Виталий Андреевич Бегдай "Лимитерия"

– Но ведь испытания…?

– Они для вида и совсем необязательны.

– В смысле? – вот теперь Лимит реально охренел. – Тогда нафига я вообще парился с ними?

– Ну, понимаешь… – Якер смущённо усмехнулся. – Испытания – это своего рода разговор с командой, в которую ты хочешь вступить. Ты общаешься с каждым её участником, он узнаёт тебя получше, а потом выносит свой вердикт. Испытания необязательны потому, что ты хоть так, хоть эдак вступил бы к нам – но благодаря им ты… скажем прямо, зарабатываешь очки кармы, улучшаешь свои взаимоотношения с нами и тоже для себя решаешь, стоит игра свеч или нет.

– То есть, все эти дни я мог лежать дома на печи и пить квас.

– Воистину, сэр. Но ты предпочёл провести время с нами и мы этому искренне рады. Ибо пятый сотоварищ – не просто коллега по работе, но и самый настоящий друг. Семья!

Хог ничего не понял, но сделал вид, что понял.

– Ладно, мне нужно возвращаться к работе. Спасибо, что навестил меня, – с этими словами Орфей вернулся к ремонту корабля.

Лимит вздохнул и собрался было уходить, как вдруг остановился. Вспомнились слова Юли о том, что Якер предпочитает работать в одиночку и вообще ни на кого не полагается. Довольно странно для молодого мальчишки, в команде «Серп» (да и на всём кордоне «Луч») имеющим донельзя положительную репутацию. Хотя Орфей говорил ранее, что таким образом хочет показать свою полезность, почему-то в сём Хог недосказанность увидел сильную.

Потому Лимит развернулся и зашагал к Якеру. Тот как раз складывал инструменты в разгрузочный жилет.

– Говоришь, не придумал ничего? Тогда давай я побуду у тебя подсобником, – предложил Хог. Орфей удивлённо на него посмотрел.

– Сэр, это необяза…

– Я знаю. Давай работать.

– Но…

– Сам же сказал: диалог с командой. Вот я и хочу с тобой поболтать.

– Ну-у… мы можем и потом…

– А я хочу сейчас. Делись молотком, пошли батрачить и обсуждать вредный характер нашего кэпа.

– Сэр Хог…

– Твоё: «Каждый в команде занимается своим делом» не прокатит со мной, ибо я в неё ещё не вступил, – хмыкнул волонтёр. – Чувак, что так, что эдак – шах. У твоего короля лишь единственный ход остался – принять мою помощь. Или ты просто скидываешь его с доски и уходишь сам, но это уже будет нонсенс.

Орфей тяжело вздохнул. Он понял, что Хог от своего не отступится.

В целом, изменилось немногое: Якер как работал один, так и продолжил сие делать. Лимит просто подавал ему то да сё, разбавляя звуки молотка по доскам болтовнёй разной. Получалось не слишком многогранно, покуда блондин не отличался излишней многословностью, но на некоторые вопросы всё же ответил.

Что можно было сказать об Орфее? Абсолютно неконфликтный молодой человек, свою репутацию построивший на молчаливом труде. Он интроверт, любил настольные игры (преимущественно шахматы), увлекался иностранными языками, имел когда-то цель поехать в Лимитеру и реализовать себя в качестве военного охотника, но по невыясненным (несказанным) причинам не смог этого сделать.

Потом ребята замолчали, с головой уйдя в работу. Мало-помалу Хог тоже втянулся. Потихоньку начинал понимать, где какой инструмент лежит, каким конкретно нужно сделать то или это, для чего нужна влажная тряпка и зачем маркировать ненужный, казалось, материал. Пока Орфей натягивал туго верёвку, Хог записывал рассказываемое им (по работе) в блокнот красным карандашом.

Удивительно, но Лимит был первым (после Якера), кто посетил корабль. Само судно было небольшим: спуск в узкий коридор с шестью каютами, одной кухней и уборной, совмещённой с санузлом. Палуба – пятнадцать метров в длину, от руля до носа. Мачта с одним большим парусом королевско-синего цвета, явно на манер волос знакомой эрийки сделанный. Не боевой, не торговый. Просто судёнышко, подходящее для кратковременных путешествий.

