Вдруг Уна вздрогнула и, будто почувствовав чье-то присутствие, резко обернулась.
– Твою мать! – вскрикнула она, выронив светящийся телефон в снег.
– Прости-прости, – прохрипел я сорвавшимся голосом. – Клянусь, что не собирался подслушивать. Да я ничего толком и не слышал, – соврал, чтобы успокоить ее.
Файн дернулась в сторону мобильника и, даже не оценив ущерб от падения, спешно запихала его в карман.
– Что ты тут забыл? – прошипела она в раздражении. – Ты следил за мной, гребаный маньяк?
– Нет-нет, Уна, погоди, – я сделал пару шагов к ней.
– Не приближайся, или я закричу, – шарахнулась в сторону Файн.
– Да погоди кричать, говорю. Слушай, тогда, в кафетерии, я был не прав… – протараторил, переступая через гордость.
– Мне всё равно, Натан, – отрезала она, выйдя на дорожку. – Дай пройти.
– Так я и не мешаю, – заметил я, намекая на то, что нас разделяли футов десять, а дорожка была довольно-таки широкой. – Короче, это тебе, Файн. – Я протянул коробку.
Уна с недоверием глянула на меня.
– Ты решил подарить мне обувь? Ты точно больной! Мне не нужны ни туфли, ни ботинки.
– Я Ави. Авраам Натанзон, – поправил ее я. – Это просто коробка…
Файн чуть приблизилась.
– «Просто коробка»? Пустая коробка в подарок? Ну, блеск! Твоя щедрость не знает границ. Спасибо, я сдам ее в переработку, Ави Натанзон.
– Да нет же, – смутился я, чуть улыбнувшись от курьеза. – Открой, пожалуйста. Там есть кое-что для тебя.
– Не хочу, – поежилась она. – В похожей коробке я лет десять назад хоронила во дворе морскую свинку по имени Сиэтл. С тех пор коробки меня пугают. Особенно подаренные не пойми кем в темном лесу.
– Во-первых, я представился, поэтому не называй меня «не пойми кем». Во-вторых, имя Сиэтл – странное, как и ты. И, в третьих – не преувеличивай, тут никакой не лес, а всего лишь куцая аллея.
Уна одарила меня приятной, какой-то доверительной улыбкой.
– И соболезную насчет хомяка, то есть свинки. Ты почти угадала с содержимым. Там внутри Перси.
– «Перси»? – вскинула брови Уна.
– Угу, мой питомец. Аквариумная рыбка породы сом. Не волнуйся, он умер от старости, своей смертью… – пошутил я.
В тот момент карман пальто Уны засветился и завибрировал. Она вздрогнула и полезла за телефоном. Бегло прочитав что-то, она моментально поблекла. Ее вид был каким-то грустным, даже жалким. Этот «кто-то» на том конце линии испортил ей настроение. На душе у Файн скребли кошки, но она тщательно это от всех скрывала, делая вид, мол, всё блестяще, чудесненько. Боец праздничного фронта, артистка камеди-шоу, не имеющая права демонстрировать печаль.
– Так что там, дохлая рыба, Натанзон? – будто в тумане произнесла она безразлично и чисто из вежливости.
Тот, кто испоганил ей вечер, взбесил меня окончательно! Он обгадил момент. Он влез в беседу и нарушил вручение подарка.
– Открой, – велел я в легком раздражении, уже и не надеясь на искреннюю реакцию помрачневшей, равнодушной Уны.
Она задрала голову, тяжело вздохнув.
– Ладно, давай сюда своего дохлого Перси. Мы с ним явно поладим, – с горькой ухмылкой произнесла она, приняв коробку.
Уна быстро, без толики опасений открыла крышку.
– Что это такое? – глянула она на меня.
– Терновый венок. Я терпеть его не могу, Файн.
– Что? – пролепетала она рассеянно.
– Тебе он не идет. От него веет печалью и скорбью. Поэтому я смастерил новый…
Уна бережно достала вещицу, параллельно суя мне в руки коробку.
– Новый. Это облака. Ты должна летать в облаках. Ты в них уже летаешь. Распятье мне не нравится. Оно не для тебя…
– Ави, – прошептала она, надевая пушистый белый ободок. – Ты… ты… – Уна подняла глаза, полные слез!
Она выглядела в тот момент невероятно! Небесная, искренняя, какая-то неземная.
Назойливая вибрация телефона. На сей раз Уна лишь коротко глянула на карман.
А затем бросилась ко мне в объятия…
Поцелуй!
