– Ну, как наш младший братик?! – весело спросила девушка, усаживаясь между корней дерева.
Голос ее за прошедший год чуть погрубел, понизился, превратившись из звонкого в умеренно-бархатистый.
– Вопит как угорелый! Он совсем несносен.
Маленький Ванжур родился в тот промежуток времени, когда нельзя было уверенно сказать, что он появился на свет не от своего отца. Тем не менее Талик с Шенне полагали, что это именно так, и что это лишь вопрос времени, когда у мальчика скруглятся коромыслом брови или обнаружится наследный дар лечения. Пока же ребенок был похож на свою мать.
– И мама тоже хочет малыша. Мол, я большая, обо мне заботиться не нужно больше.
– А что Таймур?
– Старается, – хихикнула девушка, – покамест не выходит.
– Тебе не угрожает больше?
– Что ты, нет! – отмахнулась она. – В проступке их была определенно польза.
– Боюсь, – печально вздохнул юноша, – мы потеряли больше, чем приобрели.
– Талик, не мы решали! Но случилось кстати.
Около трех месяцев назад Таймур увидел на шее девушки кровяной засос, что вызывало у него бурю возмущения. Отец пригрозил ей Советом старейшин, потребовал прекращения встреч с Таликом, а в качестве наказания хотел переложить на дочь часть их с Дафной домашней работы, и без того незначительной.
Шенне, разумеется, предложила рассказать старейшинам о его с Альмой пикантных встречах, а если и не старейшинам, то хотя бы Дафне и Корлику. Отцу такое предложение не понравилось, и в итоге он согласился пересмотреть распределение домашних обязанностей в обратную сторону – все же им с мамой стоило привыкать обходиться без помощи почти взрослой дочери.
– Не мы. Давай лучше обсудим праздник.
– Давай.
– Итак, ты им покажешь чешую и коготь.
– Ага. А ты раскроешь серп.
– Да, как найду удобный случай.
– Как все же объясним его?
– Никак.
– Пусть спрашивают Альму?
– То не важно.
– Выходит, нам всю жизнь придется прятать… те прочие дары от остальных? Мне – серп, тебе же – чешую и коготь.
– Шенне, ведь в этом наша сила скрыта. Пока с Советом риск вражды не сгинет, нам будет чем их сильно удивить.
– Согласна. Про полет молчим?
– Ты думаешь?
– Да как по мне, не стоит, он же есть у многих.
– Согласен, да.
Выявление же прочих даров они были намерены завалить, дабы не создавать даже крохотной возможности для альтернативного ремесла.
– Когда поставят воинами нас, – продолжал планировать Талик, – назначат обученье. Там будем вместе.
– Как потом?
– Потом поженимся, оценим ремесло. Я подойду к старейшине Багуру и предложу подход, где были бы мы рядом и общине с пользой.
– Он очень добр к тебе.
– Пожалуй.
Яр Багур вместе с черновой работой на складе общины продолжал забрасывать юношу дощечками с древними мудростями, регулярно вел с ним по этому поводу беседы и давал наставления. В отличие от Кальина, Яр требовал не столько заучивания, сколько понимания изложенных на них глубинных идей.
Во многом, как считал Талик, мудрость старейшины была схожа с заветами его дяди. И тот же холодный ум, и учет дальних следствий наравне с ближайшими. Вот только в центре всех решений у Яра стояли интересы и благополучие общины.
Юноша довольно скоро обнаружил это различие, и теперь, когда ощущал на этой почве неприятие древних мудростей, он просто абстрагировался, как будто речь идет о какой-то другой общине, либо о калахасской, но без его с Шенне участия.
Как бы то ни было, Яр оставался доволен и часто хвалил Талика за проницательность и свежий взгляд на устоявшиеся традиции и порядки.
– А если будет много воинов, и нас отсеют? – усомнилась в их плане девушка.
– Мне кажется, что нереально это.
– И почему?
– Сейчас ни у кого нет связки чешуи и когтя. Они не могут это упустить. А быстрый серп для них вообще находка.
– Да, здесь ты прав.
– Да и потом, наш уровень призывов… недостижим пока для остальных.
В этом Талик тоже был прав. К тому моменту они хорошо свыклись с полученными от других калахасцев «листиками души».
Небесный коготь набрал темный цвет и форму, скорость его призыва сократилась до каких-то пары секунд – как и было у самого Яра Каира. Чешуя стала менее прожорливой и более равномерной. Фиолетовые клинки лучше слушались Талика, по призыву которого они появлялись и летели так же быстро, как и у чужеземца Хасима, но и у Шенне получалось немногим хуже – та же скорость, но чуть бледнее цвет.
Пока они еще не умели в полной мере управлять этим «серпом». В самом начале призыва требовалось задать направление выстрела, иначе клинок вовсе отказывался лететь. Однако и без этого данное оружие представлялось уже очень грозным, особенно если учесть, что за счет поглощения большого числа овальных листочков они могли призвать до двенадцати таких клинков за день.
В любом случае в воображаемом бою с врагом ведущую роль парочка отводила девушке, точность атак и защиты которой не страдали от мельтешения своих и чужих змеек-вихрей.
– Идем на ужин, и вернемся, полетаем? – предложил Талик, когда солнце стало клониться к закату.
