоволен, что с его подарком так обошлись. – Последние слова я сказала тоненьким голоском, выпятив губы, изображая «тупую блондинку», – пока, Дружочек. Желаю хорошо повеселиться.
Помахав на прощание, я развернулась и пошла, услышав в спину «Сука».
Зайдя в гипермаркет, я прислонилась к стене, унимая сердцебиение. Как же он так легко вывел меня из себя? Ведь я каждый день сталкиваюсь с хамством и неадекватным поведением своих подопечных, а тут растерялась. Наверное, потому что на работу я иду подготовленная с сильной психологической броней, а тут этот парень – очень похожий на Сэма. Я просто потеряла дар речи и если бы он не открыл свой поганый рот, то, наверное, так бы и осталась под впечатлением. Но конечно же это не Сэм. Ведь это не может быть он? Правда? Боже мой, что за мысли. Я схожу с ума.
На улице завизжали покрышки. Выехал. Надеюсь, он благоразумный и не причинил вреда моей машине.
– Василина, переставила машину? – Ко мне подошла мама. – Что-то ты бледная.
– Нет, машину не переставила, они сами выехали.
Мы вышли с мамой из магазина, и я опасливо огляделась в ожидании ловушки. Но ничего такого не оказалось и даже машина цела, ни одной царапины. Испугался гад.
Мы поехали домой к родителям, мама о чем-то щебетала, а у меня из головы не выходили эти глаза цвета заката. В памяти все вспыхнуло, как старое кино. Картинка за картинкой. Меня опять накрыла боль. Говорят, время лечит. Вранье! Не лечит оно, время просто стирает из памяти наши воспоминания. И я уже почти забыла лицо Сэма, только размытые черты. В моих снах я вижу только его глаза, да и снится он мне все реже и реже. Я так боюсь забыть его совсем. Ведь родители забрали у меня все, что напоминало мне о Самсоне, даже ни одной фотографии не осталось. Помню, когда вышла из больницы через три месяца после происшествия, я никак не могла прийти в себя. А дома, когда узнала, что мама выкинула все мои фотографии с Сэмом, даже из детского сада, я так орала, угрожала, чтобы мне их вернули. Но родители были непреклонны, тогда я стала умолять и просто лежала в ногах у мамы и скулила как раненая волчица. Тогда мама села на пол рядом со мной и обняла меня, укачивая как в детстве. «Так будет лучше» – уговаривала она меня.
Но мне так хотелось увидеть Самсона, я искала фотографии в интернете, но кто-то позаботился и об этом – все социальные странички Сэма были закрыты. В общем, кто-то хорошо поработал, чтобы стереть из всего интернета все его фотографии. Даже наши совместные фото у друзей исчезли. Как будто и не было никогда Самсона. И самое странное, что его фотографии нет даже на могильной плите. Когда я поинтересовалась – «Почему?» – мне был ответ, что его родители так же переживают потерю сына и не хотят видеть его на кладбище.
Я даже предприняла отчаянную попытку пойти к его родителям, чтобы у них спереть фото Самсона. Но они меня на порог не пустили. Его мама кричала, что это я во всем виновата. Что это я его впутывала в передряги, и что она меня ненавидит и не желает больше видеть. С тех пор мы с его родителями не виделись. Когда я приезжаю в Сочи, то на кладбище хожу только после обеда, чтобы не столкнуться с родными Самсона.
Мысли как шершни вырвались из улья и роились в моей голове, больно жаля. Да, временами я вела себя безрассудно. Но мы ведь были подростками, кровь кипела. Хотелось обнять весь мир. Я была заводилой, а Сэм – моим сдерживающим механизмом. Если я шагала по краю обрыва или крыши, он держал меня за руку. Если я прыгала с тарзанки, он держал страховочный трос. Если я лезла в гущу толпы на концерте, он не отпускал меня от себя ни на шаг, чтобы не потерять. Если я танцевала под дождем, он потом лечил меня от простуды. У меня напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Самсон звал меня 33 несчастья, так как я все время куда-то вляпывалась.
Но та безрассудная девчонка умерла 10 лет назад. Теперь я многое боюсь. Да и многого мне уже просто не хочется делать.
Я отвезла маму домой, а сама поехала на работу. Мне там еще нужно было заполнить несколько карточек по новым зачисленным подросткам. К себе на съемную квартиру вернулась как обычно после 20:00. Я только недавно переехала сюда, устала от опеки родителей.
Спать легла рано, но никак не могла уснуть – в голове прокручивались события сегодняшнего дня. Я уже ненавидела этого парня, даже не за нашу дурацкую перепалку, а за то, что у него глаза моего Самсона. Я не могла понять себя, что больше меня пугает – больше никогда не увидеть этого мужчину или наоборот встретиться вновь. Наконец, после того как я превратила свою постель в кокон из-за постоянного переворачивания сбоку на бок, я уснула.
