– Эйрик отказался помогать семье, и я решил лично поговорить с Лив, – закончил фразу блондин и чуть виновато улыбнулся девушке, всем своим видом выражая огорчение. – Я не мог и предположить, что Эдна решит напасть.
– Демоница, которая всю жизнь позволяла себе обижать детей. Конечно, она будет паинькой, – саркастично фыркнул Эйрик, в то время как Адель раздражённо и нервно кусала губы, переваривая информацию.
– Надеюсь, ты говоришь правду, Сверр, – наконец-то произнесла Аделаида, поднимаясь на ноги. Порывистым движением отбросила назад волосы и прежде чем покинуть комнату, закончила угрозу. – Потому что иначе я лично отыщу способ отправить тебя на тот свет. И плевать чей ты брат!
В повисшей тишине можно было буквально потрогать парившую злость. Виннфледы проводили ведьму мрачными взглядами и некоторые время не решались как-либо прокомментировать услышанное. Морган хмурил брови и смотрел себе под ноги. Астрид теребила браслет на запястье. Сверр тяжело вздыхал. Лишь Эйрик не позволил себе отвлечься и продолжал наблюдать за родственниками, поражаясь их слепоте.
– Сверр, я верю тебе, – медленно и с расстановкой произнёс Морган спустя время. Встал и, колеблясь лишь миг, шагнул к близнецу. – Но надеюсь, что ты в последний раз не советуешься с нами в таких делах.
Сверр закивал, Морган его обнял. От приторности и глупости момента Эйрика покоробило. Он прищурился и проводил долгим взглядом Мо, когда тот решил посетить Лив. Вздохнул, когда следом улизнула из гостиной Астрид. Наконец заговорил с демоном.
– Ты ведь понимаешь, что я не верю ни одному твоему слову? – с напускной ленью в тоне произнёс инкуб. – Не знаю, какую магию ты применяешь, чтобы дурманить мозги близнецам, но со мной это не работает.
– Магия называется любовь к семье. Но откуда тебе знать о таких вещах, бастард! – насмешливо фыркнул Сверр, засовывая руки в карманы брюк. – И мне плевать, что там крутится у тебя в голове.
Про себя Эйрик подумал, что зря Сверр так легко списывает его со счетов. Но промолчал. Лишь снисходительно улыбнулся и встал.
– Кстати, матушкино проклятие не подействовало. Так что тебе ещё долго придётся лицезреть меня в поле зрения, – уже у самого выхода негромко обронил брюнет, даже не оборачиваясь. Взялся за ручку, потянул на себя дверь и вышел из дома.
Сверр остался стоять посреди гостиной, отправляя в спину брата немые проклятия.
***
– Ты редкостная трусиха, Обливион, – Эйрик мерил шагом комнату ведьмы, время от времени косясь на лежащую в кровати девушку, – Натворила дел и решила сбежать? Хочешь услышать правду? – с раздражением в тоне буркнул он, замирая у изголовья кровати. Помолчал пару секунд, разглядывая безучастное лицо Тьмы. – И я знаю, что ты меня слышишь! Сидишь где-то в своей темноте и прячешься от взрослой жизни как девчонка-школьница.
Если Виннфлед ожидал услышать возражения, то зря. Ведьма не торопилась возвращаться в жестокий мир.
– Убила Эдну и полагаешь, что мы должны тебя возненавидеть? Кажется, я забыл рассказать, как однажды она избила меня до потери сознания. Или помню момент, когда мамаша выдала наше расположение Харальду, лишь бы остаться самой на свободе. А папаша после этого отправил нас в Ад… Идеальная мать, смерть которой хочется оплакивать, – прорычал Эйрик, с каждым словом злясь на Лив всё сильнее. Заскрипел зубами, пытаясь успокоить бурю в душе. Перебрался ближе к окну и, сложив руки на груди, уставился за горизонт.
– Морган места себе не находит. Который день пытается до тебя достучаться, а ты игнорируешь его. А ведь в кои-то веки ему кто-то понравился. Монаху Мо… – парень криво улыбнулся. Вздохнул и заставил себя вернуться к постели Обливион. Опустился на пол рядом с ней, подтянул к груди колени и обхватил их руками. Ещё пару минут просидел в тишине размышляя.