– Конечно, и не только полетаем…
Хотя одинокий ясень оставался достаточно уединенным и безопасным местом, они для занятий любовью все же предпочитали темное время суток. Что до полета, он, как и для Вархага, стал основной их забавой. Они уже пробовали взлетать синхронно, уже не боялись подниматься высоко и наработали неплохие рефлексы управления этим даром. Они даже пытались в воздухе целоваться и летать в обнимку. До настоящего мастерства, однако, им было еще далеко.
Колокол все не звонил, и двое выбирали окольные дорожки на пути к центральной площади, чтобы не явиться туда слишком рано. На одной из них им повстречались старые знакомые – Сана, Хагал и его десятилетняя сестренка.
– Привет вам снова! – они уже виделись сегодня на последнем уроке Кальина.
– Да и вам привет!
– Твоя сестра? – Шенне кивнула на девочку, держащую сына кузнеца за руку. – Как звать?
– Аялга, – Хагал второй рукой заботливо пригладил той растрепавшиеся русые волосы.
– Привет, Аялга!
– Да и вам привет! – тоненьким голосом пропищала девочка. – Скажите, вы уже женаты?
– Да нет еще.
– А будете?! – в ожидании девочка набрала воздуха, словно для нее это был вопрос жизни и смерти.
– Конечно, сразу после полных лун, – успокоила ее Шенне.
– Я сразу поняла, – озарилась та счастливой улыбкой, – вы так похожи!
– Что, правда?! – засмеялась Шенне.
– Да! – не сомневаясь выкрикнула Аялга, после чего рассмеялись все пятеро.
Болтая с ребенком, Шенне зацепилась взглядом за своих одногодок, найдя Сану более женственной, чем она сама. Это проявлялось не только в высокой и полной ее груди, но и в раскачивающейся походке, звонком голосе, каком-то кокетстве и ужимках, мягкости. Хагал же, в свою очередь, наоборот, выглядел несколько более мужественно, чем ее возлюбленный, – резче в голосе и движениях, шире в плечах, грубей в манерах, с уже пробивающейся щетиной.
«Аялга, видимо, об этом говорила», – подумала про себя Шенне, допуская, что она неосознанно позаимствовала от Талика немного его мужественности, а он от нее – чуток ее женственности.
– Ну что, дружок, – кивнул Талику сын кузнеца, – вперед, во взрослый мир?!
– Давно пора!
– И это правда!
– Багур, я слышал, приобщить тебя к Совету хочет. Помощником! – считая то большим успехом, Хагал одобрительно закивал головой.
– Забавно, мне не говорил, – насторожился Талик.
– Ну, а куда хотите?
– Нам не важно. Нам главное, чтоб вместе были, – одновременно и слукавил, и сказал правду Талик.
– Возможно, в воины пойдем, сейчас их мало, – поспешила дополнить его Шенне.
– Вы как сандали две, ребят, но все же это вздор! – фыркнула Сана.
– Вздор? Почему?
– Так друг от друга устаешь же! – поучительно усмехнулась та. – Мы как подолгу вместе, так ругаемся всегда!
– Но к следующему дню опять полны любви, – поддержал ее Хагал.
– Разлука малая лишь укрепляет чувства! – резюмировала девушка.
Талик с Шенне синхронно пожали плечами, чем вызвали одобрительную улыбку романтической Аялги.
– Когда соскучишься, то счастья больше! – догрузила Сана напоследок. – У вас не так?
– Ну… в чем-то так, – не хотел вступать с ними в спор Талик.
– Но вместе точно лучше, – добавила Шенне и обеими руками обняла юношу за талию.
– Они просто быстрей скучают! И дольше друг от друга устают! – выпалила девочка.
– Ах ты да умница, Аялга! Как сказала!
Все пятеро снова рассмеялись.
Когда они разошлись, Талик подумал, что на самом деле девочка не совсем права. Конечно, он начинал скучать по Шенне почти сразу после каждого их расставания. Не то что быстрее, а сразу. И не просто скучать – он чувствовал себя один некомфортно, как человек, лишившийся вдруг второго глаза. Даже в беседах с Яром Багуром он понимал, что рассуждения его были бы куда более точны, будь рядом она.
– Ведь все не так у нас? – сказал он вслух, как только они оказались достаточно далеко от второй парочки.
– Ага, чухню сказали!
– Мне кажется, мы целое одно, словно полотна ножниц. Их можно разомкнуть и каждою колоть и резать. Но только вместе полноценны мы.
– Все так и есть, Талик! Когда одна, мне одиноко сразу. Тогда как вместе хорошо всегда.
14. Яр Гахтаг
Местом проведения Праздника молодых стала большая лужайка на восточной окраине Калахаси, в центре которой кругом был возведен частокол из высоких, не менее трех метров, бревен. Диаметр этой импровизированной крепости составлял около пятидесяти метров. Внутри нее камнем вымостили круг поменьше, по периметру которого, с разрывом на входную дорожку, равномерно расположилось двадцать пять небольших бревен для тестируемых. За бревнами, ближе к стенам, беспорядочно валялся различный реквизит для праздника – камни, бревна, доски, металлические пруты и прочая утварь.
Это место в прежние времена использовалось для всеобщих собраний. С ростом же общины его пространства перестало хватать, и для собраний оборудовали новую площадь, впоследствии ставшую центральной. Старую же стали использовать для Праздников молодых и расширенных заседаний Совета.
Дощечка с расписанием праздника уже красовалась на входных воротах:
– первый день – боевые дары;
– второй – металлические дары (востребованные в кузнечном ремесле);
– третий – земельные дары (крестьянское ремесло);
