Я хочу что-то уметь делать руками.
Не в смысле что-то полезное (это-то ещё зачем), а чтобы хобби такое было.
Например, зверушек из дерева.
А лучше из камня.
Так оно надёжнее.
Да и разница в материале поболе будет. И растёт этот камень в разных странах.
То есть мало того, что это ёжик, так его ещё из глуби недр в Хибинах извлекли. А глаза у него колумбийские.
И это ещё всё как-то называется.
Но не на продажу, а так, чтобы делать.
Нужно же, чтобы «всё, что мы сделали, вышло без печали из наших рук…». Ну и вообще, я же человек, должна быть какая-то (…) ургия.
Пусть жена гостям хвастается.
О! Жена нужна!
И гости. Это обязательно. А тем, кому что-то особенно понравится, дарить буду.
При этом хочу ещё такое хобби, похожее на коллекционирование обалденнейших минералогических образцов. Потому как, допустим, рыбалка – рыбалкой, но она как хобби недостаточно шизанутая. Нужно что-то, во время чего можно и порыбачить мимоходом. (Как в Египет поехать не загорать и купаться, а чтобы изучить возможность постройки электростанции на какой-нибудь египетской реке при условии сохранения архитектурных памятников, за одним и загорев, и накупавшись.)
Пожалуй… тут подойдёт коллекционирование обалденнейших минералогических образцов.
Сам всего, конечно, не нароешь. Но на обмен-то нужно иметь своё.
Вот тебе и путешествия, и романтика похода, и радость находки. И такие же шизанутые, как ты. Которые оценят.
С естествознанием связано опять же. Физика, химия, удивительные случаи в дробильном цехе. Всеобъемлюще.
Я как-то раз под микроскопом один крохотный обломок кристаллика три дня рассматривал.
Вообще! Там такое!
Потом его у меня обратно забрали.
Естественно, без музыки никуда. Это даже не обсуждается.
Должна быть своя студия. Ну, например, совместно с друзьями оборудованная. И там всякие гитары, аккордеоны, балалайки… и, конечно, ударная установка. Ну, её придётся всяко настраивать каждый раз. Оно и понятно, это же вам не пианина какая-нибудь!
Буду покупать для неё с зарплаты по одной тарелке какой-нибудь знаменитой фирмы Gouevneo. Но не понта ради. А просто послушайте, какой звук! Остались вопросы?
Будем там с друзьями и остальными хорошими людьми переться от звуков.
Потому что должен быть кайф, драйв должен быть, чтобы пёрло, тащило, захватывало, поднимало, уносило. И возвращало.
Не наркотики же кушать, в самом деле!
Сел потрынкать в охотку, и вщщить – шести часов как не бывало. А потом сам не успел оглянуться, как ты какие-то невероятные вещи умеешь извлекать из бубнов.
Путешествовать хочу. По всему свету. На яхте. На мотоцикле. Один. Как Duncan MacLeod. Который бессмертный.
Но главное – это работа. Работа должна быть такая, чтобы это, прям, вот твоё. Чтобы как на праздник. Который всегда с тобой.
Хочу работать учёным. Исследовать хочу что-нибудь. Какие-нибудь медленные флегмироны. Чтобы ночью так вот проснуться и поехать скорее в лабораторию проверять этот бред. А утром тебя там сотрудники найдут дымящегося, но довольного. И поздравят.
Или разрабатывать теорию сверхупругости вещества.
А! И жена нужна, да!
Молодая. Но чтобы почти не моложе меня. Мне молодые сверстницы нравятся. Цвет волос любой.
Умная, красивая. Любимая, в общем.
Такая, чтобы на вечеринке к тебе на балкон зашла с бокалом в руке стройная женщина в двух изысканных вечерних лоскутах, чуть сшитых впереди и сзади, и попросила бы показать твоё любимое созвездие, а ты такой: «Ой, извините, я, кажется, это…» И к жене скорее – сексом заниматься.
А потом вместе картофель чистить и в глаза друг другу смотреть.
Детей хочу. Много. Трёх как минимум. Мальчика, девочку и ещё кого-нибудь. Чтобы им было три года, пять и семь. Хотя, как внезапно оказалось, люблю младенцев укачивать.
Кошка, собака – это неминуемо.
Надо ещё рыбок. Птичек. Черепашку.
То есть, само собой, большой дом загородный. На лоне природы. В самом центре города. С лужайкой, мастерской, прудом с утками. Гладиолусы там…
Кабинет, библиотека, теннис, хренис. Казематы для солений. А как же! Ведь каждые выходные друзья приходить будут. Будем на открытом огне соленья жарить с лосятиной и авторское кино смотреть на лужайке, а потом в интеллектуальные настольные игры играть.
Внуков хочу ещё.
Чтобы дети приезжают, открывают дверцы, а оттуда внуков этих выпрыгивает куча. И все кричат «бабушка, дедушка, мы приехали!»
А я уже мячиков накупил, фонтан надул, кошку отремонтировал, а жена грибы мои новые из сердолика замариновала уже.
Хорошо-то как!
А вот денег практически совсем не надо. Так, на самое необходимое только.
Хорошо, что здесь слова сами переносятся, а то, как бы я ни был настороже, конец строки всегда внеза
п
е
н.
Вова из 30-го Б класса.
Прятаться
Прятаться можно под сенью человеческих взглядов. То есть в просматриваемой зоне. Лучше находиться там с самого начала. Чтобы не привлечь внимание. Гипотетический изобличитель окинет окружающее взглядом – всё как всегда, ничего нового.
Но надёжнее всего схорониться в себе. Залез в себя и сиди там, не вылазь. Пока у себя в себе всё необходимое есть, то и лазить не надо никуда. Так и всю жизнь просидеть можно. Безопасно. Уютно.