– Что хоть за миссия намечается? – поинтересовался Хог, когда парни сделали перерыв. Они пили вишнёвый компот и ели медовую лепёшку, коей с гостем щедро поделился блондин.

– Охота на болотную ведьму и кикимор. Своими силами остров Златогор эту проблему решить не может и обратился за помощью к профессору Максиму. Он же рекомендовал нашу команду как самую способную, – рассказывал Орфей. – Плыть нам придётся сутки-полторы, потому я взялся ремонтировать корабль, который волонтёры хотели сжечь. Долго он не проживёт, но хотя бы добрую службу нам сослужит.

– Болотная ведьма, значит…? Хм-м. Это опасный демон, тем более с кикиморами.

– Ну, обо мне можно не волноваться, сэр Хог: я буду находиться под защитой Элли.

Лимит усмехнулся. Неужто синеволосая эрийка действительно так могущественна, раз её побаивается даже драчливый Эс? – Демон против демона? Прикольно.

– Сэр Хог, ты слишком буквально принял сарказм Элли, – улыбнулся мягко Якер, глаза закатив. – Впрочем, вскорости ты сам узнаешь, кто она.

«Стерва она, вот кто», – про себя добавил Хог. Он был уверен: у Эрии красное карио. Оно будет помощнее синего, но не настолько, чтобы автоматически победы ей отписывать. Уж ежели постараться, то и Эс её сможет одолеть, покуда Силовым Абсолютом является. Что касается Лимита, то он бы не отказался любопытства ради с ней сразиться. Всё-таки она на него напала неожиданно, ещё юноша слаб был после долгих пробежек по кордону и использования Коловрата.

Как-то спокойно и легко получалось у Хога общаться с Орфеем. Он не пытался склонить Лимита на сторону эпохального дофенизма, как это делал Эс; не предпринимал попыток выудить что-то из его души, чем периодически занималась Юля, ну и, естественно, был разительной противоположностью Элли. Орфей – это тот тип людей, с которыми и помолчать приятно будет. Непонятно, аура у него такая, образ или воспитание, но именно это делало его каким-то магнетически притягательным в плане доверия.

Хог решить взять на вооружение вопрос Юли касаемо отношения Орфея к совершённому Евпатием и Еленой. Просто для себя чтоб знать, как Якер относится к удивительному лимитеру и не менее уникальной эрийке.

Ответ мальчишки заставил волонтёра округлить глаза:

– Я родился в Лимитерии, сэр Хог.

– Чё, в натуре? – Лимит опешил. Не знай он Орфея – точно решил бы, что блондин прикалывается. Хотя, возможно, юнец сейчас это и делал, только очень живо, натурально. Но…

– Я не коренной житель Росскеи, как Юля. Когда произошло то, что произошло, нас родители – меня и сестру мою – отправили сюда, а тут я уж и вырос. Потом… Ладно, это другая история. Просто хочу сказать, что на момент того, что случилось в Лимитерии, мне было четыре года и я практически ничего о ней не помню. Разве что только маму, которая со слезами на глазах с нами прощается…

Это было второе потрясение для мира – когда город надежд и мечтаний погрузился в бедствие, объяснение которому до сих пор никто не мог дать. Лимитерия в одночасье полыхнула багровым пламенем, и толпы людей стали выбегать на улицы, преисполненные паникой, страхом. Некий враг совершил нападение на столицу и начал массово всех истреблять. Целью его, возможно, был сын Евпатия и Елены, лимитерийский принц, которому в тот день исполнилось десять лет. Такой, по крайней мере, была официальная версия, предполагающая, что своего враг добился. В тот злосчастный миг под гнётом его пала Лимитерия – вместе с Евпатием и Еленой. Вместе с их сыном.

