Матвей дал ей несколько секунд, в надежде услышать, что она так пошутила. Этого не произошло.
– Ты серьезно?
– Блин, да, Матвей. Ведь его можно понять! Мы и до этого голодали, а теперь так и вовсе снег без соли доедать будем! Зима на носу, а проблема с едой, судя по сегодняшнему собранию, точно не решится к сроку. И только не говори мне, что ты и сам этого не заметил. Короче, если и дальше так продолжится, нам точно всем… – ее так и распирало закончить предложение бранью.
– Не сквернословь, – опередил ее Матвей.
– Да хорошо, хорошо. – Она стала ходить взад-вперед по мастерской со спрятанными за спиной руками, явно пытаясь унять свою внезапно нахлынувшую вспыльчивость.
– И что ты хочешь мне сказать этим? – спокойным тоном произнес Матвей, наблюдая за ней.
Она остановилась, тяжело выдохнула и произнесла:
– Почему бы нам не обратиться за помощью к прогрессистам?
Матвей долго смотрел на нее не в силах даже рта открыть. Ему вдруг вспомнились слова Олега Викторовича, произнесенные сегодня утром про новое поколение.
– Исключено. Мы не можем…
– Почему не можем? Ведь мы даже не поднимали этот вопрос на собрании!
– Никто не поддержал бы подобное.
– Естественно не поддержал бы, ведь у нас на станции любое упоминание прогрессистов не как врага или последней мрази карается смертельным изгнанием. Вот и пробуй после этого хоть пискнуть о них.
– Потому что прогрессисты – наши враги, Арин! Неужели отец с матерью не рассказывали тебе, через что нам пришлось пройти?
– Разумеется рассказывали, – стыдливо опустив голову, ответила девушка. Однако снова набравшись храбрости, продолжила: – Но это было тридцать лет назад. Неужели не пора перевернуть эту страницу и начать с ними хотя бы вести диалог? Кто знает, может они согласятся нам помочь?!
– Все, кому они помогают – это только самим себе. Им не было дело до нас тогда, тем более не будет и сейчас.
– Ты этого не знаешь наверняка.
– Знаю.
– И что тогда? Будем умирать с голоду, но с гордо поднятой головой?!
– Мы найдем решение.
– Какое? Ты прекрасно знаешь, что…
– Мы найдем решение! – на этот раз крикнул он, заставив Арину вздрогнуть от неожиданности.
Завидев перепуганное лицо своей хоть не родной, но все же сестры, Матвей осознал, что погорячился и попытался разрядить обстановку:
– Извини, что повысил голос, – почти шепотом произнес он. – Просто…
« Просто ты не представляешь, через какие муки голода я прошел, милая моя Арина, – хотелось ответить ему, – и на что мне пришлось пойти ради выживания тогда, когда мне было всего четыре года».
– Просто… что? – спросила она.
Матвей выдохнул и отмахнулся, так и не решившись выразить все это вслух.
– Неважно, – ответил он.
Несколько минут они стояли молча, ожидая когда у обоих с плеч спадет это неприятное, душащее их напряжение.
– Ты прав, – ответила в конце-концов Арина, накрывая метеодатчик тканевым брезентом. – Зря я подняла эту тему. Мне не стоило… – Они встретились взглядами, она улыбнулась ему уголком рта. – Вот что, давай-ка я все же заварю нам тот китайский чай. Как тебе такое предложение?
– Идет, – ответил он ей.
Она прошла мимо него и ласково коснулась его плеча.
– И спасибо тебе, – вдруг тихо произнесла она. – За Никиту.
– А что, он тебе нравится? – Матвей ощутил неприятный приступ ревности, однако эмоции, которые он испытывал, больше походили на заботливую опеку отца, нежели страсть влюбленного человека.
– Заморозь мои щеки, нет, – хихикнула она. – Скорее приятель, с которым мы пару раз болтали.
Приятель… Матвей до сих пор не мог понять, что на него нашло? Раньше он без стеснения отправил бы этого «приятеля» на мороз за содеянное с ним, но теперь не решился. Не то жалость Арины надавила, не то что-то другое…
Странно все это.
– Знаешь, ты изменился, – вдруг произнесла Арина, словно прочитав его мысли. – После случившегося… Я все хотела тебе сказать это, но никак не решалась.
