– Вот тебе, Виталик, безграничное поле действий, мозгами шевелить, а говоришь, что радио делу нашему ничем помочь не способно.
– Понял, теперь понял, нам надо разработать схему отмывания денег, потом по инстанции с проектом протолкнуться, а дальше больше. Благотворительный фонд надо бы организовать, что ли, и под тот самый шумок… Ох, братцы, тут надо время, чтобы поразмыслить.
– Время у нас есть, не менее года, а то и два, три пройдет, пока брюлики ограняться, вставятся в изделия и продадутся. Вам это говорю как профессионал, Гришка со всей ответственностью заявил.
– Вот и здорово, спешка нужна при охоте на блох, а при спокойствии в действии, все проблемы помалу решатся, ведь не зря же мы тут собрались.
Всем по очереди пожимая руки, Бронька еще раз каждому посмотрел в глаза и остался доволен, он не рассмотрел в них алчного блеска, тут были умудренные опытом жизни, отдающие себе отчет пожилые люди.
– Добро, давай, значит, делаем, а потом ведь на святое дело идем, и да поможет нам Бог.
Так был заключен договор среди этих четверых авантюристов.
Вдоволь налюбовавшись прелестями морской волны, искупавшись в открытом море, путешественники продолжили праздновать встречу у Броньки на фазенде.
Несколько лет назад он арендовал небольшой участок земли в четырех километрах от побережья.
Практически заново отстроив старинный домик, что стоял в очень выгодном ракурсе повернутым к морю, он создал свой оазис вокруг его.
Фруктовый сад, виноградник и столярная мастерская – ну что еще надо тебе, человек, чтобы спокойно встретить старость, как он сам подшучивал над собой.
– Да тут у тебя, блин, рай на земле Бронька, какие брюлики, храмы и дома престарелых, живи и радуйся, оба на…
Виталик был в восторге.
– Старое, чуть не тысячелетнее оливковое дерево, которое давало столько оливок, что за год в пищу употребить их невозможно, три миндалевых дерева, апельсины, мандарины, лимоны, манго, инжир, абрикосы, персики, виноград и даже конопля в саду – чего еще хочет твоя душа, человек.
Андрей, дегустируя красное вино, аж зажмуривал глаза.
– Свое вино у него, чача бочками стоит, курицы, коты, собака.
– Имеются даже пчелки, представьте себе, сами прилетели, в первый же день, как я тут поселился. Смотрю, рой на ветке миндаля висит, организовал им улей по-быстрому, благо был знакомый пчеловод, помог поначалу, с тех пор они у меня живут и размножаются. Представьте себе, перед вами пчеловод и не просто любитель. Я, братцы, их воспринимаю как Божий посыл, ибо они сами в день моего поселения тут появились, и частенько пользуюсь их укусами в качестве медицинском. Не поверите, а с тех пор как стал прикладывать пчел к своим варикозным ногам, чувствую себя намного лучше, даже не так, я просто позабыл об дискомфорте в кровотоке.
– А хозяйка какая.
– Да ты фартовый брат в натуре.
Они знакомились с Янкой, которая встречала гостей у накрытого стола в тени миндалевого дерева.
– Да, нам повезло с ней встретиться, и не где-нибудь, а на Канарах, вот представьте себе.
– Ну что, в таком случае за ваше счастье, друзья.
– И это все ты создал сам своими руками, да мастер и художник.
Друг через друга гости восхищались вновь и вновь, и неудивительно: для них, приехавших из северных областей России, все это, бесспорно, было экзотикой.
– Да уж, ребятки, хороша Маша но не наша, земля эта не моя и даже не продается, было дело, снял я тут пустырь за мизерные деньги, ну и договорились с хозяином, что могу строить при желании, жить сколько угодно, но купить сей участок не представляется возможным, дескать, это родовое гнездо его семьи. Да как бы не так, заброшенная древняя хижина тут была, все есть на цифре зафиксировано, потом ознакомлю. Гнездо его семейное, понты корявые. Даже дороги досюда не было, ни воды, ни канализации, ни электричества. Тогда не располагал средствами, а где-то обосноваться ведь было надо. Мал по малу видите сами, что тут сотворилось, и деньги уж не малые вложены.
– Да не в деньгах дело, душа твоя тут вложена, вот в чем дело, брат, годы твоей жизни, это место надо бы выкупить, ведь что не купить за деньги, то можно приобрести за большие деньги.