Лишь несколько раз кто-нибудь взглянет на тебя повнимательнее, крикнет «Серёга!» и обнимет сильно-сильно.
А так в основном никто ничего не заподозрит.
Сказка про слона
(Повторно публикуется с разрешения слона. Первая версия опубликована в летнем номере журнала козла Фрэнка)
Жил-был слон.
Высоко в горах.
Но это был совсем не горный слон. А очень-очень добрый и порядочный. Дело в том, что скрывался он в горах от кенийской полиции. Он выращивал базилик и продавал его через знакомых. Налогов не платил. Кому в горах платить налоги? Со знакомыми у него была договорённость, что если сегодня что-то не так, фламинго должно лететь на восток.
Однажды в горах наступила такая лютая зима, что даже пошёл снег. Решил слон идти к зайцу, что жил за хребтом, просить махровый халатик на зиму.
Идёт слон поперёк вьюги, наискось ночи, бережёт силы для скоростного кубаря. Скоро сказка сказывается, потерпите. Лапы мёрзнут, хвостик мёрзнет, хобот мёрзнет, бивни ломит.
Пришёл слон к зайцу, дёрнул за веревочку и оторвал её. Добрым молодцам урок.
Заяц был очень умён, поэтому, как только он выслушал просьбу пришедшего слона, сразу смекнул, что у него началась белая горячка. А в доме ни одного лекарства нет. Всё пропил. Он ведь был интеллигентом в 28 поколении!
Придётся идти к доктору за лекарством от слона. Ведь слон так просто не пройдёт (закрыть и снова открыть дверь не помогло). А доктор живёт за морями, за лесами, за горой Фернандо-По, в недрах которой было выковано единое кольцо.
И пошли они за таблетками. Идут они, идут. Слон в тени зайца старается держаться, чтобы не привлекать внимания. Тут мимо пробежала антилопа гну. «Мимо», – подумал заяц.
Но сложнее всех стало горному ветеринару, который ещё вчера был менеджером по продаже рекламы, которому ещё сегодня советовали не тратить сразу все волшебные лепестки.
И вот здесь не понятно: то ли залечить зайца, слон сам рассосётся, то ли просто слону помочь, и заяц уйдёт.
А у ветеринара из тёплых вещей есть только варежка и прихватка. С ними в горах не выживешь. Только если воля к победе велика. И то они все в жиру курином, липкие, кривые, рваные. Кастрюли же варежки рвут, только шум стоит! Обгоревшие все, что варежка, что прихватка. Как будто с ними уже кто-то где-то чудом выжил.
Уж и стирал он их и в отбеливателе замачивал. Только рваться после этой химии всё сильнее стало, и рисунок окончательно потерял смысл. Это надо же – прихватка! Её хоть не по чертежам делают?!
Погодите-ка! А если выкинуть их к чёртовой бабушке и купить новые в фикс-прайсе за 51 рубль! Вот это да!
И стал горный ветеринар счастливей прежнего. Уж прежний на что счастливый был, а этот и того лучше. Или тот этого?
Тут и сказочке конец. Начало с другой стороны.
Рассказчик благодарит всех хороших людей.
Хитро придумано
Как только Геннадий подошёл к аквариуму, несколько коряг всплыло со дна. В том числе его любимая – Алёна. Геннадий стал тереть Алёну специальным венчиком, так как знал, что это ей очень нравится. И вот, вдоволь натёршись, Алёна уже стала тонуть, как вдруг огромная сосуля за окном с громким треском рухнула и убила подоконник с голубями.
Геннадий несколько раз перевёл взгляд с аквариума на место, где наружу долгими зимними сутками раньше торчал подоконник, и подумал, что вот и закончилось это раньше. А ещё он подумал, что у людей есть два однонаправленных не башнабашных способа обоюдного облагодетельствования. Родители заботятся о своих детях за то, что когда-то о них самих заботились родители, а дети в благодарность будут заботиться о своих детях.
И в обратную сторону: младшие уважают старших, требуя уважения в ответ не у этих самых старших, а у тех, кто младше их, но в результате уважаемы все.
Хитро придумано.
А пока Геннадий думал, по радио передавали отчет об очередном завершившемся исследовании: оказывается, во время угрозы насилия 17% попугаев кричат разное;
19% попугаев кричат, чтобы нападающие выкинули свой сраный компьютер и купили новый; 26% кричат, что если нападающие ещё раз получат двойку за домашнее задание, то они не пойдут больше гулять вообще; 38% попугаев кричат, что если нападающие сейчас кончат, попугаи их убьют.
Но Геннадий ничего не слышал, а всё думал и думал. Интересно, а может ли человечество существовать без насилия?
Геннадий напряг всё своё существо – так, что существо Геннадия даже хрустнуло. На самой границе интеллектуальных возможностей Геннадия подёргивалась мысль «может, но не сможет».
А потом дали горячую воду.
Белый шкаф
Сегодня при ярком выходнодневном свете увидел на белом кухонном шкафу ещё более белый прямоугольник, вертикально растянувшийся сразу по двум дверцам до ручки выдвижного ящика вверху.
Это такой ослепительно белый цвет, даже немного голубовато-белый, как у звезды Спика в созвездии Девы, такой холодный белый, что весь остальной шкаф гораздо теплее в этом смысле.
Сначала я подумал, что это какая-то тень, точнее отражение, в смысле блик, и начал делать руками движения, препятствующие прохождению света. Но ничего не менялось.
Я несколько сконфузился. Стал чесать бороду, которую даже специально отпустил для этого дела, пользуясь выходным днём.