– Вот как? – ответил он после долго молчания. – Надеюсь, в лучшую сторону? – Добавил он с натянутой улыбкой.
– Если твою постоянную угрюмость и замкнутость можно отнести к положительным чертам твоего преображения, то я, пожалуй, буду первой кто возразит, что это не так.
Матвею нравилось как Арина порой с легкостью и даже некоторой беззаботностью могла говорить на серьезные темы, при этом не убавляя значимости собственных слов.
– Знаешь, мы могли бы поговорить с тобой об этом. О том, что произошло… – произнесла она медленно, взвешивая каждое слово. – Может, это помогло бы…
– Ты, кажется, говорила что-то насчет чая? – с толикой грубости прервал ее Матвей, желая не продолжать этот разговор.
К счастью, Арина все поняла.
– Да, через минуту все будет готово.
Вечером Матвей вернулся в свой модуль и успел пожалеть о чашке выпитого китайского чая. Мало того, что напиток был вкусный и своим травяным запахом мысленно возвращался на теплый континент, так он еще, зараза, и впрямь бодрил похлеще всякой звонкой пощечины. И как он не старался устроиться в койке, закрыв ставнями все окна от яркого полярного солнца, глаз ему так и не удавалось сомкнуть.
Часов в одиннадцать вечера, устав бороться с бессонницей, он принялся за чтение. Благо, в период его с отцом собирательной деятельности у него накопилась обширная библиотека, вмещающая в себя как художественную, так и прикладную литературу.
Прежде ему казалось это бессмысленным занятием, пока однажды отец во время очередной из вылазок не сказал ему:
– Вот тебе важный совет, сын. Считай это даже не совет, а строгое правило: при каждой вылазке обязательно прихватывай с собой книжонку другую. Неважно какую, художественную, научную… Написанное в них может помочь тебе узнать старую землю до Вторжения получше, понять как тогда жили люди и где они хранили те или иные вещи, а еще, что немаловажно, это поможет тебе помнить как люди должны жить, а не выживать. Это понятно?
– Да, пап.
– Время от времени мы должны стирать грань между жизнью и выживанием, иначе так и свихнуться можно. Запомни это и вбей себе в голову как следует, понял?
– Да, пап.
– Вот и хорошо.
Отец оказался прав, это и правда помогало. Читая выдуманные истории у Матвея иногда появлялась надежда, что все это когда-нибудь закончится, мерзляки сдохнут, а человечество начнет все заново.
Жаль только, что с каждым годом надежда на это отчего-то становилась для Матвея все менее реалистичной.
От размышлений его отвлек стук в дверь. Матвей нехотя поднялся с кресла и открыл замок. В коридоре его встретил Сэм, укутанный в старую куртку.
– Привет, Сэм. Заходи…
– Привет. Благодарю тебя, но я только на минутку.
– Что случилось?
– Со мной около часа назад связались по рации, спрашивали остались ли на станции собиратели. Я сначала сказал нет, наши то уже как два месяца на вылазке, а потом вспомнил про тебя и… вообщем то, вот.
– Кто связался? Какая станция?
– Они не назвались. Просто спрашивали, есть ли собиратели. – Затем почесав за ухом он добавил: – Странно, да? Зачем им собиратели когда окончание сезона на носу?
– И что ты им ответил?
– Только назвал им твое имя и вроде как дал обещание, что ты с ними свяжешься завтра в десять утра. Это все.
– Ясно. В таком случае, можешь связаться с ними завтра сам и ответить, что я больше этим не занимаюсь.
– Как скажешь!
– И еще, Сэм… Постарайся не распространяться на счет имен в следующий раз.
– Да, согласен, – виновато опустив взгляд, ответил американец. – Просто этот тип был так настойчив… Ладно, не буду тебя больше беспокоить. Спокойной ночи!
– Спокойной ночи, – ответил ему Матвей и закрыл дверь.
Жаль только, что ночь эта оказалась вовсе не спокойной. Когда Матвею наконец удалось заснуть, его тут же окутали кошмары.
В них он снова видел как мерзляки разрывают его ребят на части, одного за другим. И он ничего не может с этим поделать.
Совсем ничего.