Разрушение Лимитерии сильно сказалось на мире. Во-первых, Лимитера и Эйрия снова о старых обидах вспомнили, возвращаясь к истокам. Они не возобновили горячую войну, но ограничились холодной, просто друг от друга границы закрыв. Во-вторых, в мире стало появляться ещё больше демонов, в борьбе с которыми отлично себя проявили такие охотничьи союзы, как: «Орёл», «Медведь» и «Тигр» (собственно, так они и стали популярными). А в-третьих, теперь, дабы продолжить дело Евпатия и Елены, каждая страна выдвигала на пост правителя материка несколько кандидатов, но все они проваливались. Ибо лимитеры не находили поддержки в лицах эрийцев, эрийцы – тех, а росскийцы не могли тягаться с двумя мастодонтами истории в величии, из преимуществ имея лишь нейтралитет.

То, что происходит в мире сейчас – политическая игра в перетягивание каната. Каждая страна будет отстаивать свои интересы, усиливать своё влияние, гнуть свою линию. Будут лишние смерти, интриги, козни, покрывающие грязь красивые речи и многое другое. Тут не будет ни правых, ни виноватых – только серая мораль. Одни умрут, другие выживут, третьи ни с чем останутся – но их так, хоть эдак коснётся жестокая машина неукоснительного подчинения новым правилам, а уж какими будут они – лишь будущее поведает однажды.

В политике нет эмоций. Нет чувств, нет милосердия. Политика нередко пренебрегает моралью в угоду наживы, отчего зачастую цитируется как самая грязная профессия. Но без её систематизации, упорядочивания и стабилизации ничто не обрело бы порядок, допускающий развитие всего в рамках закона.

Может ли политика быть неправильной?

Кто его знает.

В этом мире нет истово верного и неверного ответа. Они все по-своему правильны, даже если продиктованы исключительно эмоциями. В любом действии есть смысл. Всё зависит от того, близок он тебе али нет.

Хог не интересовался политикой. Просто плыл по течению, как все, не имея ни малейшего желания лезть туда, где ломаются под гнётом государственной грязи даже самые стойкие. Ему знакома эмоциональная составляющая: то, что вызывает сопереживание – хорошо, а что гнев праведный – плохо. А потому взвешиванием того да сего он не занимался и действовал исключительно из собственных правил, понятных, правда, только ему. Где-то Лимит прав. Где-то нет. Где-то плюёт на рефлексию и радеет за мгновенный ответ, истину проливающий здесь и сейчас.

Наверное, поэтому с Орфеем ему было интересно общаться. Ибо мальчишка, не взирая на свой юный возраст, многое, казалось, понимал. Никому и ничему не давал оценочное суждение, чем напоминал философа. И хотя сие могло быть расценено за типичное лицемерие, двуликим Лимит Якера не считал. Просто смышлёным пареньком, явно смекающем работоспособность политического механизма.

– Чуешь, хлопец – а как ты относишься к Евпатию и Елене?

– Э-э, та норм, а чё?

– Та ничё.

В данный момент Хог и Эс сидели в таверне, попивая хмельной квас. На столе в качестве закуски – блины да сметана. Мимо проходящие девицы мило хихикали и подмигивали рыжему парню, а тот считал своим священным долгом отпустить им вслед два-три комплимента. На улице вечер, первые огни в фонарях зажглись, атмосфера романтической утопии медленно, но верно погружала «Луч» в пучину ламповой идиллии.

На сей раз парни напиваться в хлам не стали. Просто потягивали хмельной и делились впечатлениями о сегодняшнем дне.

– Значит, осталась одна Эл, – Эс откинулся на спинку стула и закурил, выпуская изо рта дым. – Шо думаешь, братан?

– Дам ей в морду, если решит меня дракой испытать, – хмуро заявил Хог.

– Какой ты злой.

– Просто честный.

– Неужто всё хреново так?

– Да как тебе сказать…? – Лимит задумался. – Не то, чтобы я прям полнейшим дерьмом её считал, но… эх.

– Хе-х. Когда-то я так же думал, хе-хе, – Корт блаженно улыбнулся. – Потом она мне понравилась. Теперь на пару палок раскрутить хочу.

– Да, ты говорил, я помню.