Но в пять утра вскочила под действием панической атаки. Мне опять приснился кошмар, который одолевал меня последние года. Я бегу в темноте по трассе, по щекам хлещет дождь. Состояние дикого страха, я ищу Самсона и постоянно выкрикиваю его имя, но его нигде нет. Деревья нависают с обоих сторон дороги, отбрасывая жуткие тени. И вот я вижу огни перевернутого байка Сэма, рядом лежит человек. Я пытаюсь ускориться, но ноги вязнут в земле. Начинаю ползти, земля до крови забивается под ногти. От боли и страха я рыдаю, пытаюсь позвать Самсона, но крик застревает в горле, вырываясь слабым хрипом. И вот я почти доползла, пытаюсь перевернуть лежащего человека, и просыпаюсь, так и не увидев лица.
Резко сев на кровати, попыталась унять сердцебиение, сделав несколько глубоких вдохов, вытирая пот со лба. Закрыв лицо руками, упала обратно на кровать, свернувшись калачиком. Меня на части разрывала боль, так что трудно вздохнуть. Эт боль поедает мою душу изнутри как червяк. Как же угнетает эта звенящая тишина. Может родители были правы? И я еще не готова жить одна? Да и буду ли я когда-нибудь готова. Мне кажется, легче пережить отрубленную руку, чем постоянно терпеть душевную боль.
Глава 3
Лина
День рождение отца.
Я сегодня специально для папы одела платье – тугой лиф из белого кружева и юбка-колокольчик бардового цвета. Свои каштановые волосы немного завела и уложила аккуратными локонами. Ох, опять волосы подросли – уже ниже лопаток спускаются, даже в завитом состоянии. Я к парикмахеру хожу не больше 1 раза в полгода и то только чтобы подравнять челку и концы. Терпеть не могу впустую сидеть 2 часа в салоне красоты. Не понимаю, как остальные выдерживают? Там даже почитать толком не удается.
Мои родители живут в престижном коттеджном поселке недалеко от Истры. Живописное место, но далековато от Москвы. Когда я жила с ними мне до работы на машине приходилось добираться больше часа. Это был еще один аргумент, почему я переехала в саму Москву.
Подъезжая к дому, я увидела уже с десяток припаркованных машин. Блин, папа решил устроить пир? Я поежилась, с недавних пор очень некомфортно чувствую себя при большом скоплении народа.
Выйдя из машины, скинула балетки и надела туфли на высоком каблуке. Тут же споткнулась, но удержала равновесие. Да уж, мой расквашенный нос вряд ли бы понравился гостям. Хотя Артем повеселился бы. Мне кажется, кроме лица у меня все остальные кости были сломаны или с трещинами. Да, у меня было бурное детство. Я падала с качелей, с деревьев, с тарзанки. Я даже поежилась при вспоминании тарзанки, как еще жива осталась. Мы прыгали в воду, а там оказались бетонные плиты. Вот я и размозжила себе обе ноги, пройдя только по касательной. Метр в сторону и была бы трупом. От боли я тут же потеряла сознание и если бы не Самсон, который естественно без раздумий прыгнул в воду за мной, то, наверное, утонула бы.
Самсон…
Зайдя в дом, я нашла маму, но ей конечно было не до меня. Поздоровалась с гостями, которых знала и пошла на поиски папы. У нас очень большой дом – три этажа. На первом этаже кухня, столовая, папин кабинет, тренажерный зал и огромная гостиная, по размерам напоминающая всю мою съемную квартиру. На втором этаже спальни, на третьем – мамин цветник и зона отдыха с бильярдом. К дому прилегает пристройка, в которой бассейн и сауна. Конечно, родители могут себе позволить роскошь, хоть и не находятся в списке Форбс. Папу я нашла в кабинете – он сидел в кресле и разговаривал по телефону, смотря в окно.
– Можно? – Тихо спросила я.
Папа улыбнулся и махнул мне рукой, а потом похлопал себе по ноге, приглашая меня сесть. Когда я была маленькая, я всегда сидела у папы на коленях – меня это успокаивало. Да и сейчас я радостно забралась к нему на колени, обняла за талию, насколько смогла. Хочется отметить, что папа у меня очень габаритный, рядом с ним что мама, что я просто дюймовки. Хотя у меня рост 175 см. Нет, он не толстый – он просто очень большой, двухметровый, широкоплечий.
Уткнувшись носом ему в шею, глубоко вздохнула родной запах, он приобнял меня и начал гладить по спине. Сейчас замурлычу от удовольствия, вот так бы и сидела вечность. Не успела я пригреться под бочком, папа уже закончил разговор и поцеловал меня в макушку.
– Привет, девочка моя.
– Папочка, с днем рождения! – Я смачно поцеловала его в щеку и крепко-крепко обняла за шею.
– Ох, ты меня сейчас задушишь, – засмеялся папа. – Радость Моя, расскажи, как твои дела.