Глава 3. Чужаки
Кто бы мог подумать, что оставшиеся в прошлом способы шить одежду из шкуры животных вновь станут актуальны? До чего причудливо наблюдать, как синтетические куртки постепенно сменяются на парку из тюленьей шкуры, а нейлоновую обувь вытесняет унты с прокладкой из пингвиньего меха. Исчезают стальные иглы – их место занимают маленькие косточки птиц и китовый ус. Ничто не пропадает даром.Зная, что еще тридцать лет назад во всем мире использовать шкуру и мех животных в качестве материала для одежды полностью запретили, подобное не укладывается в голове.
Будущее стало тесно сосуществовать с прошлым.
Из личного дневника Фридриха Шульца, старосты станции «Конен», 2069 год.
21 января, 2093 год.
Йован никогда не упускал шанса раз в год провести собственные именины с размахом, напоив всех братьев и сестер бормотуха собственного приготовления.
Вот и сейчас, несмотря на пришедшую на Восток беду, он созвал всех кого только смог в столовую станции, которую он уже много лет назад переделал в бар и нарек тот Полярным Переполохом. Подобное ироничное название было как раз в духе здоровяка с его непростым характером.
Йовану стоило отдать должное, поскольку в собственное заведение он действительно вложил душу, превратив его в крохотный островок прошлого. Именно в баре посетители могли найти множество разных штуковин с захваченных земель, будь то игрушки, картины, статуэтки, музыкальные проигрыватели и еще много прочего хоть и бесполезного, но крайне любопытного барахла. Сам Йован любил коллекционировать бутылки из под разных алкогольных напитков, которые он с гордостью демонстрировал гостям станциям, иногда останавливающиеся на Востоке по пути в другие станции. Матвей лично принес ему с захваченных земель три бутылки: из под виски, коньяка и вина, каждую довольно чудаковатой формы.
Но, откровенно говоря, Полярный Переполох славился своей аутентичностью куда меньше, нежели местным самогоном на картофеле, которую Йован выращивал в одной из контейнеров-ферме. Разумеется, большая часть картофеля шла на стол в качестве еды, и лишь малую ее долю он тратил на крепкую бормотуху.
По началу Олег Викторович был против затеи Йована, посчитав ее излишней растратой пищи, но с подачи Матвея все же дал добро. Людям нужно было немного успокоиться и отвлечься перед наступлением зимы, а заодно отдохнуть от изрядно надоевших собраний по вопросу решения голода, которые все равно ни к чему не приводили.
Вечером в Переполохе собралось полсотни восточников. Поочередно они подходили к стойке, за которой хозяйничал именник, и поздравляли того с юбилеем.
– Тридцать лет! – настала очередь Олега Викторовича. – Эх, вернуть бы и мне мою тридцатку.
– Ну это мы организуем, Олег Викторович, – отблагодарил его за поздравление Йован и стал наливать самогон в рюмку из китовой кости. – Не телом, так духом помолодеете. Вот.
– Так, сколько с меня стало быть ватт? – Староста закатил рукав свитера, обнажив свой старенький ваттбраслет, представляющее из себя портативный аккумулятор соединенный с дисплеем старого смартфона. Он вытянул небольшой кабель для передачи энергии на браслет Йована, но тот его остановил.
– Олег Викторович, ну вы чего, сегодня все за мой счет. Забыли? Весь вечер об этом талдычу.
– Вот как? Видать запамятовал. Ну раз такое дело… – Он взял рюмочку с наперсток и залпом ее осушил.
Йован и сидящий рядом Матвей тем временем обменялись взглядами, как бы говоря друг-другу: Викторович уже не так молод, как это было когда оба мы были совсем мальчишками.
– Ох, хорошо пошла, зараза, – сморщившись, произнес староста и поспешил закусить сушеной рыбой. – Щас бы хлеба, или лучка… Гадство! Жаль нет у нас семян.
– Я слышал, у палмеровцев есть семена чуть ли не сотни видов разных овощей, – вспомнил Матвей, отламывая кусок вареной картошки.
– Палмеровцы? Это которые на полуострове? – уточнил староста.
– Они самые. Станция Палмер.
Олег Викторович отмахнулся.
– Тоже американцы. Цену заломят такую, что за эти ватты потом можно полгода всю станцию энергией снабдить. До них еще и ходу две недели.
– Зато у нас есть картошка, – с ухмылкой подметил Йован и добавил: – И, собственно, больше ничего.