– Эдна была мерзкой матерью. Её стиль воспитания у современного общества вызвал бы отвращение и негодование. Нас попробовали отобрать у неё, сдать в приют… Я мечтал избавиться от матери ещё подростком. Не повезло. Харальд расправился с сукой раньше. А потом этот придурок Сверр… Если бы не ты, я сам нашёл способ, как отправить демоницу за черту. Так что ты права: лично я тебя ненавижу. Ты забрала у меня цель. Зараза, – не сдержался, чтобы не съёрничать Эйрик. И почти сразу его лицо вновь стало предельно серьёзным. – Мне жаль, что на твою долю выпала эта участь, Лив. Забрать жизнь, пусть даже самого гнусного существа в мире – непросто. При другом раскладе ты не должна была этого делать, но она напала первой. Ты защищалась. Спасала не только себя, но и Адель. Потому что потом Эдна пошла бы за ней.
Эйрик надеялся, что упоминание сестры возымеет силу. Что услышав о спасении Аделаиды, Лив вернётся, и они нормально поговорят, обсудив происшедшее. Но ведьма продолжала прятаться. И Эйрик не выдержал. Вскочил на ноги и резко обернулся к Тьме, подключая к словам жестикуляцию.
– Ты назвалась моей подругой. Я доверился женщине. Решил, что наконец-то обрёл семью, в которой любят ее членов, а не предают. Но нет. Ты бросила нас: меня, Адель, Моргана. Ты ничем не лучше моей чудесной семейки! – огорчение вперемежку с раздражением скользили в тоне парня. Он замер, сосредоточенно разглядывая неподвижное лицо девушки. Затем усмехнулся – горько и грустно одновременно. – Прощай, Обливион Вотэвер. И… спасибо, что лишила меня мамаши, – последняя фраза была сказана в фирменной манере инкуба. – Обещаю сильно не проклинать тебя за это.
На этих словах Эйрик развернулся на каблуках, приблизился к двери и громко ею хлопнул, ставя точку в своих дружеских отношениях с ведьмой.
***
Аделаида на кухне готовила ужин. Ручной демонолог крутился рядом, листал книги, время от времени озвучивая идеи по возвращению Тьмы. Дели слушала, после каждого предложения чуть сильнее сжимая лопаточку.
Эйрик остановился в дверном проёме, позволив себе задержаться взглядом на ведьме. Он Лив обещал не лезть к Аделаиде, но Тьма больше не входила в список его друзей. Так зачем держать слово?
– Ой, Эйрик, присоединишься? – девушка повернулась и заприметила инкуба. Махнула ему. – Ужин будет готов минут через двадцать, но я могу угостить тебя кексиком раньше остальных.
Виннфлед видел, как поморщился на этих словах Вамбери. Как гримаса отвращения исказила его сосредоточенное лицо. И это не только развеселило инкуба, но и сподвигло отсрочить мгновенное отбытие.
– Если ради кексика… – натянув самодовольную ухмылку, парень прошёл на кухню. Снисходительно осмотрел книги демонолога и покачал головой. – Опять ты за своё, Дели. От этих старых учебников веет тоской и скукой смертной.
– Мы хоть что-то делаем, чтобы вернуть Обливион. Чего не скажешь о тебе, – грубо поставил инкуба на место Абрахам.
В ответ Эйрик фыркнул.
– Не зря же Адель тебя кормит.
Вамбери не сразу уловил взаимосвязь, зато девушка одарила Виннфледа осуждающим взглядом.
– Ты был у неё?
– Твоей сестре нужен отоларинголог, – сердито отозвался Эйрик, мгновенно теряя весёлое расположение духа. А затем приблизился к Дели, мягко и ловко освободил из её рук столовые приборы и стал помешивать еду на сковороде. Ведьма не возражала вторжению. Лишь сделала шаг в сторону и облокотилась о столешницу. Слегка склонила голову набок.
– Вы не уедете?
Эйрик невольно вздрогнул. Прозорливость и чуткость Адель поражала. Было некомфортно лгать ей, но и в открытую признаться в своём слепом порыве сбежать, парень не смог. Так что съехал с темы неопределённым ответом.
– Поживём – увидим. Что-то подсказывает мне, что старший братец прилип к твоей сестре, как слизняк к капусте.
– Ты просто мастер сравнений, – «оценил» демонолог, с раздражением подмечая, как прыснула Аделаида и пихнула Эйрика локтем в бок. И как сам инкуб обменялся с ней игривым взглядом. – Из-за тебя у нас сгорит ужин, Виннфлед!
– Завидуй молча, – протянул брюнет, даже не посмотрев в сторону Вамбери. – А я могу как Цезарь.
Адель снова прыснула и Эйрик остался доволен решением отложить отъезд. Флирт с Адель приносил заряд бодрости в это непростое время. А Обливион сама виновата.