– Слушай, братка. Может, нахрен эту вражду? Ну, вашу с Эл. Понимаю, у вас кровные мутки, то си, бо си – но всё же. Я знаю вас двух и могу с уверенностью сказать, что вы офигенные. Ну, Эл знаю дольше – но она со мной не бухала. Вуа-ха-ха-ха!

Хог не смог не расхохотаться с каламбура пирокинетика.

Да, такое ляпнуть мог только Эс.

– Ты вот спросил меня за Евпатия и Елену – а я сразу про тебя и Эл подумал, – вдруг заговорил Эс. Он по-прежнему был весел, но в его серых глазах возникла замысловатая задумчивость. – Скажу так, братан: вы – не они. Историю мира между лимитером и эрийкой уже не обыграете, бо цэ було вже.

– Ну и к чему ты клонишь? – уныло вопросил Хог.

– Пишите свою историю, ёпт. Историю двух одиночеств с характерами беременной мамки и комплексами внебрачного секса. Уверен, что-то да придумаете.

– Ты сейчас угораешь, не так ли?

– Немного, – улыбнулся огненный силач. – Но в каждой шутке – доля шутки.

– То есть, ты отказываешься от охоты на её тело… ради меня?

– Во-первых, ты – мой братанчик, а братанчик дороже любой бабы. Во-вторых, я Эл чисто на палку раскрутить хочу – а ты, быть может, увидишь в ней нечто большее, чем просто партнёра на пару ночей. Ну а в-третьих…

– Ты идёшь в задницу, дружище.

– Я иду в задницу, дружище.

И парни заржали, как кони.

Эс был ярым экстравертом. Он умудрялся одновременно и с Хогом общаться, и на девчат местных заглядываться, и перекидываться короткими репликами с другими. Эдакий компанейский товарищ, явно способный в любом коллективе прижиться. Корт в себе уверен. Была в нём непомерная харизма, отличающая его от подобных ему Казанов. Может, всё дело в чрезмерно лёгком ко всему серьёзному отношению? Возможно. Эс, несмотря на перечисленные плюсы, не выглядел надёжным (в плане любви). Вот гуляка – да. Такие люди обычно зависают в местах с большим скоплением людей, преимущественно – где наливают, играет громкая музыка и полно энергичных дам, готовых отдаться при первом же взгляде тому, кто будет самым крутым.

Раньше Эс занимался боями без правил. Сам он приехал из Эйрии, где оставил своё не слишком приятное (судя по его физиономии) прошлое, а поскитавшись по Росскее в поисках способа попасть в Лимитеру, пришёл в «Луч». Тут Корт и остался. В команде «Серп» он был четвёртым: жемчужину первенства делили Элли с Юлей, вторым вступил Орфей. Достаточно трудно было молодому хулигану влиться в коллектив, где пацанский басятский движ отклика не находил, но со временем рыжик ко всему привык.

– А что хоть за прошлое? – спросил Хог.

– Та… ну его. Так, было дело, – отмахнулся весёлый Эс. – Главное, что оно осталось там, а я теперь тут. Вуа-ха-ха-ха!

– Хе-х. Полагаю, пьём за оптимизм?

– Да, братан. Иха-а-а!

Домой Лимит вернулся аж поздней ночью и, ничего не сказав Прянику, забрался на печь, где провёл оставшийся досуг. Неясно, когда, но скоро ему предстоит пройти последнее испытание, которое, судя по словам друзей, будет непростым. И не потому, что Элли Эрия невзлюбила Хога Лимита (хотя это тоже), а потому, что мораль команды «Серп» будет озвучена только её устами. Какой в ней посыл – покажет грядущий день. Он станет первым разговором между Хогом и Элли как сотоварищей, как лидера и новичка, как эмоций и разума и, разумеется, как лимитера и эрийки.

Хог погрузился во дрёму.

Эпизод 7: Последнее испытание

Испытание – разговор с командой. Каждый по-своему хочет с тобой поговорить, узнать тебя с близкой ему стороны, увидеть в тебе того, кого можно будет назвать товарищем. В сей миг маски обличительного пафоса сбрасываются, и выступающие на сцене актёры начинают взаимодействовать друг с другом без оглядки на сценарий. Это – импровизация, игра эмоций, чувств, слов. Ибо тет-а-тет – близкое интимному контакту, соприкосновение душ в абстрактном смысле, взаимообмен воззрений.