Она так жадно, исступленно целовала меня, что я с трудом поспевал отвечать на ее напористые движения. То был не романтический поцелуй, а какой-то жест отчаяния. Горечь на моих губах от ее слез. Уна была наполнена горечью до краев. Она искала утешение. Она ненадолго нашла его во мне. Она возносила меня к небесам, касаясь пушистым ободком моих волос…
Вдруг снова загудел телефон, отдавая вибрацией мне в живот, перетекая с кровью по венам в пах. Я потерял контроль над свои телом мгновенно! И схватил Уну с такой силой, что ее позвоночник хрустнул…
Глава 6
– Ты чего так долго, черт? – с претензией бросил Джонни, не успела я даже поставить сумки с продуктами на пол.
– Чем занимаешься? – не обращая внимания на его капризы, без интереса спросила я.
Никакого желания с ним собачиться. Мои мысли занимал сравнительный анализ. Именно так!
Джонни против Натанзона…
Почти ноль воспоминаний об Аврааме Натанзоне с того момента, как он отчалил из города больше трех лет назад. Признаться, это событие я восприняла со вполне оправданным облегчением.
Да, пусть не получилось уехать в какой-нибудь город покрупнее сразу после колледжа. Пусть пришлось устроиться в секретаршей к одному местному адвокатишке. Со мной рядом был самый красивый парень во всем городе!
Страстные поцелуи с Джонни на людях. Временно безработный МакНил встречал меня после трудового дня, и мы шли в бар или какую-нибудь дешевую закусочную, чтобы немного расслабиться, поесть-выпить, поболтать со знакомыми. А затем заваливались в комнату, которую снимали у дружка Джонни. И занимались там сексом. Каждый божий день. Минимум раза два за вечер…
Что и говорить, природа одарила моего бойфренда необходимым набором физических характеристик. Грива из темных вьющихся волос, окантовывающая широкоскулое лицо. Зелено-карие улыбчивые глаза. Глаза мальчика с чистой душой, который вырос в красавчика, но так и не осознал, кем стал. Небольшой ровный нос. Под ним – пухлые губы, в которые, наверное, любая девчонка мечтала бы впиться. Иногда даже не верилось, что мне удалось заарканить такого суперсамца. Идеальная фигура, рост в шесть футов. Я даже немного обрадовалась в душе, когда Джонни предложил на время осесть в провинции. «В большом городе куда больше красивых, ухоженных и уверенных в себе баб, которые попытаются схватить его за большой член и затащить в свои дорогие апартаменты», – мелькали тогда мысли…
На нас пялились с неподдельной завистью. Странная девчонка, которая наводила шороху последнем курсе тухлого колледжа, и он, Джонни – вроде как остепенившийся раскрасавец с многолетней репутацией того еще ходока по телкам. Бас-гитарист в местной рок-группе. Группе, которую, кроме как в городишке, никто особо-то не знал и никуда не приглашал.
Ребята из «Силк Боунс» из кожи вон лезли, чтобы их заметили, но, увы, музыка и слова песен были посредственными. Они подражали. Они не могли придумать ничего оригинального. Поэтому, в основном, зарабатывали гроши тем, что исполняли песни рок-звезд 90-х и 80-х по вечерам в местном пабе. Точнее сказать, кое-кого всё же замечали музыкальные рекруты и продюсеры мелкого пошиба.
Джонни. Увы, на прослушиваниях выяснялось, что он самоучка и плохо владеет инструментом. МакНил вечно ныл, что его, мол, опять унизили и оскорбили. Я жалела его. Искренне поддерживала. Называла не самоучкой, а самородком. Главный в группе – Алекс по кличке Тенор – терпеть не мог Джонни. Он взял его лишь потому, что тот привлекал больше зрителей на выступлениях. Точнее, зрительниц. Тенор считал себя недооцененным гением. Он завидовал внешности Джонни. И за всё это я ненавидела главаря группы. Жалкий уродец-коротышка, вечно бьющий себя в грудь, типа, я – великий, а вы все просто примитивные идиоты. Джонни очень забавляло, когда я при случае изображала Тенора, подражая его писклявому голосу, который, впрочем, неплохо звучал под музыку.
В общем, Джонни не сильно шевелился с поиском постоянной работы, перебиваясь с цента на цент, что доставались ему с гонораров за выступления. Я решила, что тоже как-нибудь обойдусь без его вклада в общую копилку. Зарплаты секретарши едва хватало, чтобы заплатить за угол в квартире, кое-какую еду и развлечения в дешевых заведениях. Роптать? Жаловаться? Нет! Я упорно уговаривала себя, что деньги – фигня; куда важнее поддержать близкого человека. Потерпеть временные трудности, чтобы потом, когда всё наладится, снискать у любимого уважение и признательность за проявленное терпение. Увы, Джонни оказался из тех, кто с величайшим удовольствием садится на шею, свешивает лапы в военных ботинках 12-го размера[7 - 47 размер в российской метрике] и погоняет.