Глава 8 «Чего ты боишься, Мо?»
1.
Морган боялся темноты.
Получив в детстве травмирующий опыт, Мо, спустя века, продолжал ощущать дискомфорт, оказываясь в помещении без света. Бытность охотником вынудила игнорировать страх; запихнула фобию в уголки подсознания. Казалось, мужчина одержал верх над слабостью, но панические атаки, возникающие время от времени, демонстрировали всю глубину тревоги. Виннфлед даже засыпал при включённом свете.
Но при этом Моргану нравилась Тьма.
Лив… Стоило увидеть её на пороге дома и в голове что-то щёлкнуло. Он знал, что не способен вызывать искренние чувства. Предполагал, что если понравится девушке, то лишь как объект сексуальных желаний. Мо уехать бы, забыть, пересилить себя. Сосредоточиться на попытках восстановить семью. Уйти в работу, внимательнее следить за возможными врагами. Делать то, что исполнял все предыдущие триста лет. Только им уже завладела Тьма – её очеловеченная суть. Инкуб клялся, что поступает так ради спасения братьев и сестры, но потом оказывался наедине с Обливион и забывал даже о близнецах.
Сейчас же, находясь в спальне ведьмы, Виннфлед снова прикрывался семьёй. Пока не замер у изголовья кровати и не посмотрел на бледное лицо Лив. Грудь сковало давящее чувство. Это был страх, но не темноты, а потери.
– Я слышал, что тебе кричал Эйрик, – проговорил инкуб, желая развеять пугающую тишину. – Но брат не понимает, каково это – чувствовать себя виноватым перед кем-то. Особенно близким. Когда хочется забиться в дальний угол и делать вид, что ничего не произошло. Убежать и отрицать – логичная реакция. И ты не первая, кто так делает. Я поступал подобным образом долгие века.
Парень обернулся на дверь. Прислушался, а после резко сел на кровать и взял ведьму за руку.
– Пусти меня. Я хочу тебе кое-что рассказать. Не тебе одной есть за что себя ненавидеть.
Морган не знал, захочет ли Обливион его слушать. Он столько раз за последние два дня пытался до неё достучаться, что сомнения брали верх. Так было и в этот раз. Парень умолк, но ничего не произошло. Первые две минуты. А затем под ногами инкуба закружился пол, стены, потолок, и он провалился во тьму.
***
Мо стоял во мраке, ощущая, как от нарастающего ужаса закладывает уши. Дыхание сбилось, участилось.
– Рассказывай.
Голос шёл со всех сторон. Он обволакивал, сдавливал, проникал в самые уголки подсознания. От него бросало в дрожь и немели кончики пальцев.
– Лив, где ты?
– Я слушаю тебя.
– Мне нужно тебя видеть, – в тоне Моргана невольно проскользнуло отчаяние. Всепоглощающая темнота действовала на нервы и пробуждала низменные страхи. Мо попытался отстраниться от происходящего, представить образ девушки, сосредоточиться на событии, о котором хотел поведать. Но во мраке сознания Тьмы скрывалось нечто разъедающее. – Обливион, хватит! Мне страшно!
– Так зачем же ты пришёл? – искренне изумилась сущность из бездны. – Оставь меня в покое и беги, маленький трёхлетний мальчик Мо…
Эта фраза пригвоздила Виннфледа к месту. Он раскрыл рот, забывая всё, что желал произнести. Мысли роем закружились в голове.
– Я была в твоём сознании, Морган, – прохладно напомнила Тьма. – Лив видела созданную иллюзию, а я – сокрытую правду. Тебе не стоило возвращаться. Я то, чего ты боишься больше всего.
– Я научился перебарывать страх темноты. Нужно только собраться, – возразил Виннфлед, сжимая кулаки и закрывая глаза. Принялся считать, избавляясь от посторонних наваждений.
Тьма расхохоталась.
– Разве я говорила об этой фобии?
Мо резко распахнул глаза и полетел в пустоту.
***
Инкуб пришёл в себя на полу у кровати Обливион. С трудом опёрся на руки и сел. Огляделся. Девушка лежала в прежней позе, сохраняя отсутствующее выражение. Виннфлед выругался. Вскочил на ноги, ощутив от резкого подъёма тошноту. Замер, перевёл дыхание. Раздражение постепенно вытесняло всё остальное.
– Я пришёл тебя освободить, а ты вышвырнула меня как неугодного пса. Почему не хочешь, чтобы я помог?
Ответом Моргану служило ледяное молчание. Полукровка от ярости ударил носком ботинка стоящий стул и вышел из спальни.