Сегодняшний день для Хога запомнится надолго, возможно – на всю жизнь. Во-первых, шёл дождь: Росскея впервые за дни пребывания волонтёра в ней погрузилась в пучины холода, не слишком похожего на лимитийский, но достаточный, дабы пробирало слегка даже жителя Севера. Во-вторых, Пряник ранним утром покинул хозяина и отправился в штаб-квартиру команды «Серп», где собрались Эс, Юля и Орфей. Догадаться нетрудно: ребята готовятся отмечать появление пятого охотника команды «Серп» после возвращения оного с испытания.

Ну и в-третьих – само испытание. День его начала настал. Именно сегодня должен был произойти разговор с человеком, с которым Хог не поладил с первых дней – Элли Эрией. После перепалки в библиотеке они не виделись, и Лимит не мог даже вообразить, чем таким собирается испытывать его синеволосая эрийка. То, что будет непросто, Хог понимал: на это намекали все в команде «Серп». Но в каком конкретном спектре рассматривать это «непросто», парень не знал.

Картина – как в серо-моральном фильме, с подходящими фильтрами, с прилегающей композицией: Хог сидит в тёмном доме, на лавке, голову понурив, будто к решающему бою готовится. В сей тишине ничто, окромя падающего дождя, неспособно прозвучать. В голове – фонтан из мыслей и одновременно ничего. Рождающаяся в груди холодная решимость, наполняющиеся глаза светом истовости, нисходящие к векам тяжёлые брови – и всё это в облике одного человека, чья мораль пусть и не была для сего мира уникальной, но имела для оснований быть протоптанную почву.

Сегодня Хог Лимит либо поставит точку и на этом его история, как волонтёра, закончится, – либо перевернёт страницу, где последует следующая глава, а после неё другая.

– Пора, – тихо сказал он, когда час пробил.

Хог не боялся холода. Схоронился от дождя накинутым на голову капюшоном и отважно отправился на встречу с Элли, хлюпая кроссовками по лужам. В мгновение ока юноша вымок до нитки, но его сие не парило. Он хмуро смотрел перед собой, огибая встречающихся ему волонтёров. Для него они – безликие персонажи, стремящиеся куда-то, куда не стремится он. Короткометражный фильм идущего в никуда человека с руками в карманах, со слегка наклоненной вперёд головой, с падающими с его кончиков волос капель дождя.

Кордон преобразился. Без летнего солнцепёка он предстал как посеревший форпост остатка человечества: хмурые домишки, потемневший из-за дождя Велес, продавливаемая тяжестью шагов вымоченная земля и вездесущая прохлада, привычная одному, но смущающая других. Под эгидой бело-серых небес «Луч» уже не кажется дружелюбным. Образ его вобрал в себя всю тоску мира сего, этнику уныния и классического дуализма, допускающему привлекательность даже такого антуража.

Хог встретил Элли на пирсе под аккомпанемент шумных волн. Как и он, она себя от дождя не защищала и тоже до нитки вымокла. Её синие волосы стали ещё темнее от влаги, отчего походили не на ясное небо, а на морскую гладь. На сей раз девушка предстала перед юношей в образе восточной воительницы, облачённой в иссиня-лазурный плащ-ципао с чёрными перьями вместо воротника. Облегающие леггинсы завершались сине-голубыми сапожками с золотистой подошвой. Она была невероятно красивой в сей миг, будто бы и не эрийка вовсе, а снежная Морена.

– Вот и ты, лимитер, – Элли улыбнулась, но официозно, светского вида ради. Светлые очи янтарного окраса изучающе скользнули по подошедшему молодому человеку.

– Здравствуйте, Ваше эрийское Высочество, – Хог поздоровался с девушкой в той же манере, несколько голову склонив. Делал он это тоже демонстративно. – Покуда день сей настал, не соблаговолите свет истины пролить на голову невежи?

– Можешь не паясничать, дорогуша. Не перед кем.

– А тебе необходима публика? Я разочарован.