Так вот, про сравнительный анализ…
Пока Джонни высказывал очередные претензии, я мысленно прописывала плюсы и минусы опостылевшего бойфренда и видоизменившегося Натанзона. Так ведь рекомендуют делать психологи? Записывать на бумажке «за» и «против», когда требуется принять какое-то решение. Сама не знаю, зачем взялась за эту глупость. Не собиралась я выбирать между скотом Джонни и мерзавцем Натанзоном. Один не лучше другого. Каждый по-своему гадкий. Возможно, я занялась анализом просто от безысходности и под впечатлением, которое произвел на меня чертов Ави своим появлением.
Итак.
Плюсы Джонни МакНила.
Отсутствуют! Тут, правда, можно было бы поспорить. Красивый ведь. Неа-неа. Я давно привыкла к его внешности. Перестала замечать привлекательность.
Минусы Джонни МакНила:
Безвольный
Подлый
Ленивый
Лживый
Безамбициозный
Самолюбивый
Лицемерный
Несдержанный
Распускающий руки
УБЛЮДОК!
Плюсы Авраама Натанзона:
Перчатки из телячьей кожи
Шикарное пальто
Идеально начищенные ботинки
Платиновая карточка «Американ Экспресс» в бумажнике.
Минусы Авраама Натанзона:
Он – Ави!!! И на этом ТОЧКА!
Глава 7
С жаром целуя Уну в тени старых тисов, я потерял счет времени. Однозначно можно сказать следующее: это длилось долго. Слишком долго для просто утешительного поцелуя с почти незнакомым парнем. Так мне показалось…
Файн отпрянула лишь тогда, когда я полез к ней в шорты. Да-да, черт, Файн носила летние джинсовые шорты зимой. А чтобы не отморозить тощую попку, надевала под них плотные колготы. Те дурацкие колготы и стали преградой между моими пальцами и ее манящей промежностью. Я сунул руку не туда, застряв между джинсовой и эластичной тканями. В тот момент Уна и опомнилась.
– Извини, Ави, – зажмурилась она, отойдя от меня. – Спасибо за классный подарок, в смысле, ободок с облаками, но…
Лютая досада – вот что я испытал в тот момент!
– Слушай, не говори ничего, – перебил я, сделав шаг к ней. – Не страдай по нему, кем бы он ни был.
– Это не твое собачье дело! – вдруг процедила она. – Не твое, понял?!
– Хочешь, это может стать моим делом, если…
– Нет! – отрезала она, обходя меня.
– Погоди, Уна, – я попытался взять ее за руку.
– Отстань, блин, – вырвалась она.
– Я могу притвориться твоим парнем, – продолжал давить. – Тогда он от тебя отвалит.
Уна находилась уже в нескольких футах, спиной ко мне и лицом к кинотеатру, когда услыхала довольно разумное, как я думал, предложение. Но она лишь едко расхохоталась.
– Серьезно, Натанзон?! – наконец обернулась она. – Ты правда полагаешь, что можешь подходить для этого?
Она оскорбляла меня. Унижала. Тыкала в то, что я не слишком хорош для нее. И, да, я закипал от ярости!
– Нет, не бери это дерьмо в голову. Всё гораздо сложнее, чем ты думаешь, – смягчившись, произнесла чертова дипломатка. – Извини, мне пора, Ави. И забудь о том, что тут случилось, окей?!
Я стоял играя желваками, пока стерва не исчезла. Смутная мысль уже залезла в мою голову. Абсолютно ничем, в плане здравого смысла, не подкрепленная. Свергнуть чертову небожительницу с облаков. Доказать, что я достоин, что имею право обладать ей. Точнее, что заработаю это право любой ценой. Полгода до окончания колледжа. Полгода, чтобы заполучить ее тощую задницу. Чтобы брать ее в своей скрипучей постели. Чтобы все в общаге знали, что эта популярная стерва – моя девушка.
О, да! Файн даже не подозревала, с кем связалась. Никто в чертовом колледже не подозревал. Я и сам не знал, что она пробудит во мне то желание. Желание азартной игры, в которой она должна была стать призом. Первым из многих, которые я собирался забрать в будущем.