В Андрее проснулся бизнесмен.
– Признаться, есть такая мысля, вот дело провернем, приедем и выкупим, будет у нас дачка на берегу Средиземного моря, где под старость кости погреть и витаминами подзарядится, согласны?
– А то.
Гришка, выпив стопочку, запивал домашним яичком.
– Такого и в раю вряд ли предложат. Самогоночка, братуха, у тебя знатная.
– Так какие мастера, тут хочешь не хочешь, а приходится производить, фруктов море, есть медовая, абрикосовая, виноградная, инжировая, кактусная, блин, и даже взял из манго в этом году литров тридцать дистиллировал.
– Закрадывается предчувствие, что сегодня мы наверняка надегустируемся этих шедевров, из Бронькин дистиллятов, братки уважаемые мои, а ну плесни-ка нам той, что из манго, стало быть, экзотика прям полнейшая.
– А виды, виды какие дивные, слева – горы, справа – море, дорога серпантином просматривается, и тишина. Смотрите, это что, внатуре орлы.
– Их целое семейство, частенько тут кружат, во где полнейшая свобода, казалось бы, весь мир под крылом, а живут на родине.
– А ты что, не чувствуешься свободным, вон в каком раю обитаешь.
Виталик фотографировал пейзажи.
– Оно вам так кажется, великое слово «свобода», братцы, в душе она должна быть эта свобода и только тогда почувствуешь себя в раю, а так – не жизнь, сплошная агония, вот где я жил все эти годы. Под вымышленными именами, без возможности путешествовать по-человечески, под постоянным чувством стрема, куда бы ни пошел. Да разве это жизнь. Вот теперь, когда у меня снова есть настоящий паспорт в кармане, вы, мои друзья, в конце концов, рядом, и есть цель к чему стремиться, сейчас я и правда счастлив, спасибо, ребята за то, что вы есть.
– Да мы и не сомневались, что встреча будет именно такой, разве не помнишь, как тебя на этап провожали. Всей хатой свободы желали, а Виталик аж стихи накропал в твою честь. «Как можно осудить такого мужика, чей честь столь велика».
– Кажется, вроде того.
Автор продекламировал отрывок из оды, посвященной Брониславу.
– И ведь сбылось.
– Как видите, сбылось, однако прожить четверть века в эмиграции мне все же было суждено.
– Ну, брат, не сравнивай, вон на пяти языках говоришь, переводчиком, и не абы где, а в судах работаешь, ты, брат, равносильно что пару университетов за это время закончил, плюс, судя по всему, постоянно созидал, сколько домов людям построил, деревьев насажал, детей настрогал. Чего еще хочешь, бродяга?
Это Гриша, пару стопочек пропустив, на правах старшего решил дать оценку жизни приятеля.
– Вашему красноречию, братцы, нету границ, лестно, конечно, но все же боюсь, что вы меня слишком превозносите, еще масса дел впереди, а там и посмотрим, чего мы стоили в этой жизни. А теперь, когда всех угощений уже отведали, господа каторжане, посмею предложить вам по чашечке чаю, по старой памяти, нарды и, конечно же, трубку мира с травкой из моего огорода, заметьте, тут в Испании, это не преследуется законом столь жестко, как у нас. Даже позволяется пару растений иметь в своем огороде, дескать, для личного пользования, ну а где пару – там и тройку, чтоб не переводилась, так сказать.
– Знатно, знатно, тащи. Сейчас заценим, под этим делом, может, и мыслишка какая прорежется, как знать.
Толковали они долго. И надо сказать, ведь было о чем.
– Какое же удивительное утро, даже голова не болит, дегустация прошла без жертв, можно сказать.
– Так особо и не увлекались, лишней не употребили, вот и результат.
– Это все благо травке, а то мы еще не только по лишней пропустили бы…
– Раскумариться все-таки надо по-любому, плесни-ка нам абрикосовой, чисто по одной, не помешает, она, походу, самая знатная среди всех других.
– Не спешите три-четыре, ну кроме что по оной, нам ведь ехать не близкий свет.
– А может, не спешить, отдохнем по-человечьи, а там и посмотрим.
Так, потолковав, мужики решили, постановили: горячего не хлебать, а взять день отдыха у жизни.
– Да, старики-разбойники, сегодня, значит, ре-дегустация и морские процедуры, поедем до воды, вон, глянь, что в стакане стоит.