Я начала щебетать, про работу, про дополнительные занятия. Я с папой всегда была ближе, чем с мамой, с ним могла обсуждать все что угодно. Папина дочка.
Папа слушал меня, улыбался, давал советы как лучше общаться с трудными подростками.
– Вот вы где! Пап, тебя там все заждались, – в комнату зашел Артем. – Васька, ты вообще-то не маленькая, раздавишь отца.
– Не завидуй, – огрызнулась я.
Мы все время тявкались с братом. И сейчас мне захотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым.
Прежде чем выйти я остановила папу в дверях.
– Пап, у меня один вопрос, – папа повернулся ко мне и посмотрел сверху вниз ласковым взглядом.
– Слушаю. Надеюсь, ты хочешь сказать, что возвращаешься домой?
– Ну, нет, – заулыбалась я, – я хочу спросить про Штенбергов. Они до сих пор живут в Сочи?
– Зачем тебе это? – папа заметно напрягся.
– Хочу с ними поговорить.
– Зачем?
– Просто узнать, как у них дела. Я в июне поеду в Сочи и хочу зайти к ним, – начала мямлить я. Не скажу же я отцу, что встретила парня очень похожего на Самсона. Опять засунут меня в психушку.
– Дочь, когда ты уже прекратишь цепляться за прошлое? – Папа покачал головой и погладил меня по щеке, – Они уехали почти сразу после нас. Куда не знаю.
– Ладно.
– Ладно? Ты так просто оставила эту тему? – Папа с недоверием посмотрел на меня.
Я как болванчик быстро закивала головой, а сама скрестила пальцы за спиной, не люблю обманывать отца.
– Ну-ну… Пошли к гостям. – Но потом опять повернулся ко мне, – Дочь, пожалуйста, прекращай ездить в Сочи. Я очень переживаю за тебя.
– Пап, я знаю, но не могу пока. Мне это нужно. Очень.
Мужчина покачал головой, мы вышли из кабинета, и к нам тут же подскочила мама.
– Олег, где ты ходишь? Гости уже заждались, – разнервничалась мама.
– Я тут, милая, тут, – папа крепко прижал маму к себе и поцеловал в шею, шепнув что-то маме на ушко, так что так зарделась и заулыбалась. Я закатила глаза. Ох, родители, ведут себя как студенты.
Хотя мама очень красивая сегодня – бирюзовое платье в пол с лифом без бретелек. Идеальная прическа, идеальный макияж. Прям нимфа, глаз не оторвать. Кстати, что и делают большая часть мужчин в зале – смотрят на маму с восхищением, а женщины – с завистью.
Пока мама с папой обжимались, я решила найти, что перекусить. Зайдя на кухню, стащила бутерброд и налила себе сока. Алкоголь мне нельзя, от него мне сносит крышу – начинаю вести себя неадекватно, а на утро почти ничего не могу вспомнить.
Когда я поступила в университет, я связалась с неблагополучной компанией, и мы почти каждый день тусили. Причем по-крупному – с крепким алкоголем, экстази и травкой. В таком убойном угаре мне все время виделся Самсон и вот однажды я проснулась в чужой квартире и в кровати с незнакомым мне человеком. Отдраивая себя в душе, я никак не могла прийти в себя, от того, что натворила. Это был мой второй сексуальный опыт после Самсона, хотя я не особенно запомнила. После этого я решила завязывать с такой жизнью, тем более родители уже изрядно устали вытаскивать меня из передряг. Мои «друзья» устраивали гонки по улицам, за что нас постоянно задерживало ДПС. А учитывая, что все мы были под кайфом, наши родители постоянно нас отмазывали. Все мои друзья были из круга «золотой молодежи», и верили в свою безнаказанность. Да уж, натерпелись тогда мои родители. Но мне нужно было отключить мозг, чтобы не думать о Сэме и своей боли. Я хотела, чтобы из меня ушла жизнь, я хотела к Сэму. Но суицид я никогда не рассматривала – уж очень сильно боялась попасть в ад и разминуться с Самсоном. Мне нужно было умереть случайно или своей смертью. Но …ничего не вышло.
После этого случая я перестала пить, курить и занялась учебой. Мне было стыдно перед родителями, Сэмом и собой. Он бы не одобрил такого… Чтобы хоть как-то занять мозг, начала ходить на разные курсы – так я выучила английский и испанский языки, научилась рисовать, петь, занялась спортом.
Из всех увлечений, которые у меня сейчас остались – это бег. Только он помогает мне выпустить наружу пар. Хотя мне иногда требуется всплеск адреналина – тогда я прыгаю с парашютом, летаю на вертолете или хожу в секцию бокса.
– Лина, привет! – из моих размышлений меня выдернула Ксюха – жена Артема. Я повернулась к ней, и мы обнялись. – Как ты?