«Клянусь, что сердце и тело своё посвящу служению братству. Не позволю глазам отвлекаться на неугодную женскую плоть. Мысли уведу от девичьих красот. Отныне и до конца дней задача моя – быть верным святому делу защиты людей».
Морган открыл глаза и бессмысленно уставился в потолок, пытаясь удержать в памяти отрывки ускользающего сна-воспоминания.
Братство. Последние дни всё кружилось вокруг него: демонолог Вамбери, сестры, история с Астрид…
Мо сел и нахмурился. Он хотел рассказать Лив о самом страшном своем грехе, а Тьма стала вытаскивать на свет фобии брюнета.
– Если ты говорила не о мраке, то каким страхом пыталась пугать? – задался в пустоту, и неожиданно осознание прошибло инкуба.
– Это ведь моя молниеносная привязанность к тебе, не так ли? – горько, а скорее даже нервно усмехнулся Виннфлед и ощутил, как мелкая дрожь стала пробиваться в теле. Попытался унять её, но оказалось неожиданно тяжело усмирить рвущиеся наружу эмоции. Морган вскочил с кровати, на ходу натягивая одежду и торопливо направляясь в спальню Обливион.
– Я всю жизнь бежал от этого. Сначала взвалил на плечи груз ответственности за близнецов и Эйрика, отказавшись от детства и собственных удовольствий. Потом согласился вступить в братство, ведь одно из условий – никаких отношений. Думаешь, я боюсь стать похожим на мать и использовать дар, как она? Прикрываюсь обвинениями: «они видят во мне лишь объект страсти», чтобы не сорваться и не уподобиться Эдне? Возможно… Но я старательно пресекал все попытки сотни лет. А потом появилась ты… Как же я был рад, когда выяснилось, что за вами охотятся! Ведь братство – символ убегания от сути и своих желаний. Пока на горизонте маячит орден, я всегда буду отвергать чувства, прикрываясь спасением. Ведь я боюсь оказаться как Эдна. Боюсь принять себя.
– Бедный маленький мальчик, который страшится повзрослеть…
Морган не сразу сообразил, что стоит погруженный во мрак, а прямо перед ним парит Тьма и голос её разливается в его голове. А когда осознал, испуганно отшатнулся. Только сущность подалась за ним.
– Вспомни, сколько раз за те дни, что мы были вместе, ты вёл себя романтично? А если и вёл, как быстро искал возможность переключиться на братство, нападение, близнецов… Ты ищешь повод отказаться от себя. Морган, ты застрял в состоянии ребёнка.
– Или же я боюсь, что ты всего лишь под моими чарами.
– Я Тьма, меня невозможно околдовать.
Морган молча взирал на парящую ведьму. Играл желваками и соображал.
– Я хочу, чтобы ты вернулась. Я не виню тебя за убийство Эдны. Никто не упрекает.
– Лив ненавидит себя.
– Но вы единое целое!
– Она ещё не приняла меня. Как и ты себя.
– Обливион, ты мне нравишься.
– Меняешь тему, – в тоне Тьмы зазвучали снисходительные нотки.
– Я знаю, я всю жизнь пытаюсь кого-то спасать. Ты права, так легче не думать о себе. О своих страхах. Так не надо становиться по-настоящему взрослым.
– То-то же, Морган Виннфлед. Хватит быть только спасителем. Ты готов идти дальше. Ты выбрал себе женщину, но Обливион нужен мужчина: мудрый защитник, надёжный партнер, горячий любовник… В тебе всё это есть и, что главное, ни одна из личин не уподобляет тебя Эдне. Даже та, которую ты больше всего избегаешь. – Тьма не шевелилась, но Морган ощутил её прикосновение к своей щеке, – Дорогой, сделай шаг.
Темнота вокруг парня сгустилась до запредельного. Дышать стало трудно. А в голове стучал призыв. Шаг. Всего один…
Инкуб снова стоял в комнате ведьмы и смотрел, как тонкие блики от светильника играют на полу у его ног. Парень повернул голову и встретился взглядом с недоумённо моргающей Вотэвер. Морган тихо рассмеялся.
– Ливи, ты не представляешь, как я рад твоему возвращению, – и вместо долгого обмена любезностями шагнул к девушке и поцеловал её.
***
Голова Обливион покоилась на обнажённой груди Моргана. Парень почти невесомо гладил нежную кожу плеч девушки и размышлял о словах Тьмы, происшедшем несколькими минутами ранее и переменах внутри.