– Ваше решение для меня закон.
Бронька тоже с удовольствием согласился с друзьями, ему все же за руль садиться, а до Кадиса чуть ли не три сотни верст.
– Значит, культурная программа «руссо туристо облико морале»… чистое зависание с кружками пива у воды, а какую сардинку тут пекут, сказка братцы и только. Мы с Янкой когда прилетели сюда в первый раз, пошли гулять по набережной ну и, конечно же, присели в одной из харчевен прямо у воды, не передать, это особые воспоминания. Заказали всего один шампур, на нем семь сардинок и бутылочку белого вина – на большее денег не хватало бы, но и с той малости такой катарсис испытали, до сегодняшнего дня вспоминается.
– Ну вот и отведаем.
– Тут, ребята, не все так просто, во-первых надо настроиться, должен быть поздний вечер, испытуемые на самом деле голодными, одетыми в белую одежду ну и, разумеется, влюбленными, это главный критерий.
Янка вступила в непринужденную беседу.
– Ну, вряд ли удастся нам исполнить все вышеупомянутые требования, но пробовать все-таки будем.
– Рекомендуется.
– После такого рассказа от дегустации сардинок воздержится разве что себя совершенно не уважающий турист.
Весь тот день вряд ли возможно передать и стоит ли, но средиземноморских сардинок, печенных на углях оливковых дров, после заката они все-таки откушали.
– Да, сказка не жизнь, а мы покинуть этот рай собираемся.
– Так есть ведь замысел вернуться, двадцать первый век, успеет всюду человек.
Это Виталика снова на стихи потянуло.
– Так и прав ведь папарацци.
Глава 7
Кадис, об этом еще финикийцами строенном городе, можно рассказывать бесконечно, ибо его история уходит в глубь аж пяти тысячелетий, тех, что документально подтверждаются, а там, как знать, может, и дольше, именно к нашей истории это вряд ли имеет особое отношение, но при возможности посетите сей древнейший из портов на берегу Атлантики, что вверх по карте, невдалеке от Гибралтарского пролива.
Говорят, из этого порта еще египетским фараонам поставлялись иберийские быки и вина, как знать…
Наверно, странно прозвучит, но старого художника они нашли в том же кафе, где около двадцати лет назад Бронька видел его в последний раз.
Не прямо в кафе за столиком, а благодаря хозяину заведения, который, разумеется, знал все о своем завсегдатае.
– Так, безусловно, заходит, но по утрам, пьет кафе и стакан холодной воды, его постоянству можно возвести памятник.
– Значит, живет он где-то неподалеку?
– Где живет, я не в курсе, так заходите завтра с утра, господа.
– Кажется, знаю, пошли, предлагаю вам, друзья мои, обзор этого чудо-города.
Бронька, конечно же, помнил ту лавочку, где маэстро выставлял на продажу свои полотна.
Буквально пять минут ходу по узким улочкам, и они уже рассматривали витрину магазинчика.
– А вот и сюрреализмы моего старого друга.
Старина не изменился ни на йоту, вон его картина под названием «Время», интересно, сколько же копий ее за эти годы, он успел написать и продать не иссекающей толпе туристов. Наверно, уж во всех сторонах света висят его картины.
Бронькина мысли вслух вдруг прервал до боли знакомый голос.
– Нет, не «наверно», а точно во всех.
Это старый маэстро незаметно подошел к нему со спины.
– Ну что, бродяга, все еще живой, и какую же аферу ты задумал на этот раз?
Радость встречи они отмечали в том же кафе.
– Маэстро, да ты практически не изменился, ну разве что поседел.
– Чего бы я не сказал о тебе, где мой ученик, я созерцаю зрелого мужчину, ну наконец-то ты повзрослел, мой друг, и твои товарищи на сей раз, вижу, не наркоманы, надеюсь, ты им рассказывал о нашем последнем приключении.
– Да как-то не успел, но времени у нас хватит, так что успеется, всему свое время, а ты, старина, да просто удивительно, что вообще нашелся.
– Когда камень катится, от него сыпется, надеюсь, сею пословицу тебе мама говорила.
– Говорила покойная, уже лет с десяток будет, как отошла.
– Так вот, я же говорил, что ищи меня тут, а чем плохо это место, чтобы спокойно встретить старость. Туристы тут круглый год, а значит, и хлеб у художника не иссякает, куда бежать от добра, такого города, как Кадис на свете не сыщешь.
